Глава третья онга дневник святой грешницы. Глава Дневник проститутки

Онга вихрем  ворвалась в нашу жизнь, воспламенив твою страсть комплиментами.

Зимой  2001 года на похоронах сельчанина вокруг тебя вертелась двадцатипятилетняя женщина и отмечала твою моложавость. У тебя закружилась голова – молодая девчонка обратила внимание на твою внешность, и неважно, что это всего лишь блудливая пьяная девка. Ты стал пропадать ночами, посещал даже притоны, не заботясь, что подвергаешь нас унижению и насмешкам людей, а также наносишь моему сердцу глубокие раны…

На мои замечания ты заявил:

- Теперь так будет всегда. Я хочу жить, как свободный мужчина, выпивать с друзьями, нравиться женщинам и иметь их.

В это трудное для нас время я была тебе матерью, сестрой, женой и любовницей.

Как  мать, воспитывала тебя, учила бороться со слабостью духа и тела и пыталась тебя образумить, раскрывая глаза на ее пьянство, блуд и тупой вид. Но ты хвалил ее молодое упругое тело и выказывал безразличие к ее прошлому.

- Горбатого могила исправит, - отмечала я и рассказала тебе случай, которому сама была свидетелем.

На похоронах, где я помогала хозяйке, пьяная Онга мешала мне работать, настойчиво заставляя свести ее с любимым бывшим мужем. Но когда он ушел, не обращая на нее никакого внимания, молодая женщина стала совращать несовершеннолетнего сына хозяйки, что довела его отца до драки с ней, и я лично выставила ее за дверь. Но ты злился на меня за такие рассказы о ней.

Как жене, ты доказывал мне, что с Онгой не спишь, а всего лишь оказываешь ей покровительство:

- Я учу ее жить и забочусь о ее сынишке. У меня сердце сжимается от жалости, когда он называет меня папой.   Онга живет в квартире с родителями и сестрами. Представляешь, мы с ней вошли в комнату, где играл ее четырехлетний сын, и она при нем быстро разделась догола. Я ее пристыдил. У меня не стоит в таких условиях.

Да, я хорошо представила себе это, но ты не представлял себе, как мне это было больно слушать.

Как сестре ты однажды проговорился. Я гладила тебе брюки, а ты, лежа на диване, рассуждал:

- Онга беременна, но я признаю ребенка только через ДНК.

- Зачем же тебе ДНК, если ты утверждаешь, что с ней не спишь?

- Да это я просто так, размышляю, - спохватился ты.

Когда, приезжая домой, ты кидался на меня, как неудовлетворенный кобель, и не мог насытиться, я верила, что ты с ней не спишь.

Как-то раз, позанимавшись утром любовью, ты заявил, что только со мной тебе хорошо и никуда уезжать не хочешь.

Обычно, когда ты не садишься за руль, то и не встаешь с постели и мог пролежать до следующего дня. Не вставал ты и в этот раз. Я тебя обслуживала, как любовница – приносила в постель еду и старалась обольстить. У меня это получилось. Днем мы опять позанимались любовью, но вечером ты поднялся и со словами:

- Хватит валяться, ждут дела! – уехал и появился только через несколько дней.

Я, быть может, спокойно бы переждала эту твою страсть, видя твое уважение к себе и бережное отношение к моим чувствам. Мое самолюбие было удовлетворено, когда, как муж, ты отвез меня на выборы нашего сельского самоуправления, и мне было приятно видеть твое восхищение моим видом. Я на выборы надела новую верхнюю одежду и была в ней очень эффектна. Наряд я сшила из старых вещей, но выглядела по-королевски: длинная черная юбка, темно-зеленое полу пальто с пушистым меховым воротником черного цвета, из такого, же меха манжеты на рукавах и на голове шапка, а в руках черная меховая муфта. Отвратительны были только пестрые от седины волосы. И я безмерно тебе благодарна за то, что, путаясь с Онгой, ты завез меня в парикмахерскую.

Но двойственность твоего положения будоражили слабую психику. Отсутствие благоприятных условий у Онги и холодная снежная погода не позволяли  тебе заниматься с ней сексом, и ты вымещал свое раздражение на мне.

За любое замечание в ее адрес ты плевал мне в лицо и кричал:

- Ты проститутка! Не смей так о ней говорить! На тебя тоже мужики смотрят…

- Они смотрят на меня с вожделением от восхищения, а на нее с вожделением от похоти…

- К тебе тоже мужики приходили…

- Они приходили ко мне не в постель, а свататься, оказывая честь, брали в жены.

Ты открыто встречался с Онгой, а меня упрекал:

- Молодая жена родит мне ребенка, а ты вот родить не сможешь.

- Смотри, как бы она тебе чужого не подсунула, а своих детей ты выбивал из меня, - отвечала я.

Я пыталась указать на твое недостойное поведение для женатого мужчины:

- Ты подвергаешь свою жену издевательствам, - но ты, обычно вспыхнув как огонь, кричал:

- У меня таких жен, как ты, на каждом углу.

Ты был в Онгу влюблен, а меня все больше и больше ненавидел. Все тебя во мне раздражало, и ты постоянно забрасывал меня обидными словами. Моя уязвленная душа стонала, а легкоранимое сердце ныло из-за равнодушия мужа. Твоя неприязнь колола и душила мое самолюбие. Но когда я потребовала у тебя оставить мой дом, ты избил меня со словами:

- Уйду сам, когда посчитаю нужным.

Моя уставшая душа жаждала покоя, и поэтому я собрала твои вещи и выставила их за дверь. А когда ты через два дня вернулся, не впустила. Но силища у тебя, Войцек, как у медведя, и ты ударом ноги вышиб дверь и накинулся на меня, как разъяренный бык. Одним взмахом увесистого кулака ты свалил меня на пол и просто топтал ногами, обутыми в хромовые сапоги. Кощей Бессмертный. Гнев помутил разум. Язык из гнилой души выбрасывал змеиные слова, подобно гадюке они пускали яд. Ты поносил моих покойных родителей и мужа, хотя их даже не знал, моего сына, мою внешность, высшее образование, чистоплотность, вероисповедание, даже мою любовь к тебе. Твои проклятья сыпались на мою голову, как ледяной град в летний день.

Все нервы моего организма сжались в один комок. Я мучилась болью не только от твоих побоев, но и от острой боли в  желудке, мое тело ослабело так, что я не могла поднять, ни руки, ни ноги. Мое тело кричало сильнее, чем душа.

В совершенно обессиленном состоянии я лежала на полу, и горькие слезы стекали по щекам. Ты, взглянув, с отвращением сказал:

- Твои слезы меня больше не трогают. У меня больше к тебе нет никаких чувств. – И ушел спать.

В безвольном состоянии я находилась всю ночь, истерично моля Бога прекратить мои страдания:

- Лучше умереть, чем так жить! Господи! Я просила у тебя любви, а ты дал ненависть. За что мне такое наказание!? Неужели я не достойна любви или сама мало люблю? Пожалей меня, Господи! Пошли ему другую женщину, ради которой он оставит меня в покое.

Тишину и покой я люблю больше денег и мужиков…

Моя обида выросла до нестерпимой боли, и я все-таки нашла удобный момент, чтобы выставить тебя за дверь.

Подходил к концу месяц март…

Прогуляв несколько суток, ты приехал домой не один, и я, воспользовавшись присутствием постороннего человека, сложила всю твою одежду в машину. Соседка=бабка заметила, что ты пришел ко мне жить с маленьким кулечком вещей, а уехал на машине, битком набитой нарядами.

Ты поселился у Брониславовны, встречался с Онгой, но под каким-нибудь предлогом каждый день приезжал ко мне. Я даже Лорда не выпускала гулять, боясь, что ты увезешь его с собой. Когда я умоляла тебя расстаться со мной, ты всегда говорил, что без песика не уйдешь. Приезжая ты отмечал, что я постарела, что у меня от слез и бессонных ночей опухшие мешки под глазами и покрасневший нос. Я же отвечала, что скоро успокоюсь, и все пройдет, и вновь помолодею.

Мне больше не хотелось тебя принимать, и я молила Бога спасти меня от тебя и дать мне силы тебя забыть…

Начало апреля 2001 года…

Помнишь, ты застал меня у Виктора Ш., я пришла к нему купить мешок сена для моих кроликов. Наше сено, заготовленное сыном на три года, кончилось, а ты, живя со мной, не считал заготовку своей обязанностью, и кроликов вообще не признавал за хозяйство, хотя крольчатину ел с удовольствием. Путаясь с Онгой, с большим аппетитом набирался сил кроличьей тушенкой. Съел всю и ушел…

Виктор не держал никакого хозяйства, но каждый год на одну корову вручную заготавливал сено. Его двор и дом были в ухоженном состоянии. Аккуратная тепличка ждала рассады.

Весна в этом году выдалась хорошая. Ласковое солнце достаточно прогрело землю, и кое-где уже пробивалась молодая трава. Мы сидели на крыльце, подставив первым лучам солнца свои лица, и мирно беседовали. Подъехал ты и, увидев такую картину, распсиховался и оскорбил меня упреком, что я бегаю к одиноким мужчинам. Виктор попросил тебя отвезти мне сено (он мне его подарил) и, зная, что у меня нет дров, накидал тебе их полный багажник. Я в благодарность и, конечно, чтобы вызвать у тебя ревность, поцеловала Виктора в щеку. Сев в машину, заметила, что у руля наклеена фотография Онги.

Подъехали к моему дому. Разгрузив сено и дрова, ты спросил:

- Когда мы опять сойдемся?

- Не надо было уходить.

- Но ты, же меня выгнала!

- У человека, которого выгоняют, есть выбор: уйти или изменить свое поведение. Ты предпочел уйти…

- Ну, давай все забудем. Я не могу без тебя.

У меня защемило сердце. Но я ничего не успела ответить, как ты кулаком разбил мне нос и я, истекая кровью, убежала в дом.

Господь меня предупредил. Разлука тебя не изменила.

Я с тобой больше сходиться не хотела.

Ты продолжал меня преследовать и старался заслужить мою любовь…

Я не могла понять, что тобой руководило. Твоя гордыня не могла смириться с тем, что тебя выгнали? Или держал меня про запас, жалуясь на Брониславовну:

- Она мне устраивает сцены ревности и хочет сделать официальным мужем, чтобы я без проблем получил ее дом. Эта мартышка мне больше денег не дает.

- Войцек, раньше она давала деньги, чтобы ты от меня ездил к ней. А теперь ты от нее ездишь ко мне.

Может быть, тебя держала зависимость от людского мнения? Ты не скрывал от меня, что люди поражаются, как такую красавицу, порядочную и работящую женщину променял на некрасивую, блудливую и пьющую девку.

Оставшись одна, я сбросила лишний вес и богатые волосы, волнами спускающиеся ниже плеч, мне больше не мешали. Я жила спокойно. Я помолодела: морщинки разгладились, мешки под глазами исчезли. Мне не от чего было стареть, и я вновь почувствовала себя королевой…

А пьяная Онга с выпученными глазами, с короткой стрижкой с химией под «барашек» имела тупой вид.

Бледная поганка вздумала тягаться с королевой!

И вот когда тебе рассказали, что я ехала в город такая нарядная и красивая, ты специально меня разыскал, чтобы добиться своего…

Я из центра домой возвращалась пешком. Это два часа ходьбы. Ты предложил подвезти меня, а сам завез в лес.

В машине я обратила внимание, что фотографии Онги нет. Возмущаясь тем, что ты привез в лес, я не заметила, как ты опустил сиденье, и я упала навзничь. Воспользовавшись моим замешательством, ты опытными движениями быстро раздел меня снизу.

- Я не хочу с тобой! Что ты делаешь? Люди могут увидеть, - запричитала я.

- Ну и пусть видят. Ты моя единственная жена.

Я смягчилась.

- Я не одевалась на свидание. У меня несвежее белье. И я не хочу с тобой.

- Я трогать не буду. Хочу только поцеловать. Ты такая сладкая женщина.

И я не успела опомниться, как ты впился своими горячими губами в мои выпуклые интимные губы. Язык быстро нащупал мою самую чувствительную плоть. Ты знаешь мое слабое место. Я задрожала и задергалась всем телом, пальцами судорожно вцепилась в твои волосы, а ты никак не мог напиться моей живой воды. Конечно, после этого я отдалась тебе. Ты хорошо изучил мой характер и знал, что после такого таинства любви я прощаю все обиды и покоряюсь судьбе.

А может быть, все же были чувства?

У нас все важные события происходили на Пасху.    Помнишь на пятую Пасху ты приехал ко мне и с порога сунул в руки продукты и, не сказав ни слова, умчался назад. Я решила, что ты уехал за дровами, но прошло много времени, а ты не возвращался.

За окном уже чернел вечер, и меня внезапно проняла мысль: «В машине сидела Онга». Я представила, как она снисходительно разрешила тебе привезти мне продукты, чтобы вас не осуждали люди. И от сознания нового унижения у меня помутился разум. Я в истерике металась по комнате, пока в мозг не вонзилась мысль:

- Умереть.

Пойми, Войцек, это не из-за тебя. Я устала от унижений. Ты знаешь все, что со мной случилось – как я осталась без дома, без работы, без всяких средств существования. Одни мне сочувствовали, но большинство смеялись и унижали, и по злой иронии судьбы и ты был среди них.

- У меня нет больше сил, я хочу умереть! – стучало в голове.

И я, напившись снотворного, попыталась перерезать на руках вены. Но у меня не получилось, так как использованные лезвия оказались тупыми. Ты застав меня за этим занятием, крепко обнял и сказал:

- Дуреха, как я буду жить тогда.

Я, прижавшись к твоему плечу, дрожащими губами шептала о представленном унижении и плакала навзрыд. Из-под опущенных покрасневших век капали крупные слезы на кожаную куртку. И ты пояснил:

- Мы с Кантемиром чинили машину. Подъехала автолавка и, когда народ разошелся, я спросил у продавца: «Что моя купила? » «Ячку для песика», - ответили мне. И у меня защемило сердце. На все оставшиеся деньги купил тебе продуктов. Объяснять было некогда, ждал Кантемир. Починил машину, вспомнил, что не купил яичек к Пасхе. Вот они, - ты протянул мне кулек с яичками, - поедем кататься, развеешься.

Мы приехали к реке. Из-за холодной и сырой погоды из машины не выходили. Ты слушал музыку, а я под влиянием снотворного дремала у тебя на плече. Конечно, тебе такое мое состояние быстро надоело, и ты под предлогом неотложных дел быстрее отвез меня домой и умчался, пообещав утром проверить мое здоровье. Дома я в бессознательном состоянии пролежала на полу до утра. А навестил ты меня только через неделю.

Где твоя любовь?

Ты оставил любимую женщину с ослабевшим телом и больной душой одну, а должен был остаться навсегда. Я на последнем месте, а быть на последнем месте не хочу. Мне трудно изъясняться словами, легче выразить свою мысль на бумаге, и поэтому я написала тебе отказное письмо. В нем я подробно разобрала все наши ссоры из-за твоего отвратительного характера. В этом письме я отметила отсутствие любви и уважения ко мне, и объяснила, почему я с тобой сходиться больше не хотела: «Без уважения и любви семейную жизнь не построишь. У нас с тобой ничего не получается. Найди себе другую женщину и начни сначала. Живи так, как требует Библия:

- Любовь – это забота о другом, забывая о себе.

Со мной ты другим не станешь…»

Ты из-за этого письма разозлился и стал меня унижать, читая его мужикам. И будто резал ножом по сердцу, нанося нестерпимую боль, хвастаясь интимной близостью с Онгой.

Но картошку помог посадить (а вдруг придется, ее есть) и после терпеливо ждал, слушая в машине кассету с любимыми песнями, пока я наношу с реки воды для огорода.

Ты хотел заниматься любовью…

О! Как я люблю заниматься любовью. Именно любовью,

а не холодным сексом. Половой акт меня не волнует.

Я трепещу от прелюдии к нему. Нет ничего прекраснее

и сладостнее этих мгновений!

Сладкая истома разливается по телу от взгляда,

жаждущего познать тебя всю,

от нежности любимых губ и ласкающих рук.

Как звуки музыки из глубины сердца льются

чудные слова, страсть дурманит разум,

пальцы, губы, язык блуждают по телу,

желая объять необъятное.

Моя душа горит огнем, кровь играет, ноги,

сгибаясь в коленях, раскрывают потаенную пещеру,

сокровенные губы обнажают вход

и теплое родное вонзается в него…

А какое неописуемое блаженство вливается в плоть,

когда, утолив желание, охваченный восторгом,

ты свои пылающие губы впиваешь в мой тайный рот

и язык продолжает дарить сладчайшие наслаждения.

В безмолвном изнеможении я готова отдать жизнь.

Я могу заниматься любовью бесконечно,

забывая обо всем.

В то время мы мало и редко занимались любовью в кровати, именно любовью…

Занимались в основном холодным сексом, и где попало, то в машине, то по углам, как тебе приходилось с Онгой. Ты больше брал меня стоя, наклоняя мое тело животом вниз. Видно, у нее хорошо расширено анальное отверстие. Занимаясь со мной любовью, ты старался всунуть свое бесценное сокровище в другую притягательную дырочку, находящуюся в ложбинке между ягодицами, но из-за геморроя я с криком от боли выползала из-под тебя и упрекала:

- Ты хочешь заниматься таким сексом, а не избавляешь меня от тяжелой работы. При моем заболевании и буханка хлеба тяжесть и вызывает трещину.

Ты извинялся и больше не повторял, но однажды я сама не заметила, как у тебя это получилось. От удовлетворения ты трясся и неистово кричал.

Ты клялся мне в любви, занимался со мной сексом, но я заметила, что Онгу не забывал. Значит, она прочно вошла в твою душу.

Как-то раз я предложила тебе купить у меня для нее красивое платье, и ты не ответил, что какое тебе дело, в чем она ходит. Ты сказал, что у тебя нет денег.

Однажды моя приятельница рассказала о неприятном инциденте с ее мужем. Когда Онга была еще замужем ее муж, муж приятельницы и муж нашей молодой соседки готовили технику к весенним работам. Онга принесла литр водки и залезла к ним под трактор. Ее муж, выпив, быстро отключился и заснул, а два мужика стали ее тискать. Онга пылала жаром страсти и вся трепетала от того, что в священном материнском чреве масляными пальцами ковырялись пьяные мужики. Муж моей приятельницы, протрезвев, от стыда не мог смотреть в глаза жене. В конце концов, он во всем признался и с искренним раскаянием попросил хлорки, чтобы отмыть грязь измены.

Я рассказала тебе об этом случае, предположив, что дело не в твоей красоте, ей без разницы кто. Она, видимо, страдает бешенством матки.

После любви со мной, лежа в моей постели, ты сказал:

-О, мне она такая не нужна.

Значит, все же была нужна!?

Видя твою двойственность в  любви, я с тобой сходиться, не хотела. Я не верила в твою любовь ко мне, но мое сердце жены рвалось от боли от твоей постыдной связи.

«Да не спасешь ли, жена, мужа своего».

И, спасая тебя от позора, я стала очаровывать твое сердце своими нарядами, красотой и лестью опутывать твое тщеславие. Мне надо было вырвать Онгу из твоего сознания…

- С королевой ты король! А со шлюхой кто? Шлюх! – твердила я. – Я не умею хвалить словами. Все свое восхищение тобой выражала любовью, давая наивысшие наслаждения. Как ты можешь целовать ее губы после пьяных мужиков? Не противно тебе опускать пенис в ее затасканное тело, где грязными пальцами копались пьяные мужики и совали свой обоссанный член?

От таких речей тебя передергивало, и ты мне закрывал рот губами.

Но ты заболел от Онги проказой и заразил меня, и я решила окончательно с тобой порвать. При большом скоплении народа у костела я прогнала тебя прочь, но, спасая твою исковерканную душу, взялась за блудницу и весь яд оскорбленной жены направила в Онгу и, как пчелиное жало, вонзилась в нее.

Униженное самолюбие брошенной женщины прожигало меня на сквозь, и требовалось его остудить, а остудить я могла, только подвергнув соперницу таким же унижениям. Еще покойному мужу я сказала, что буду спокойна только тогда, когда другая женщина будет достойнее меня.

Обращаясь ко мне, Онга обычно называла меня «тетей». И когда она в очередной раз так ко мне обратилась, я вспылила:

- Бледная поганка, какая я тебе тетя! Я гожусь тебе в младшие сестры!

А когда она обратилась ко мне, как ровня, я возмущенно поддела:

- Ты считаешь, что, переспав с моим мужем, можешь называть меня на «ты»?

Но моя уязвленная душа жаждала публичного отмщения. И вот подвернулся случай: я продавала секонд-хенд. Собрались сельчане, и меня осенила блестящая мысль, как ее зацепить. Я предложила Онге купить себе платье:

- Все мужчины будут у твоих ног.

- У меня их много, - ответила она.

Чего  много?

- Платьев.

- А мужиков, значит, не хватает, и ты кидаешься на женатых? Я тебе выдерну все космы снизу, сверху и сбоку, если еще раз к нему подойдешь! Сама с ним не буду, но тебе не дам его калечить.

Женщины стали смеяться, и Онга, зардевшись, как мак, убежала.

Тебе понравилось, что я из-за тебя чуть не подралась. И ты подобрал удобный момент, чтобы остаться навсегда. Ты заболел и неделю провалялся у меня в постели. Мне пришлось тебя лечить. Уходить ты больше не собирался,   и я поставила условия. Ты все выполнил, кроме одного.

Бросил Брониславовну со всеми ее подачками, даже оставил любимые хромовые сапоги, но машину не отдал. Я не возражала, понимая, что за все в жизни надо платить. Машина это ее плата за мои душевные муки и истерзанное тело, и за твое удовлетворение ее желаний. Но при этом посоветовала оставить расписку с обязательством вернуть деньги. Деньги, конечно, ты отдавать не собирался, а на ее требование вернуть машину заявил:

- Я же с тобой спал…

Чтобы освободиться от колдовства Брониславовны, я начертила святой круг, и мы оба помолились в нем, прочь отгоняя сатану.

Ты унизил при всех Онгу, назвав ее плохими словами, и запретил к себе подходить, а меня возвысил, признав, что обидел такую славную женщину.

Но родители сватать не приехали.

- Родителей не трогать, - велел ты. А без родителей, без их благословения семейной жизни не получится.

Друзья радовались, а недоброжелатели надо мною смеялись. Я же оправдывалась, заявляя, что тебе надо перепробовать много женщин, чтобы убедиться, что я лучше всех.

Новый медовый месяц у нас длился две недели. Мы занимались только одной любовью, не могли насытиться друг другом и не чувствовали пресыщения. Но одной любовью сыт не будешь, надо было подумать и о куске хлеба.

Ты сел за руль и завертелся, а я снова осталась на последнем месте.

Теперь я изменила свою тактику поведения с тобой – перестала делать устные замечания. Чтобы не вызывать бурю гнева, я свои обиды стала излагать тебе только на бумаге. Ты их рвал, даже не читая, но всегда все равно выходил из себя, и твой язык выбрасывал по моему адресу язвительные слова.

Господь велит прощать.

Прелюбодеяние – самый тяжкий грех. Это главная причина развода, но если согрешивший искренне раскается в своем поступке, то его надо простить.

Ты же не раскаивался, а выпалив в гневе:

- Зачем ты меня вернула!? Мне было хорошо со старухой и Онгой. – Словно ножом полоснул по моему сердцу, причинив невыносимую боль. Отношения ко мне у тебя не изменились, и я по-прежнему была чужая, лишняя в твоей жизни.

Помнишь, я собиралась в лес за земляникой. У тебя не хватило терпения меня дождаться и, разозлившись, ты уехал. Мы с Лордом пошли пешком, но по дороге я зашла к Кантемиру договориться насчет сенокоса. В разгаре сенокосной страды ты не находил времени для дома. А погода в июле стояла неустойчивая. На смену яркому солнцу приходил моросящий дождь. То лето выдалось сырое, трава росла быстро, и нужно было дорожить каждым ясным днем. Ты находился у Кантемира. Вы во дворе беседовали с мужиками. Мой приход привел тебя в ярость и при своих друзьях ты влепил мне пощечину.

Я со злостью крикнула:

- Скорее бы ты убрался из моей жизни, - и ушла в дом.

Ты ворвался за мной в дом и при хозяйке Алле высокопарно матерно обозвал меня сексуально ориентированной лексикой, за то, что я давала тебе наивысшие наслаждения, и влепил еще две пощечины. Ты показал ей, на что я иду ради тебя, но сама для тебя ничего не значу. А люди поговаривали о твоей связи с ней, даже о том, что у нее от тебя был выкидыш.

Называя меня «коровой», ты твердил:

- Я толстых не люблю.

Но пышногрудая Алла маленького роста, с большим безобразным животом и двойным подбородком. Однажды я тебе сказала, что Алле тридцать лет, а она похожа на поросенка, и я выгляжу ее моложе.

Но ты с горячностью возразил:

- У нее молодое сочное тело.

И я сразу поняла, что ты ее уже попробовал.

Мои чувства ты не пощадил, но это же предательство по отношению к другу, хотя ваша дружба мне не нравится. Ты пропадаешь у них целыми днями, а пословица говорит: «Скажи, кто твой друг и я скажу, кто ты…». Кантемир и Алла ведут праздную жизнь, мало работают и много пьют. У них бедно и грязно во дворе и в убогом домишке.

Отмечая наши семейные праздники, мы ставили на стол бутылочку хорошего вина, но ты презрительно называл нас пьяницами и демонстративно уходил спать. В доме Кантемира мужчины напиваются до блевотины, а женщины, Алла и Онга, пьют вместе с ними. И тебе эта компания не противна. Я попыталась тебя образумить, разъясняя:

- Эта семья не для женатого мужчины. Где пьянство, там и измена.

Сдружившись с этой семьей, ты стал вести себя как свободный мужчина. Такое твое поведение и привело к нашему разрыву. В этом доме ты связался с Онгой, и там была Алла.

Все считают, что у нее не все в порядке с головой – она немного дебильна. Но я этого не заметила. Я обратила внимание на ее наглость и эгоизм – она, как и ты, живет за счет других. А по ее манере вести себя я поняла, что она сексуально неудовлетворенная женщина. С мужем они занимаются сексом только тогда, когда тот пьян, а трезвым Кантемир почти не бывает. А любой женщине в этих отношениях хочется чистоты. Алла одевается сексуально вызывающе, откровенно возбуждая мужчин. Ты умеешь обольщать женщин, не пьешь и занимаешься любовью на трезвую голову. Поэтому она постоянно крутится возле тебя. А тебе только намекни и ты уже готов…

Алла часто жалуется на головные боли и употребляет успокоительные таблетки, и, как наркотики, пьет их по нескольку штук сразу, будучи даже беременной. Это и вызывает у нее состояние невменяемости. Я приложила максимум усилий, чтобы вызвать у тебя неприязнь  к ней.

Изменила я и свое отношение к внешнему виду домашней хозяйки. Стала надевать то, что меня молодит и делает сексуальной. Носила шелковое платье, облегающее фигуру, с глубоким вырезом на спине и груди, обнажая плечи и руки. Нашла дешевый способ красить волосы, и их длина мне больше не мешала. Я была как свежая ягодка и выглядела моложе двадцатипятилетней Онги, затасканной и пьяной. Твои друзья, глядя на меня, не скрывали восторженного восхищения, и ты гордился, что с тобой такая женщина.

И, наконец-то ты сказал:

- Я разглядел Онгу. Она некрасивая. У нее толстые ноги, маленькая грудь, выпученные глаза, противная прическа и она много пьет.

Я добилась своего!

Но ты, Войцек, очень зависим от мнения родных.

Однажды в праздник нас сфотографировали. Я обычно на снимках себе не нравлюсь, но на этих получилась очень удачно.

- «Фифочка», - как я сама себя назвала.

Фотографии цветные, краски ярко насыщенные и я выглядела очаровательно. На мне хорошо сидели облегающий по фигуре красный байковый жакет с шалевым воротником из черной норки, черная байковая юбка, в тон юбки обувь и чулки. Волосы рыжими волнами закрывали виски, оставляя открытым лоб. Под четко очерченными бровями лукавые смеющиеся глаза и на правой щеке приятная ямочка от улыбки красных губ.

Ты важничал, когда не знающие нас мужчины заинтересованно расспрашивали у тебя обо мне.

Увидев мою фотографию, знакомый сына спросил:

- Это твоя девушка?

А твоя сестра, взглянув на фотографии, сказала:

- Как она постарела, - и это врезалось тебе в мозг.

Все в жизни предопределено, нет случайностей, все закономерно, но действуют не законы природы, а воля Всевышнего. Чему бывать, того не миновать…

Религия запрещает обращаться к гадалкам, знахарям и к прогнозам астролога. Но у меня своя вера: я считаю, что Господь, таким образом, говорит человеку, что он ему уготовил. По мне можно сверять каждую буковку гороскопа, каждую деталь сна и проверять все приметы.

Когда появляется седой тощий паук, я жду тебя, но когда выползает круглый черный – я встречаю на пороге сына. Сын так и говорит:

- Что мой паук вылез?

Год Змеи.

Разрыв старых связей, вспыхивает новая страсть…

Ты не веришь в предсказания астрологов, но у нас все так и получилось.

В июльские ночи я видела во сне рыжую кошку, что означает коварную женщину.