Вариации для барабана со скрипкой. Глава 1

Олли, спасибо - за вдохновение и удовольствие писать вместе!

*******************************************************

ГЛАВА 1

- Стив! Стивиии! Лукичёоооооов!!! – под окном второго этажа высотки надрывался парень в кожаной жилетке с клёпками поверх футболки с символикой рок-группы «Алиса», основательно вытертых джинсах и совковых кедах на босу ногу. Длинные пряди волос не первой свежести постоянно норовили съехать ему на лицо, и он их закидывал то и дело назад нервным жестом худощавой руки. Из окна, в которое адресовался этот явный поклонник рок-музыки, вырывался рёв колонок, говор, ржание молодых жеребцов, явно не совсем трезвых, и слегка истеричное девичье взвизгивание. Пробиться сквозь этот гам было занятием довольно безнадёжным, но парню под окном повезло – тот, кого он столь жаждал видеть, решил дыхнуть свежим воздухом и высунулся из окна.

- О, Михеев! Тебя только за смертью посылать! Пиво принёс? Мы обсохли минут двадцать как!

- Так я в дверь полчаса уже долблюсь, вы не слышите ни хрена!!!

- Долбишься?! Да скажи как есть - скребёшься тихой мышью! – хмыкнув, парень направился было вглубь квартиры, но вдруг метнулся обратно. - Э, Дюша! Ответь на вопрос: вуглускребётмышь. Кто такой вуглускр?

- Чё?! – завис тот, что под окном. Парень, которого звали Стив, заржал и махнул рукой.

- Давай уже в подъезд, тормоз! – и уже в комнату заорал, перекрывая гам: - Кто и какого хера входную дверь запер?!

Дюша рванул за угол, к подъезду, подхватив на плечо характерно звякнувшую спортивную сумку.

Михееву было двадцать, но, не смотря на это, он сейчас нервничал как подросток – ещё бы, попасть на тусу домой к самому Стиву Лукичёву! Стив – реальный монстр, барабанщик рок-группы «Спента» и просто крутой парень, уже три года зажигающий в первом подъезде родной высотки Дюши. И вот за три года – таки удостоился, свёл знакомство и приглашён! Правда, по пути пиво сказали купить, про деньги как-то замяли, а напоминать вроде неудобно… Ну, да чего жмотничать - такой случай! Такая туса…!

Дюша помнил, как увидел Стива первый раз – двадцатитрехлетнего бога на спортивном мотоцикле, небрежного, загадочно-ироничного, с длинноногой красоткой за спиной. Красотка томно тянула «Стивиии! » и что-то щебетала, а Лукичёв, казалось, даже не слушал, опираясь затянутой в чёрную кожу ногой на скамейку и с небрежной лёгкостью удерживая байк вместе со своей беспокойной пассажиркой, при этом время от времени прикладываясь к бутылке пива. Шлема на нём не было, копну тёмных волос ерошили резкие порывы ветра, и Дюша хмыкнул про себя – без шлема, с пивом на мотоцикле! Смертник, что ли? И тут Стив повернулся и глянул семнадцатилетнему Дюше прямо в лицо. Глаза у него были такие, что Михеев обмер. Светло-серые, серебряные зеркала в чёрной оправе густых ресниц, взгляд прямой, яростный – и совершенно спокойный. Тотально-уверенный, как у индейского бога. Беспощадный взгляд бессмертного.

Дюша тогда ещё не слышал, как играет Стив. Но после того взгляда свято уверовал, что он всё делает божественно. Даже хамит. Даже напивается. И вот уже три года как в это верил. Верить было легко, собственно, полный двор единомышленников. А скандалы с соседями из-за шумных гулянок и постоянной игры на ударных только усиливали ореол героического бунтарства.

В квартире был шалман – сигаретный дым под потолком, низкий журнальный столик перед эпически-длинным кожаным диваном заставлен тарелками с какой-то закуской, полупустыми бутылками, переполненными пепельницами, завален продуктовым мусором из обёрток, обрезков, крошек и тому подобного. Штор на окне не было, только жалюзи, и те раздвинуты, само окно нараспашку – и всё равно в комнате было жарко, в прямом и переносном смысле. Среди неформального, а то и маргинального вида гостей хозяин квартиры выделялся белой майкой и домашними шортами-бермудами.

Забрав у Дюши сумку на пороге, он кивнул:

- Заваливай, расслабляйся, знакомься! Во вторую комнату не ходить, на кухне бери всё, что найдёшь, к девочкам не приставать.

- А почему не приставать? – рискнул уточнить Дюша.

Стив ухмыльнулся, задрав голову с зажатой в зубах сигаретой, и щурясь от дыма, пояснил:

- Тест на секс-пригодность провалил. Шучу, не боишься в глаз от дамы получить – приставай на здоровье. Мне похрен.

Девушки в гостях были действительно бедовые – в боевом раскрасе и прикиде, и в таком же настроении. Михеев по стенке втёк в большую комнату и стал пробираться в угол поспокойнее. И тут обнаружил, что угол уже занят. На стуле с высокой спинкой, подтянув колени к подбородку и упершись пятками о край, сидел парень. Сложно было понять какого он возраста и телосложения, потому что в углу было довольно мрачно, а тот сидел боком и склонив голову к коленям. Но пацан был явно щуплым, поскольку поза, в которую он свернулся, предполагала отсутствие хоть какого-нибудь жира под кожей. «Прилюдное одиночество» давало понять, что парень явно не «гвоздь сезона». Хотя, оставался ещё один вариант – он накачался. Чтобы проверить, Михеев небрежно толкнул того боком.

- Спишь? – улучив паузу в раскатистой рок-композиции, спросил Дюша.

Парень поднял голову и воззрился на нарушителя своего спокойствия. Его бледное и невеселое лицо странно смотрелось на такой шикарной тусе. Да и по возрасту он не очень подходил, на вид – едва ли восемнадцать; глаза хоть и выразительные, но блеклые какие-то, волосы обычного русого цвета, а губы по-девичьи пухлые. Вот никак он не тянул на завсегдатая вечеринок или хотя бы на маломальского фаната рока. Новенькая голубая футболка с ярким дурацким принтом выглядела убожеством по сравнению с отличным, как он сам считал, прикидом Михеева.

- Чё, укачало, малец? – развязно поинтересовался Дюша, почувствовав себя выше этого странного субъекта «в голубом». Было приятно, что не он тут самый младший и самый зашуганый.

- Нет, просто дыма много, и музыка громкая, - проронило это чудо и чихнуло, поскольку рядом закурили очередную сигарету и выдохнули в его сторону.

- Так чего припёрся? Здесь тебе не зал консерватории, - хмыкнул Михеев, всё более и более наполняясь превосходством перед этим пижончиком. – Или ты квартирой ошибся?

- Нет, я к Стёпе в гости пришёл, - проговорил парень, - я сосед его снизу, Кеша.

- Кеееша, - хохотнул Дюша и протянул руку. Приятно было ощущать себя немного крутым и вовсе не хотелось этому пацану представляться своим именем, которое приятно звучало лишь из уст Стива. Да и выглядеть они тогда будут, словно дети в песочнице – Кеша и Дюша. Вот только граблей и лопаток с формочками не хватает. Поэтому он расхлябано проронил: - Михеич! Можно на Вы и шепотом.

- А это отчество? – не совсем понимая юмор, переспросил Кеша и тоже протянул ладонь с плотно сжатыми пальцами парню.

- Ну, ты плуг, - заржал Дюша и хлопнул по протянутой ладони в знак приветствия. – А ты чего такой бледный, сосед? Пойди, проветрись, раз не переносишь такой гульбан.

- Сам? – жалостливо проговорил Кеша и пожал плечами. – Стёпа занят друзьями, а я тут больше никого не знаю.

- Ладно, чёрт с тобой, пойдем вместе на кухню выйдем, там поспокойнее. Пиво только возьму. Тебе какое?

- Мне водички, - вставая со стула, проговорил Кеша и тут же услышал сквозь грохот музыки смех своего нового знакомого. – Ну, или безалкогольного.

- Послушай, ты точно туда попал? Ты, случаем, не на вечеринку Барби собирался? – пробираясь через толпу танцующих, толкающихся, или мирно стоящих и громко переговаривающихся людей, прокричал Дюша. – А то часом опоздаешь на чаепитие к девочкам!

Он пробрался к столу, подхватил две бутылки тёмного, и пошел, переступая через ноги сидящих на диване, к дверям. Кеша плёлся за ним, постоянно отвлекаясь на то, чтобы извиниться за то, что толкнул, наступил, налетел или просто столкнулся. Ему немного странна была вся эта тусовка, и он точно никогда бы на такую не пошел. Если бы не Стёпа. Его он знал почти месяц, но в гости на такое собрание странных индивидуумов был приглашен впервые.

Три недели назад он и не подозревал, кто именно его спас от компании хорошенько поддавших парней в беседке на углу дома. Он тогда поздно возвращался с работы. Хотя это работой нельзя назвать, так, приработок. Ему, восемнадцатилетнему студенту музыкального училища, было явно недостаточно денег, которые выделяла мама. Поэтому он пошел сначала в McDonald's, чтобы подзаработать, но после того, как он за три дня семь раз поранил пальцы и дважды их опёк – понял, что после такого вряд ли сможет достойно играть на скрипке, и тогда дорогу в училище можно забыть. Поэтому он нашел работу курьера в местном книжном издательстве. Выполнять её можно было в любое время, хоть утром перед парами, хоть после обеда, а хоть и вечером. Вот в один из таких вечеров, когда он ездил отдавать бумаги издательства по пригородному адресу, он и натолкнулся на эту развесёлую компанию.

- Эй, Буратино! Монеты есть? – один из парней, видимо издали приметив одинокого пешехода, вышел на освещённую одиноким фонарём асфальтовую дорожку. И только тогда Кеша понял, что в беседке кто-то есть – в густой тени было не разглядеть, сколько их, но понятно, что больше трёх – наезд был явно на публику, развязно-наглый. Остальной двор выглядел пустым, да и не стал бы никто связываться с поддатыми парнями.

- Извините, но у меня нет, - на ходу ответил Кеша, пытаясь избежать назревающего конфликта, но парень преградил ему дорогу, и пришлось остановиться. - Только жетоны на метро и ещё... Ещё меня вон у подъезда ждут. Брат. Старший. И папа, - подумав пару секунд, он слегка дрогнувшим голосом добавил: - И мама. С собакой. Овчаркой. Вот, - шумно вздохнув от явной глупости своего вранья, он пожал плечами и сделал шаг в сторону, пытаясь обойти парня. - Я пойду. Можно?

Парень цепко ухватил за куртку на плече, толи разозлившись, толи раззадорившись, но тут со стороны беседки вдруг раздался смех:

- Ой, детсад… - из густой темноты вышел второй и прислонился к столбу, подпирающему навес. Руки в карманах, взлохмаченные волосы, пристальный взгляд светлых глаз из-под спадающих на лоб прядей.

- Сейчас проверим! – процедил тот, который держал за плечо.

Но светлоглазый вдруг распорядился:

- Отбой. Я его знаю. Отпусти, у него правда нихера нет, – и, словно потеряв интерес, неожиданный спаситель вернулся в беседку.

Как ни странно, парень подчинился, несильно толкнув Кешу в плечо:

- Вали, нищеброд, - и направился к компании, на ходу уныло поинтересовавшись: - И чё теперь?

Что было дальше, Кеша так и не узнал, он быстро бросил в темноту беседки: «Спасибо! » и побежал по дорожке к дому. Его немного напугала эта история, хоть и продлилась она меньше минуты. Но быть обобранным как липка, лишиться своих не таких уж и больших, но денег, мобильного, да ещё и получить, возможно, в глаз - очень уж не хотелось. Уже забежав в подъезд и остановившись у двери квартиры на первом этаже, в которую они въехали с мамой всего полгода назад после ужасно длинного развода родителей, он отдышался и понял, что его спас парень, которого он часто видел в своём подъезде или около него. На следующий же день он выяснил, что тот является соседом, и зовут спасителя Степан Лукичёв по прозвищу Стив. И вот сегодня, через три недели после того, как сам Кеша начал здороваться и всячески попадаться на глаза своему герою, он - Царёв Иннокентий, скромный студент-скрипач и чужак в этом дворе, приглашен на знатную тусовку в дом к своему единственному другу. По крайней мере, сам Кеша считал именно так.

Дюша был доволен, что наткнулся на ботаника, благодаря которому смог более-менее освоится; но надо было сводить знакомство с остальными – и тут Кеша был не помощник. Общий разговор в компании шёл словно бы на каком-то другом языке: непонятные словечки, странные обороты, постоянные отсылки к каким-то событиям, о которых Михеев понятия не имел, шутки, в которые приходилось вникать по нескольку минут.

Дюша допил бутылку, глянул на едва начатую у Кеши и решился:

- Я за второй!

После чего нырнул в центр загадочного веселья, словно в омут. Зато оттуда вынырнул Стив – с барабанными палочками в руках, которыми он успел отбить дробь на спине Михеева, столкнувшись с ним на выходе из кухни. Кеша тут же расплылся в улыбке, вознадеявшись, что его друг и хозяин всего этого безумного действа обратит-таки на него внимание, но следом за Стивом на кухню вплыла девица, одобрившая смехом выходку Лукичёва, и улыбка парня моментально поползла вниз радугой, а брови сложились домиком. Барабанщик уставился на Кешу, в своей манере – пристально и непроницаемо, после чего углы его губ приподнялись в несколько отстранённой улыбке.

- А ты чего тут прячешься, кузнечик?

Девица уселась на подоконник и закурила, явно игнорируя Царёва и при этом кидая выразительные, томные взгляды на Стива. Выпустив дым из ярко накрашенных губ, она неспешно обвела их языком, явно напоказ. Кеша несколько раз перевел взгляд с девицы на хозяина дома и сжал губы. Потом, понимая, что невежливо молчать, когда что-то спрашивают, он все же кашлянул и открыл рот.

- Стёпа, я, наверно… пойду? - несмело то ли спросил, то ли объявил парень. - А то я тут как-то… ну… совсем… не это, то есть не то.

Он бы ещё долго мялся, растеряно вертя бутылку со страшно горьким пивом и бегая взглядом с друга на его девушку, но разрядил обстановку сам хозяин.

- Не дури! Чего домой в такую рань? Ещё и одиннадцати нет, - почувствовав поддержку от Стива, Кеша расслабился, снова просияв стеснительной улыбкой.

- А почему я кузнечик? - наивно спросил парень и, почувствовав себя уже более свободно, сделал пару глотков из бутылки, но тут же поморщился опять, от чего и он сам и Степан засмеялись.

- Тот тоже со скрипочкой, - пояснил Стив, вспомнив детскую песенку, - а ещё - коленками назад и зелёный, вот точно как ты сейчас. Что, не нравится пиво? Выпей водки!

- Не-не! Пусть лучше пиво! - запротестовал Кеша, и тихо добавил: - А ещё лучше бы чай.

Девица на подоконнике, тем не менее, услышала и насмешливо фыркнула. Стив глянул на неё, провокационно прищурившись, и вдруг предложил:

- Ну-ка, хозяюшка, покажи себя! Сваргань мужикам чайку! Справишься?

- Что?! – после затяжной паузы поперхнулась девица. - Ты совсем уже, что ли?! Ты сейчас что, предлагаешь мне тут чай вам заваривать?! Да ты вообще обнаглел, Лукичёв!!! – истерично выдала она, соскочив с подоконника, с перекосившимся личиком.

Стив поднял брови с выражением искреннего недоумения и развёл руками, продолжая держать в них барабанные палки. Задумчиво глянул в потолок и сообщил Кеше:

- Странные они, женщины. Просишь минет – без проблем, просишь чай – готовы глаза выцарапать…

Задохнувшись от ярости, девушка прошипела: «Ну, ты подонок! » и оттолкнув хозяина вечеринки, вылетела с кухни, а Кеша залился румянцем ещё на слове из пяти букв. А уж после того, как девушка спешно покинула кухню и обозвала хозяина, и вовсе смутился. Но всё же скомканная улыбка на губах никак не хотела прятаться, очевидно, тот минимум алкоголя в пиве всё же сказался на молодом организме, и лицо немножко занемело, отказываясь держать «правильное» выражение.

- Стёпа, ты не волнуйся, я сам могу сделать нам чай, - пробормотал Кеша и тут же отвернулся к плите, чтобы опустить голову вниз и зажмурить глаза от странного шума принятых двухсот грамм легкого алкоголя.

- А минет? – хохотнул Стёпа. Не дождавшись ответа от впавшего в лёгкий ступор пацана, положил свои палки на стол и, вытащив пачку сигарет, закурил. – Шутка, Кузнечик, не сгори там… - он открыл окно нараспашку и оседлал подоконник, перекинув одну ногу на улицу. После чего неожиданно доверительным тоном сказал между двумя глубокими затяжками: - Не стоит быть таким серьёзным. Чего ты, словно рояль на себе по жизни тащишь, со всей консерваторией, - Стив хмыкнул и наконец-то глянул снова на Кешу: - Чего ты от всех шарахаешься? Тебе тут никто не интересен?

- Ну, я познакомился с Михеичем, - не поворачиваясь к Стиву, пробормотал Кеша, но после насмешливо-изумлённого возгласа: «Чего?! Это Дюша - в жопе груша? » всё же оглянулся и увидел, как хозяин откинул голову так, что затылок упёрся в оконную раму, и безудержно хохочет во всё горло, временами срываясь на слегка истеричные всхлипывания. Так иногда смеялся и кешин отец, когда был пьян.

Всерьёз пить Царёв-старший начал, когда Кеше было лет пять, и у него остались довольно смутные воспоминания о том, «настоящем» отце, о папке – уверенном, сильном, всемогущем. Стоило бате «принять на грудь» - и он становился другим человеком. Доброта сменялась заискиванием и какой-то истеричной весёлостью, уверенность оборачивалась заносчивостью, а сила… Сила становилась угрозой. Почти каждый раз, как отец приходил пьяный, вспыхивал скандал. Кеша закрывался в своей комнате, одевал наушники и врубал музыку, но всё равно слышал, чувствовал всем нутром эти крики, полные отчаяния и ненависти. Хлопали двери, билась посуда, и Кеше казалось, что вся ярость, которую выплёскивали оба его родителя, летит в него, ударяя подобно камням. А однажды мать закричала – не на отца, а от боли и страха. Тогда муж впервые поднял на неё руку. Кеша, не смотря на тоскливый ужас от происходящего, вылетел из своей комнаты и увидел, что мать сидит на полу в коридоре, закрыв лицо руками. Волосы растрепались, одна нога подвёрнута, юбка сбита – она выглядела сломанной куклой, и Кешку захолонуло. Он подлетел к человеку, давно переставшему быть ему отцом, и, сжав кулаки, отчаянно крикнул в перекошенное тупой злобой лицо: «Не сметь! ». И получил затрещину. Это был первый, но не последний раз. Когда же повзрослевший Иннокентий впервые перехватил занесённую для удара руку и замахнулся в ответ, мать поняла, что либо отец по пьяни что-нибудь сотворит с сыном, либо сын вскоре даст сдачи всерьёз. Необходимо разъезжаться.

Так Иннокентий Царёв и оказался здесь, в этом доме, а сегодня и на этой кухне, с парнем, который вступился за него. Раньше такого для Кеши никто не делал.

- Он вроде неплохой, но мне кажется, что Дюше со мной неинтересно. Да и никому, наверно, не будет интересно, - проговорил Кеша и опять поднял взгляд на Стива.

Тот вроде как отсмеялся, но продолжал улыбаться, всё так же опираясь затылком на окно.

- Почему так решил-то? Самому с собой скучно? – спросил хозяин, насмешливо скосив глаза.

- Как раз наоборот, самому с собой хорошо, - Кеша протянул руку и взял в пальцы барабанные палочки, лихо покрутив их. Он так ещё в первый месяц после поступления научился, поскольку каждый в училище старался чем-то блеснуть, а на основном инструменте в начале все играли посредственно. - Я люблю один оставаться, у меня и в комнате всё как у отшельника. А ты? Любишь, чтобы всегда кто-то был рядом?

Лукичёв снисходительно хмыкнул:

- Люди не бывают рядом, только приближаются и отдаляются. Они бывают мимо. А бывают – бах! – Стив внезапным театральным жестом изобразил столкновение обеими ладонями, - И тогда это красиво, - закончил он и улыбнулся, глядя в пустоту перед собой.

- Ну да, а если часто случается эта «красота», тогда всё это становится похожим на театр. И твой «бах» уже повторяется как аплодисменты, - теперь хмыкнул уже Кеша. Он не верил в красоту отношений. Пример родителей – единственное, что было перед глазами. - Искусственно как-то. Хотя я, может, когда-нибудь и поменяю мнение. Вот только влюблюсь… Тогда и посмотрим.

Стив покосился на мальчишку с искрой интереса. Согнул в колене ногу, которая опиралась о подоконник, пристроил на колено локоть и прикурил очередную сигарету.

- А ты скептик. И в то же время романтик. «Бах» - явление уникальное, это имитаций навалом… К тому же сталкиваться можно с разной силой: с силой симпатии, приятельства, дружбы, влюблённости… с силой ненависти. Красота – в свободе. А свобода – это бесконечное число вариантов, так что забудь про свои «аплодисменты»…

Кеша не ответил, прислушиваясь к своему стремительно изменившемуся состоянию, и начал тихонько смеяться, как-то нервно и обрывисто, будто стесняясь. Потом поднял обе руки и уткнулся лицом в ладони. После чего неспешно стянул их вместе с весёлостью, и на лице парня осталась только усталость и слегка затуманенные неподвижные глаза.

- Йа кросафчег… - измученным голосом протянул Кеша, - ржунимагу. Это же нужно было так напиться…

Царёву было самому смешно, что он упился всего-то с полбутылки пива. И хотя внешне он был вполне нормален, но внутренние ощущения были столь непривычными, что сам себе Кеша поставил диагноз – пьян!

- Пффф, слился… - насмешливо, но вроде как по-доброму констатировал Стив.

Он знал, что у пацана это быстро пройдет, но видеть, как тот изумляется своему новому состоянию, как нервно облизывает пересохшие губы, как крепко старается держаться за стол, сначала цепляясь пальцами за край, а потом - упираясь в него кулачками, - это было сродни путешествию в юность.

- Мы с тобой прям философы, - с улыбкой вздохнул Кеша и снова поднял руку, провел ей ото лба через всё лицо к подбородку, а потом снова вверх, зализав волосы назад. – Жарко тут у тебя.

- Двигай в спальню, философ. Отлежишься хоть, чтобы перед матерью не палиться. Не ссы, туда никто не зайдёт. Понял, куда идти-то? Дойдёшь? На руках нести не надо? – спросил Лукичёв, заржав на последней фразе.

- Не маленький, разберусь! – отмахнулся Кеша и уверенным чеканным шагом пошел по коридору в сторону закрытой двери спальни.

Запутаться было сложно, тут либо в туалет попадешь, либо на площадку, либо в спальню, так что выбор не велик. Но главный секрет сухопутного Магеллана был в том, что он жил в точно такой же квартире этажом ниже, так что мог и в темноте на ощупь попасть точно в цель. По пути на него налетел Дюша, который дурачился с каким-то здоровяком в кожаной жилетке на голый волосатый торс. Ну как дурачился – тот его шпынял и ржал, а Дюша делал вид, что веселится и уворачивался. Когда новый знакомый увидел Кешу, то лишь бросил: «Веселишься? » и тут же получил поджопник от здоровяка, после чего опять запрыгал на месте и где-то в дыму комнаты исчез.

Дойдя до кровати в темной спальне, Кеша нащупал кнопку какой-то лампы на тумбочке и щелкнул ней. Здоровое лежбище было не расстелено, а по верху валялась какая-то одежда, видимо Стив переодевался и не забрал её в шкаф. Кешка медленно опустился на кровать и пополз к изголовью, попутно схватив лежащую на краю майку. Упав головой на возвышающуюся под покрывалом подушку, он подтянул ноги, согнув их, одну руку попытался устроить под щекой, и уже с закрытыми глазами почувствовал, что майка, зажатая в пальцах, пахнет потом.

- Вонючка, в стирку её, а не в шкаффф…. – прошипел Кеша и вырубился.