Перст указующий

Менторским тоном она выговаривала ему свое недовольство, то и дело, постукивая кончиком отточенной, как жало, указки, по краю стола. Его локоть находился от этого опасного кончика в непосредственной близости, и это нервировало. Не  то чтобы он боялся этой недотраханной сучки. Нет... Просто ему, с каждым  ее неосторожным движением, все труднее становилось сдерживать свое  растущее внутри желание заткнуть ей рот. Хотя, нет, не просто заткнуть! А...

Она повысила голос  и пришпилила острием указки крахмальную матовость рукава его рубашки.   Уставшее от напряжения дерево хрупнуло, обломалось и зазубринами въелось в дорогую ткань, безжалостно распарывая волокна. От неожиданности она выронила сломанный учительский атрибут, поправила на переносице скучные очки и уже приготовилась дать ему словесный отпор. Она не к тому приготовилась.

Дыра на рубашке была апогеем его терпения. Он вскочил, и она не успела понять своей незащищенности, наклонившись за выпавшей из рук указкой.

Его раздражение нашло желанный выход …

Цепкая хватка за локти. Подсечка  носком кроссовки под обтянутые нейлоном женские коленки. Одна ладонь без труда сжала  ее тонкие запястья, вторая – заткнула распахнувшийся в призыве о помощи алый рот. Навалившись на нее всем телом, он опрокинул дергающееся в захвате женское тело на стол, перегнув его в талии. Рот разжимать было нельзя. И он отпустил ее руки. Но вместо яростного сопротивления они как-то бессильно упали по сторонам стола. В эту короткую паузу он дернул ее за волосы, снимая с развалившейся прически странную кольцеобразную хрень, похожую на губку для посуды. Тут руки  подмятой его телом женщины ожили и стали ощутимо царапать своими алыми ногтями те места, куда могли достать: шея, плечи, лицо. Царапины не входили в его планы. Чтобы связать руки, пришлось отнять свою ладонь от зажатого ею женского рта. И очень зря!   Потому что пока  псевдо-губкой он связывал руки, женщина заорала, хоть и не членораздельно. Впрочем, руки были уже связаны, поэтому ладонь вернулась на рот. Женщина попыталась укусить. И он рефлекторно ударил, разбив ее пухлую губу до крови.   Она замычала, яростно пытаясь сбросить его со своей спины. А он со странным  удовольствием заметил, как, сквозь  белизну, алым украшением расцветает ее кровь, проступая в межпальцевых промежутках.

Дальше его действия стали напоминать ему самому рефлексы. Не более того! Он понимал, что изначально хотел лишь заставить эту стервозную, раздражающую его своим  ученым превосходством, сучку, заткнуться, пока он ей выскажет все, что о ней думает, и назовет сумму счета за порванную рубашку. Но сейчас, когда ее кровь поблескивала на его руках, а она сама дрожала всем телом под его грудью, его желание расплылось по всему телу зудящим теплом, а потом вновь  обрело реальные очертания в виде налившего возбуждением пениса. Не просто заставить замолчать, а унизить, довести до состояния ничтожества – вот что ему хотелось сделать сейчас с этой женщиной.

Коленом он раздвинул ее ноги, мельком обратив внимание на высоченные каблуки лакированных  остроносых туфель. Свободной рукой он рванул вверх узкую синюю юбку, разрывая блескучую ткань по швам. Под его жесткими пальцами почти мгновенно распалась на змеистые лесенки тоненькая преграда колготок. Полоску стрингов он вырвал одним взмахом. Второй рывок завершился  куском бесформенного белого кружева в его руках. Именно его он и засунул в ее рот, освободив, наконец, свою вторую руку.

Он не слышал звуков, которые  издавала женщина. Тестостерон рвался наружу, оглушив его напрочь. Освобождение страждущей плоти из плена джинсов  было молниеносным. Головка пениса  погружается  в распахнутую его силой плоть... А дальше - бесконечно ярко!   Словно каждая клеточка его тела пропиталась  принудительным вожделением женщины, ее страхом, сломленной гордостью и зарождающееся рабской покорностью….   Словно все его ощущения возвели в энную степень  и умножили на два!  

Он не сумел отличить текущего наслаждения от накрывшего его оргазма. Прижав ладонями вздрагивающее от его толков женское тело к поверхности стола, он еще продолжал свои неистовые фрикции, причиняя женщине  странное удовольствие: ПРИНАДЛЕЖАТЬ…

…Руки занемели. С трудом разжав пальцы, он заметил багровеющие отпечатки своих пальцев на желтоватой коже бедер женщины. Увидел размазанные по покрытой бисеринками пота пояснице следы крови с его руки. Почувствовал, как от жажды перехватывает сухим кашлем горло. Как неимоверно сладкой усталостью опустошается низ живота.

Еще пару минут он пытался придти в себя. Все предметы, ранее утратившие свои очертания и смысл, стали возвращаться в реальность. Чмокающий звук извлеченного наружу  пениса подтвердил возвращение слуха. Он услышал, как слабо стонет изнасилованная им женщина.   Потом ощутил, как чувство презрения к этому распластанному под ним женскому телу, снова захватывает его, возвращая желания унижать.

Он брезгливо отошел от стола, со стороны оценив зрелищность им содеянного: стекающее по женским бедрам неровными каплями его семя, проросшие до каблуков стрелы на тонких колготках, варварски разодранных на промежности, зияющая перламутровой бардовостью припухшая вагина.

- Теперь поняла, сука, что будет в следующий раз, если ты не заткнешься?! – сказал он, застегивая джинсы и заходя со стороны лица женщины. Она замычала, зашевелилась. Он взял ее рассыпанные по плечам волосы в кулак и поднял ее голову так, что она смотрела ему в глаза. Очки не скрывали потеки туши от бессильных слез. Размазанная по лицу помада и припухшая разбитая верхняя губа, обслюнявленная белизна бывших трусиков, исказили утонченное лицо до неузнаваемости. Ни следа от надменности и превосходства! Он размашисто влепил ей пощечину свободной рукой, потом вторую. Очки свалились  на пол. Он наступил на них, придавливая носком белой кроссовки. Тонкий хруст  ломающейся пластмассы гармонично сочетался  с его тихим смехом. Слезы снова полились по щекам  женщины, местами смывая потеки от туши. Он отпустил ее голову, и она уткнулась носом в стол, продолжая всхлипывать.

Разглядывая дыру на дорогой рубашке он пошел к выходу,   внутренне улыбаясь удачности стечения обстоятельств: он, она, пустая аудитория, отсутствие любопытных глаз и ее долгожданная принадлежность! И так удачно сломанная указка!