3. 16

16.  

«Ты, кстати, так до сих пор и не объяснил мне, кто такой этот твой загадочный „Аллах“. Я уже столько раз спрашивала! »

«Да я и сам толком не знаю. Просто слово хорошее…»

(C) Макс Фрай. Волонтеры вечности

Питер.

В это же время.  

Когда Аврелий, многозначительно кивнув Ей, и, прихватив с собою Стерха, откровенно шокированного всем произошедшим, вышел из зала, Синеглазка начала действовать.

Ситуация была предельно ясна. Ее Муж займется приведением в чувство парня, которому тоже нужно все разъяснить, а девушка остается на Ее попечении.

Все правильно. Как говорится, «Все идет по Плану».    

Ревет, дуреха…

Ой, блин… А мне-то тебя как жалко, девочка ты разнесчастная, виртуально-сновидческая! Уж я-то знаю, чего ты натерпелась! Увы, это только начало Работы…

А что делать, иначе уже не получится! Слишком уж все запущено...  

И никакой вялый "психоаналитик", из числа тупых фрейдистов, этой проблемы не решит. А подпускать к тебе местных "клинических психиатров", после того, как путем интриг и, откровенно говоря, в силу редкой удачи, удалось «извлечь» из психушки твоего кавалера, и вовсе не хочется.

Остается работать так, как видится по ситуации, самостоятельно, грубо, и точно. Не только Лаской и Пониманием, но также Силой и Болью. Через «не могу». Почти по десантному.

Какой там девиз у «десантуры», «Никто, кроме нас»?

Очень точно сказано.

Кстати, значительную часть Работы придется взять на себя именно «деЕсанту». Вот уж действительно, никто, кроме него, это сделать не сможет. Каждую неделю в Питер не наездишься…

Работаем.

По-прежнему стоя на коленях, отпустить прижатые плечи рыдающей девчонки. Позволить ей чуть-чуть приподняться. Дать ей немного перевести дыхание. Погладить ее лицо. Нежно-нежно, обеими руками, стирая слезы, переходя на шею и плечи. Аккуратно, ласково, почти без нажима. Не ладонями, пальчиками, даже кончиками пальцев. Еще и еще раз. Успокаиваем и подчиняем. Одновременно. Увы, без подчинения теперь никак. Не получилось по телефону, дистанционно, значит, работаем в «полный контакт».

Господи! Да это же просто… Бедный, истосковавшийся по ласке ребенок, даром, что уже «за двадцать»!

Мечтает о том, кто возьмет ее «под крыло», защитит и научит.

Глаза… Темные глазоньки наши, полные слез. Сейчас опять разревется…

Ну, точно. Снова рыдает. Но уже чуть-чуть по-другому.

Ты чувствуешь, как девочка-сновидица, «Мастер Осознанных Сновидений» тянется к тебе. Красивой, Сильной и… Реальной! Хочет утешения и… Прощения.

- Прости… - девочка переросток действительно шепчет тебе одними губами эти слова… И касается этими губами твоих пальцев.

- Я прощаю тебя! – чуть нагнувшись к ней, тихо шепчет Утешающая. – Прощаю все твои глупости, которые, откровенно говоря, не более чем забавное ребячество. Кроме «игр с веревкой»…

Женщина целует этого большого ребенка в заплаканную щечку. Внимательно смотрит ей в глаза, и с нежным сочувствием снова гладит Ксению по лицу и шее.    

Девочка, чуть успокоившись, смотрит на нее снизу вверх.

Она ожидает Слова.

А что же ей сказать? Такого мудрого и многозначительного. Чтобы прониклась и, как это говорят, «перевоспиталась».  

Господи, ну как ей объяснить, что нельзя играть в такие «игры»?!

С другой стороны, а что ей, так и не повзрослевшей девчонке, пробившей силой своей фантазии брешь в барьерах между «этим» Миром и «тем», было делать? «Здесь» она чужая. Вот и искала счастья «там». Нашла, на свою голову. А потом потеряла. И чуть с ума не сошла от отчаяния. Вот и решила «уйти». Авось удастся «свидеться за Гранью». Ругать ее за это? За то, что хотела порвать с тоской, одиночеством и хронической «нелюбовью»?

А сама бы Ты как поступила? Если бы Он тогда, год назад, «ушел» в том направлении? Поддался на уговоры и не вернулся?  

- Да… да… - странная, так и не повзрослевшая девочка Ксения смотрит на нее с восторгом и обожанием. - Все так… Только Ты и Стерх, вы одни меня понимаете! И может быть… этот, ну, которого я… «лазурным» обозвала! Так стыдно…

- Он не сердится! – с легкой усмешкой произносит ее, визуально чуть более взрослая, собеседница. – Тем более, что за эти глупые слова тебе уже крепко всыпали. А, кстати, разве я что-то сказала?

- Ты громко думала! – девочка отвечает ей с каким-то неуместным восторгом. – Я слышала твои мысли!

Ее собеседница качает головой. Конечно, бывает, но…

- Прости, я теперь знаю, что ты не человек, - тихо говорит эта странная девочка, и добавляет еще тише:

- Ты Фея. Фея Крестная. А я твоя Золушка. Правда, я еще не крещеная. Но ведь ты меня окрестишь, правда?

- Окрещу, - со вздохом произносишь Ты, - куда же я денусь…

Все. Приехали. Приручила, на свою голову.

А куда деваться? Зря, что ли, из петли вытащила?

Теперь остается приподнять, к себе, вверх. Пристроиться рядом с нею. Прижать, так, чтобы заплаканная щека прижалась к твоей щеке… Пусть снова ревет, пусть обнимает тебя.

Главное, самой не разреветься в голос. Пара слезинок не в счет…

Ну вот. Немного строгости, немного ласки, естественно, в определенный момент, так, чтобы все это приложилось к чувству вины, или иным эмоциональным переживаниям...

Много ли слов сказано, много ли времени прошло, а эта девочка уже твоя. Исполнит любой твой приказ. Ввяжется в любую авантюру. Примет черное за белое. Или серо-буро-малиновое…

Если Ты так скажешь.

Приятно? Быть Сильной, Старшей, и, как это говорится у Тематиков, к которым ты так близка… Верхней?

Приятно…

И стыдно...  

Надо же, какие аллюзии! Золушка и Фея Крестная.

Фея Синеглазка…

Расскажи мне сказку

Про Фею Синеглазку…

Смешно…

Но неужели?

Все повторяется.

Пусть чуть-чуть иначе, но до боли, до оторопи похоже.

Это было почти год назад… 

Ты ведь тогда была готова молиться на вашего Крестного, точно так же, как эта одинокая девочка готова молиться на тебя. На Крестного, который привел вас в этот Мир. Сделал Мужем и Женой. Самостоятельными. Сильными. Свободными. Настолько, насколько это вообще возможно в этом странном и, откровенно говоря, страшном Мире.    

Не зря, ой, не зря он до сих пор уклоняется от встречи с Вами. Давно уже мог «нагрянуть с визитом».

Но…

Отшучивается, что мол, «не хочет докучать». И теперь ясно, почему.

Он хочет, чтобы вы с тем парнем, который взял себе смешной сетевой ник «Аврелий», действительно были самостоятельны. Были сильны и независимы. Он уже сделал вас такими. Чтобы вы помогали людям. И чувствовали в нем просто старшего товарища, а не Господина и Повелителя, каждое слово, нет, Слово которого есть Закон.

Для него такое восторженно-холопское отношение как нож по сердцу.

Ведь для Крестного нет Правил.

Кроме одного.

Того, которое он дал Вам еще тогда, когда впервые связался с Вами по Сети. Того Правила, которое он сформулировал как краткую выжимку, девиз его странной жизни в «одеждах кожаных». Не приказывая, даже не призывая следовать его путем, просто объясняя, в чем состоит суть его Работы в «этой Стране».

Защищать Жизнь и Любовь, Честь и Достоинство Людей.

Везде и при любых обстоятельствах.

И никогда не посягать на их Свободу.

Аминь.

Его Кредо.

Вы приняли для себя это Правило. Без Клятв, без всех этих торжественных ритуальных пошлостей. Приняли Сердцем. Так получилось.

И только теперь до тебя начинает доходить весь его смысл.

Ты, и тот, кто в Сети зовется Аврелием, надели «одежды кожаные» по своей воле. А, значит, «вошли» в число тех, кого Крестный защищает. Даже от него самого.  

Особенно от него. Ибо не подчиниться ему для вас обоих…

Немыслимо.

А для него немыслимо «володеть» вами.

Как-то так.

И для тебя это Урок.

Который ты только сейчас поняла и оценила.

Труднее всего не превратить Любовь в Рабство. Особенно, когда тебе уже готовы подчинится. От чистого сердца. Добровольно. Безо всякого принуждения, и даже желания с твоей стороны.

Вот перед тобою девочка, которая будет счастлива, исполнив любой твой каприз. Считая, что этим тебя лишь чуть-чуть отблагодарит.

И дорогого стоит осознание того факта, что ее благодарность это зависимость от тебя.   И это стыдно. Для тебя, не для нее.

И ведь обижать нельзя. Для несчастной девчонки Ты сейчас Свет в окошке.

К счастью, не ты одна.

Есть еще и Стерх.

И это Шанс.

Перевести ее покорность в благое русло, самой при этом остаться чуть-чуть в стороне.

Так поступил и Крестный.

Когда отдал тебя в руки тому странному субъекту, которому так нравится маска зануды-интеллектуала. Тому, что сейчас «выгуливает» бывшего «дЕсанта», попутно разъясняя ему тонкости отношений при реализации пресловутого «господства и подчинения». И, естественно, делясь своим практическим опытом.

Ну что же, парня в ближайшее время ждет множество интересных открытий. Как-то все уляжется в его «свежепочиненной» голове?

Ксения понемногу успокаивается. Ты отпускаешь эту удивительную девушку, с психикой «недолюбленного» подростка. Она странно смотрит на тебя. То ли с удивлением, то ли с восхищением.

- Ты опять что-то услышала? – «Фея Крестная» намекает на ее внезапно «пробудившиеся» сенситивные способности.

- Немного, - отвечает способная (действительно способная, кто бы мог подумать!) девушка. И, смущенно добавляет:

- Ты не хочешь меня унижать. Тем, что приказываешь. Не хочешь «володеть» мною. Оказывается, ты так забавно думаешь!

- Это ты у меня не из той папки мысли прочитала! – «Фея Крестная» краснеет. – Я просто хочу, чтобы вы, со Стерхом, были счастливы. Чтобы ты любила его, а не меня.

- Я его и так люблю! – удивленно произносит девушка. – А Ты… Я тебя люблю по-другому. Ты просто хорошая! Пусть и не человек… Как и тот, который... считал…  Ну, когда меня пороли… 

- Что, это так-таки сразу и видно? – Она удивлена.

- Мне видно, - серьезно произносит ее vis-a-vis. -  Теперь видно. Ты… Ты взяла на себя мою боль… Я это почувствовала. И теперь я все ощущаю иначе. Особенно тебя. Ты какая-то… Свежая. И твой... тоже… Вы другие, не такие как люди. Но я никому не скажу. Даже Стерху. Если это важно…

- Стерх в курсе, - Она улыбается.

- Ну конечно! – Ксения смеется. – Кто же еще мог его найти и вернуть ему память! Только вы…

Фея Синеглазка целует ее, и, поднявшись, вынимает из кармана джинсовой куртки небольшую коробочку. Открывает ее и, встав на колени перед Ксенией, снова укладывает ее на тахте, и начинает смазывать ее нахлестанный зад. Девушка притворно ойкает, но «Фея Крестная» с улыбкой продолжает свое целительство…

…А в это время двое молодых людей неторопливо прогуливались кругами, медленно, концентрически продвигаясь в сторону одного из магазинов. И парень в водолазке выслушивал от своего собеседника, который визуально чуть-чуть старше его самого, некоторые подробности сущностных моментов жизни семьи Аврелия и Синеглазки, в увязке с принципиальными возможностями их использования в жизни той семьи, которая зарождалась сегодня. И нужно откровенно сказать, что Стерха несколько шокировал тот факт, что наказания, подобные тому, которому он только что подверг свою возлюбленную, вполне привычны той, кого Ксения называет Синеглазкой. И что эти наказания Аврелий осуществляет над нею, как законной Женой, с полного Ее согласия. Такова уж специфика их совместной жизни.

- Поэтому, Она сама (Аврелий красноречиво подчеркнул это слово) предложила наказывать Ксению именно так. Поверь, Она вполне себе понимает, что допустимо, а что нет для семейных отношений. И я уверен, Ксения без вопросов примет то, что тебе придется (Аврелий снова выделил слово весомой интонацией) с ней делать.

- В смысле? – Стерх озадаченно посмотрел на собеседника. – Мне еще раз придется ее пороть?

- Нет, - ответил его неумолимый наставник, - тебе еще не раз придется ее пороть. И учти, тебе порой придется делать это столь же строго, как и сегодня.

- За что? – Стерх недоумевал. – Ну ладно, я понимаю, за сегодняшнюю глупость, по большому счету, наказать ее имело смысл. Но что Ксения еще натворила такого, что заслуживает такой боли?

- Тебе нужна разумная жена? – с любопытством спрашивает его Аврелий. – Жена, которая не будет впадать в истерику, и срываться в депрессию по поводу и без повода?

- Конечно! – Стерх утвердительно кивает головой, и тут же замечает. – Но ведь Ксения просто… Ну, достало ее все! Она меня ждала. Я к ней вернулся. Все изменится!

- Естественно! – соглашается с ним его чуть более взрослый собеседник. – Но доживете ли вы вместе до этого счастливого дня? Или разбежитесь, не в силах вынести один другого?

- Нет! – уверенно произносит Стерх. – Никуда мы уже не разбежимся!

- Ой ли? – слегка ехидничает Аврелий. – Ты знаешь, сколько проблем у молодых семей? От тупого отсутствия денег в кармане до психозов по поводу того, кто выложил носки в неположенном месте, или неправильно завинтил тюбик зубной пасты! Неужели ты думаешь, что депрессия у Ксении исчезнет сама собой?

- А разве ремнем ее выгонишь? – Стерх качает головой.

- Одним ремнем, конечно, нет, - соглашается его собеседник. - Скажу больше. Тупо драть ее за каждую мелочь, это стопроцентный способ снова загнать ее в петлю. Но в комплексной терапии, к сожалению, без ремня обойтись не получится. Ласку и внимание законной супруге, конечно, никто не отменял, но раз в неделю уж будь любезен «поучить» свою благоверную. Это даже не совет. Это настоятельное требование. К тебе (это указательное местоимение тоже было интонационно подчеркнуто).

- Чье? – Стерх настороженно посмотрел на него.

- Ее, - произнес Аврелий, имея ввиду Синеглазку, и добавил. – И мое тоже.

- А Она… - Стерх смутился. – Неужели получает…

- Да, – его собеседник утвердительно кивает головой, - каждую неделю. И порой весьма крепко. И считает это правильным. Хотя поверь, таких депрессий, как у Ксении, я за ней не припоминаю.

- Я так не смогу, - честно признается Стерх.

- Почему это? – Аврелий удивлен. – Сегодня у тебя получилось весьма неплохо. Особенно для первого раза. В чем проблема?

- Мне… - Стерх в начале замялся, а потом тихо произнес. – Мне стыдно.

Аврелий вопросительно посмотрел на молодого человека, молчаливо требуя пояснений.

- Мне было приятно ее хлестать. В начале, - наконец, признался молодой человек.

- Это нормально, - Аврелий произнес это безо всякой улыбки и «шуток юмора». – Власть над женским телом возбуждает. Не ты первый, кто это почувствовал.

- Зато потом… Когда она стала кричать и плакать… - Стерх покачал головой. – Противно стало. Она ревет, а я стегаю «на автомате». Как палач какой-то. Нельзя так. Руки отбивать надо за такое.    

- И это нормально, - собеседник с «семейным стажем» сочувственно хлопнул его по плечу. – Поверь, если ты любишь женщину, которую наказываешь, иначе и быть не может. У нас почти всегда так. Поначалу все красиво и приятно. Возбуждает. Особенно, когда Она стонет после первых ударов, и чуть ближе к середине. А вот ближе к концу уже все по-другому. Ей уже очень больно, а мне нельзя смягчать ударов.

- Почему? – Стерх смотрит на собеседника чуть ли не с возмущением.

- Ты считаешь, что сечь Ее это почти святотатство, - усмехается Аврелий. - Ты именно так подумал.

- Откуда ты знаешь? – Стерх удивлен и смущен. – Ты что, и мысли читаешь?

- Иногда получается, - его собеседник улыбается, - хотя у тебя все на лице написано, без каких-либо «тайных знаков», – и Аврелий вернулся к тонкостям ИХ семейного общения. – Так вот, когда-то Она сама потребовала, чтобы я ее ни в коем случае не жалел, даже в самом конце наказания, когда Она уже кричит в голос. Поверь, это бьет по нервам. Я ведь ее очень люблю. И в конце всегда хочется стегать ее чисто для вида. Но нельзя.

- Почему нельзя? – Стерх не может понять смысла «жестоких игр» этих вроде бы взрослых людей.

- Она сама не позволит, - Аврелий серьезен. – Для Нее наказание должно оставаться наказанием. Сильная боль, до слез, до крика. Иногда, даже боль на грани нестерпимого. И для Нее важно знать, что я не поддамся на Ее слезы. Что Она получит все, что я, а чаще, мы вместе Ей определили. Не поддаваться на Ее страдания, это, по сути, часть моих обязанностей. Поверь, это не так уж и просто.

- А я думал… - Стерх покачал головой.

- Нет, бывает так, что я стегаю ее чисто символически, а Она лишь делает вид, что ей больно, - Аврелий слегка отстраненно улыбается, явно вспоминая какой-то приятный эпизод на эту Тему. – Но тогда это просто чувственная игра. Это другое. Перед наказанием мы подробно обсуждаем все, что случилось, в чем причина, как исправить то, что возможно. Ну и все тонкости предстоящего. Впрочем, мне частенько приходится убеждать Ее в том, что она не столь уж и виновата, как себе вообразила. А она спорит и требует всыпать Ей «по первое число». Конечно, терпеть розги предстоит Ей, но ведь выслушивать Ее вопли все равно приходится мне!

- Розги? – Стерх снова удивлен, и осторожно, тактично спрашивает:

- А это… не слишком больно? Ведь Она…

- Она такая прекрасная, что не заслуживает страданий, - договаривает за него, снова «читая мысли» молодого собеседника, Аврелий. – Я тоже Ей всегда так говорю. А Она, как назло, всегда выбирает то, что побольнее. Поэтому, ремень у нас дома, откровенно говоря, не в ходу. Впрочем, есть и такой, особый ремень, который весьма болезненно хлещет. Хотя… Это все не принципиально. У вас с Ксенией все равно, все будет несколько иначе. Не факт, что она сразу согласится. Возможно, тебе придется проявить твердость, и настаивать на телесных наказаниях.

- Силой принуждать? – Стерх помрачнел и покачал головой. – Нет. Не смогу я так.

- Ну почему же сразу силой? – его собеседник усмехнулся. – Напротив, явно Силу, как раз, применять не нужно. Пусть лучше Ксения сама попросит о наказании. Сама же и должна лечь. А силком укладывать ее даже и не думай! И вообще, хлещи ее крепко, а слова говори мягкие. Не кричи, и не издевайся над ней. Естественно, никаких бранных слов.   И не вздумай насмехаться над какой-нибудь ее неловкостью. Знаешь, всякое бывает. При любом раскладе обходись без грубостей. Твоя Сила должна быть мягкой и доброжелательной. Но бесспорной.

Стерх вздохнул:

- Все равно стыдно. Она такая хрупкая, а я ее…

- Очень хорошо, что стыдно, - Аврелий утвердительно качнул головой. – Значит, ты ее действительно любишь. И был с ней строг. Так нужно. Если бы в начале наказания ты не испытал вожделения к ней, я бы решил, что с чувственной составляющей у вас с Ксенией что-то не так. А если бы в конце ты не испытал стыд от собственной жестокости, на самом деле кажущейся, не так уж сильно ты ее отхлестал, то… Знаешь, я бы первый воспротивился твоему участию в Работе по ее воспитанию. И вообще предложил бы тебе поискать другую подругу, несмотря на всю вашу «любовь-морковь». Но ты молодец. Все сделал правильно.

- А дальше… - Стерха все еще «терзали смутные сомнения».

- Дальше будет легче, - ответил со знанием дела Аврелий. – Ты научишься строгости. Знаешь, она всю дорогу «дрейфует» туда-сюда, где-то между снисходительностью и жестокостью. И каждый раз приходится отмерять ее меру заново. На свой страх и риск. Всегда боясь ошибиться. Что делать, любовь это всегда ответственность. За того, кого любишь. И в плане строгости тоже.

- Я боюсь оказаться жестоким с нею, - Стерх говорит серьезно. – Ты знаешь, у нас снисходительность была не в ходу. Жестокость мне куда ближе.

- Это после того, как тебя полгода «прессовали» в психушке? – невесело усмехнулся его собеседник. – Полноте, товарищ старший сержант, ты уже совсем не тот. Ты знаешь, что такое жестокость на собственной шкуре. И уж если ты боишься быть жестоким, значит, ты никогда не будешь жесток по-настоящему. Изверги, знаешь ли, своей жестокости не боятся, и причинять окружающим боль не стесняются. А в спорных ситуациях всегда помни, что Милосердие превыше всего. Даже превыше Строгости. И не спрашивай, как отличить необходимость в Милосердии от «всепрощенчества». Возникнет расклад, когда  будет Выбор, сам все поймешь. Как-то так…

…Закончив «симптоматическое лечение» своей подопечной, Фея Крестная с улыбкой шлепнула свою Золушку по свежевыпоротой и свежесмазанной попе. Та снова забавно ойкнула.

- Одевайся! – распорядилась Синеглазка. Девушка послушно натянула на выпоротый зад трусики и встала около тахты, поправив домашнее платье. И стала совсем похожа на хрупкую девочку-подростка, со своей стрижкой «карэ», тонкой фигуркой, и чуть угловатыми манерами. И озорной улыбкой, напрашивающейся на внимание собеседницы. Пусть и в форме кожаного ремешка. Кстати о ремешке.

- Ремень прибери, - старшая собеседница указала на брошенное Стерхом орудие наказания, - Вам он еще пригодится.

Ксения, не говоря ни слова, подняла ремень и убрала его в шкаф.

- Ну как? – спросила свою подопечную Синеглазка.

- Порядок! – улыбнулась та. - Уже почти не больно, - и хлопнула себя через платье по попе, после чего поморщилась и уточнила:

- Если не трогать…

- Присесть-то сможешь? – со странной смесью одобрения и сочувствия спросила ее Фея Крестная.

- Смогу, - заверила ее Ксения.

Синеглазка поманила ее на кухню. Девушка проследовала за ней.

Синеглазка неодобрительно поглядела на невымытую ребятами посуду (вечно эти мужики дамам работу оставляют!),   молча взяла ее  со стола, и, ополоснув, поставила в буфет. Потом жестом указала девушке на необходимость присесть за стол, где стояли две оставшиеся рюмки, наполненные чем-то ароматным и явно не слишком безалкогольным. Ксения аккуратно присела, правда, слегка поморщившись. Синеглазка присоединилась к ней, и придвинула своей собеседнице одну из рюмок.

- Я не пью, - заупрямилась девушка.

- Очень хорошо, - одобрила старшая, - это правильно. Но сегодня нужно. Прими за лекарство.

Ксения подняла рюмку и принюхалась.

- Что это, коньяк? – спросила она с удивлением.

- Да нет, ром, - усмехнулась Синеглазка, - темный ром. Напиток пиратов и…

- Выпоротых девочек, - закончила ее фразу Ксения, к которой, похоже, вернулось чувство юмора.

Синеглазка с улыбкой коснулась ее рюмки краешком своей.

- За твое здоровье! – ее улыбка получилась в высшей степени многозначительной. – Душевное и телесное!

- Сказала бы сразу: «За пользу телесных наказаний! » - Ксения уже начала «юморить».

- Смотрите-ка, шутить стала! - Синеглазка оценила это как хороший признак, преодоление стресса. – Значит и вправду пошло на пользу.

С этими словами она сделала маленький глоток. Ксения тоже чуть глотнула, последовав примеру своей старшей.

- Ну как? – осведомилась Синеглазка у сторонницы трезвого образа жизни.

- Странно, - удивленным тоном ответила та, - крепко, чуть сладковато… Но вкусно!

- Не стесняйся, сегодня можно. Немножко, - Синеглазка с одобрением смотрела на свою подопечную, - для завязывания разговора.

- Какого разговора? – Ксения сделала еще один маленький глоток.

- Серьезного, - Синеглазка «поддержала» девушку, отметив, что в рюмках осталось совсем немного. – О вас со Стерхом. О том, что будет дальше.

- Мы поженимся, - улыбнулась Ксения, кивнув головой, так, что волосы, свисавшие по бокам головы, хлестнули ее по щекам. – И будем жить здесь. Квартира свободна. Правда, здесь «прописана» моя сестра и ее дочурка, но они сейчас за границей, с ее мужем.

- А… Твои родители? – тихо спросила Синеглазка, и добавила, извиняясь: - Прости, если вопрос не в тему...

- Их нет, - тихо сказала Ксения. – Отец был учителем. Вроде, мирная профессия, и все же, он погиб в «лихие девяностые» от шальной пули, случайно оказавшись на месте «бандитской разборки». А мама… умерла два года назад.

- Тогда сестра и уехала, оставив о себе только «прописку»? – грустно спросила Синеглазка.

- Ну… не совсем так, - Ксения снова улыбнулась. – У нас со Светой хорошие отношения. Я люблю и ее, и Лизу, свою племяшку. Просто у Родиона, ее мужа, был контракт в Канаде. И они решили там «натурализоваться». Поэтому я осталась одна.

- Наедине с Дримлендом… - грустно улыбнулась Фея Крестная. – Понятно. А дальше ты увлеклась, и «долеталась» в сновидческом пространстве до «дримлендского поцелуя».

- Теперь уже реального! – усмехнулась Ксения.

И вдруг девушка сделалась серьезной.

- Я ведь так и не поблагодарила тебя, - тихо произнесла она, – за все, что ты сделала. И для меня, и для Стерха.  

- А это так нужно? – усмехнулась Синеглазка. – Я буду рада твоему счастью. Ну, если ты сможешь его удержать. Иначе мне будет грустно и обидно. Да-да!

- А что, с «удержанием» счастья предвидятся проблемы? – Ксения залпом допила остатки рома, и Синеглазка последовала ее примеру. – Я уверена, что Стерх будет со мной. Во всех смыслах, - добавил она, чуть смущенно улыбнувшись.

- Как сказать, - старшая пожала плечами. – Мужчине нужен дом, а не только интим. Хотя интим Мужчины тоже категорически приветствуют.

- Как ты думаешь, я… могу с ним… до свадьбы? – чуть смущенным тоном спросила Ксения. – Извини, но моя жизнь, в некотором смысле, принадлежит тебе. Полагаю, ты вправе решать эти вопросы. На правах Крестной.

- Я и не отказываюсь, - Синеглазка улыбнулась. – И учти, свои права я готова реализовать «по полной». А если будешь упрямиться или саботировать мои добрые советы… Знаешь, у меня найдутся аргументы весьма чувствительного свойства. И поверь, смягчать их применение лично я не буду.

- Догадываюсь! – Ксения притворно вздохнула и улыбнулась. - Ты опять меня пугаешь? Хорошо, смотри, я вся дрожу от страха. Вот, видишь? – Девушка сделала испуганное лицо, а потом снова улыбнулась. – Ты довольна?

- Переигрываешь! - улыбка Феи Крестной была вполне дружелюбной.

- Ты тоже не слишком убедительна, - Ксения взяла Ее за руку, и поцеловала Ее пальцы.

У Синеглазки екнуло сердце, так это было похоже со стороны на Ее собственные жесты в общении с Мужем. Девочка явно «считала» их из Ее собственной памяти. Вот только зачем? Разве только показать, что знает Ее План, и, несмотря на это, ничего не боится?

Между тем, Ксения продолжала весьма серьезным тоном:

– Я хотела бы наговорить тебе кучу красивых слов, о том, что я благодарна тебе, и как я буду счастлива, подчиняясь твоей воле и исполняя твои приказы. Но я читала в твоем Сердце, и я знаю точно, что «володеть» мною тебе в тягость. Давай так. Если ты сочтешь нужным, ты накажешь меня, по своему выбору. Выпорешь, отшлепаешь, заставишь сделать двадцать приседаний и тридцать подскоков на левой ноге, или поставишь в угол, не важно. Если не захочешь этого делать сама, попроси Стерха. Для него любая твоя просьба закон.

- Про подскоки на левой ноге я не подумала. Вообще, это интересный вариант! - Синеглазка «заценила» юмор, и подумала, что девочка куда более адекватна, чем ей показалось в начале.  

И для контроля, Она задала вопрос:

- Скажи, а ты можешь «прочитать» то, о чем я хочу тебя настоятельно попросить?

- Попробую, - Ксения сжала ее ладонь и напряженно посмотрела ей в глаза. Потом расслабилась и, улыбнувшись, сказала:

- Ты прочувствовала, что мои «Интернетные писания» реальны, и решила попытаться воплотить их в жизнь. Бред, конечно, но ты увлеклась этой странной идеей. У тебя есть План. По созданию нашей со Стерхом семьи. Правда, одна депрессовая девчонка тебе крепко мешала при его реализации. Дурочка, но что с нее взять. На нее (Ксения подчеркнуто говорила о себе отстраненно, в третьем лице) ты была рассержена, поскольку она своей трусостью чуть все не испортила. Поэтому, та глупая девчонка и схлопотала от тебя несколько оплеух и крепкую порку. И справедливо. А теперь ты хочешь, чтобы все твои старания не пошли прахом, из-за склонности указанной дрянной особы к депрессиям. Короче, ты боишься, что Стерх меня бросит из-за моих дуростей. Поскольку ты меня любишь, да и он тебе весьма симпатичен, так уж получилось, тебе жалко нас обоих.

- Почти точно, - кивнула Синеглазка, - но ты не договорила.

- А смысл? – Ксения пожала плечами. – Неужели ты думаешь, что я откажу тебе?

- Мне не нужна твоя покорность. Мне нужно понимание, - Ее собеседница вздохнула. – Ты поняла, что тебе предстоит боль? И понимаешь ли ты смысл того, что я собираюсь тебе назначить?

-  Понимаю, - Ксения ответила без улыбки. – Еженедельные процедуры. Для профилактики. Вначале беседа о моих проблемах. В открытую, без недоговорок и двусмысленностей. Тет-а-тет. Только я и Стерх. Или ты и я. Как вариант, разговор, вроде сегодняшнего, на три-четыре персоны, но строго между своими, теми, кто «в курсе». Потом ремень, или розги, как придется. У Вас ведь с Ним все именно так?

- Немного сложнее, - улыбнулась Синеглазка. – Но в целом все верно. Ты все правильно поняла.

- Ну да, похоже, умеренная порка нравится мужчинам, да и тебе тоже, - усмехнулась Ксения. – Не знаю, дело вкуса, я особого удовольствия не получила. Но эффект есть. И я не буду с тобою спорить, то, что ты мне назначишь, может помочь.

- Считай, что уже назначила, - серьезно сказала Синеглазка. – Но учти, я не часто смогу с тобой работать. Так что тебе придется общаться со Стерхом. А он…

- Стесняется, - закончила ее мысль девушка, - и сейчас твой… Как его…

- «Аврелий», - подсказала с усмешкой Синеглазка, - это Его сетевой «ник».

- Выбрал же себе имечко! – фыркнула Ксения, и продолжила: - Этот «Аврелий» убеждает Стерха в том же. Только с другой стороны. Что это мне полезно, что нет ничего дурного в порции ремня для любимой жены, например, по субботам.

- Примерно так, - Синеглазка кивнула головой, - но Стерх тебя любит, и разговоров моего Мужа, скорее всего, будет недостаточно. Я хотела попросить…

- Я поняла… - Ксения загадочно улыбнулась. – Надеюсь, Стерху все это будет скорее приятно…

…Спустя полчаса различных душевных разговоров, молодая женщина и ее подопечная наконец-таки дождались возвращения молодых людей с пакетами съестного. К их приходу чайник уже почти кипел, так что кофе, которого так ждал пресловутый «Аврелий», был тут же приготовлен самым хулиганским методом. То есть, молотый кофе был заварен крутым кипятком прямо в чашке. После того, как любимый Муж удовлетворил свою тягу к кофеину, Синеглазка отозвала Его в сторону, и перебросилась с ним несколькими фразами. Потом сделала знак рукой Ксении, и та увела своего возлюбленного в отдельную комнату для серьезного разговора…

- Стерх, - тихо произнесла Ксения, когда за ними закрылась дверь, - я тебя люблю. Прости меня! Я вела себя как дура.

С этими словами она встала на колени, разыгрывая согласованную с Феей Крестной сцену официального подчинения пресловутому «мужскому деспотизму». Изящно делая своему возлюбленному те «знаки внимания», которые так льстят мужскому самолюбию, лаская «властные инстинкты».

Покорный взгляд. Поцелуй руки, всего какой-то час тому назад так больно хлеставшей ремнем ее тело. Слова, свидетельствующие об осознании вины, и готовности к исправлению. И та самая просьба. То, о чем ее просила Синеглазка. Чтобы парень растаял и точно согласился.

Смешно, но мужчины на это всегда покупаются.

Впрочем, у Ксении все было искренне. Без тайных мыслей, вроде тех, что приписывает людская молва женщинам, насчет головы и шеи, которая этой самой «мужской» головой вертит.

Но Стерх не поддался.

- Не надо, Ксения, - он не отнял руку, но и не растаял, не «поплыл» от «женских штучек». – Я понял, что тебе тоже объясняли. Что тебя следует пороть, и в этом нет ничего постыдного или дурного. Но ты должна знать правду. Весьма неприятную. Мне было приятно тебя стегать. Я стыжусь этого, но ничего не смогу с этим поделать. И я не хочу, чтобы это стало поводом для твоей боли. Ты можешь согласиться на нее, но для тебя эта боль все равно останется болью, а для меня удовольствием.

- Посмотри на меня, - тихо произнесла Ксения. – Разве я сержусь, обижаюсь, или осуждаю тебя? Тебе приятно? Ну и хорошо. Значит, тебе не так противно будет делать со мною то, что нужно. Я всего лишь прошу тебя раз в неделю наказывать меня. Как захочешь. Но строго. Так нужно.

- Ты и вправду этого хочешь? – спросил Стерх.

- Хочу, - ответила Ксения. – Кроме того, Синеглазка решила, что это пойдет мне на пользу. А Она не ошибается. И учти, я не боюсь. Я тебе доверяю. Просто потому, что ты меня любишь, и никогда не причинишь мне зла.

- Хорошо, - Стерх поднял ее с колен и сам поцеловал ее руки, - Если ты согласна.

- Согласна, - улыбнулась Ксения…

…Вернувшись на кухню, они застали своих старших друзей за приготовлением легкой закуски. Их тоже озадачили кухонными делами и, совместными усилиями всех участников предыдущего действа, было приготовлено что-то вроде позднего обеда, после которого Синеглазка предложила всем выйти на небольшой променад, по Лиговскому проспекту, мимо Площади, и дальше, на Невский.

Предложение было принято, и две пары вышли под свод небес, который в Питере имеет странное свойство все время меняться. То тучи и дождь, то внезапное солнце, то ветер, приносящий влагу с Залива. Странная погода. Даже летом.

Им повезло. Тучи и не думали окроплять дождем город «на болотах Невы». Напротив, пока компания неторопливо прогуливалась по Лиговке, слегка распогодилось, и солнце выглянуло из-за туч, лаская внезапными жаркими лучами тех, кто всерьез полагает, что в конце июля на Севере лето.

Шатания по городу часто сопровождаются «нежданными» посещениями «мест торговли». Не для покупок, просто так, «ни о чем». Вот и обе наши  странные парочки заглянули в свежеоткрытый продуктовый магазин. Просто, чтобы поглазеть и развлечься.

Аврелий с интересом взглянул на интерьер и ассортимент торгового заведения, и глубокомысленно изрек:

- Хороший магазин! Очень, очень хороший магазин!

- Ага! – Синеглазка поддержала легендарную «шутку юмора», обратив его внимание на рыбный прилавок. – Вот, кстати, и семга есть. Приличная такая, с головой. И даже на стене ландшафтик имеется!

- Ну да, есть что спасать, в случае чего! – важно изрек ее vis-a-vis.

Стерх, услышав эту фразу, просто заржал, немало шокировав юную продавщицу, которая, в силу «незамутненности рассудка», так и не «заценила» юмор. Через секунду к нему присоединилась Ксения, а потом и сами «юмористы». После чего, все участники веселой компании быстро покинули помещение. Во избежание…   

Шагая в этой компании по Невскому, Ксения увидела, как им навстречу неторопливо, прогулочным шагом идет смутно ей знакомый бородатый Персонаж. В эффектной ярко-зеленой бандане, потертом джинсовом костюме, и ковбойских сапогах, выглядывающих из под джинсов «навыпуск». Когда они почти поравнялись с Ним, бородатый Субъект заговорщически ей подмигнул.

Ксения узнала Его, и ответила, с благодарной улыбкой прикрыв на секунду глаза. Бородач чуть улыбнулся ей в ответ. Проходя мимо их компании, Он церемонно поклонился, сопроводив поклон слегка насмешливой улыбкой, адресованной уже не лично, не самой Ксении, а всем им вместе.

Теплая Волна ощущения симпатии, восхищения и признательности за все случившееся, медленно прокатилась внутри Ксении.

- Знакомый? – ревниво произнес Стерх.

Ксения молча кивнула, боясь выплеснуть слезами, то чувство благодарности, которое ее в этот миг переполняло.

- Странный тип… - задумчиво произнес Он, и переглянулся со своей vis-a-vis: - На Крестного похож! Немного…

- Ну да… - Она озадаченно оглянулась вслед неторопливо удаляющемуся Бородачу. – Похож. Очень. Только борода гораздо длиннее. И бандана зеленая.

- А может, это действительно Крестный? – Он качает головой в сомнениях. – Мы-то с тобою к нему все еще никак не выберемся. Живьем и не видели его ни разу. Даже неудобно как-то. Общаемся только по почте и по скайпу. Не дело.

- Не дело, - Она соглашается с ним. – Нужно как-то пересечься с ним в реале. Есть, знаешь ли, о чем переговорить…

Как будто услышав ее слова, бородатый Незнакомец оглянулся, с улыбкой махнул им всем рукой и…

Исчез.

Просто растворился в воздухе.

- Неслабо! –  Он «заценил» класс, и добавил немного задумчивым тоном. – А Крестный так сможет?

- Не думаю, - Она отрицательно качает головой.

А потом задумчиво произносит:

- Неужели, Сам?

- Мистика! - тихо произносит Стерх. – И чего только в Питере не увидишь!

- Это точно, - тихо произносит Ксения, обнимает его и говорит:

- Спасибо!

- За что? – Стерх улыбается ей.

- За то, что ты не забыл, - тихо отвечает она, и целует его в губы.

– За то, что искал и нашел, – следует еще один короткий поцелуй.

– За то, что вовремя пришел…

Этот поцелуй она запечатлевает на его губах много дольше.

- И за то, что… - очаровательная девушка Ксения с улыбкой оборачивается к тем, кто сопровождает их в этой странной прогулке. И, вместо слов, которые уже излишни, взяв в руки жесткую ладонь Стерха, нежно целует его пальцы...  

- Ну, и как тебе мой План? – Она торжествующе шепчет Ему на ухо.  

- Бертье и Шлиффен плачут в ауте! – Он отвечает ей тоже шепотом, но серьезно. – Пригласи тебя «Алоизыч» в начальники генштаба, в «этой Стране» вторым государственным языком был бы немецкий.

- Мы ведь все сделали правильно? – Она явно ждет, вместо шуток, Его одобрения.

- Да! – Он всем видом одобряет то, что сделано ими обоими. И особенно то, что сделано Ею. И с самого начала, и потом.

- А я… - Она чуть стесняется и смотрит на Него виновато. – Я была не слишком… строга с этой бедной девочкой?

- Ну… - Он пожимает плечами и красноречиво барабанит пальцами по своему брючному ремню. - Всегда имеет смысл к разумной Строгости добавить изрядную долю Милосердия. Думаю, со временем Ты научишься.

- Обещаешь? – Ее улыбка весьма многозначительна.

- Обещаю! – Его голос действительно обещает многое. Хотя и самым мягким тоном.