Мои женщины Май 1963 Ну, получай, председатель!. Из сборника Женщины заставляют мужчин лизать

Мои женщины. Май. 1963. Ну, получай, председатель!

Александр Сергеевич Суворов (Александр Суворый)

Мальчикам и девочкам, юношам и девушкам, отцам и матерям о половом воспитании настоящих мужчин.

Иллюстрация: Из домашнего фотоальбома. Июнь 1962 года. Мамина подарочная рубашка и папин галстук за успешную учёбу. Первый костюм моего старшего брата перешёл мне «по наследству».

Продолжение: Мои женщины. Май 1963. Фея запахов.

Новое увлечение организацией своего режима дня по примеру нашей учительницы по природоведению «Милки-училки» охватило не только наш 3-«А» класс, но и всю школу. Директор, завуч и все учителя только приветствовали такое повальное увлечение и старались тоже жить, работать и действовать по режиму дня.

Теперь в классных стенгазетах обязательно представляли свои примерные варианты режимов дня, планировали занятия кружков и секций, обсуждали порядок следования уроков и предметов в учебные дни.

Модным стало проведение времени отдыха на спортивной школьной площадке и наш учитель по физкультуре Иван Иванович Дынин, которого естественно прозвали «Дыня», только радовался и приходил к нам, одетый в спортивную форму.

Он торжественно открывал сарай со спортивным инвентарём и под запись в свой потрёпанный блокнот выдавал нам футбольный и волейбольные мячи, скакалки и даже спортивное копьё и гранаты для метания. Потом он судил наши игры и даже давал «мастер класс», когда мы все играли в баскетбол против него одного.

Эти спортивные игры чертовски здорово нас сплотили и даже девочки стали играть с нами, ребятами, в волейбол, в баскетбол и даже в футбол. Мы, ребята, тоже попробовали прыгать со скакалками, но нам это быстро надоело. Мы связали несколько скакалок вместе. Получилась одна большая скакалка, через которую прыгали сразу несколько девчонок и ребят.

Сашка Кузнецов не ходил с нами и с «Милкой-училкой» в лесной поход, но тоже нехотя увлёкся нашими спортивными играми по режиму дня и вскоре стал самым сильным, самым ловким, самым быстрым среди всех.

Он дальше всех кидал спортивное копьё и алюминиевую гранату. Он ловчее всех вёл мяч, обводил защитников и точнее всех забивал голы. Он выше всех прыгал почти к самому кольцу и быстрее всех забрасывал мяч в корзину. Он больше всех подтягивался на турнике и красивее всех спрыгивал с него.

Сашка Кузнецов был нахальнее всех, смелее всех, настойчивее всех и он это знал. Поэтому он вёл себя среди нас как вожак стаи, которому все должны были не просто подчиняться, а подчиняться безоговорочно…

Только девчонки иногда могли пищать, визжать, кричать и ругаться в ответ на его приставания, щипки, толчки, пихания, дёргания за косы и задирание юбок в игре «солнце-клёш».

От визга девчонок Сашка Кузнецов морщился, как от скрипа гвоздём по стеклу, немедленно ярился, но тут же отставал от них. Парням он сопротивления не прощал…

За Сашкой Кузнецовым всегда следовал его то ли друг, то ли напарник, то ли телохранитель – Витька Ражин по прозвищу «Рожа». Это был здоровый, полный, жирный, потный мальчишка с рябой кожей и всегда сонно-тупым выражением лица.

«Рожа» никогда не открывал полностью свои маленькие поросячьи глазки. Он их всегда прищуривал, причём у него это получалось мастерски. Он мог прищуриться презрительно, угрожающе, примирительно, равнодушно, внимательно, насмешливо, оскорбительно.

Прищур и взгляд «Рожи» всегда был более красноречив, нежели его слова. Он говорил так же туго, как и думал. Его выход к доске и ответы на уроках всегда вызывали смех не только тем, что он говорил, но и тем как он тужился и пыжился, подбирая нужные слова.

Зато Сашка Кузнецов мог говорить за двоих, за себя и за своего верного «оруженосца». Дело в том, что Сашка Кузнецов никогда не носил сам оружия – перочинного ножа, «заточки» из длинного гвоздя с деревянной ручкой или биты «свинчатки». Эти предметы всегда носил с собой «Рожа»…

Поэтому, видя какое-либо сопротивление любого пацана, Сашка Кузнецов сначала зыркал на него, угрожающе требовал подчиниться, а потом молча протягивал руку к «Роже» и тот поочерёдно вкладывал ему сначала «свинчатку», потом «заточку», а если дело было более серьёзное, то перочинный нож.

«Свинчатка» - это была такая небольшая свинцовая лепёшка, которую ребята выплавляли в глиняных формах или земляных ямках. Для этого брали баночку из-под вазелина и вминали её в глину или в землю. Потом на костре расплавляли в консервной банке свинец, добытый из старых аккумуляторов, и выливали расплавленный свинец в ямку.

После того как свинец остывал, форму разбивали или свинчатку выковыривали из земли. Получалась аккуратная небольшая «лепёшка», которая легко укладывалась в ямку правой ладони. От этого кулак становился твёрже и весомее, а удар кулаком – сильнее.

Такая свинчатка была у моего брата. Он носил её с собой, если уходил далеко от дома на «чужую» территорию «верховских» или «карьерных». Сашка Кузнецов и «Рожа» были из «карьерных», но учились в нашей Средней школе №1.

Я тоже мечтал о своей «свинчатке», чтобы чувствовать себя уверенней при встречах с обидчиками, но мой старший брат категорически возражал, говоря, что «за ношение холодного оружия тебя могут посадить в тюрьму». Как будто его самого не могли посадить!

После того, как в одной из уличных драк «стенка на стенку» «верховских» и «низовских» одному парню сломали нижнюю челюсть, в школах начался поголовный обыск. Всех школьников, невзирая на возраст и пол, тщательно и молча обыскивали учителя.

Всё не относящееся к школе и занятиям изымалось, приносилось с рапортами в кабинет завучей и выкладывалось на стол. После этого вызывались родители провинившихся. С ними велась разъяснительная беседа. Родители забирали имущество своих детей и шли домой для воспитательной работы.

Я не знаю, сколько пострадало ребячьи задниц и затылков девочек от шлепков и затрещин, но после этого даже Сашка Кузнецов и его оруженосец «Рожа» перестали носить с собой «оружие».

Теперь Сашка Кузнецов мог рассчитывать только на свою силу и наглость, но мы все почувствовали облегчение и некоторую уверенность. Авторитет «вожака» пошатнулся…

Тогда Сашка и «Рожа» придумали новую «козню». Теперь во время ссоры или хулиганского наскока «Рожа» молча приседал за спиной мальчишки или девчонки, а Сашка неожиданно толкал противника в грудь. Тот «спотыкался» о пригнувшегося «Рожу» и падал навзничь.

Сашка и «Рожа» обидно хохотали, издевались и приглашали свидетелей разделить с ними их радость. Некоторые хихикали, некоторые усмехались, а некоторые молча скрежетали зубами от бессильной злости…

Единственно кого Сашка Кузнецов не мог обидеть, толкнуть, а тем более ударить, была Валя Антипова. Всех других девочек, включая лучшую подругу Вали, Сашка мог оскорбить, пихнуть, задеть своим жёстким локтём или плечом.

Рядом с Валей Антиповой Сашка Кузнецов затихал, смирялся, становился послушным, но яро пытался сопротивляться этому и всё старался как-то подчинить себе Валю.

Она ему не сопротивлялась, никогда не выполняла его команды, не реагировала на его внимание, заботу или неуклюжие приставания. Она просто делала то, чего хотела, Он вынужден был с ней соглашаться, принимать её поведение, послушно следовать за ней. Валя была его «вожаком»…

Интересно, что «Рожа» в присутствии Вали нисколечко не менялся. Он был таким же тупым, ограниченным, сопящим, жующим и потным. Валя его ненавидела и брезгливо от него отстранялась, а «Рожа» отвечал ей приглушённым хамством и нарочитой неуклюжестью. Он её небрежно «задевал»…

От этого «задевания» маленькая и хрупкая Валя Антипова неизменно шаталась, отскакивала, чуть ли не падала, крутилась на месте и всегда сильно обижалась.

«Рожа» вообще пользовался своей массой и не дрался, а просто надвигался на противника своим животом, нарочно наступал своими ботинками на ноги, пихался обеими руками в грудь, зыркал своими прищуренными глазами и готов был в любой момент покинуть «поле боя», отойти в сторону и сделать вид, что «он тут ни при чём».

Сашка Кузнецов уже множество раз «страдал» от предательства «Рожи», который в случае разборок показывал пальцем на своего «вожака» и говорил, что «все вопросы к нему». Поэтому Сашке приходилось «отпихиваться» и «разбираться» самому, но «Рожа» всегда в нужный момент приходил к нему на выручку и «приседал за спиной».

Они были неразлучной парой. Сашка Кузнецов всегда выбирал «Рожу», когда Валя Антипова ставила его перед выбором – «он или я»…

Никто из ребят не мог справиться с этой «парочкой» - ни в одиночку, ни группой, ни всем «кагалом». Сашка Кузнецов неизменно всех расшвыривал, а «Рожа» помогал ему, придерживая наиболее активных «сопротивленцев».

С недавнего времени, после того как на экранах города прошёл фильм о первых колхозах, о кулаках, о председателе, которого убили выстрелом из обреза, у «Рожи» появилась новая «шутка». Он заламывал какого-нибудь мальчишку в свои загребущие руки, брал его за ворот рубашки или куртки и спрашивал: «Председатель? ».

По правилам игры несчастный должен был ответить: «Председатель». Тогда «Рожа», как тот бородатый кулак в кинофильме, зловеще говорил: «Ну, получай, председатель! » и открытой ладонью бил-хлопал пацана в лоб. Получив эту «плюху», пацан, как правило, запрокидывал назад голову и падал навзничь, а «Рожа» довольно и громко хохотал.

Такое положение в нашем классе с поведением Сашки Кузнецова и его друга «Рожи» становилось нетерпимым, но Валя Антипова – наш председатель пионерского отряда 3-«А» класса – ничего не могла сделать. Она ещё как-то могла утихомирить Сашку Кузнецова, но справиться с новым увлечением «Рожи» она не могла.

В субботу 18 мая 1963 года на «классном часе», когда мы готовились к празднованию «Дня пионерии», Валя Антипова заплакала и сказала, что она «не хочет быть председателем нашего пионерского отряда». Наш классный руководитель и пионервожатая срочно позвали завуча.

Мы все жалели Валю, уговаривали её не плакать, но она категорически отказалась быть председателем и потребовала перевыборов. Завучу это очень не понравилось, но делать было нечего. С Валей случилась истерика. Её отпустили вместе с подругой Тоней Корнеевой домой.

После короткого гнетущего молчания завуч обратилась к нам с предложением выбрать нового председателя совета пионерского отряда нашего класса. Все молчали, но вдруг мой друг Славка необычно взрослым голосом сказал, что «лучше всех с положением дел в нашем отряде может справиться только Сашка Суворов» и показал на меня.

Я был ошарашен «донельзя» и стал отнекиваться. Я уже чувствовал и понимал, что мне предлагают что-то сделать такое, чтобы избавиться от влияния Сашки Кузнецова и его «Рожи»…

Общим голосованием, при отсутствии Сашки, «Рожи», Вали и её подруги Тони, меня избрали «председателем» и я почувствовал холодок дула обреза, приставленного к моему горячему лбу…

- Ну, что Мальчиш-Кибальчиш? Страшно? – спросил меня мой внутренний голос.

Я промолчал…

Ребята дружески и ощутимо хлопали меня по спине и плечам, давали «пять» при прощании, а девочки с любопытством следили за моим выражением лица. Только Славка, мой друг, проводил меня немного по дороге домой и всё твердил о том, что «теперь мы заживём».

Дома за ужином я рассказал родителям и брату о случившемся и о положении дел в нашем классе…

Папа стал суровым и надолго замолчал. Мама встревожилась, тоже замолчала и терпеливо стала ждать, когда папа надумает что-либо сказать.

Мой старший брат насмешливо фыркнул, хлопнул меня по спине и ободряюще сказал, чтобы я не «дрейфил и никого не боялся».

- Я за тебя, Сашок, - сказал он веско и воинственно, - любому глотку перегрызу!

После этого он ушёл в свою комнату. Потом я видел, как он полез в узкую щель под шкафом за заветной коробочкой, в которой (я это знал) лежат его деньги и запрещённая «свинчатка».

Мне стало ещё более неуютно, нехорошо и даже страшно…

В воскресенье 19 мая 1963 года в день рождения Всесоюзной пионерской организации имени В. И. Ленина во дворе нашей школы состоялся торжественный сбор школьной пионерской дружины.

Выступили директор школы, завуч, старшая пионервожатая, наша героическая учительница «Барабанщица», красивая «Англичанка» и очень красивая «Милка-училка». Они говорили хорошие слова о нашей пионерской организации, о школе, о наших славных делах и успехах.

Отдельно завуч озвучила показатели успеваемости и поведения школьников по классам. Старшеклассники басили и громко восторженно ревели от признания их успехов на городских олимпиадах и контрольных, а первоклассники хором кричали свои поздравительные стихи-речёвки.

Про наш класс сказали только то, что мы хорошо учились и у нас теперь новый председатель совета пионерского отряда класса. Мне показалось, что все с любопытством и насмешкой глазеют на меня…

Потом всем отличникам вручили пионерские награды и подарки, приняли в пионеры и повязали галстуки новеньким пионерам. Потом мы все стали маршировать и проходить строем мимо нашего пионерского знамени под бой барабанов и неумелые отрывистые звуки пионерского горна.

Когда все прошли, раздалась команда «строиться на ступеньках школы для всеобщего фотографирования». Началась кутерьма. Все старались встать впереди, но завуч умело расставила всех по классам и по росту.

Фотограф из городского фотоателье установил на треноге большой фотоаппарат. Последним солидно пришёл директор школы и занял почётное место в середине нашей толпы. Мы по команде фотографа радостно заулыбались.

После того, как фотограф распрямился и сделал нам знак рукой «Во! », мы все дружно заорали «Ура! » и стали расходиться по домам.

Нам, празднично одетым и с подарками в руках, не хотелось прекращать празднование. Я достал из кустов акации припрятанный заранее большой бумажный пакет с ещё тёплыми мамиными пирожками.

- Угощайтесь, - сказал я как можно спокойнее и равнодушнее. – Это моя мама вас всех поздравляет с днём рождения пионерии.

Ребята накинулись на пирожки и все девочки тоже взяли по мягкому, румяному, сочащемуся маслом и вареньем пирожку. Взяла пирожок и Валя Антипова…

- А меня почему не угощаете? – раздался сбоку грозный голос Сашки Кузнецова. – Что? Если не пионер, то не достоин даже пирожка с повидлой?

Сашка Кузнецов мельком оглянулся на «Рожу» и вызывающе взглянул не меня так, будто вызывал меня на бой.

- Ну, почему? – примирительно и спокойно ответил я. – Ты наш школьный товарищ. Имеешь право. Угощайся.

Я протянул раскрытый пакет с пирожками Сашке Кузнецову…

- И ты, Рожа, угощайся, - сказал я, заметив, как жадно сглотнул слюну этот толстяк.

- В гробу я видел твои пончики!! – неожиданно злобно и громко сказал Сашка Кузнецов и ударом снизу подбросил мой пакет вверх. Пирожки и бумага взлетели и упали на землю.

Все застыли на месте…

Из-за спины Сашки грузно вышел «Рожа», медленно подошёл ко мне, схватил меня своей левой ручищей за мой пионерский галстук и прошипел мне прямо в лицо: «Председатель, да? ».

В животе у меня похолодело. Ноги противно задрожали в коленках. Я не знал, что мне делать…

Пауза затягивалась…

Неожиданно во мне появилась холодная и спокойная мысль-воспоминание. Я вспомнил и представил себе тот приём, которому меня научил мой старший брат, чтобы освобождаться от захвата «за шкирку».

Нужно было обеими руками схватить обидчика за кисть его руки, ухватиться за его большой палец, сжать их и свернуть в сторону, как сворачивают ножку гриба в траве. Только это надо было сделать как можно сильнее, чтобы перегнуть или заломать его кисть в запястье.

При этом рука противника обязательно разгибается, ослабевает, поэтому кисть его руки нужно не только сворачивать, но и резко заламывать внутрь, в сторону его тела.

Брат на мне показал, как это надо делать и я сам почувствовал, как больно растягиваются жилки в запястье, как рука после этого приёма слабеет, болит и ноет…

Тогда, во время «урока рукопашного боя» я дал себе внутренне слово никогда не применять этот страшный приём, но сегодня я вспомнил его, как приём спасения.

- Председатель!! – с вызовом и ответным презрительно-суровым прищуром сказал я «Роже» и схватил его за кисть левой руки. Не давая ему опомниться, я скрутил и заломил его руку так, что он неожиданно охнул, испуганно присел, вырвался, схватил свою травмированную руку правой рукой и прижал её к своей груди.

При этом взгляд его вдруг стал испуганным, трусливым, обиженным, несчастным.

Такого не ожидал никто. «Рожа» стоял в полуприседе, согнувшись передо мной, а я твёрдо и зло смотрел на него сверху вниз.

В следующее мгновение «Рожа» изменился в лице. Я почувствовал, что сейчас он разогнётся и навалится на меня всей своей массой. Мне стало ещё более нехорошо и тревожно.

Сашку Кузнецова я не видел, но мне показалось, что и он сделал шаг в мою сторону…

- Вот и пришёл твой конец, Мальчиш-Кибальчиш, - сказал кто-то во мне. – Дерись и не сдавайся!

В этот момент что-то изменилось. Из невидимого пространства вдруг возникла тяжёлая подарочная книга-альбом, которая со всего маху треснулась прямо по «кумполу» разгибающегося «Рожи»…

От удара книгой его голова вдруг вмялась ему в плечи. Выражение его лица сменилось на ещё более недоумённое, тупое и обиженное. Он кулём упал на свою толстую задницу прямо мне под ноги.

Одновременно я краем глаза увидел, как мой друг Славка юркнул за спину Сашке Кузнецову и присел…

Я молча перешагнул через лежачего «Рожу» навстречу к Сашке Кузнецову и сходу твёрдо пихнул его в грудь обеими руками. Сашка от неожиданности отшатнулся, сделал шаг назад, споткнулся о тело Славки, смешно взбрыкнул ногами и упал спиной навзничь на землю.

Никогда ещё наши ребята и девчонки не смеялись так дружно, счастливо, радостно, обидно и издевательски. Это был смех и радость победителей…

«Рожа» и Сашка Кузнецов валялись на земле школьного двора, пытались подняться и скользили на брошенных ими скользких пирожках. Их руки, рукава и штаны испачкались. Лица были растерянными, а движения рук и ног хаотичными.

Тоня Корнеева подняла с земли большую подарочную книгу-альбом и отдала её хозяйке – Вале Антиповой. Валя, не глядя на меня и на Сашку Кузнецова, взяла свою книгу, заботливо стряхнула с неё песок, сор и вместе со всеми ребятами пошла к выходу со школьного двора на улицу.

Славка шёл рядом со мной, держал меня за локоть и я чувствовал, как лихорадочно дрожит его цепкая рука.

- Ну, ты дал, старик! – шептал он мне в ухо. – Ты его просто «замочил»!   Теперь эти гады к нам не сунутся!

Я ещё не совсем «отошёл» от случившегося и не совсем хорошо понимал происходящее. Мы всем классом куда-то дружно шли. Все галдели, переговаривались и обсуждали-вспоминали драку с Сашкой Кузнецовым и «Рожой».

Ребята окружили меня плотным кружком, а девчонки с боков бросали на меня и на Славку восхищённые острые взгляды. Он страшно гордился и выглядел настоящим героем-бойцом.

Так мы дошли до дома Вали Антиповой. На крыльце дома нас встретила её мама. Она подозрительно, неприветливо и опасливо глядела на нас и только после того, как Валя ей что-то шепнула на ушко, подобрела и пригласила нас всех на террасу.

На террасе стоял красивый плетёный из лозы круглый стол с вазой посередине и несколько таких же плетёных стульев. Девчонки немедленно стали усаживаться на эти стулья, а ребята скромно столпились у входа.

Из дома вышла мама Вали Антиповой и позвала моего друга Славку помочь ей принести самовар. Другие ребята вызвались помочь принести чайные чашки и блюдца.

Настоящий большой старинный самовар был уже «вздут», парил кипятком, и мы вскоре все пили вкусный чай с сахаром и магазинным печеньем.

После восторженных разговоров, обмена впечатлениями, смеха и споров, после третьей чашки чая, мы начали собираться по домам. Все по-доброму попрощались с мамой Вали Антиповой и с Валей. Пообещали ещё не раз прийти на чаепитие. Толкаясь и смеясь, все вышли во двор.

Славка нетерпеливо толкал меня в бок, подталкивая к выходу, но я ждал своей очереди попрощаться с Валей…

Тоня Корнеева отступила в сторону, давая мне дорогу, а Валя вдруг стала тихой, скромной, послушной.

Я не знал, что мне говорить…

Мои внутренние голоса молчали.

Я в отчаянии уже хотел было молча повернуться и уйти, но что-то меня остановило. Я вдруг взял поникшую безвольную руку Вали.

Её маленькие гибкие пальчики были горячими и потными. Я держал их в своих пальцах и сам чувствовал, что они тоже горячие и влажные.

Подушечки её пальчиков были мягкие-мягкие. Они пульсировали, слабо шевелились и чутко реагировали на мои прикосновения.

Я даже не видел выражения лица Вали, не слышал ни её, не своего голоса. Всё моё внимание сконцентрировалось на этих мягких горячих подушечках её пальчиков…

- Спасибо тебе за всё, - наконец услышал я свой хриплый голос и удивился его грубой интонации.

Я не хотел так говорить! И не то я хотел сказать!

Я хотел сказать давно заготовленные слова, которые писал ей на прошлогодней подарочной новогодней открытке: «Валя! Я люблю тебя. Давай с тобой дружить! ».

Мне показалось, что я даже сказал ей эти слова, но она стояла, опустив низко голову. Она не могла видеть моего выражения лица и моих глаз…

- Пожалуйста, - услышал я её тонкий голосок. – Будь здоров. Не кашляй!

Последние слова Валя сказала уже своим обычным насмешливым голосом. Она подняла голову. Я вдруг увидел её озорные и одновременно властные глаза…

Мне показалось, что в них мелькнуло отражение её мысли: «Ну, вот. Теперь и этот мой! ».

Этот взгляд и этот насмешливый голос ударил меня как гром среди ясного неба…

Славка подхватил меня и силой потащил к выходу.

Как я был благодарен моему верному другу, который тащил меня от Вали не потому, что хотел спасти, а потому, что страшно ревновал и стремился отдалить меня от неё – своей мечте и грёзе.

Валя Антипова… Она уже в это время влюбляла в себя всех и каждого. Её отмечали и малыши, и старшеклассники, учителя и руководители, мужчины и женщины.

Она была первой красавицей среди всех девочек младших классов нашей школы, а может быть и всех школ города.

Странно, по накалу сегодняшних событий, страстей, ощущений и чувств я должен был ощущать сырость в своих трусиках, но я был абсолютно сухой. Только руки и ноги у меня продолжали дрожать той противной дрожью, которую я испытал во время встречи с Сашкой Кузнецовым и «Рожой».

Я очень устал за сегодняшний день. Мне хотелось домой, к маме, к папе, к моему надёжному брату, в мою постельку, к моей Фее красоты и страсти.

Несмотря на то, что сегодня я стал настоящим председателем совета пионерского отряда 3-«А» и победил самого Сашку Кузнецова и «Рожу», я чувствовал себя одиноким и потерянным.

Мне надо было всё это пережить, пересмотреть во сне, передумать, перебрать и разобраться.

Да, мне надо было во всём разобраться.

Самому.

Одному.

Только одному…

Но побыть одному мне не удалось. Дома меня ждал сюрприз, вернее – ждала…