1. 3. Первая Чашка. Окончание. Моя первая секс училка

Блондинка смахнула с уголка глаза предательскую слезинку.

Нет, так не пойдет. Нельзя проливать слезы над сентиментальными романтичными глупостями. Да еще и фантастическими. Ты ведь хорошо помнишь, что объяснял вам на занятиях один молодой и весьма симпатичный лично тебе Преподаватель? Да-да, тот самый Преподаватель, в чьей квартире ты, пользуясь отсутствием хозяина, имеешь наглость распивать чаи!

Ну, не было среди лиц, близких к высшим властям Рима, никакого сатирика Петрония. В силу странной аберрации сознания так называемых «Историков», некий, не вполне ясный, автор «Сатирикона», совмещен со странным, и в целом несколько сомнительным образом некоего консула Гая Петрония, описанного Тацитом. Сей римский Историк (а Историки, это тот еще народ по части фантазий!) описал Петрония, как удивительного  персонажа, который «как бы притворно предаваясь порокам» (как будто такое и впрямь возможно!) был принят в тесный круг наиболее доверенных приближенных Нерона и сделался в нём arbiter elegantiae, то есть законодателем изящного вкуса. Да так, что Нерон стал считать приятным и исполненным пленительной роскоши только то, что было одобрено Петронием.

Ну, а закончилось, если опять-таки верить Тациту, это заигрывание эстета с бесноватым титулованным развратником именно так, как описано у Сенкевича, здесь польский автор позаимствовал канву сюжета непосредственно у самого Тацита.

Правда, сочувствие Петрония христианам, проигранный с его стороны Апостолу Павлу философский диспут, содействие в обращении рабов его фамилии в ряды столь нелюбимой властями Рима секты, прямая помощь гонимым и уничтожаемым мученикам…

Нет, пан Сенкевич, право, весьма переоценил безосновательно предполагаемую «толерантность» римского аристократа! То есть, Петроний,   как герой «Камо грядеши? », и как автор «Тримальхионова пира», это мифологических персонаж, случайно получившийся из-за неправильного понимания контекста сатир времен легендарного в своем красочном идиотизме «императора Нерона». И образ Петрония Арбитра, странного литератора, поучающего того самого безумного властителя, что, согласно легенде, ради минутного вдохновения сжег Рим, о том, что красиво и изящно, а что отвратительно, много позднее был «додуман» фантазерами из числа историков и литературоведов. Они такие, им дай только повод для этих самых фантазий! Даже самому Мастеру Толкиену не придумать тех фэнтэзийных узоров, которыми заполняют лакуны Истории и Культуры профессионалы…

Но ведь красиво…

Красиво написал свою Книгу пан Сенкевич! Не роман, а просто исторический литературный Гимн во Славу Католической Церкви! Великий польский писатель действительно прославил Апостола Павла, в эпоху, когда многие отвергали Христианство! Хотя, эстет Петроний, как контрастный персонаж, противостоящий и Апостолу Павлу, и самому «развратнику Нерону», у него получился тоже весьма неплохо.

А вот Эвника…

«Низачот! », как говорят в Сети. Увы, из-под пера великого польского писателя сей женский образ вышел почти полупрозрачным. Как те «изобретатели» всяческой машиноподобной ахинеи, у Стругацких. И ты весьма рада тому, что твой Избранник рискнул слегка расцветить эту красивую «виртуальную» личность Тематической краской.

И этот случай с мурринской чашей…

Ну и что, что в оригинале, у пана Сенкевича, эта чаша одна! Ну, допустим, Петроний где-то, по случаю, приобрел их две… Парный комплект. Как раз в стиле «коллекционерских бзиков». Ведь могло быть такое? Раз уж мы принимаем самого Петрония Арбитра, неясный псевдоним неизвестного сатирика древних времен, за живого человека!

В Его изложении история получилась семиотически завершенной.

В начале, влюбленная рабыня Эвника разбивает первую драгоценную чашу и ранит свои руки, в попытке «собрать» ее обратно. И ее кровь смешивается с осколками драгоценного стеклянного сосуда. Самого дорогого сосуда для ее господина. Куча символов, которые можно «разбирать» на сотне страниц научного текста.

И Петроний, в Его тексте, подняв Эвнику с колен, ставит ее выше своей драгоценности. Что, впрочем, не мешает ему, как господину, отхлестать свою наложницу. Кстати, это как раз вполне реалистично. На твой взгляд.

Потом, перед смертью, Петроний сам разбивает вторую такую же чашу. Парную к первой. И снова кровь. На этот раз и Петрония, и Эвники…

Два красивых человека. Две чаши…

Петроний, как символ изящной и циничной Поэзии Рима, и Эвника, как символ подневольной Красоты Античной Эпохи.

Чаши разбиты.

Кровь пролита.

Жестокая Комедия предсмертной агонии Древнего Рима окончена.

Кстати, чуть позже, по тексту романа пана Сенкевича, и сам Главный Комедиант Вечного Города, «титулованный безумец», оставляет этот Мир с легендарной фразой: «Какой артист умирает! »

Как говорится у любимого твоим Избранником современного Поэта, носящего "околовластную" фамилию "Медведев":  

Эй вы, подземные виноделы,

Залейте в череп бокал вина,

Эпоха кончилась, просвистела –

Кому хана, кому мать родна,

Края пергаментной Ойкумены

Свернулись в трубочку на огне,

А смысла не было, не было

Ни в ней, ни извне.

Н-да… Вот такой грустный «финал Античной Эпохи».

Хотя, насчет смыслов… Их, как говорится, есть, и много! «Семиотическая составляющая текста зашкаливает», как говорил на семинарах твой Избранник. А ему уж точно виднее…

Обрати внимание, по Его тексту четко видно, что Он ненавидит рабство как общественное явление. При всей своей симпатии к обоим персонажам. Это постоянное подчеркивание внимания Петрония к Эвнике именно как к «бессловесному телу»… У самого Сенкевича все как-то мягче. А Он предельно ясно обозначает свое видение вопроса.

Кстати, внимательное прочтение этого текста заставило тебя внести коррективы в твой План. Ты учла специфику восприятия реципиента, и убрала излишние жесткости из того Приключения, через которое Ему предстоит пройти. Впрочем, сейчас в оценке рабства, как принципиально неприемлемого явления, ты с Ним вполне согласна. Хотя, с Ним ты согласна почти всегда. И тебя это радует!

Между прочим, чай в чашке закончился параллельно рассказу.

Наверное, стоит повторить?

В смысле, налить по второй.

В смысле, чаю!