Мария1

Глава 1. Любовь нечаянно нагрянет…

От нервного напряжения Мария не могла даже стоять. Едва перешагнула порог, как упала перед подругой не колени и разрыдалась. Лена подхватила её, но подымать не стала, а тоже опустилась  на колени.

-- Маша! Что с тобой?! Что случилось?

Мария попыталась что-то ответить, но не могла. Рыдания не позволяли ни говорить, ни сосредоточить мысли. Лена подняла подругу и помогла пройти к стулу, сбегала за успокоительным и дала выпить. Лена – медсестра и в этом соображает. Доза была довольно крепкой, но на Марию подействовала слабо. Её сотрясала крупная дрожь, которую она, как ни силилась, не могла перебороть.

Подруга сходила за шприцем, стянула с руки Марии рукав пальто, закатала рукав платья и сделала укол.

Минут через 10 женщина немного успокоилась.

-- Что случилось-то? Я никогда не видела тебя такой.

-- Лена! Я – преступница! Я совершила тяжкий грех! Мне нет никакого прощения! Что делать, я не знаю! И тебя никак дома не застану! Уже сколько раз приходила, а тебя всё нет. Выплакаться некому.

-- Что за преступление? Что за грех? Убила кого? Банк обокрала?

-- Нет. Я стала с квартирантом спать. И остановиться не могу!

Мария, запинаясь и перескакивая с одного на другое, перебивая саму себя, стала рассказывать, как накануне Нового года в банке, где она работала, неожиданно для всех с первого просчёта сошёлся годовой баланс. Так как Мария работала на вычислительной машине, то эту победу отнесли на её счёт. Во время вечеринки, которая бывает в таком случае, её чествовали как главного героя. Шутка ли? Уже не первый год работникам приходилось оставаться чуть ли не до боя курантов, чтобы найти ошибку. А тут за два дня до Нового года полностью сделаны все расчёты. Выходные попадают как раз перед праздником, да ещё сам праздник красный. Три дня выходных! Можно съездить к родственникам, погулять на поселковом празднестве, сделать кучу дел дома. Скорее всего они сдадут отчёт раньше всех, значит, кроме квартальной премии, отделению банка будет выделена хорошая премия по соцсоревнованию.

Вроде бы выпила немного, но опьянела так, что не помнила ни конец вечеринки, ни как дошла до дома. Провожал какой-то мужик. От него несло застарелым перегаром. На дворе мороз, а он в каком-то затасканном осеннем пальто. Впрочем, Мария из-за своего состояния не рассмотрела его. Только когда он полез целоваться, запомнилось, что она треснула его по башке сумкой, заскочила в калитку и заперла её на засов. Тут на неё навалилась невероятная обида на свою беззащитность, на одиночество, на неудачно сложившуюся жизнь. Расплакалась и больше ничего не помнит.

Очнулась в небывало отличном настроении. Было так хорошо, что не хотелось даже глаза открывать. Она даже не сразу смогла понять, сон это или нет. Осторожно открыла глаза и замерла в испуге: перед глазами была чужая комната! Неужели тот мужик её к себе увёл? Но ведь калитку она точно заперла!

Взяла себя в руки, прислушалась, стала осматривать комнату. Что-то знакомое! Ба! Да это же комната квартиранта школьника! Вон и схема знакомая на стене висит. А кто же тогда за спиной дышит?

Осторожно подняла край одеяла и тут поняла, что голая. Тонкая худая рука перекинута через её тело. Ладонь тыльной стороной опирается на простыню, а в ней, как в чашке, лежит грудь Марии. Тут же почувствовала, что к её спине кто-то прижимается.

Одновременно откинула одеяло и прыгнула с койки. Что-то рвануло промежность. От этого рывка чуть не упала. Когда обернулась, обомлела. На койке лежал тот самый квартирант-школьник. Тоже голый! Видимо он пользовался ею и так и уснул. Вон, как вымотался! Даже не проснулся! Хотя его, наверно, тоже хорошо дёрнула за одно место. Да и рука по телу Марии проскользнула.

Хотела тут же устроить скандал, но поняла, что сейчас в любую секунду может обсикаться. Вчерашняя пьянка сказывается. Наверно, много выпила всяких компотов и напитков. Бросилась из комнаты – скандал устроит потом. Но при первых же шагах поняла, что не сможет донести. А ведь надо ещё хоть что-то накинуть на себя. На дворе вчера был сильный мороз.

В кухне, через которую надо было пройти, стоял литой алюминиевый таз для мытья пола. Почти не соображая присела над ним.

-- Опорожнилась и слышу в тазу плеск какой-то. Ну, думаю, наверно мышь тонет. Глянула в таз, а там… из меня сопля какая-то тянется. Оторопела, и тут же догадалась, что это. Вот, думаю, мошенник, сколько накачал в меня, всё никак не выйдет. Только на моих глазах не меньше стакана вытекло. А до того сколько? Вспомнила, как с мужем жила – для такого количества мужу надо было с раннего вечера до позднего утра трудиться! Ну, думаю, сейчас устрою скандал!

Чтобы поскорее освободиться, натужилась. Для большей силы даже голову назад откинула и… чуть в таз не упала. Прямо перед глазами на лесенке на печку висят мои трусики. Зацепились за что-то, наверно, за гвоздик, и висят.

Ну, думаю, наглец, даже на ходу раздевал меня! Только почему на лесенку-то кинул их?

Не знаю, всё вышло – нет, а только забыла я про семя-то. Как в трансе, поднимаюсь и беру трусы. Не порваны, не вывернуты. Если мужик торопится, то так не снимет. Да, и на лесенку-то зачем кидать? В трансе каком-то пошла в свою комнату. На кухне чувствую, под ногу что-то попало. Глянь – бюстгальтер мой валяется! Его тоже взяла и иду дальше. У входа в мою комнату уголок есть, в который удобно скатанный в рулон коврик ставить перед вытрясыванием. На коврике ночнушка моя висит вверх ногами.

Если бы парень меня к себе силой тащил, то зачем по дороге вещи раскидывать? Да если и не силой, то тоже зачем? Да, и зачем вообще в другую комнату тащить? Не всё ли равно, где насиловать? Не уж-то я сама к нему припёрлась? А ведь, скорее всего, так! Как парень у меня поселился, я боялась пьяной домой приходить. В пьяном виде едва к нему в койку раз уже не залезла. Слава богу, вовремя опомнилась! А в этот раз не помню, как до дому добралась. Но как он дома-то оказался? Ведь точно знаю, что к себе в деревню уехал!

Смотрю, койка моя открыта, будто я там лежала уже, и простыня чуть помята. Одежда моя не по-моему сложена, да и покрывало я так не складываю. Посреди комнаты нагая остановилась и застыла от неожиданной догадки, что я сама к нему в койку пришла. Минут десять стояла, пока не замёрзла.

В себя немного пришла, оделась в халат и решила у него узнать, что случилось. Пошла к нему. В душе зло разжигаю, а не получается – так мне хорошо ещё никогда не было.

В комнату к нему захожу, а он как лежал, так и лежит – голый полуприкрытый откинутым мной одеялом. Хотела его растолкать – он ведь всегда крепко спит. Руку протянула к плечу, но так жалко его стало…! У него лицо усталое и красивое. Рука сама отпустилась. Стою около кровати и на него любуюсь. Таким он мне красавцем кажется, что глаз отвести не могу! Обомлела как-то. Смотрю, и опять у меня течка начинается. Он со мной всю ночь проваландался, а я так и не насытилась! Ужас!

Показалось мне, что сбоку что-то шевельнулось. Голову поворачиваю, а у него на меня во сне реакция тоже началась. Что меня толкнуло, не знаю. Дёрнула одеяло, чтобы его прикрыть, а сама кинулась из комнаты, чтобы не сорваться опять. В голове звон какой-то, никаких мыслей нет. Очнулась на кухне. Хотела сесть, но чувствую, подмыться надо – халат запачкаю. Чтобы похоть унять черпнула холодную воду и над тазом пристроилась. В руку плесну, снаружи между ног обмываю, а дальше не могу. Не от холода, а от того, что тело не подчиняется. Там так хорошо, что и не описать!

А, думаю, ничего страшного не будет: как раз безопасные дни идут. Никто же не знает, что у меня там! Похожу так, пока не надоест. А саму просто тянет что-то к нему в комнату. Нет, думаю, надо чем-то отвлечься, чтобы опять не согрешить. Дай, думаю, обед сготовлю. И отвлекусь, и польза будет.

Кое-как печку растопила, в подпол слазила за овощами, а сама всё о нём думаю. Уже крышку подпола закрыла, тогда в корзинку глянула – что набрала-то? Даже самой смешно стало – всё для борща! Не люблю его готовить – долго очень. А тут даже обрадовалась: отвлечение надолго.

Руки сами готовят, а мысли всё о нём. Помню, что начинала думать плохо, а постепенно перехожу на мечты. И мечтается мне, что я такая же молодая, как он. Что выйду за него замуж. И такое счастье в душе появляется!

Ой! Опять меня в мечты понесло!

Борщ сготовила и картошку пожарила как раз к обеду. Хотела хлеб нарезать, а его и нет! Надо в магазин идти. Как раз к этому времени свежий хлеб завозят. И печка протопилась, закрыть можно.

Одеваться стала. И опять наваждение – не могу своё старьё одеть! Тошнит меня от моих же тряпок. Открыла шифоньер и надела старое нарядное платье. Вот это. Ты его никогда не видала. Мне его муж купил, когда в Москву ездил на совещание районных прокуроров. Одела – сама себя не узнаю! И что я себя столько лет хоронила? Красавица ещё пока! Пальто надела с оторочкой. Помнишь, как шубка у эвенков, только красивее смотрится? Шапку Володину на голову, пушистая такая?

Выхожу на двор, а там мороз за 40. А мне вроде как жарко. Из души жар идёт.

Из калитки выхожу, а там всё брёвнами завалено. Ночью спьяну не обратила внимание, не запомнила. Тут и поняла, почему парень оказался дома: он с отцом приехал, они дрова привезли. Отец Сергея оставил, чтобы он уложил их, а то второй воз некуда скидывать. Отец-то его торопился привезти, потому что после Нового года его машину под бензовоз делают. А до конца декабря дороги в лесу не застывали. Лесорубы их и трактором накатывали, и мостки пытались класть, а проезда всё равно не получалось. Ну, а тут, к Новому году, морозы хорошие стояли – промёрзло и в лесу. У отца-то парня вездеход, вот он первым и сделал пробу.

Дрова хорошие, ровные, не толстые и не тонкие. Часть дров Сергей ещё вчера уложил, осталось с десяток самых толстых брёвен, да видно у парня вчера силы кончились.

Иду, а природа в унисон настроению: деревья от инея пушистые, провода, как гирлянды, а снег будто бриллиантами наполнен – переливается и сверкает. А в теле такая лёгкость, что запрыгать хочется, пробежаться. Увидела накат и хотела уже по нему прокатиться, да одумалась: не маленькая ведь! По посёлку иду и удивляюсь. Так мне необычно хорошо, так легко, что голова пьянеет. Не поверишь, внутри остатки его семени плещутся. Ласково так, нежно по стенке стекают. А от этого вообще какая-то благость навалилась. Иду быстрее или медленнее, нет такого. А иду средним шагом, и балдею от удовольствия. Да, я и сама понимаю, что не может такого быть, но почему-то идут такие ощущения. Иду и не могу шаг ни ускорить, ни замедлить. Даже не представляла никогда такого удовольствия!

В магазине очередь за свежим хлебом была, поэтому долго проходила. Обратно иду, народа уже на улице много, здороваюсь со знакомыми, а меня не узнают. А мне смешно стало: неужели так изменилась?

К дому подхожу, а Сергей оставшиеся дрова уже укладывает. Осталось брёвен 5, костром лежат, переплелись. Надо ему толстое бревно выкатить, тогда и остальные разберутся. А бревно не катится – зещемлено. Вот и приходится его толкать по другому бревну чуть вверх. Он уже почти до конца дотолкал, остановился дух перевести. Помочь, спрашиваю? Он так сердито глянул на меня, как на незнакомку какую и отвернулся. А потом видно понял, что это я, и растерялся, упор потерял. А бревно обратно поехало и парня так неторопливо под себя подмяло. Оно тяжёлое, парень под ним, как жук на спине: руками-ногами ворочает, а выбраться не может. Помогла выбраться, а он передо мной на колени упал и прощения просит. Я не сразу поняла, за что. Дома, говорю, обсудим всё, пошли обедать. А он отказывается, смущается. Я ему сумку с хлебом в руки сунула, а сама топор взяла и пошла. Ему деваться некуда, так за мной и поплёлся.

Обедом почти силком накормила и заставила рассказать, что вчера было. Оказывается, я вчера у калитки уснула на морозе. Парень спал, но во сне почувствовал неладное, вышел калитку проверить и принёс меня в дом. Дома раздел, надел на меня ночнушку и уложил в постель. Озябла, но, на счастье, не обморозилась. Он на всякий случай растёр шерстяной рукавицей ладони и колени. Этим и разбудил. Я в пьяном угаре пыталась его поцеловать за это, но он убежал. А через некоторое время я пришла к нему совершенно голой и залезла под одеяло.

Ну, не помню я ничего! Не помню! Он, оказывается, на меня так же реагирует, как и я на него. Только он молоденький, и не понимает, что к чему. Я его стала целовать. Он хотел уйти, но не сумел вырваться. Он тоже не помнит, как я оказалась на нём. Я у него первая, потому он сразу кончил. А я подождала немного и начала снова….

Лена! Ей богу, не помню, как что было! Это мне он потом рассказал! У меня ничего не получалось, поэтому я перекатилась с ним на спину и попросила его поработать. И опять ничего не получилось: наверно, сильно пьяна была. Он говорит, что я расстроилась, повернулась к нему спиной и заявила, что он может делать со мной, что хочет, а я буду спать. Вот он до самого утра и старался, пока так и не уснул. Понимаешь, сзади на боку! Я даже не знала такое!

Когда он всё рассказал, я попросила никому об этом не рассказывать, на коленях попросила у него прощения и сказала, что сделаю всё, чтобы такое не повторилось. Он тоже расстроился и заявил, что будет бога молить, чтобы я ещё раз так напилась. Отругала его за такие мысли, и мы разошлись по своим комнатам.

Было не поздно, но что же ещё делать? Уже дремать начала, когда услышала его стон. Сначала подумала, что показалось. Слышу, снова стонет. Окликнула его, а он молчит. Заглянула к нему, а он спит поверх одеяла. Согнулся каким-то крючком. И опять простонал. Мне сразу Володя вспомнился. Помнишь, когда у него грыжа вылезла? Тяжело поднимал в колхозе на «картошке», вот и выдавил грыжу. А этому последние брёвна сказались. Так же и стонал, и лежал так же.

Мне стало парня ужасно жалко. Хотела «скорую» вызвать, а потом думаю, сначала проверить бы надо, а то начнут спрашивать, что да как, а я и объяснить не смогу, что с ним. Мало ли человеку во сне что приснится?

Разбудила его, спрашиваю, что болит. Он спросонья буркнул что-то, а что, я сразу не поняла. Переспросила. Он уже пришёл в себя и стал меня из комнаты выпроваживать. Повернулся неудачно и даже замер на миг от боли. А что болит, не говорит. Пошла, говорю, за «скорой». Давай, говорю, проверю, может грыжа. Вон, брёвна-то какие тяжёлые. Он не даётся, упрямится, стесняется.

Я одеяло из-под него вытащила и накрыла. Теперь, говорю, что стесняться? Проверю, если грыжи нет, то «скорую» вызывать не будем. Кое-как убедила его. Под одеяло руку запустила и стала прощупывать живот. Всё нормально. Может, думаю, паховая выскочила? Под резинку трусов руку сунула, он даже подпрыгнул. Не бойся, говорю, я осторожно, больно не сделаю. А он на меня как-то странно смотрит.

Я рукой нечаянно задела за его …, ну, за это…. Поразилась: твёрдый, как деревянный.   В испуге дёрнула рукой и за мошонку задела. А она тоже твёрдая. Тогда и поняла, от чего у него боль.

Тебя ещё здесь не было. Я беременная Володей была. Последний месяц. Мужу до того времени не отказывала, а тут думаю, надо ребёнка поберечь. Когда у Миши оргазм был, он просто бесился, бился, как в судорогах. Три дня он протерпел спокойно, а потом у него яйца заболели. Чем только я не лечила, ничего не помогало. А на следующий день надо было на очередной осмотр в родилку идти. Патронажная сестра спрашивает, что такая измученная. Ну, я и рассказала всё. А та смеётся: нельзя спереди, дай сзади. Я не сразу поняла, как это – сзади. Подумала даже, что в задний проход. Вышла из кабинета осмеянная за неопытность.

Ну, с тех пор у мужа яйца ни разу не болели. Вот и тут та же ситуация была. Яйца у парня разболелись. Целую ночь накануне баловала его, ещё и вечером заставила вспомнить. У него, видимо, и началась та же реакция, что у мужа тогда была. Только больно уж скоро.

А у меня, надо сказать, к этому моменту от парня уже голова кружилась. Долго, видимо, я задержалась около него. Просто чудо, что сознание ещё не теряла. Я начала руку вытаскивать из-под одеяла и… отключилась. Не помню больше ничего.

Очнулась на нём. Сижу на его бёдрах и ору вполголоса от какого-то невероятного удовольствия. А он.. а он… Не могу! Выпить бы чего…

Марию опять начало трясти крупной нервной дрожью.

-- Пойдём в кухню. Найду что-нибудь для успокоения.

Лена помогла снять пальто и провела подругу в кухню. Марию так трясло, что даже шагала с трудом. Лена налила что-то в стакан и поставила перед подругой. Отвернулась за вторым стаканом. Пока наливала в него, Мария залпом выпила предложенное.

-- Машка! Это же спирт! Я его почти не разбавила, не успела! Градусов 60 – 70 в нём! Сильно сразу разбавишь, горячий будет. Закуси хоть. Я стакан на весь вечер налила, а ты его залпом…!

-- Спирт? Я даже не поняла… Думала, опять какое-то успокоительное. Что теперь будет?

-- Что? Окосеешь! Это же примерно четушка водки, может, больше даже. Сейчас, закуску хорошую сделаю, а то упадёшь тут.

Лена быстро открыла банку говяжьей тушёнки и высыпала на сковороду, поставила на газовую плиту. (Как хорошо с газом! Но в посёлке его пока мало.) Плеснув в стакан Марии из своего стакана, села напротив.

-- Не пьянеешь? Рассказывай дальше, пока не окосела!

-- А что рассказывать-то? Дальше почти всё одно и то же. Глаза открываю – сижу верхом и ору. А он смотрит. Так смотрит, будто не видал меня никогда. А меня всю сжало, как в тисках. Каждая мышца напряглась. И так мне сладко, но непонятно от чего!!!

Только успокаиваться начала, а его будто судорогой дёрнуло. Он меня бёдрами приподнял. А у меня внутри будто сладкий взрыв прошёл. Опять взвыла. И опять меня напрягло. Только успокаиваться начала, а его опять…. Раза три так произошло. У меня все силы кончились. Падать начала, а удержаться не могу – обессилела. Парень меня на себя подправил. Я со всего размаха на него шлёпнулась. Губу о его ключицу чуть не разбила. А его лбом по подбородку едва не шарахнула. Только тут и поняла, что случилось опять…!

Говорить не могу – воздуха не хватает. Отдышалась и шепчу (на большее сил нет):

-- Серёжа! Мы же договаривались! Нельзя нам этим заниматься! Пусть этот раз будет последним. Грех это! Этим только супруги занимаются.

А он меня обнял крепко-крепко и тоже шепчет:

-- Машенька! Миленькая! Ещё один разик! Я не знал что это так… так… вкусно! Один только раз! Последний!

Он как-то вместе со мной крутанулся на койке, и я под ним оказалась. Он сразу же задвигался. Я его хотела остановить, а вместо слов стон вырывается. И не просто стон, а такой сладостный, что сама обалдела! Хотела его оттолкнуть, а руки сами его обняли за лопатки и прижали. А ноги… ноги к нему на ягодицы запрыгнули, колени в стороны разбежались, и зад сам, вопреки рассудку, запрыгал в помощь ему. Не поверишь, сама себе не хозяйкой стала! И так мне опять сладко стало, как с мужем только в последние мгновения бывало. А тут – с самого начала! Ой, Ленка! Никогда не думала, что это так может быть! У меня оргазм с первых движений начался! С мужем кончить не всегда могла, а тут…!

У него опять судороги начались. А меня из сознания понесло! В последней мысли поняла, что это у него оргазм начался. А меня куда-то закинуло. Слыхала я, что рай на седьмом небе находится. А меня, наверно, на десятое закинуло! А, может, и ещё выше. И мыслей никаких! Только наслаждение! И какое! Даже описывать его не берусь – не смогу!

Очнулась – опять ору! И так его ногами и руками сжимаю, что, того гляди, мышцы лопнут. И опять всё тело напряжено. Правда, меньше уже. Наверно привыкать начала, а, может, устала. Ещё не вышла из этого состояния, а мне повторения хочется! Так хочется, что и не выразить! Ну, отошла всё-таки, расслабляться начала. А он на мне не лежит - я на нём вишу. И тут он меня жалеет.

Успокоились немного. Я ему говорю: ты на меня ляг, так мне приятнее. А он: костлявый я и тяжёлый, не хочу, говорит, тебе неприятности делать. Ты так кричишь – не больно тебе? Нет, говорю.

Представляешь, в тот момент я совсем забыла, что на 20 лет старше его. Такое ощущение, что мне не больше 18-ти. И самочувствие такое же. И страсть так же закипает. И сам он мне родной до одурения. Вдруг у меня таз дёрнулся, будто продолжения захотела. Не думала я про это! Само получилось. А он как раз меня в губы целовал.

Как был согнутый, так и задвигался. А меня опять судорога наслаждения стягивать начала. Ленка! Я за всю совместную жизнь с мужем только несколько раз оргазм испытала. Но с этим…! С ним оргазм начинался с первыми движениями. Всё так же, как с мужем, только невероятно долго, а от того до одурения сладко! Но тогда, что же в конце-то было? Что? Экстаз? Вот этого раньше у меня никогда не было!

Не поверишь, удовольствие неописуемое, наслаждение запредельное. Но пару минут отдыха, и опять хочется! И про всё на свете забыла! И про возраст, и про грех, и про закон. И про детей своих, которые старше его! Вся ему отдалась до последней клеточки тела! И не могу остановиться! Чуть отдохнули, и опять хочу! Даже думать не могла, что такое быть может.

Не знаю, сколько времени мы так провели. В доме жарко становится. Думала, от наших тел воздух нагрелся. Чувствую, из меня сочиться наша страсть начала. Запросилась в туалет. А он не отпускает. Говорит, не вернёшься ведь. Пришлось поклясться, что вернусь.

Я в прихожую бегом, а он меня опередил. Иди, говорит, в таз. Мне посидеть, говорю, надо! А он – всё вынесу! Не смей, говорит, морозиться! На порог сел и не пускает. А у самого опят всё торчит! У меня сил держать не было, прыгнула к тазу.

Никогда не думала, что в меня столько войти может! Да, и что у мужиков столько семени может выделиться. Так и не смогла окончания дождать. Опять из ковшика поплескала. Ночнушкой подтёрлась. А он потом подходит и обнял меня! Я ему до груди только. Он, чтобы обнять, присел даже. Ласкает, целует, гладит, а меня опять в койку потянуло. Понимаешь, не его, а меня!

Ну, тут смогла удержаться. Отстранилась осторожненько, чтобы его не обидеть. Давай, говорю, хоть чаю попьём. Он согласился, а сам таз схватил, и, чтобы его хозяйство не видно было, до пупка его поднял. Так и выскочил в одной майке на улицу. Я дверь открыла и кричу ему, другой таз возьми. Оставь это вымораживаться. Странно мне показалось, что в дверь морозом не потянуло.

Пока он таз вынес, я чай подогрела, за прокладками сходила. Целую охапку под подушку запихнула. Всё равно уж, думаю, не удержаться будет. В доме жарко, потому ночнушку только одела. Он вернулся и на кухне на стул сел. Глаз с меня не сводит. А мне совестно как-то. Я на него пару раз глянула, у него такое восхищение во взгляде, что я таять стала. Чай попили, я с него майку сняла, а он с меня ночнушку, чтобы в одинаковом положении быть. А он меня разглядывает, будто невидаль какую! Притянул меня к себе и давай целовать всю. Я у него голову и отодвинуть хочу, и прижать хочу, и сама приласкать хочу. Уж очень сладки его поцелуи!

Понимаешь, в тот момент я опять про всё на свете забыла. Передо мной был только он! Стою перед ним, он меня тискает, целует, а я теку потихоньку. И с каждой минутой чувствую: страсть разгорается. Вниз глянула, а у него так напряжено, что даже вздрагивает. Ну, тут у меня опять крыша поехала. Теперь я его в постель потянула. В последний момент догадалась предложить постель на пол положить, чтобы не жарко было.

Не знаю, сколько мы с ним возились. Повозимся, нацелуемся, уснём, проснёмся и опять всё сначала. Помню, что 2 раза на «горшок» ходила. Может и больше, не запомнилось. Опять чай поставила. Он таз вынес, вернулся, и спрашивает, сколько времени сейчас. Глянули – 9. А утра или вечера, не поймём. Если утра, то мы уже больше 12 часов в постели кувыркаемся, а если вечера, то за такое короткое время мы не могли столько раз ….

Он говорит, на дворе такой снегопад, что в двух метрах ничего не видно. Наверно, потому и темно так. И радуется. Чему, говорю, радуешься? А он – отец за мной не приедет. Он сегодня обещал, а дорогу уже завалило. Я с тобой ещё немного побуду. А меня такая нежность охватила, что обняла его. А сама хоть и опомнилась, что стара я для него, а не смогла сдержаться. Ну и опять в постели оказались.

Мы в тот день с неё вставали только поесть, да в туалет сбегать. Дня мы не видели. Лампочка в прихожей так и не выключалась с того времени, как я к нему пошла грыжу проверить, до 31-го. Когда лампочка погасла, я не заметила. Мы так были заняты любовью, что просто не заметили этого. Потом узнала, что снегопад оборвал провода.

Последний день начался пасмурно, а к обеду снег прекратился. От секса мы устали, поэтому я предложила почистить дорожку. Вышли. Не столько работали, сколько игрались. Снегу навалило метр, сама знаешь. Дорожку расчистили, а на площадку для дров сил не хватило. К вечеру пошли в дом поесть. Да и желание у обоих разгорелось. Только насладились вволю, дом задрожал – по улице трактор огромный шёл, проезд чистил. Вышли посмотреть, что он нам сделал, а в улицу отец Сергея на машине съезжает. Я смотрю на парня, а он на меня. Растерялись оба.

Сергей говорит: я опять хочу. Не вытерплю, говорит, до конца каникул. А ты, говорю, приезжай четвёртого. - А почему не раньше? - У меня месячные будут. А позднее забеременеть могу. А потом? Не знаю…

Тут отец у него подъехал с полным кузовом дров. На этот раз метровку привёз. А трактор обратно возвращается. А машина на его пути стоит. Трактор остановился, на гусеницу тракторист вылез и кричит что-то. Отец Сергея к нему кинулся, чуть не обнимаются – знакомый оказался. Они поговорили, а мы стоим, как дураки, и не знаем, что делать. Дрова-то всё равно выгружать надо. А друзья разошлись по своим машинам. Грузовик сдал назад, а трактор в сторону два раза гребанул ножом – целое футбольное поле расчистил. Друзья разъехались. Трактор ушёл чистить улицы дальше, а отец парня заехал на расчищенное место и стал открывать борта.

Ой, Ленка! Если бы ты знала, как мне хотелось Сергея обнять на прощание! Думала, разревусь. Мужики машину разгрузили, когда уже стемнело. Часть дров на проезд выкатилось. Сергей проезд очистил, но если трактор опять пойдёт, половину дров завалит. Стою посреди проезда в растерянности. А Сергей говорит, не волнуйтесь, Мария Ивановна! Как только с домашними делами управимся, я приеду дрова уложить, чтобы пилить можно было. А отец его торопит, темно уже. Вечером Новый год встречать надо.

Они уехали, а я домой пошла. Разревелась дорогой. Тошно одной стало. Опять Новый год одной встречать. Так хорошо вчера было, а в один миг одна осталась. Едва до постели добралась. Когда проревелась, осознала, что в его постели лежу. Усталость навалилась такая, что раздеться сил не было. Так и уснула в платье. Ни старый год не проводила, ни Новый не встретила. Проснулась в обед. Часов 16 проспала. Задница мокрая. Рукой проверила – месячные начались. Да такие тяжёлые, каких никогда не бывало. Еле день пережила. Хотела к тебе дойти, а сил не было. Первое января – выходной, а я как в пыточной камере его пережила. На работе, наверно, не так бы тяжело было. И Сергея ещё нет. За эти два дня он мне роднее родного стал. По нему ещё тоска дикая. Того гляди сердце разорвётся.

Нет! Не от похоти! Мне ещё до того всегда как-то хорошо было, когда он в доме был. Почти не разговаривали, а на душе как-то спокойно, благостно.

На следующий день собираюсь на работу, а прежнюю одежду одеть не могу. Тошно мне от неё. Хочется красивой одежды. Не так ведь уж я стара, чтобы в сером ходить. Пришла вот в этом платье, а меня не узнают. Весь банк приходил на меня посмотреть. Начальница их гоняла, так они по одному. Находили заделье и приходили. А меня месячные мучат. За грехи, наверно, такие тяжёлые. И опять к тебе не смогла пойти. До дому-то едва доплелась. И третий день так же прошёл. Вымучилась за эти месячные, как никогда. И третьего тебя дома не было.

Мне начальница оба дня говорит: раз тебе плохо, не приходи на работу, отлежись. Я за 20 лет ни одного дня не прогуляла, отгулы-то брала только из-за болезни детей. Как это на работу не идти?

Четвёртого иду не спеша домой. Про то, что Сергея пригласила, забыла. А думаю-то о нём. До нашей улицы дошла, а у меня дрова потревожены. Сначала подумала, что украли часть, а потом вижу, в кучки разложены. Сердце сразу оборвалось. Чуть бегом не кинулась, вспомнила, что он должен приехать. Как калитку прошла, так опрометью в дом метнулась. А он у порога встречает.

Мы минут десять только целовались да ласкались. Господи! Если бы ты знала, как я была счастлива в тот миг! Провались земля и небо, я бы не заметила. Он целоваться совсем не умеет, а мне его поцелуи, как воздух, как услада какая. Однако чувствую, потекла. Я у него незаметно пощупала, он ещё больше готов. Ну, и понесло нас опять. Всю ночь так и не спали. Я опять забыла и про грех, и про закон, и про возраст. Мы почти и не разговаривали. Если не занимались любовью, то без остановки целовались. Какие уж тут разговоры.

Утром не хочу на работу. А, думаю, начальница сама предлагала прогул сделать, не пойду на работу! Сергею говорю, что надо у дров что-то поделать, а то отец не поймёт. То есть, наоборот, догадаться может. Говорить-то говорили, а оторваться от страсти смогли только после обеда. Я ему на обед котлет нажарила с картошкой, а то оба со вчерашнего дня ничего не ели. В этот раз даже на чай не отрывались. Ну, после обеда вышли. Только Сергей первые брёвнышки переложил, отец подъехал. Посмотрел на уложенные дрова, говорит, завтра ещё рейс сделать должен, тогда и заберёт парня. Но дрова должен сложить, хоть кровь из носа. Уехал. А Сергей их, как с цепи сорвался, за полчаса успел скидать. Я только дорожку почистила от снега.

Мне на завтра не на работу, и мы с ним опять ночь ни минутки не спали. Под утро заснули. В общем, до понедельника опять ни сна, ни отдыха. В субботу из их колхоза тракторист забегал сказать, что в пятницу истопник запил, поэтому воду не нагрел, а на дворе рождественские морозы, машины заводить нечем было. Тракторист сказал, что кабина у него уже занята, поэтому если парень хочет ехать домой, то пусть немедленно бежит за милицию, там в тележку посадит. Ну, а Сергей в тележке ехать отказался – слишком морозно, а у него пальтецо лёгонькое. Не столько из-за боязни, сколько из-за меня, конечно! Понимает, проказник, что я опять под него полезу. Уехал он сегодня перед обедом. А до того времени мы совсем не спали.

Лена! Я себе удивляюсь. С мужем раз трахнулись – мне больше не надо. А что со мной сейчас-то происходит? И мужнино семя я в себе держать не могла, погано как-то казалось. А этого готова носить хоть постоянно! Да и удовольствие совсем не схожее ни одним мгновением. Я же с этим с ума схожу! Будто бес в меня вселился.

Представляешь, он десятого приедет на учёбу. Мне нельзя – залечу. Но сама уже сейчас знаю, что не удержусь. Ты представить себе не можешь, как с ним сладко! На аборт? Засмеют ведь! Вдова от святого духа забеременела! Тут и догадываться не надо будет от кого. Меня же ни с кем никогда не видели, значит, от квартиранта! А ему ещё 18 нет, значит, уголовное дело и тюрьма. Всё это понимаю, но ничто не удержит, всё рано дам. Нет! Сама соблазню! Что делать? Надо бы забыть это, от него как-то оттолкнуться, но теперь не смогу. Теперь мания какая-то на мне. Если он от меня уйдёт, встречу искать с ним буду. Лучше уж пусть тут живёт. Хоть бы он от меня оттолкнулся, может, и я остепенилась бы. Но по нему не заметно отвращения ко мне. Наоборот, он ещё более внимательным стал, ещё больше беречь меня стал. А меня даже дети не щадили, а тут…!

Что же мне теперь делать? Может, сразу в милицию с повинной придти? За чистосердечное признание, говорят, срок меньше дадут. А выйду на свободу, что со мной будет? Ведь проходу не дадут, ехидством со свету сживут!

-- Да, подруга! Попала ты в капкан! Неужели так тебе с ним сладко? Что, и не удержаться? Совсем? А ты пробовала?

-- Всё попробовала! Через десять минут голову теряю. Самое пошлое, что не понимаю, что это. Любовь? К юнцу? Разве такое бывает? Если не любовь, то откуда такая похоть? За семнадцать лет без мужа ни разу ни к кому не только желания не было, но все мужики противны были. А тут остановиться не могу в своей похоти. Что это за наваждение?

Мария понимала, что сильно опьянела, но язык и мысли хоть и развязными стали, ещё были осмысленны.

-- Знаешь, раньше семнадцать лет считались уже нормальным возрастом для семьи. Девок уже в 16 замуж выдавали. Просто в Союзе принят средний возраст созревания – 18 лет. В Чукотке и Якутии молодёжь к восемнадцати только и созревают, а в Узбекистане биологически в 16 лет такими становятся, а то и раньше. Условия-то развития разные. У нас, конечно, не Узбекистан, но и не Якутия. Так что твоему квартиранту это не в ущерб здоровью, а вот излишество может и навредить. Ограничивать это дело надо как-то.

Раз ты не можешь удержаться, то и живи с ним потихоньку. В июне у него учёба кончится, и уедет он от тебя в институт поступать. Не для тракториста же он десятилетку заканчивает? Ну, съездишь к нему на случку пару раз, а тут, глядишь, и остынешь. Да и вокруг него будут умные девки его возраста, смотришь, и сам от тебя отталкиваться начнёт. Больно будет, конечно, но ведь это жизнь, так всё и понимать надо.

А похоть у тебя от того, что застоялась ты в своём вдовстве. А тут парень по тебе, понравился, сорвалась, а остановиться после такого длительного воздержания довольно трудно. У меня Гена с Севера приезжает, так я тоже не могу насытиться до самого его отъезда. А ведь прекрасно знаю, что он там с бабой живёт, как с женой. И дети уже пошли от него. А у меня другого выбора нет, вот и отрываюсь от всей души, пока ещё могу. А уедет мужик, через недельку и я остываю. Вроде, как и не надо мне этого.

Ну, а чтобы не забеременеть используют разные противозачаточные средства: презервативы, колпачки, контрацептивы. А недавно новое средство появилось – внутриматочная спираль. Говорят, стопроцентная гарантия! Я себе поставила такую, пока не попадалась. Правда, мой пример – не гарантия. У меня только раз в году пост прерывается на 10 дней. А другие бабы хвалят. И с мужем каждый день спать не боятся.

-- У нас их ставят? Нет! У нас нельзя! Тут меня почти каждая собака знает: сразу слухи пойдут, что вдова спираль поставила. А в Кирове без направления не примут.

-- У меня в соседнем районе однокурсник есть, гинеколог. Он ставит. Хочешь, договорюсь?

-- Дорого?

-- Три ночи с ним переспать.

-- Не смогу! До Сергея, может быть, и смогла бы, а теперь не могу! Как я потом ему в глаза смотреть буду?

-- А за деньги у тебя не получится. Он по триста рублей за установку берёт. С твоей-то зарплатой надо 4 месяца без копейки жить.

-- Я согласна! У меня есть немного денег для свадеб детей накоплено. Возьму оттуда.

-- Ну, баба! Ты действительно сдурела! Ладно, твои проблемы! Лет пять будешь потом эти деньги копить. К тому времени и дети-то переженятся. Да и Сергей, чай, женится уже.

-- Я и женатому ему не откажу! Не смогу просто. Понимаю, что всё это преступно и грешно, но не смогу!

-- Ей богу, сдурела! А он найдёт тебе замену из молоденьких, тогда что?

-- Не знаю. Может, остыну тогда. А, может, с ума сойду.

-- Вот пусть и найдёт поскорее. Давай-ка спать. У тебя завтра день рабочий, и мне на смену надо.