Мария29

Глава 29. Праздник.

Едва вошли в квартиру, как позвонила Ираида. Говорит, нашла дачный кооператив. Только он называется не «Голубое небо», а «Чистое небо». Он около радиолокационной станции. Попыталась рассказать, но её слушать не стала, велев придти. Пока она раздевала детей и разговаривала с Ираидой, Сергей с Леной таскали в квартиру какие-то банки. Когда и кто успел загрузить их в машину, она так и не поняла. Похоже, что отец Сергея, когда приехал за ними в посёлок.

Пришедшая Ираида рассказала Сергею и Лене, где находится дача. Мария город почти не знала, а Лена заявила, что как-то видела эти дачи, но с другого берега реки. Решили, что съездят туда на День Победы.

День Победы пришёл буднично и опять же незаметно для Марии. После него попадали суббота и воскресение, так что время у них было. Директор завода прислал пригласительные на торжественный вечер в ДК завода. Пригласительные были на всех взрослых. Лена начала отказываться, но на счастье Ираида оказалась рядом и взялась посидеть с детьми.

Утром Сергей ушёл в институт на праздничные мероприятия, Лена в госпиталь. После обеда стали готовиться к празднику. Сергей попросил Марию одеть то платье, которое он подарил на 8 Марта в первый год их любви. Мария с ужасом вспомнила, что оно порвано и неизвестно где. Однако Лена быстро нашла его. Погоревали над разрывом. Лена попробовала заштопать, но импортная материя сыпалась, нитки не держались. Сергея к платью не допускали. Ему дали посмотреть только тогда, когда у всех отпустились руки.

-- Ха! Можно материю обжечь по разрыву или клеем намазать, она сыпаться и не будет. А на верх заплатку положить красивую, чтобы скрыть разрыв.

-- Заплатку! Много ты понимаешь?

-- Сейчас покажу.

Он сбегал куда-то и принёс то ли штору, то ли накидку какую-то, сложил длинным параллелограммом и положил на разрыв.

-- Обалдеть! В таком платье даже в Кремль пойти не стыдно! Ты где раньше был?

-- Дома! Только вы не замечали.

Лена, Ираида и Мария заколдовали над платьем. Чуть волнистый едва заметный рисунок на материи заплаты придавал платью особый шарм. Один край разрыва обожгли спичкой, другой намазали клеем. И так, и так получилось хорошо. Наживили иголкой, и Ираида с Леной унесли его пришить, потому что машинка была только у Ираиды. Дети в это время собрались погулять. Вышли все в одно время. Сергей и Мария остались дома одни.

-- Маша! Ты не обидишься, если я что-то попрошу?

-- Не обижусь. Что?

-- Мы сегодня, похоже, придём поздно. А я что-то очень тебя хочу. Не знаю почему. Прости, пожалуйста, за наглость?

-- Что с тобой? Ты же обычно не очень это спрашиваешь. А что с тобой сегодня?

-- Ну, то всегда только ночью…, а сейчас ведь день. Вдруг ты не захочешь?

-- Серёжка! Чудной ты мой! Не для того я за тебя замуж пошла, чтобы отказывать. Только ведь сразу просто так не получится. Мне же подготовиться надо.

-- Я потерплю. Ты согласна?

-- Ну, конечно! Ты же муж мой!

Он подхватил её на руки и унёс в спальню, целуя по пути. Мария не очень хотела, но вспоминая просьбу свекрови, понимая его молодость, отказать просто не могла. Сергей уложил её на кровать и сразу стал покрывать поцелуями, расстёгивая халат и гладя груди, живот. Руки его чуть дрожали. Отвечая ему, Мария постепенно распалялась сама. Сергей не торопился, но стала спешить она. Долго ли пройтись по платью на машинке, тем более, что всё смётано? Она ещё не полностью была готова, но уже стала помогать ему раздеться.

Чуть сухо, чуть больно. Но Сергей чувствует это и не очень торопится начать. Боже! Какой у него большой стал! Может, это от того, что она не готова? Но ждать особо нельзя. Мария сама задвигалась. Сергей взасос целует её, но начинать не торопится. Кажется, смазка появилась. Муж надвигается на неё и начинает. Сначала очень осторожно, коротко. Поднявшись над ней на руках, он смотрит в её лицо, наверно, хочет понять, не рано ли. Марии как-то стыдно. Она обхватывает его руками, прижимается головой к груди. Всё! Всё стало нормальным. Они задвигались в привычном ритме.

Господи! Ведь совсем недавно он был в ней, но такого ощущения у неё не было! Будто разбух, разросся всего за один день! Начался оргазм. Марию просто выворачивает наизнанку от невероятной сладости. Она понимает, что ещё немного и она начнёт кричать. А Сергей вдруг начинает двигаться поперёк. Он не хочет кончать сразу. Мария силится сказать, что надо торопиться, но вместо слов вырывается только стон. Всё тело парализовано наслаждением. Голова туманится. Кажется, что от всего тела в ней остались только влагалище и мозг. Всего остального она просто не чувствует. Боже мой! Такого не может быть! Ведь уже должна была привыкнуть ко всему!

Взрыв невероятного наслаждения выбивает у неё рассудок. Она уже ничего не помнит и совсем ничего не соображает. На свете нет ничего, кроме этого невероятного наслаждения!

Гаснут краски видения, стихает звон. Приходя в себя, понимает, что не хватает дыхания, потому что тело всё ещё стянуто судорогами удовольствия. На её губах губы мужа. Она поворачивает голову, освобождая рот. Со стоном вздыхает. Стон сам рвётся из груди. Боже! Как сладко! Как хорошо! Только устала очень.

Сергей вытягивается над ней. Его голова над её теменем. Она вся под ним.

-- Серёжа! Я люблю тебя! Я очень люблю тебя! Я без тебя жить не смогу!

-- Я тоже!

Муж опять скрючивается над ней, покрывая лицо поцелуями. Мария сжимает влагалище. Когда-то он сказал, что это ему очень нравится.

-- Серёженька! Сейчас девки придут. Ты успокоился?

-- Более-менее. Ты сегодня была бесподобна! Я не пробовал девушек, но по моим представлениям ты была лучше любой из них. Ты моя единственная и неповторимая!

-- Это ты у меня такой! Давай разъединимся, а то неловко будет, если они придут.

-- Так не хочется! Мне так хорошо!

-- Мне тоже, но что делать?

Сергей нехотя сползает к ногам. Мария шарит под подушкой, где постоянно лежит несколько подгузников. Они пригождаются и детям, и им вот в таких случаях. Как только разъединяются, она обхватывает его отросток через материю и пытается обсушить. Боже мой! И в самом деле, такой огромный! А сама-то такая маленькая! Как всё срастается? Даже так сладко страстается!

Мария сжимает промежность, но она сейчас ещё возбуждена. Их любовный эликсир рвётся наружу. Наверно, много очень! Муж сползает ниже и начинает целовать ей груди. Ему всегда нравились её груди. Они раньше были третьего размера, а теперь стали ещё больше. Слава богу, не опадают, как у многих кормивших детей. Она сама не знает, почему. Наверно, конституция такая?

Мария старается вытереть промежность, а Сергей уже целует живот. Под халатом Марии нет сорочки. Он расстёгивает пуговку за пуговкой и просто осыпает живот поцелуями. Живот очень мягкий, поэтому его лицо тонет в нём, пока губы дотянутся до кожи. В пупок он целует взасос.

-- Серёжка! Дурачок! Щекотно же!

Вдруг Сергей сдвигается ещё дальше и впивается губами в лобок. Пытается сдвинуться ещё ниже, но Марии как-то неловко. Она боится, что что-то попадёт ему на подбородок, на губы. Как бы не забрезговал! Впившись в волосы пальцами, тянет его голову к груди. Сергей поддаётся, но вновь взасос целует её в губы.

-- Ну, хватит! Лена сейчас точно придёт. Хватит!

Мария приводит себя в порядок, застёгивает и одёргивает халатик. А Сергей уже весь в порядке. Когда успел? Сегодня как-то много получилось. Хорошо, что подгузник подложила, а то не донести бы. Сергей опять ласкается. Мария отвечает, но подталкивает к двери. Она всё боится, что не успеет до Лены хотя бы в ванную заскочить.

Выйдя за дверь, Сергей поворачивается к ней, хватает в охапку, приподнимает и целует сначала в губы, потом в шею. И в этот момент она видит, что из соседней двери выглядывает Лена, а за ней Ираида. Мария стучит Сергея по спине.

-- Мы думали, вы не кончите. Иди, меряй. Мы даже погладить успели.

Мария выскальзывает из рук мужа и почти запрыгивает в ванную. Стыдно, до невозможного! Глянула в зеркало. Красная, как варёный рак. Боже мой! Как они быстро вернулись? Что подумали? Как выйти? Вот, скажут, ненасытная какая, даже днём невтерпёж! Раздеваясь, поняла, что от испуга выпустила почти всё в подгузник. Тьфу! Так хотелось вспомнить плескания! Пока здесь, в Кирове живут, как-то не получалось испытать. Ласкались с мужем только ночью перед сном. А перед родами вообще этим не занимались. Прямо об этом не думала, но как-то подсознанием хотелось вспомнить это ощущение. Теперь всё смешалось. Надо было им так спешить?

Сполоснулась, подмылась, но спринцеваться не стала – не хочется. Может, хоть что-то осталось? Сколько можно тянуть? Придётся выйти. Смущаясь, открыла дверь.

Обе подруги в кухне поили Сергея чаем. Они втроём что-то обсуждали. Мария была так смущена, что не поняла, о чём шла речь.

-- Ну, ты всё? Пойдём мерить обновку?

Едва вошли в комнату Лены, как Мария начала оправдываться.

-- Лена! Неудобно так получилось! Ира ничего не говорила?

-- Говорила. Говорила, что её Коля тоже частенько днём заваливал. Ему почему-то нравилось днём этим заниматься. Наверно, всем мужикам днём нравится. Ещё подглядывают туда. Я пару раз посмотрела и всё, хватило. А что им интересно там? Если не ругаться, так каждый раз глазеть будут. Твой-то не смотрит?

-- Что ты так громко? Ирка услышит!

-- А то она не баба? Думаешь, если её Коля бесплодный, так этим и не занимается? Наоборот! Им даже предохраняться не надо. Ты, похоже, и деревне ему не дала? Я всё слушала, скрипните или нет. Так и уснула.

-- Да замолчи ты! Нашла о чём болтать!

-- Что естественно, то не безобразно! Я бы и днём и ночью твоему Сергею давала. Ирка, где ты? Иди сюда, обряжать нашу девушку будем. Скоро им уже идти надо.

-- Да я здесь уже давно. Всё ждала, когда вы спорить закончите.

Услышав за спиной её голос, Мария совсем смешалась. А Ираида сидела развалясь в кресле и рассматривала Марию. Мария бы выскочила из комнаты, но Лена успела через её голову перекинуть платье и приложить в груди.

-- Ну как?

Ира приложила руку к щеке и широко распахнула глаза.

-- Изумительно! Даже не предполагала, что так здорово! Ой, какая она будет красивая! Ну, все мужики там её будут!

-- Не будут! Я за ней следить буду. Пусть только попробует…! Ну-ка, снимай халат. Одень платье, посмотрим, как сидит.

Оторопевшая Мария ещё не пришла в себя, когда Лена расстегнула на ней все пуговки. Большущие груди нависли над животиком. Живот выглядел дряблым, но выпирал не сильно.

-- Ой, Маша! Какая ты стройная!!! Ты хоть в одежде, хоть без неё просто загляденье! Конечно, в такую и моложе влюбится, как пить дать!

-- Куда уж Сергея-то моложе?

-- А сколько ему?

-- Нынче в декабре 20 стукнет.

-- Ну, десять лет разница не велика. При такой-то красоте.

-- Десять!? 22 не хочешь?

-- Да ладно!

-- Вот тебе и ладно! Ей красота нужнее всех нас вместе взятых. Охмурила такого парня! Он же с ума от неё сходит. На спор попробуй его завлечь. Умрёшь, не получится!

-- Не спорю, не спорю! Как её платье молодит! Я бы больше тридцати ей не дала!

-- Платье! Муж её молодит! Она цены ему не знает. Он же для неё готов день и ночь пахать, только бы ни она, ни дети нужды не знали. А она ему раз днём дала и то расстроилась.

-- Хватит! Не порти мне настроение перед праздником!

-- Ой-ёй-ёй! Настроение! А что на ноги?

-- Туфли под этот цвет. Сергей на следующий женский день мне купил, а я в роддоме его встретила. Жмут немного, пополнела наверно.

-- Чулки ещё подберём. Пояс-то есть?

-- Нет ничего. Я же по праздниками не ходила уже бог знает сколько.

-- У меня есть. Сейчас схожу.

Ира выскочила из комнаты. Зато теперь в комнату вошёл Сергей.

-- Маш! Я вот тут…, померяй…, вдруг не понравится. Вы пока платье мерили, я в магазин сходил. Не с голой же шеей на вечер идти?

Он протянул продолговатую коробочку. Её открыла, конечно, Лена. Она осторожно вынула тонкую золотую цепочку с камнем, похожим на бриллиант. Вздохнув, вынула и осторожно одела на шею подруги. Камень блеснул переливом.

-- Машка! Ты же Золушка! Значит, хорошо сегодня дала, раз муж такой подарок сделал. Мне бы кто хоть чуть похожее…! Это золото? С бриллиантом?

-- Золото, только с бриллианитом. На бриллиант меня при всём желании не хватит. Лен! Не сердись, это тебе.

Сергей подал другую коробочку такого же размера. В ней оказалась цепочка покрупнее с каким-то камнем густого почти фиолетового цвета. Цвет цепочки был очень похож на тот, что у Марии. Только вряд ли Сергей стал бы покупать Лене что-то лучше, чем Марии. Наверно, позолоченная.

-- Боже мой! Первый мужчина мне дарит такую вещь! Серёжка! Я тебя тоже люблю, даже сильнее, чем она! Если она попадёт в больницу или роддом, я тебе за неё так дам, что ты мне тоже на золотую разоришься. А камень в самый раз под моё платье. Ну, Машка! Сегодня все мужики будут наши!

-- Ленка! Уймись! Ей богу, на празднество всё настроение испортишь!

-- Да не бойся ты за него! Не испорчу! Верну таким же, как возьму. Может, ещё лучше будет!

-- Дарёное не возвращают.

-- Ты что, мне его совсем отдашь? А сейчас можно? Серёжка, пошли! Раз она от тебя отказывается, пойдём, я хочу бриллиантовое колье заслужить.

-- Ей богу, дура! Не от него, а от цепочки! Лен, ну хватит, в самом деле. Успокойся, а то никуда не пойду.

-- Может, я того и добиваюсь, чтобы одной с ним идти. Всё! Успокоилась. А то и в самом деле запсихуешь. Где Ирка-то?

-- Здесь! Только что зашла. Пояс долго искала. Помню, что был ещё девичий, а найти не могла. Мои-то ей велики будут. Примерь.

Мария приложила пояс к талии. Как раз.

-- Одень! Скоро выходить уже!

Мария посмотрела в сторону Сергея.

Лена уловила её взгляд.

-- Машка! Ты что? Только что под ним была, а теперь подол боишься задрать.

-- Опять начинаешь?

Сергей вышел. Мария надела пояс, натянула и закрепила чулки. Пояс был как раз, а чулки были в размер, но длинные. Женщины подогнули лишнее, прижали, запрятали. Заставили одеть туфли и полюбовались на творение своих рук. Мария глянула в зеркало и сама удивилась, как её изменило платье. Действительно, она в нём выглядела много моложе своих лет.

Пришли со двора дети. Ираида увела их в кухню и стала кормить. А Лена с Марией пошли одевать Сергея. С ним мороки было не меньше, чем с Марией. Ему было всё равно, что одеть. Лена несколько раз заставила менять рубашки, потом брюки. В конце концов он оказался в строгом мужском костюме с галстуком на шее. Всё было строгое. Оно немного старило. Но рядом с Марией это более-менее соответствовало, подравнивало возраст.

Когда оделась Лена, Марии стало не по себе. Хотя Лена была одета не так нарядно, рядом с Сергеем она смотрелась чуть ли не одногодком. Они соответствовали и ростом, и даже походили друг на друга. Мало того, черный строгий костюм как ничто другое соответствовал одеяниям Лены. Похоже, она наряжала его под себя, под свой костюм. Даже кольнуло что-то похожее и на ревность, и на зависть.

Вечер прошёл изумительно. Сначала был небольшой доклад, где поздравили ветеранов войны завода. Всем ветеранам вручили подарки, а работающих ещё и наградили какими-то медалями. Потом был небольшой концерт. Часть номеров исполнили работники завода, а часть – студенты. Среди студентов Мария заметила ту самую Таню, на которую она обратила в своё время внимание. Девушка была очень стройная и довольно красивая. И танцевала она просто замечательно. Номер был в военных костюмах. И гимнастёрка, и военная юбочка ей очень шли. Наверно, из-за той же искры ревности, которая промелькнула и в то прошлое время, Мария больше всего смотрела на неё. Она просто не могла не нравиться мужчинам. А вдруг у неё с Сергеем что-то есть? Ей показалось даже, что девушка нашла Сергея среди зрителей и танцевала для него.

После концерта начались танцы, а ветеранов и приглашённых попросили пройти в кафе ДК. Директор извинился, что кафе слишком мало, чтобы пригласить всех присутствующих.

В кафе были накрыты столики. На каждом стояли бутылки с вином, водкой и минералкой. За стол помешались по 6 человек. Сергей и Мария попали за стол с директором завода и парторгом. Оба были с жёнами. Получалось, что на мужчин приходилось по бутылке водки, на женщин – по бутылке вина. Ветераны войны сидели за отдельным столом. И обслуживали их официантки отдельно.

Почти сразу подали первое – суп-харчо. Парторг завода, директор завода и председатель профкома поздравили ветеранов с праздником и подняли тост. После первой рюмки пошли разговоры. В кафе стало веселее. Потом выступали представители цехов, в которых работали ветераны. Когда тарелки с первым почти опустели, подали второе – гуляш по-французски.

Включили музыку, какой-то довоенный вальс. Сергей пригласил Марию, а директор завода – Лену. Сергей танцевал не очень, но старательно. Едва смолк вальс, как заиграла мелодия танго. Что-то пел Утёсов. Очень знакомое. Но запись была довольно плохая. У самого стола директор завода перехватил Марию.

Танцевал он, конечно, замечательно. Мария просто наслаждалась танцем. Сергей сидел за столом. Лену увёл парторг. Только сели за столы, как один из ветеранов развернул гармошку. Тут Мария усидеть не смогла и почти первая выскочила в средину кафе. Плясала она от души. На перепляс к ней вышел один из молодых мужчин, но справиться не смог и скоро выдохся. А Мария начала петь частушки. Откуда они брались, не могла вспомнить и сама. Просто приходили на ум. Когда кончились хорошие, она начала петь с намёками. Типа: «Я не лягу под машину, под резиновый баллон, лучше лягу под шофёра – пусть порадуется он! » И все в таком духе. Зал покатывался над некоторыми куплетами. Кто-то пытался посоревноваться с ней, но его освистали. Вскоре Мария обнаружила, что в кругу осталась одна. Выдала на последок: «Гармонист устал, заплетаться стал. Принесите молока, напоите игрока! Принесите горького, напоите допьяна» и вышла из круга.

Директор завода вскочил на стул и, перекрывая шум зала предложил:

-- Как будто специально, мы предусмотрели призы благодарности за самые хорошие номера. Если присутствующие не против, разрешите подарить Марии Ивановне скромный подарок за самый красивый перепляс!

Зал зааплодировал, закричали «Браво! С какого она цеха? Мы её к себе переведём! »

Остаток вечера директор завода крутился около Марии. Он засыпал её комплиментами, приглашал почти через танец. Мария заметила, что жена сильно ревнует его. Да и Сергей как-то нервно сидит. Он изредка танцевал с Леной и другими женщинами. Почти не пил. Мария, поначалу, воздерживалась, но потом где-то директор перевёл её через грань лишней рюмкой. Откуда-то стали появляться рюмки с водкой, пили в зале, пили где-то в закутках, в фойе. Она уже перестала запоминать с кем. Настроение было через чур весёлое. Кажется, её кто-то щупал за груди, ниже живота. Она как-то не запомнила кто, где и когда. Очнулась на улице. Сергей с Леной почти волокли её по тротуару.

-- Я сама!

-- Куда ты сама? На ногах не стоишь!

-- Дайте, я сама!

Однако, земля качалась. Сделав шаг, чуть не ткнулась в неё носом. Сергей вовремя подхватил её на руки и понёс. Больше ничего не помнит.

Очнулась утром одна в постели. Нестерпимо болела голова. Вышла на кухню. Туда же пришла Лена.

-- Ну, ты вчера начудила! Я с тобой больше никуда не пойду! Весь вечер только и делала, что от тебя мужиков отбивала. Ты хоть что-нибудь помнишь?

-- Смутно и мало. Где аспирин?

-- Да тебе похмелиться надо, а не аспирин глотать.

-- Ой, не хочу! Голова просто разламывается.

-- Ты хоть помнишь, сколько выпила?

-- Нет….

-- На моих глазах восемь рюмок, да за углами ещё сколько. Раз десять я тебя от мужиков уводила. С тебя где трусы-то сняли?

-- Что сняли?

-- Ты это даже не заметила? Ну, ты даёшь! Если бы не Сергей, я бы к тебе вообще не подошла. Пусть бы тебя мужики до полусмерти отделали! Только от одного кобеля оттащу, к тебе уже другой пристраивается. Мы же тебя домой в одном платье привели. Половину дороги тебя Сергей на руках нёс, дурак. Я бы к тебе после такого и не притронулась. А он так тебя любит, что плакал, а нёс.

-- Как плакал?

-- Слезами! Он думал, что кто-то тебя всё-таки трахнул.

-- Как это?

-- Ну, не знаю, может раком, может и не раком.

-- Что ты говоришь? Не может быть!

-- Было! Не успевали только, я наезжала. Одного почти с тебя столкнула. Мы с ним даже чуть подрались. Хорошо, что пьян был.

-- Боже мой! А Сергей про это знает?

-- Наверно. Он же в зале был. Всё тебя пытался увести, а ты убегала. Я за тобой. Гляжу, тебе уже водку налили. Пока добегу – выпила. Пока доберусь, тебя уже то на склад затащат, то в кладовку. Даже директор пытался до тебя добраться.

-- Ленка! Не ври!

-- Вот ей богу, не вру! Сергея спроси. Тебя дома раздевать стали, а на тебе ни трусов, ни бюстгальтера, ни чулок. Даже пояс сняли. Может, сама снимала? Я уж пыталась тебя перед Сергеем оправдать, но сама пьяная была.

-- А он?

-- Он бокал вина за вечер не выпил.

-- Ленка! Что же будет?

-- Не знаю. Я бы на его месте подала на развод.

-- Только не это!

-- А зачем такому парню такая потаскуха? Вон у него в КБ какие девочки работают! Одна Таня чего стоит! Ничуть не хуже тебя. Зато молоденькая! Из богатой семьи, с квартирой. Захочет, родители и на машину дадут.

-- У них есть что-нибудь?

-- А у тебя есть что-нибудь? – передразнила Лена. – Или только тебе можно, а он должен у тебя на поводке быть? Что с тобой происходит? Я же сама видела, чем вы перед вечеринкой занимались. Что, тебе мало? Или разнообразия захотела? На чужбинку потянуло? Надоел муж? Тогда отдай его мне. Эх, и зажила бы я с таким мужем!!!

-- Нет! Ты что? Ни за что!

-- Зря! Он бы у меня был ухоженный, обласканный, откормленный. Я бы ему так давала, что он ни на кого и смотреть бы не стал. Даже просто не мог бы. Он и сейчас ни на кого не смотрит. Только не от сытости, а от любви к такой дуре. Ну, везёт же кому-то! Я бы сделала всё, чтобы ему Нобелевскую премию дали – умный он у тебя!

-- А я мешаю?

-- Ему – да! Он только от одного стресса оправится, ты ему другой делаешь. Детей нарожала сразу двоих. Будто так пожить с ним не могла. Ещё и племянницу притащила. Он из кожи лезет вон, чтобы вам условия создать. Высох весь. Не человек, а скелет ходячий. И что за это видит? Как жена с другими хвостом крутит. Этого он заслужил? Ты в чём-нибудь нуждаешься? Ты раздетая, голодная, необласканная? Что ты с него ещё хочешь? Что он ещё не сделал? Захотела квартиру – на! Надо, чтобы у него положение было – на! Денег – пожалуйста! А сама что дала? Ты что ему от себя дала? Себя? Да кому ты нужна? Что-то твой моряк не очень тебя оценил, раз сотней отделался. И Юрка по секрету сказал, что просто удивительно, как от такой женщины муж не гуляет. Что в тебе ценного? С его данными он выбрал бы себе такую красавицу, какую ты ещё и не встречала. Из-за тебя он на молодой не женился. Из-за тебя он на себя такой хомут надел!

-- Лена! Я всё понимаю! Не понимаю только, что меня так с панталыку сбивает. Наверно, водка во всём виновата?

-- Тогда пей кефир, а про водку забудь. Муж сидит трезвый, а она за каждым углом водку хлещет, будто воду пьёт! Он что, не на празднике был?

-- Клянусь, обещаю, больше такое не повторится! Помоги только помириться с ним.

-- А что с ним мириться-то? Этот придурок тебя даже такую любит! Прямо-таки завидно до одури. Сама не дури. День-два, и успокоится. И за что тебя любить, не понимаю На тебя с похмелья и смотреть-то страшно. А во хмелю – противно!

-- А где Сергей?

-- Ушёл за машиной. Он её во дворе завода поставил, директор разрешил. Ремонтирует. Знаешь ведь, что сломана.

-- А зачем машина?

-- Поедем дачу смотреть, раз нашли её. Ты дома остаёшься. Во-первых, все в «копейку» не влезем. А во-вторых, чтобы парню настроение не портила. Смотреть на тебя сегодня противно.

-- А где дети?

-- В моей комнате спят. В спальне же от твоего перегара дышать нечем. А старшие вон, в песочнице играют. Мы, наверно, их с собой возьмём. А то ты тут проглядишь их.

Зазвонил телефон. Лена взяла трубку.

-- Ага! А что взять с собой? Поняла. Выхожу.

Положила трубку.

-- До скорого! К вечеру, думаю, вернёмся.

Накинув плащ, Лена выскочила за дверь.

Мария подошла к зеркалу и отшатнулась. В сравнении со вчерашним видом, она превратилась в страшилище. Под глазами мешки, лицо отёкшее, волосы растрёпанные, кольцо косы сбилось набок, на цепочке исчез камень. Испуганно схватилась за цепочку, попыталась снять. Но вместо замка в руку попал камень. Видимо, он сдвинулся на спину. Хоть тут не всё плохо.

Проснулись малыши. Увидев вид мамы тихонько скрылись в игровой комнате. Наверно, и им страшной показалась. Наверно, надо подышать свежим воздухом. Вошла в спальню, чтобы переодеться, и чуть не стошнило. В спальне, в самом деле, стоял такой запах перегара, что самой противно стало. Открыла дверь. Где-то конструкторы просчитались. Даже при открытой форточке в комнате было душно. Только сквозняк помогал.

Пошла на кухню – очень хотелось пить. Выпила всего два глотка, а опять опьянела. Пошла рвота. Рвало какой-то зеленью. Вроде бы и не ела ничего такого. Да и вышло-то чуть-чуть. Но полегчало.

Забралась в душ. Сделала похолоднее. Стало совсем легко. Но всё равно тяжко. В спальне проветрилось. Нашла платье. Опять порвано! Да что за напасть? Ни трусов, ни бюстгальтера найти не смогла. Не было ни чулок, ни пояса. Господи! Перед Иркой-то как стыдно будет! Пришлось найти свежие и трусы, и бюстгальтер. А чулки и одевала-то только на праздники.

Кое-как оделась, превозмогая то тошноту, то головокружение. Позвала и одела детей. Пошли на двор. Хорошо, хоть дети сами ходят, а то и не сойти бы было. В подъезде запах пищевых отходов едва опять рвоту не вызвал. Уже на первом этаже вспомнила, что, кажется, не заперла дверь. Вернулась. Дверь заперта. Спустилась. Дети около скамейки, на которой бабушки сидят. Бабули о чём-то с ними разговаривают.

-- Вы уж извините, что мы их задержали. Тут дурачок какой-то на мотоцикле раскатался. Не дай бог, переедет. Вот мы их и задержали. Вы, что, болеете?

Мария кивнула и, кажется, покачнулась – в голове будто шар катался. Прошли к песочнице. В ней уже сидели несколько таких же малышей. Села на край и подставила солнышку лицо. С каждой минутой самочувствие улучшалось. Мыслей в голове никаких, только гул. Прошло больше часа. Вдруг вспомнила, что не покормила детей. Им можно бы и грудь дать, не совсем ещё отняла, но если самой так плохо, то какое же у неё молоко? Надо идти домой.

Позвала детей. Они сразу же вскочили и вперёд мамы побежали к подъезду. У подъезда их перехватили бабушки.

-- А где мама? Почему вы сегодня с бабушкой? А где братик с сестричкой?

-- Воть мама!

-- Разве это не бабушка?

-- Неть! Мама!

-- А другая тётя кто?

-- Тётя.

Едва Мария подошла к проезду, как треща мотором, мимо пронёсся мотоцикл. На нём не было ни номеров, ни сиденья. Одна из бабушек запустила в след палкой.

-- Разъездился тут! Был бы кто из простых, давно бы милиция забрала.

Мария подобрала палку и принесла бабушке.

-- Спасибо, милая! Это твои дети? Просто куколки!

-- Мои.

-- А мы с товаркой думали другой. Она кто вам?

-- Сестра. Мужа.

-- Смотри ты! Сестра, а не похожа! Мы думали, она парня молодого охмурила и живёт с ним. А про тебя думали, что бабушка их. Отец-то где?

-- Уехал.

-- Бросил, что ли? Таких-то голубков?

Но Мария уже закрывала дверь, радуясь, что не пришлось отвечать на вопросы. Когда наклонялась за палкой, головокружения уже не было. Оставалась только лёгкая тошнота.

Дома накормила детей. Ели они с жадностью. Как она сразу не подумала, что они голодные?

Медленно, нудно, но день потёк. Мария занималась уборкой, стиркой, приготовила обед. Заглянула в шифоньер. Как-то бросилось сразу, что у Сергея только два более-менее приличных костюма, пара брюк и рубашек. Ну, свитер ещё. Всё остальное место занимали её платья и костюмы. Действительно, права Лена, совсем не думает про мужа. А ему скоро и одеть-то нечего будет. Заглянула на полки. И тут та же история. Даже неловко стало.

В игровой тишина. Не натворили бы что! Заглянула. Дети спали прямо на ковре. Сергей специально для игровой купил очень мягкий ковёр. Перенесла детей в спальню. В их шифоньере одежды было ещё больше. Взрослый шифоньер, а полностью забит одеждой детей. Сергей даже подвеску для плечиков сделал в два этажа. Хотя, на четверых детей, наверно, нормально. Израстают ведь.

Пропылесосила ковры и, утомлённая, присела рядом с кроватью малышей, положила голову на постель и уснула.

Проснулась от криков детей. Они встречали папу и оба висели у него на шее. По игровой раскиданы игрушки. Значит, встали давно. То ли Мария спала слишком крепко, то ли они встали очень тихо. Скорее всего, последнее. Дети оба в отца! Маму всегда очень жалеют, хоть и любят больше папу.

-- Нашли мы эту дачу. Завтра поедем смотреть всей семьёй. Лёнка даже в управлении разобрался. Уже и воду включал, и отопление. Место просто изумительное! Лес, река, город видно, но до него далеко. Да и роза ветров хорошая.

Что такое роза ветров, Мария не знала. Но раз муж одобрил, значит, в самом деле хорошая.

Мария бросилась на кухню. Как хорошо, что обед приготовила. Пусть на ужин, но пойдёт. Раздвинула стол и стала расставлять тарелки. Умывшись, все собрались за столом. Ели с удовольствием и аппетитом.

-- Представляешь? Брали сухой паёк человек на десять. А там так хорошо, что не заметили, как всё съели. Дачи у нас охраняются. Туда мимо шлагбаума и не проедешь никак. Лена уже и с солдатами познакомилась. Купили для детей печенья и конфет. А отдали всё служивым. Лена говорит, скоро Лёнька служить будет, пусть его там тоже кто-то побалует.

Сергей возбуждённо рассказывал, будто ничего вчера и не произошло.

-- Дети так набегались, что часа два проспали, как убитые. Мы их на второй этаж переносили, они даже не проснулись. Да, Линок?

Лина кивнула и продолжила есть. Лёнька сверкающими глазами не отрываясь смотрел на неё. Как только она отвернулась от тарелки, подложил ей кусок мяса из своей. Лена улыбнулась, глядя на сына.

После поездки она выглядела какой-то иной, чем всегда. Почти не говорила, всему улыбалась и ела, будто неделю голодала. Попросила добавки. На Сергея вообще глаз не поднимала, будто его и нет. Съев второе, опять попросила добавки.

-- Устала я сегодня! Можно, я вас оставлю, спать что-то хочется очень?

Не дождав ни от кого ответа, встала из-за стола и пошла, активно играя ягодицами. Мария вспомнила, что Юрий Степанович говорил, что это показывает, что женщина недавно была с мужчиной. Значит, на даче…? Пока дети спали? Хотелось разжечь ревность, но что-то не получалось. Было стыдно ревновать после того, что вчера сама натворила.

После ужина вымыла посуду и заглянула к Лене. Все дети были в игровой. По средине её лежал Сергей, а они ползали по нему и то ли боролись, то ли играли. Даже великовозрастный Лёнька сидел на нём верхом.

-- Папа же устал! Что вы его так?

-- Ничего! Очень даже хорошо! Такой массаж не каждый массажист сделает.

Приподняв одного из малышей, он осторожно положил на другого и обоих уронил на колени Лине. Опять началась возня. Мария махнула на них рукой и пошла к Лене.

Лена сидела около кровати на одной ягодице. Согнутые в коленях ноги покоились рядом. Было похоже, что она попыталась просто прилечь головой на кровать, стоя на коленях, а потом просто повернула зад в сторону и осталась в таком положении. Её грудь и голова лежали на заправленной кровати. Руки слегка огибали голову. По всей позе было понятно, что она устала. Какие-то подозрения шевельнулись в груди Марии.

Ну и что? Разве её убудет? Муж слишком молод, чтобы его не хватило на двоих. Лена же сама говорила, что от 16-ти до 25-ти мужчины самые сексуальные. Лена, как ангел хранитель, всё делает для их семьи. Если бы не она, не вытянуть бы Сергею такую ораву. Пособие по уходу за детьми едва покрывает их (детей) потребности. А Лена на таксовании зарабатывает целую уйму денег. Как ни пыталась Мария обойтись без них, не получается. Так и приходится вести общий бюджет семьи. А Лена даже слышать не хочет, что Мария ей деньги должна. И только наедине она может сделать Марии хорошую выволочку. Во всех остальных случаях она всегда на стороне Марии.

Господи! Как тут разобраться? Надо бы и ревновать, но и ссориться никак нельзя. Не будь Лены, Сергей, наверно, точно бы не раз гульнул. А там, смотришь, и увели бы его. А Лена, как громоотвод, чуть что, выручает. Грешно, но приходится делиться. Не справиться бы одной было ни с детьми, ни с жизнью. Бог с ними! Лишь бы Сергей не бросил. Всё равно Мария даже при Лене чувствует, что ей мужа уже слишком много. Они не афишируют свою связь, не показывают её. Пусть потихоньку встречаются. Мария сама семнадцать лет пропустила, будто из жизни выкинула. Для детей жила! А нужна теперь им? Они, считая, что мать сдурела, раз замуж вышла да ещё и родила, писать письма почти перестали. Для чего себя консервировала? Лена ни на кого, кроме Сергея, и смотреть не хочет. Ну, и пусть побалуется. Зато Мария точно знает, что не принесёт от неё муж ни насекомых каких, ни болезнь какую. Да и Лена у неё парня отбивать не будет. Понимает, что не сумеет она с ним жить, как бы ни хотела. Она с ним – коса и камень, огонь и пламень. А так и она довольна, и Сергею на сторону бегать не надо, и Марии полегче с таким молодым жить.

Вон, все ровесницы говорят, что мужья раз в неделю приласкают, уже праздник. А Марию каждую ночь до одури муж ласкает. Если не получается как положено, то просто вставит ей своё имущество и так и спит. А она к этому так привыкла, что и заснуть не может, если что-то иначе получается. То ли радоваться этому, то ли, наоборот, расстраиваться. Всё время, как молоденькая, с мокрой промежностью. Вроде и хорошо, вроде и перед подругами совестно. Если кто-то узнает про её жизнь, засмеять могут. Но иначе она свою жизнь теперь и не представляет. В молодости такого не было. Ей богу, даже чудно как-то! Сорок лет уж! Интересно, а кто-нибудь в этом возрасте так живёт?

Лене сейчас тридцать четыре. Самый сексуальный возраст. Как-то она рассказывала, что будь на месте Марии, не только ночью, днём бы мужа соблазняла. Такая страсть в этом возрасте. Только мужики к этому времени уже сдуваются. Приедаются им не только свои, но и чужие бабы. Пусть и пользуется, раз Марии хватает. Может, к старости слово благодарности скажет. Кто знает, на сколько Марии ещё хватит? А Лена, смотришь, в этом деле заменить её может, но и Марию в обиду не даст. Это точно!

Мария поправила упавшую на лицо Лены прядку рыжих волос. Хотела погладить по щеке, но побоялась разбудить.

Перед сном все собрались выпить чай. Малыши пили молоко, постарше – сок, а «старички» - чай. Лена только проснулась. Пришла на кухню, сладко потягиваясь.

-- Давно так не спала! Наверно, последний раз в деревне так было. Что ночью делать буду?

-- Мне помогать будешь. У нас послезавтра защита курсовых проектов. Надо пояснительную записку оформить.

-- Давай так. Ты идёшь спать, а я займусь твоим проектом. Иначе, кто нас завтра на дачу повезёт?

Они немного поспорили с Сергеем, но Лену переубедить в чём-то очень сложно.

Едва оказались в спальне, как Мария встала перед Сергеем на колени.

-- Серёжа! Прости, пожалуйста, за вчерашнее! Я ничего не помню. Наверно, перепила. Ей богу, я ничего такого и не думала. И в мыслях ничего не было! Я люблю только тебя одного! И никто другой мне не нужен. Хочешь, поклянусь, что больше никогда эту гадость в рот не возьму! От водки всё это!

-- Успокойся! Ничего вчера и не было. Лена за тобой так шпионила, как ни один сыщик не делал. Уж она-то бы усмотрела бы, если что. Пошли спать.

Мария в этот раз отдавалась мужу, как никогда. Помня слова Лены, она напрягала живот, сжимала мышцы промежности, стараясь сделать себя для мужа как можно слаще. Двигалась так, что он лишь едва покачивал тазом. Всё остальное делала она.

Однако, это и привело её к оргазму. Сергей, почувствовав это, закачал из стороны в сторону, не давая опомниться и выйти из оргазма. Мария так кричала, что самой было страшно. Только весь крик Сергей глушил поцелуем. Он бы мог уже кончить раза три, а он раз за разом уходил от этого, пока у Марии не кончились силы. Однако в финале она всё же так трепетала от бешено рвущейся струи, что почти потеряла сознание.

-- Зачем ты… так? Умру… ведь!

-- Никто ещё от этого не умирал. Тебе хорошо было?

-- Не то слово! Давно так не бывало! Я так устала, что никаких сил нет.

-- Я очень рад, что тебе понравилось! Повернись спиной, завтра вставать рано, спать будем.

Мария с трудом перекатилась на бок. Подвинуться к мужу сил уже не было. Он придвинулся, осторожно соединился с ней и привычно обнял, окружил со всех сторон. В какой-то степени, наверно так и лучше. Не надо у него ничего обтирать, да и из неё ничего не вытекает.

-- Зачем ты так?

-- А что? Плохо было?

-- Слишком хорошо!

-- Вот потому и сделал так. Ты от этого так хорошеешь, что никто не может понять, сколько тебе лет. Видишь ведь, какая ты стройная и красивая. Наш директор в тебя просто влюбился! Да и остальные мужики глаз с тебя не сводили. Значит, есть у меня вкус, значит, в пользу тебе жизнь со мной. Вот и хочу, чтобы ты до ста лет такой и оставалась. Давай спать. Завтра вставать рано.