8. Новые уроки госпожи Эллин. Жена госпожа

Начало здесь:

Кратко: Мадлон сбежав из дома от строгого и похотливого дядюшки работала проституткой на бензоколонке, пока ее не изнасиловала банда негров.

Она решила прыгнуть с моста, но ее подобрала госпожа Эллин и сделала своей любовницей, компаньонкой и рабыней... Но воспоминания ранней юности не хотят ее отпускать. Да и как тут забудешь, когда кругом озабоченные клиенты!

Глава восьмая. Новые уроки госпожи Эллин

С благодарностью Анне Ермиловой

Эллин, подобрав Мадлон на шоссе по-своему привязалась к девушке. Ее уроки продолжались. Конечно, привыкнуть к жалящим укусам многочисленных девайсов госпожи Эллин было не так просто, но это все же лучше, чем работать на дороге без всякого прикрытия, рискуя быть изнасилованной и изуродованной.

Постепенно Мадлон научилась чувствовать себя голой совершенно свободно, при этом, после тренировок, сумела изобразить и ужас и стеснение и невинность.

– Ошейник носить надо тоже умеючи! Рабыня должна знать свое место! И додаваться клиенту, не как любовница, а как покорная рабыня! А я уж прослежу, чтобы он надел презерватив и заплатил! Запомни: ты должна полюбить боль, иначе работать не сможешь! – Объясняла Эллин основы своей профессии. – Мужики козлы! Им надо помучить жертву, и за это они платят! Мало того, иногда их надо помучить, и за это они опять платят!

– А женщины?

– Бывают и женщины, но их примерно в четыре раза меньше, чем озабоченных мужиков! Знаешь, вот вспомнилось: мне 14 лет. Я лежу, вернее полулежу на широком подлокотнике старинного кожаного кресла и отец полосует мою попку замечательным воспитательным ремнем. Попа разумеется  голая, как и вся я. Из одежды на мне узенькие трусики, прикрывающие промежность и ту некрасивую часть тела, которую немцы именуют Arschloch. Знаешь Мадлон, футболку я всегда сама снимала перед наказанием, во время порки я сильно потела, так что мокрая футболка - это дополнительные неприятные ощущения. Ты прекрасно знаешь, что порка узким кожаным ремнем весьма болезненная процедура, но в определенный момент наступает то самое, удивительное состояние, которое я испытываю лаская себя на сон грядущий. После окончания порки быстро под душ, снять трусики и направить сильную струю воды сперва на попу, горячую и пекущую, а потом туда, в ту нежную и ласковую часть моего тела.

- И как?

- На этот раз получился потрясающий эффект, мое состояние не закончилось самоуспокоением, как сейчас при наших постельных самоласках, а наоборот, усилилось, а потом судороги, кажется я потеряла сознание, жар разлился по всему телу. Тогда я еще не знала, что это оргазм. Но спустя пару недель я специально нарывалась на порку и эффект повторился. Но какие это были ощущения! До сих пор вспоминаю с трепетом душевным и телесным. Ну что, продолжим?

– Мадлон понимала, что отказываться бесполезно. Для начало представь себе, что твое тело заходится в защитном энергетическом коконе. Тебе в нем должно быть также комфортно, как и в одежде.

- А от боли он меня защитит?

- Он будет защищать тогда, когда ты научишься им пользоваться. Но не полностью! Главное, этот кокон должен защитить твою душу от похотливых клиентов. Боль можно пускать в тело, но не в душу! научишься - будешь работать и мучиться меньше!

Зеркало привычно отражало, как голая Мадлон ложилась на скамью.

"Хорошо ей кокон защитный представлять, а мне под розги ложиться!"

– Твоя задача, защитившись коконом, не лежать пластом, а вертеться как уж на сковородке, насколько позволяет привязь! Смотри в зеркало во время порки! Ты должна показать, как корчится от ударов самая сексуальная часть твоего тела, и завести клиента так, чтобы он понял: за такое зрелище никаких баксов не жалко! Кстати, встречаются и экстремалы-мазохисты, которые любят кровавые шоу, но таких не так много.

- А из меня кровь пускать буюут?

- Нет! Я крови не люблю! Учись работать с коконом! Главное строить его при публичной порке! Это дорогое шоу! Скажи, а  тебя публично не наказывал дядя?

– Бывало! Помню, я пригласила поиграть к себе домой нескольких подруг и одного приятеля из моего класса. Дядя был на работе, а нам надо было обсудить новость: мальчик из нашего класса пожаловался в полицию на то, что его секут дома! Социальные работники тут же увезли его в приют, не прошло и недели, как он слезно умолял родителей забрать его обратно и забрал свое заявление из полиции. Мы весьма шумно обсуждали, какие удовольствия получил он в приюте и какие ждали мальчика по возвращению домой.

Дядюшка, чтоб ему поперхнуться пивом, не любил шума и веселья, но я знала, что до половины шестого, дом в моем распоряжении и поэтому решилась нарушить запрет.

– Как я понимаю, – Эллин закурила длинную ароматную сигарету, – небеса в этот раз были против несчастной сироты.

– Да! Дядя решил в обеденный перерыв уплатить по счету за газ, но забыл квитанцию, когда уходил на работу. Мое сердце застыло, как услышала, шум у дверей.

У меня не было времени сказать гостям, чтобы они притихли, и надежда, что дядя не заметит их, рухнула в одночасье.

Дядя, услышав шум наверху, ворвался в комнату племянницы.

– Так… Интересная картина! Что здесь происходит? Ты знаешь, что я не позволяю никого приводить домой?

В комнате повисла нехорошая тишина.

- Если бы ты тогда не умела строить кокон...

- Я и сейчас не умею! А дядя был явно обрадован тем, что поймал меня на преступлении!

– Тебе, моя медовая, должно быть понятно, я вмешаюсь в ваши шумные игры! Мы с тобой покажем твоим подругам, да и твоему приятелю, что случается с непослушными девочками, не так ли, Мадлон?

Я упала на колени, моя о пощаде. Но он раскраснелся, как твой гость и решил не отступать от задуманного.

– Понятно! – Эллин вздохнула и вытащила из упаковки таблетку. – В кои-то веки он решил сыграть с тобой спектакль перед зрителями! Обрадовался, небось! Мои клиенты такие деньги за групповое шоу готовы платить, а он бесплатно получил удовольствие!

– Теперь-то я понимаю, что с ним происходило. А тогда я была просто игрушкой в его лапах! Тебе знакомы правила, девочка, готовься! – сказал он. – А подруженьки пусть посмотрят! Слава Богу, в нашем штате телесные наказания разрешены!

На этот раз сердце Мадлон задрожало от ужаса: дядя решил наказать ее, не выгоняя из дому подружек!

– Пожалуйста, не надо при них. – Позволь им уйти!

Но мой папочка, чтоб его черти прибрали не хотел уступать!

– Готовься, немедленно! Или очень пожалеешь о каждой секунде отсрочки! Понятно? – выкрикнул дядя.

Притихшие гости сидели на диване. Они никак не ожидали, чем закончится наше веселье.

– Я знаю. Эллин запила таблетки стаканом воды, как это тяжело в детстве разыгрывать первое действие спектакля, где главная героиня – твоя попа!

– И это спектакль отцу никогда не надоедал! А подружки с приятелем увидали такое впервые! Сидели тихо как мышки! Помню, их глаза: они стали круглыми от ужаса, когда я вошла и передала орудия наказания папе, и встала коленями на сидение стула, а руками взялась за спинку.

Мои гости тревожно ерзали на диване. Дядя не торопился начинать. Как я сейчас понимаю, он просто любовался открывшимся видом и испугом зрителей.

– Я не допущу неподчинения, Мадлон! – Он повернулся к притихшим гостям. – Мадлон прежде приглашала вас сюда?

Эх, Эллин, до сих пор вижу изумленные глаза моих гостей! Многих их них дома тоже наказывали, но ни разу не делали этого при посторонних. А как мне было стыдно раздеваться!

Зрители, широко открыв рты, наблюдали, как я стала исполнять стриптиз! Знаешь, Эллин, тогда показаться голой перед мальчиком было ужаснее всего.

Когда на мне оставались только трусы, я умоляюще взглянула дядю, но он оставался непреклонен. Мальчик во все глаза смотрел на меня: похоже ему не приходилось видеть, как перед ним раздеваются девочки!

– Табурет! – Приказал дядя.

Прыщавый паренек слез с табуретки, на которой сидел, и его на середину комнаты и сел вместе с притихшими девочками на диване.

Теперь я только жалобно всхлипывала. В этого парня я была влюблена, и раздеваться перед ним было втройне ужасно и стыдно. Подружки-то не раз видели меня в душе после занятий спортом и обсуждали количество полос на моей заднице! Но у кого их в нашей школе не было? А раздеваться вот так, для порки перед мальчиком!

– Поверь, – вздохнула Эллин, – дядюшка получил эз этого спектакля большое удовольствие!

– Теперь я это понимаю, а тогда я была готова провалиться под пол от стыда и унижения. Полюбовавшись на мое красное лицо он приказал: «за розгами в подвал бегом марш! Время пошло! »

Помню, как на ватных ногах я спустилась в подвал и вытащила из бочки три длинных ореховых прута.

Зрители сидели на диване, а посереди комнаты дядя поставил табурет. Зная, что оправдания бесполезны, я встала коленями на пол, а животом легла на табурет, попой к зрителям.

У меня коленки тряслись от стыда! Конечно, дома их наказывали, но никогда вот так публично и унизительно. Мальчик тяжело дышал.

– Да, Эллин налила Мадлон глоток виски, – думаю дядя любовался открывшимся видом, но и твоим унижением.

– Я не допущу неподчинения! –  Мадлон выпила виски со льдом и продолжила рассказ. – Он повернулся к гостям и спросил: Моя племянница прежде приглашала вас сюда? Сколько раз твои подруги бывали здесь против моих предписаний, Мадлон? – Мужчина грозно смотрел на гостей.

И тут мальчик меня предал, сказав, что был у меня четыре раза.

– Очень хорошо! – сказал дядя. – Будем считать – четыре, плюс сегодня, это пять. Пять раз ты обманула меня и не подчинилась! Получается, моя племянница получит по 6 ударов за каждый случай обмана и неподчинения. В сумме это?

– 30 ударов! – подсчитал мой гость.

– Впрочем, это многовато для маленькой попки! Мадлон, ты получишь 10 сейчас, 10 сегодня вечером, когда я вернусь с работы, и 15 в воскресение. Пять в кредит за рассрочку! Понятно?

– Да, сэр! – Мадлон посопела, и успела прочитать коротенькую молитву, чтобы укрепить себя перед первым ударом.

– Ну, молодой человек, что так силен в арифметике, – Дядя без дальнейших предупреждений хлестнул тонким прутом по заду Мадлон, вызвав у той отчаянный визг. – Считай!

– Раз! – сказал он четко и гр

омко.

Мне уже было не до стыда. Казалось, это последняя порка в моей жизни. Я кричала и вертелась на табуретке, как могла и чувствовала, как слезы капают на ковер. Наконец, расправа окончилась.

– Еще десяток дам вечером! А сейчас вставай! – Он ухватил меня за руку и повел вниз, все еще голую.

– А теперь гости дорогие, вам пора домой! – Приказал дядя. – И помните, в нашем штате порка разрешена законом!

Я поняла, что это еще не все кредитные обязательства. Кое-что мне придется сделать, но уже без свидетелей.

– Проводив гостей, он открыл дверь в подвал, положил два неиспользованных прута обратно в бочку, и расстегнул свои грязные штаны. – Так я рассчитывалась за кредит! Попа зудит и чешется, а желудок готов вывернуться на изнанку! Но моего унижения ему было мало. Разрядившись, он приказал мне ждать его в подвале! – Закончила рассказ Мадлон. – Затем он погасил свет и закрыл дверь, а я так боялась темноты. Вдобавок там пищали крысы! Ненавижу крыс! Я знала, что меня выпустит дядя только вечером, когда вернется с работы! Знала бы ты, Эллин, как я ненавидела этот подвал. Я тихо плакала в темноте маленькой тюрьмы.

Снова она вспомнила, чем закончился спектакль с участием подруг и предателя-приятеля. Впереди было последнее действие.

– Вот посиди тут и подумай! – Он взял счет за газ, за которым приходил домой, и ушел.

«Так меня опозорить! – я и из моих глаз текли слезы. – Боже, как болит моя попка, а вечером придется еще раз прута отведать! Ну, может быть, дядя смилуется и простит? » К сожалению, мои надежды не оправдались.