Мария38

Глава 38. Командировка. Новые знакомства.

Перед началом учебного года Лёнька пришёл, проводив Лину в садик, с синяком. Говорит, дрался с каким-то обидчиком её. Перед началом года в город вернулись все дети, в том числе и хулиганистые. На следующий день с ними пошла Мария, но никто не подходил к девочке. На обратном пути Лёнка тайком от Марии показал кулак какому-то мальчишке тоже с синяком.

-- Это он?

Лёнька молчал.

Через неделю он заявил, что записался в гимнастическую секцию, чтобы накачать мышцы. Хотел в секцию борьбы, но туда записывают только с четвёртого класса.

-- Зачем? Хочешь стать борцом?

-- Нет, чтобы Лину хоть от кого защитить.

Не себя, не других, а именно Лину. Родители многозначительно переглянулись. Ну, ни дать, ни взять любовь!

Перед октябрьскими праздниками Николая Николаевича в тяжёлом состоянии отправили в госпиталь. Врач по секрету сказал, что он безнадёжен. Директор завода приказом назначил Сергея исполняющим обязанности начальника КБ завода. На очередной планёрке он разрешил реорганизовать КБ, так как Николай Николаевич уже точно не вернётся к работе. Но Сергей на такой шаг не решился, надеясь, что тот выздоровеет. На заводе началась небольшая склока в управлении. Сергей часто приходил раздражённый, взволнованный. Но стоило ему умыться и зайти к детям, как он забывался и увлечённо играл с ними. Увлекался так, что если не позвать на ужин, то ни дети, ни он не вспомнят о еде до полуночи.

В 11 месяцев Надя начала на кривеньких ножках шагать. Лина и Лёнька почти таскали её, чтобы поскорее научилась.

Во второй половине декабря Марию опять уговорили помочь родному банку. Последний раз. Пришлось согласиться. Не смотря на то, что она в отпуске по уходу за детьми, ей выплачивались все премии, которые выдавались остальным сотрудникам. Лена не без помощи Юрия Степановича оформила Марии какой-то особый отпуск, связанный с патологией родовых путей и ещё кучей каких-то терминов на целых три года. Правда, последний год без оплаты. Но вызовы на работу оплачивались в двойном размере. Потом она узнала, что ей просто оформляли выход на работу на целый месяц, хотя работала она всего две недели, а то и меньше. Ну, как тут не поможешь?

Однажды в обед, когда ходила в кулинарию за пирожками, встретила Геру. Стало так противно, что отвернулась, будто не заметила. Он, видимо, пил. Судя по землисто-серому цвету лица, беспробудно. Не смотря на то, что в диспансере она указала на половую связь с ним, гонореи у него не обнаружили. Зато нашли лобковую вошь, с которой на лечение не кладут.

Дети остались с Леной, решившей уйти в отпуск по уходу за ребёнком. Правда, пока Мария жила в городе, Лена с раннего утра и до позднего вечера носилась по городу как такси или выезжала на большой машине для обслуживания торжеств. Если Мария вернётся, наверно, опять пойдёт то же.

Николай Николаевич умер в феврале. Хоронили его почти всем заводом. Перед гробом несли десятка полтора медалей и несколько орденов. Он был настолько скромным, что не одевал их даже на большие торжества. Ираида едва приходила в сознание, как опять теряла его. На прощании выступали представители разных цехов, военный представитель и приехавшие на похороны люди из ведомства. Когда попытался сказать что-то Сергей, то не удержался и заплакал. Те женщины, кто работал с ним в КБ или ранее в других цехах, тоже не могли удержать слёз.

Сергей, теперь полностью возглавивший КБ, резко изменил не только его состав, но и подход к работе. Он никого не увольнял, не давил. Просто, изменил направления работы каждого инженера, чертёжника. Теперь самые продуктивные работали над идеями, разрабатывали новые конструкции, а самые тщательные работали над производственными чертежами, разрабатывали детали. Большую часть идей вело студенческое КБ, которому доверили даже военные разработки, только не все знали, у кого заказ военный. Многие задачи разделили на отдельные, поэтому военными они становились после объединения. На заводе пошёл ропот недовольных, те, кто скрывался за плечами других, стали получать заметно меньше. Разработчикам деталей пришлось часто бывать в цехах. А это были в основном люди пожилого возраста.

Однако, и качество проектирования заметно изменилось. Теперь от разработки до внедрения время сократилось до минимума, появилось много идей. КБ разработало новую систему управления, как оказалось удачно пригодную для управления ракетами. Идея была настолько нова, что для испытания было предложено на полигон ехать самому ведущему разработчику, чтобы понять суть ошибок. А, может, и внести какие-то коррективы ещё в процессе испытания.

Сергею пришлось ехать самому. Ему разрешили взять с собой либо жену, либо помощника. Он взял Марию. Её на заводе оформили в качестве помощника, выписали командировочные удостоверения. В ночь пришёл состав. Он весь был пассажирский. Всего 4 вагона. К утру состав оказался уже на Урале. Тем, кто ехал в этом поезде, разрешили выйти в город. Было очень много военных. Вечером состав уже в несколько раз длиннее двинулся дальше.

В течение всей ночи не попадало ни одного встречного поезда, да и станций не было. Мимо мелькали огоньки деревень и посёлков, но ничего похожего на разъезд или станцию. Перед утром поезд встал в зелёном военном городке. Кругом были цветущие деревья, ровные ряды казарм, марширующие солдаты. Марии показалось это совсем не интересным.

И снова ночное движение, опять дневной отстой. Только на третью ночь поезд пришёл на станцию, где было три ряда рельсов, стрелки и семафоры – очень знакомое по поселковой станции оборудование. Не далеко от станции высилась огромная гора, к которой поезд двинулся после высадки пассажиров. Не дав людям даже осмотреться, их посадили в автобусы и повезли куда-то. Наступал день. Вокруг открывалась безбрежная степь, покрытая редкими кустиками пожухлой прошлогодней травы. Между ними расстилался ковёр свежей зелени, но он был так же с пробелами, как дырявое изношенное одеяло. К обеду въехали в очередной военный городок.

Тут было полно всяких строений. Невысокие многоквартирные дома в два этажа, будто на параде, выстроились вдоль бетонных дорожек и дорог. В дальнем конце улицы виднелись строения похожие на типовые казармы. В средине этого строя домов, как генерал на параде, стояло высокое здание, слегка похожее на Большой театр в Москве.

-- Вот и приехали. Пошли устраиваться.

-- Куда?

-- Как куда? Занимать квартиры, расквартировываться. Вы первый раз?

-- Ага.

-- Тогда понятно. Тут как при коммунизме. Выбираешь дом, заходишь на этаж, который тебе нравится, и входишь в квартиру, в дверях которой торчит ключ. Если ключа нет, там кто-то уже поселился.

Объяснения давала молодая очень стройная женщина, больше похожая на девушку, рядом с которой с чемоданом стоял мужчина, похожий возрастом на её отца. Когда девушка двинулась, мужчина, переваливаясь уткой, заковылял за ней. Мария решила держаться за ней, потому что остальные пассажиры их автобуса были военными.

-- А мы уже третий раз здесь. Нам нравится жить на втором этаже. Там и вид лучше, и ветерок чаще. Да и пыли не так много надувает. Давайте знакомиться. Мама. Буду здесь фельдшером. А это Папа – он конструктор гидропневмосистем. А вы кто?

-- Мария Ивановна. Сергей Анатольевич – конструктор электронных схем.

Девушка что-то пробормотала, будто вычисляя что-то.

-- Не получается.

-- Что?

-- У вас имена не подходят под сокращения. У меня – Маргарита Матвеевна – сокращённо  - Мама. У Папы – Павел Панкратович. А у вас Маив какой-то получается. Сеан. Такая дурь! Мы эту квартиру берём. А вы, значит, эту.

Девушка открыла дверь на лестничной площадке и вошла в квартиру налево. На площадке была ещё одна дверь. Мария осторожно открыла её.

Чистая небольшая однокомнатная квартирка. Кухня с набором мебели и посудой из нержавейки на столе. В зале большая, одинаковая во всех направлениях кровать, застеленная чистым постельным бельём, столик и четыре стула около него, небольшой диванчик. В углу телевизор на тумбочке. Длинный во всю стену балкон с выходами и на кухне, и в комнате. На окнах белые тюлевые занавески.

-- Ключ надо вынимать, раз вы заселились. Или вам не нравится? Если вам нужна двухкомнатная квартира, то это в соседнем доме. Эти квартиры для одной семьи, для мужа и жены. Кто приезжает с родителями, те, обычно, берут двухкомнатные. Там и коек две.

-- А мы супруги.

-- Да? А я думала, Вы его мать.

-- По Вашим объяснениям, Папа Вам тоже не отец?

-- Да. Это мой муж. А давайте познакомимся по-настоящему! У нас есть бутылочка хорошего вина. Всё равно развод будет только завтра. Сегодня день устройства и знакомств. А потом сходим по городку на экскурсию. А?

Не дожидая ответа, девушка выскочила за дверь и скоро втолкала в квартиру Папу. Уселись за стол. Мария достала остатки еды, которые брала в дороге на станциях, фрукты, купленные по дороге. Девушка принесла из кухни обычные гранёные стаканы. Мужчины, усевшиеся на диванчик, уже вели беседу.

Вино оказалось настолько лёгким, что опьянения даже не почувствовалось. Зато настроение очень поднялось. Мама была непоседой. Она всё время зачем-то вскакивала, что-то кому-то подавала, и без умолку болтала. Из её рассказа было понятно, что сюда приезжают не только с жёнами, но и с родителями и любовницами. Но только или-или. Не больше одного человека с командированным. Некоторые военные здесь находят себе спутниц на этот период. Выбор не очень большой, но выбрать можно.

Вышли на улицу. Если бы не ветер, то было бы довольно жарко. Весь городок расположен в небольшой котловине, поэтому горизонт довольно близкий. Наверно, из-за этого и дома только двухэтажные, чтобы не выставляться за край котловины. Через городок транзитом проходила бетонная дорога.

-- На полигон, – махнула Мама рукой в сторону. – А туда назад, на станцию.

Вдоль дороги стояли одинаковые, как солдаты, дома. На параллельной улице дома были очень похожие, но, казалось, подъездов в них было меньше. Дошли до огромного здания в центре.

-- Тут всё. Тут и штаб, и магазины, и столовая, и мой медпункт.

Перпендикулярно главной дороге мимо центрального здания уходила другая бетонка . Почти сразу за главным зданием стояло с десяток мазанок частного сектора, а вдали шатры или кибитки местных аборигенов.

-- Туда не пойдём. Там местные не любят, когда кто-то ходит.

-- И что будет?

-- Ничего. Просто неприятно, когда на тебя угрюмо смотрят. По частному сектору можно прогуляться, но тут ничего интересного нет.

За главным зданием в сторону полигона было несколько казарм.

-- Тут так много солдат?

-- Нет. Это старые казармы. Тут только в одной солдаты живут для обслуги. В остальных склады.

-- А что обслуживают солдаты?

-- Нас. Городок подметают, следят за чистотой и исправностью в гостиницах, ремонтируют. Одно слово, обслуживают городок.

-- Мама! Я в частном секторе много военных видела. Они тут живут?

-- Тут кроме солдат и их командиров нет постоянных военных. Это всё приезжие. Многие там останавливаются. Там женщины их на время командировки в мужья берут. Некоторые даже не по одному. Есть две женщины, которые живут вместе и принимают сразу двоих. Они и спят все вместе.

-- Да ну!

-- Тут всё есть. В давние времена командование пробовало ввести жёсткие законы, а потом рукой махнуло – смысла нет. Всё равно мужики к бабам бегать начинают, только хуже становится порядок поддерживать. А так, кому надо, знают, где кого искать. Да и за бабами следить проще, пьянь отсюда давно вышибли, ни одной больной нет. А то даже сифилис было появился. Пойдёмте обедать.

-- А я деньги не взяла.

-- А тут их и не надо. Я же говорила, тут как при коммунизме. Захотел поесть, заходи и заказывай.

Действительно. Зашли в зал столовой. Народа почти не было. Едва сели за стол, как подошла официантка. Она так смотрела на Сергея, что он засмущался. Мама бойко перечисляла, что надо.

Скоро принесли заказ. Было довольно вкусно, но как-то очень по-столовски.

На следующий день утром Марию разбудил звук сирены. Сергея уже не было. Наскоро одевшись метнулась к главному зданию. На широкой бетонной площадке выстроились военные, рядом – гражданские, по-видимому из местных. А рядом с ними тоже в попытке встать строем приехавшие гражданские. Какой-то командир расхаживал перед строем и то ли распределял, то ли назначал задания.

Мария подошла к Маме, которую увидела ещё издалека.

-- Я не знала. Опоздала.

-- Нам можно не ходить. Тут в основном военным и тем, кто в городке постоянно – повара, прачки, официантки.

-- А что было без меня?

-- Ничего особенного. Сейчас завтрак, а потом военные уедут на полигон готовить старты. Наши мужички, дай бог, только послезавтра поедут. Кто не едет на полигон, велели придти на завтрак через час.

-- А далеко полигон?

-- Километров 100. Их на автобусах туда возят.

Скоро дали команду разойтись. Военные пошли в столовую, а на площадь, которую называли ПЛАЦ, въехали и выстроились автобусы. Гражданские пошли кто куда.

-- Всё равно мы здесь не нужны. Давайте на наше озеро съездим. Тут всё равно больше делать нечего. Я попрошу у военврача машину.

Подхватив Папу под руку, Мама отбуксировала его за главное здание. Папа ходил плохо, видимо, у него были проблемы с ногами. Он на каждом шаге переваливался и сильно качался, запинался за неровности. Было такое впечатление, что движения ног как бы запаздывали. Через десяток минут к автобусам подкатил старенький уазик-буханка с красными крестиками на боках.

-- Садитесь! Сейчас соберём, что надо и поедем. Садитесь!

В уазике было оборудование медицинской помощи, но уже частично разукомплектованное.   С одной стороны на полу всё ещё стояли носилки, а с другой – скамья-сиденье, как в автобусе. Только вдоль стенки.

-- Это автомобиль для перевозки раненых. Там ещё одни носилки подвешиваются, а здесь сидят сопровождающие. Он используется только тогда, когда раненых много, чтобы вывезти. Скорую помощь в нём не оказывают. Для экстренных случаев можно ещё носилки на крышу установить, но мы этим ни разу не пользовались. Если сиденье откинуть, то тут можно матрац положить. Мы всегда в машине спим.

-- А что, были случаи…?

-- Давно. Тогда ракеты на столах взрывались. Сейчас такое редкость. Сейчас они не туда взлетают, или совсем не взлетают. А взрывов давно не было. Бывали случаи, что они на жилую зону падали, но это на полигоне. Потому гражданских и поселяют здесь, в старом городке. Здесь когда-то воинская часть была. Потом дома построили для гражданских командировочных. Ну, и те, кто военные командированные, тоже тут живут – тут с бабами попроще, чем на полигоне.

Папа подвёл машину к дому, где они остановились, и Мама принесли какие-то длинные брезентовые пакеты и большую сумку.

-- А нам что брать?

-- Ничего. Тут всё есть.

Ехали больше часа. Иногда уазик сильно трясло, иногда он катил, как по стеклу. За окном чуть вдали была невысокая горная цепь. Горы, как и округа, казались почти голыми. В некоторых местах склонов росли редкие кустарники. Марии казалось, что горы выстроились полукругом, по наружной части которого они и ехали.

Мужчины сидели впереди и о чём-то негромко беседовали. За рулём был Папа. А Мама чтобы скрасить досуг Марии рассказывала про себя. Она, похоже, была очень открытой женщиной.