Смятение чувств. фемслэш юри

Описание:

Эдвардианская эпоха в Англии, пора расцвета серебряного века в культуре и искусстве, и в любви. Молодая горничная признается своей госпоже в своих чувствах. 1908г.

Признание

Эпиграф:

"У Вечности глаза стального цвета" –

Сказал мне кто-то сто веков назад...

А я смотрю в неё до самого рассвета,

Как в зеркало – и у неё зеленый взгляд.(с)

Я замерла с открытым ртом, и ложка с овсянкой выпала из моего рта. Посмотрев осторожно на горничную, я вытерла рот салфеткой. Хорошо, что я сидела в постели.

- Что ты сказала?! Ты любишь меня?!

Марианна, вцепившись в поднос, смотрела куда-то в пространство.

Я от напряжения сжала пальцы на ногах.

- Да, миледи, – услышала я ответ. Я растерянно почесала подбородок.

Марианна продолжала смотреть в пространство впереди себя, а может быть в окно за моей кроватью. Когда-то она попрекала меня за привычку есть, не вылезая из-под одеяла.

- М-да… - сказала я. И больше ничего. Такого от собственной служанки я не ожидала.

- Извините, - вставила слово Марианна. – Означает ли это «м-да» – ответ на мое признание?

- Э-э… - еще лучше выдала я и приподняла брови. – Ты хочешь знать, люблю ли я тебя? Шутишь что ли?

- Нет, миледи.

- Лучше б это была шутка. Ты ведь не из этих, как их… нимфоманок(1), описанных в медицинских трудах Фрейда?

- Миледи! – воскликнула горничная.

- Ладно, у меня самой были грешки в пансионе. Я все понимаю, но признаваться в любви своей госпоже вот так просто? Это не совсем в твоем стиле, Марианна.

Да уж, не в ее. Иногда я думала, что темноволосая горничная и вовсе механическая кукла. Жуть. Ах, о чем я? Да, о признании в любви. Марианна сказала мне : «Я люблю вас, леди Вита Сэквилл-Уэст». И это было не простое восхищение служанки, и не сон, а самое настоящее чувство. Я уже год знаю ее и ни разу не заподозрила в чем –либо порочном. А ведь должна была. История возникновения Марианны в моей жизни довольно таинственна и туманна. Просто однажды она постучалась в мою дверь Ноул-хауса, графства Кент, темной ночью, и я не смогла оставить ее за порогом. Был сильный ливень. Она сказала, что ее выгнали из дома приемные родители, и большего я от нее не добилось, и до сих пор не знаю правду ли сказала она. На следующее утро я обнаружила у себя в спальне поднос с завтраком и восхитительно заваренный чай. Сам король Эдуард бы не побрезговал таким чаем. Мне как раз нужна была толковая горничная, я только вернулась из пансиона в связи со смертью отца и приняла бразды правления электрической компанией. А Марианна Стори показалась мне честной девушкой. Я думала, что разбираюсь в людях, и вот на тебе. Неожиданность. И как мне реагировать? Что сказать? Марианна что-то ответила мне.

- Чего? – переспросила я, потому что задумалась.

- Как скажите, миледи.

- Прости, но я не молодой джентльмен. Я просто представить не могла, что ты можешь признаться кому-либо в любви, если честно. Тебя не смущает, что я не мужчина?

Для любого постороннего человека лицо горничной показалось бы бесстрастной маской, надежно скрывающей все ее мысли. Но я жила с Марианной уже год под одной крышей, поэтому была в состоянии заметить бледность на лице и слегка сдвинутые брови. Она была чрезмерно растеряна.

- Немного, миледи.

- Тогда зачем ты мне призналась?

- Я решилась на это признание после долгих размышлений. Я пришла к неверному выводу, что вы ответили на мои чувства, – Марианна не смела смотреть на меня, она опустила очи долу, лишь сильнее сжимая поднос.

- Ну, я увлекалась некоторыми вольностями в пансионе. Я была любопытным ребенком. Но это были детские шалости.

- Понимаю миледи, - Марианна сняла с моей груди салфетку и взяла тарелку, чтобы поставить на поднос.

Мне стало тяжело дышать даже без корсета. Как она держится и не падает в обморок? На ее месте я бы точно не удержалась, я видела, как под безупречной униформой вздымалась тяжко грудь. Я вся взмокла от неловкости. Надо сказать, что я себя считаю довольно миловидной: с золотистыми кудрями, голубыми глазами, пухлыми губами, маленьким носиком, среднего роста и с легким характером, в противоположность моей служанке: высокой темноволосой девушке с миндального оттенка кожей и зелеными глазами. Воздушная куколка и копия Биг Бена.

- А почему ты была уверена, что я скажу тебе «да»? Как ты пришла к такому заключению? – я обвиняюще ткнула недожеваным тостом, который все держала в руке. Марианна положила его на поднос.

- Боюсь я… поддалась своему воображению, не иначе.

Я поморщилась.

- У тебя есть воображение?! Тогда поделись со мной своими выводами.

Марианна положила поднос на тумбочку. Она откашлялась:

- Простите меня, миледи, я просто приняла ваши благожелательность и дружбу за нечто большее – горничная снова потупила взгляд и говорила совсем тихо.

- Ты имеешь в виду мои улыбки и объятия?

- Простите меня, миледи, просто мне не приходилось вступать в столь тесный контакт и в такие близкие доверительные отношения с кем-либо. Признаюсь, что ошибалась на счет вас, – сурово произнесла себе приговор Марианна. – Если вы желаете, чтобы я немедленно уволилась…

- Погоди, я вовсе не хочу, чтобы ты увольнялась. Мне совершенно все равно, кого ты предпочитаешь: мужчин или женщин, все равно ты останешься моей личной горничной.

- Спасибо, миледи. Вы проявили столько великодушия, – Марианна взяла поднос и приклеилась взглядом к полу.

- Ты не обязана оправдываться передо мной, правда, – я спешила закончить этот ужасный разговор.

Горничная сделала глубокий вдох и пробормотала, словно не услышав моих слов:

- Хоть вы и проявили великодушие в принятии моих склонностей, возможно, вы не осознали, как мои чувства по отношению к вам могут вызвать трения и смущение в домашнем обиходе. Мне бы не хотелось доставлять вам еще больше неудобства, моя госпожа, поэтому…

- Марианна. Я не верю, что ты можешь доставлять мне неудобства. От тебя я привыкла получать только самое лучшее: тосты с джемом, твое терпение к легкомыслию, моим поездкам на автомобиле, ношению брюк, любви к джазу и регтайму. Ты всегда рядом и помогаешь мне советом. Что я буду делать без тебя?! Я бы и не догадалась о твоих чувствах, если бы ты мне не сказала о них, я уверена, что мы сможем вести себя как раньше. Леди Вита Сэквилл-Уэст и ее верная горничная Марианна Стори.

- Да, миледи, - в который раз повторяла моя служанка и склонила голову еще ниже. – Я буду стараться сдерживать свои эмоции. С моей стороны было изначальным просчетом говорить о них, - и, наконец, подняв взгляд, Марианна как всегда холодно произнесла: - Ваша ванна готова, миледи. Я приготовила ваше белье и халат. Позовите меня колокольчиком, когда нужно будет застегнуть крючки корсета. Я буду на кухне, – после этого она вышла из спальни, едва не столкнувшись с косяком.

Я прикусила нижнюю губу и задумалась. Марианна влюблена?! В меня?! Да уж, этого достаточно, чтобы поверить в Страну Чудес. Я хихикнула, представив себя Алисой, и вошла в ванную. Теплая вода расхолаживала мозги, но я все же не могла упустить мысль о нас с Марианной. За год знакомства я не могла вспомнить и намека выдавшего ее расположение к женскому полу, хотя томик Натали Берне мог бы натолкнуть на мысли о предпочтениях. Но то, что она влюблена в свою госпожу по самую соломенную шляпку! С другой стороны я никогда не спрашивала о ее пристрастиях.

Следующие несколько дней были для нас медленным и мучительным адом. Я чувствовала, что сойду с ума, если все будет продолжаться в таком духе. И дело было не в легких оплошностях, которых я могла ждать от Марианны. Вовсе нет, она была как никогда на высоте: корсеты сложены отдельно от панталон и комбинаций, чулки разложены по цветам, шляпки по размерам, все юбки и платья отглажены, а воротнички на блузках стояли по стойке смирно. Гостиная сверкала чистотой, кабинет был в полном порядке, все слуги ходили по струнке, а в столовом серебре я любовалась на свое отражение. Всего слуг было пятеро: садовник, повариха, младшая служанка, шофер и дворецкий. Они старались не жаловаться, но в их глазах я видела слезную мольбу. А я старалась занять себя семейным бизнесом. Еще мой отец открыл электрическую компанию, соперничающую с Эдисоном. Компания требовала моего присмотра, ибо от происков соперников не было продыху, и я только и делала, что гоняла поверенных. Я все чаще уезжала, а дом становился все идеальней и идеальней, чего не скажешь о Марианне.

Хоть она и держалась так прямо, будто проглотила жердь, и перемещалась по дому столь же бесшумно и грациозно, но было заметно, что она не в лучшей форме. Мне было сложно нащупать, что изменилось. На кирпичном выражении лица не было трещин. И все же доброе расположение духа, в котором обычно прибывала Марианна, исчезло. В уголке ее губ всегда таилась снисходительная улыбка, когда я вытворяла что-нибудь забавное. И глаза поблескивали весельем, когда я рассказывала шутки. Марианна всегда светилась удовольствием, когда выполняла работу по дому или когда читала книги. Теперь же этот свет потух.

В пятницу, через несколько дней после того самого неловкого утра, я обнаружила горничную на кухне и протирающую шкафчики.

- Марианна, ты уже второй раз протираешь их, – заметила я.

- Да, миледи, – моя служанка закончила протирать и повернулась ко мне. – Я заметила пылинки в нескольких местах. Я могу быть вам полезной?

-Нет. Э-э… - я поправила пышные рукава платья. – Я думала, что у тебя свободный вечер. Какие у тебя планы? Может, съездишь в город, развеешься?

- Нет, миледи, - Марианна снова начала протирать полки. – У вас есть для меня задания?

- Нет-нет, я хотела спросить, не хочешь ли ты отдохнуть. В последнее время ты выглядишь измученной.

Я обвела взглядом кухню, которая сияла неестественной чистотой.

- Мне есть чем заняться, миледи. Когда я закончу, то пойду спать, наверное.

- Но еще только семь вечера!

- Я очень устала, миледи. С вашего разрешения, ужин подаст Розмари. Я буду в своей комнате, если вам понадоблюсь, чтобы раздеться, – Марианна оставила тряпку у раковины.

Я вздохнула и принялась бродить по особняку, спускаясь с этажа и поднимаясь обратно. Я зашла в кабинет и позволила себе бокал вина, и завела граммофон с пластинкой Скотта Джоплина «Кленовый лист», но весёлая мелодия меня не утешала. В конце концов, я задумалась о Марианне, которая сидела одна-одинешенька в своей комнате через несколько стен от меня.

Когда-то у меня была пара попугаев-неразлучников. Я их звала обоих Дзинь-Дзинь. Однажды один из них умер, и второй Дзинь, хоть и был совершенно здоров, вскоре перестал есть и отошел в мир иной.

«Некоторые не могут жить без пары», - подумала я и ужаснулась. Если с Марианной что-нибудь случиться, я, наверное, тоже перестану есть и умру, потому что не приму ни от кого пищи, кроме как от своей горничной. Ну почему?! Ну почему Марианна выбрала именно меня? Я была в ярости. Неужели такая умная девушка не могла влюбиться в кого-нибудь, кто мог бы ответить взаимностью, а не в такую легмосленную особу как я? В кого-то с кем Марианна могла бы читать Шиллера и обсуждать мрачное обаяние пессимистичного Шопенгауэра. Как несправедливо, что она вынуждена выносить боль из-за такой как я – неподходящей по всем статьям!

Я налила себе бренди. Если бы Марианна была бы противоположного пола, я бы могла помочь или ответила, возможно, взаимностью. Я целовалась с девочками во время учебы, и мы играли в наши тихие игры в девичьих спальнях, но это было не по любви.

Ах, если бы Марианна была бы мужчиной, то это все бы изменило! Ведь мне очень нравилась моя горничная – как друг и человек, которому можно доверять. Впрочем, если бы она была бы парнем, то она не была бы самой собой, так что этот вариант бессмысленен. Но Марианна моя подруга и нуждается в помощи! И не важно, какова ее ориентация. Я уже дошла до кондиции, когда была готова протянуть руку помощи, пока бедная горничная не скончалась от горя в своей комнате. Я подошла к ее двери и прислушалась. Не было слышно ни рыданий, ни посапывания, и я решительно постучалась.

- Миледи? – донесся до меня голос служанки.

- Можно войти, Марианна?

После паузы послышался ответ:

- Конечно, миледи, дверь не заперта.

Я прошла внутрь и увидела, что горничная сидит, опираясь о железную спинку все еще заправленной кровати. Фартука на ней не было, она была в блузке, юбке и в очках. В руке Марианна держала потрепанный томик. А в пепельнице на тумбочке – о Боже! – лежала потушенная сигарета, в воздухе витал запах дыма, хотя форточка была приоткрыта.

- Ты куришь?!

А еще меня упрекает, что я слишком сильно подвожу тени под глазами и слишком сильно пудрю лицо.

Марианна смутилась.

- Простите, миледи, я сорвалась…

Я попыталась представить себе горничную в расстёгнутой блузке, курящую на подоконнике дамскую сигарету. Получалось впечатляющее зрелище.

- Чем могу служить, моя леди? – аккуратно заложив листочком книгу, начала подниматься Марианна.

- Нет-нет, не вставай! Я просто… э-э… что ты читаешь? Это Сафо или Платон? Я совсем позабыла греческий с колледжа, – в конце концов, чтение – неплохая тема для разговора. Отличный предлог, чтобы завязать беседу.

Марианна покраснела и с удивительным проворством спрятала книгу в тумбочку.

- Ничего заслужающего вашего внимания, миледи. Легкая отвлекающая проза.

- А, - я покачалась на пятках, облизывая губы. – Наверное, что-то из греческих философов, что-то незнакомое мне?

Марианна поправила рукава рубашки, хотя они и так были в идеальном состоянии.

- Нечто в этом роде, миледи.

- Ага… Ну… Я, в общем, не хочу тебе мешать в твой свободный вечер, просто… - неожиданно я почувствовала себя неловко, стоя перед сидящей горничной, и оперлась на туалетный столик, скрестив руки на груди. – Обычно ты проводишь свободно время в клубе для горничных или посещаешь клуб стрельбы из лука «Амазонки».

Марианна сделал глубокий вдох.

- Если мое присутствие в доме нежелательно, миледи…

- Что?! Нет-нет! Я совершенно не собираюсь вышвыривать тебя на улицу! Я просто беспокоюсь – ты уже давно нормально не отдыхала, - я беспомощно пожала плечами.

Марианна наконец перевела взгляд с подола юбки на меня:

- Я уйду, если вы этого захотите.

Я скривилась. Ну вот, она меня опять не так поняла. Опять дела идут из рук вон плохо.

- Послушай, Марианна. Я не собираюсь рассчитывать тебя – ни сейчас, ни в будущем. Но ты… ты выглядишь такой чертовски несчастной! – я присела на краешек постели, и угол комода тут же впился мне в бедро. – Я могу тебе чем-нибудь помочь?

- Нет, миледи. Вы и так проявили максимум понимания в этой неприятной ситуации, – она покачала головой. – Мне не стоило говорить вам то, что я сказала, – никогда. Это было крайне неразумно с моей стороны.

Марианна отвернулась и устремила взгляд в угол.

- Я просто боюсь, что мы больше не вернемся к дружеским отношениям, которые у нас были, – я вздохнула и провела рукой, вынимая шпильки из волос, распуская их. – Ты ведь доверяешь мне, правда, Марианна? Я никогда не использую эту информацию против тебя. Я знаю, иногда я веду себя совсем как чокнутая, но я смогу хранить твою тайну – обещаю.

- Я благодарна услышать это от вас, миледи. Признаю, что испытывала по этому поводу определенное беспокойство. И мне бы тоже хотелось вернуться к нашему статус-кво, – горничная, серьезно задумавшись, постучал пальцем по губам. – Вот, миледи, – она открыла ящик тумбочки и отдала мне книгу, которую читала.

Я вытаращил глаза на обложку.

- Эмили Дикинсон!(2) Марианна, и ты в самом деле это читаешь? – я со смехом пролистал книгу. – Я думала, ты останавливаешь взгляд только на философии и всем таком прочем.

- Теперь вы знаете мою самую страшную тайну, миледи, – в глазах горничной мелькнула тень былого веселья.

- Вот и отлично! – со мехом воскликнула я и снова опустила взгляд на обложку с позолоченными буквами. – Если бы я только могла рассказать об этом в «Чайном клубе»! Какую кругленькую сумму я бы выиграла, заключив пари! Можешь представить, сколько бы леди обмахивались бы веерами в предобморочном состоянии!

Марианна с готовностью кивнула.

- Юные и не очень леди сели бы в метафорическую лужу, миледи.

И мы вместе рассмеялись. Точнее рассмеялась одна я, звук, издаваемый горничной, можно было бы передать скупым «хе-хе». Я, успокоившись, наклонила голову вбок.

- Это потому ты испытываешь ко мне чувства, Марианна? – я указала рукой поочередно на нас обоих. – Потому что я могу тебя рассмешить? Ну, почти.

Лицо горничной превратилось в непроницаемую маску, и я готова была пнуть себя за то, что загубила налаженные только что отношения. Прежде чем ответить Марианна потянулась ко мне и протянула руку к тумбочке, чтобы убрать книжку.

- Я не могу сказать, почему мое сердце выбрало вас, миледи. Если бы я знала, возможно, я бы нашла способ развязать этот узел. Но здесь нет ни крупицы логики, на ваш вопрос я не могу ответить.

- Ты бы действительно так смогла бы поступить? Перестать любить меня?

- Да, миледи, – тихо ответила Марианна. – Я благодарна вам за ваше поведение и понимание, но все же это… - она замолчала и сдвинула брови, она сняла очки, собирая всю мощь своего интеллекта, чтобы подобрать правильные слова.

Примечания:

(1)После появления трудов Фрейда лесбиянство отнесли к роду нимфомании.

(2)Э; мили Эли; забет Ди; кинсон (англ. Emily Elizabeth Dickinson; 10 декабря, 1830, Амхерст, Массачусетс, США — 15 мая 1886, там же) — американская поэтесса. Странные стихотворения о смерти и бессмертии.

Прототипы персонажей:

Вита Сэквилл-Уэст (англ. Vita Sackville-West, [; v;-t; ; s; k-; v; l-w; st]; 9 марта 1892, Ноул-хаус, Кент, Великобритания — 2 июня 1962, Сиссингхерст, Кент, Великобритания) — английская писательница, аристократка, садовод, журналист. Обладательница почётной степени доктора словесности (англ. D. Litt.), мировой судья (J. P.).[1] Лесбиянка. Входила в группу Блумсберри.

Прототип Марианны Стори - Вирджи; ния Вулф (англ. Virginia Woolf, 1882—1941) — британская писательница, литературный критик. Ведущая фигура модернистской литературы первой половины XX века. Входила в группу Блумсбери. Одна из основателей. Вулф получила образование дома, ее учителями стали ее родители. После смерти матери делами в доме занималась старшая сестра Стелла, но вскоре и она умирает. У Вирджинии после ее смерти случается еще один нервный срыв и она сбегает из дома. Бисексуальна. Работая критиком она имела множество псевдонимов.

Эдуа; рд VII (англ. Edward VII) (9 ноября 1841, Букингемский дворец, Лондон — 6 мая 1910, там же) — король Великобритании и Ирландии, император Индии c 22 января 1901, австрийский фельдмаршал (1 мая 1904).

Единение

- Это больно – заключила я – Тебе это причиняет боль.

- Да – ответила Марианна. – Причиняет.

Я прикусила нижнюю губу и нервно потерла руки.

- Я уверена, что все пройдет, Марианна. Ты обязательно найдешь другую, более достойную девушку, чем я. Если хочешь, я осторожно наведу справки среди знакомых.

Горничная решительно покачала головой.

- Нет, миледи. Я не хочу вовлекать вас в столь опасное предприятие, – и она обхватила себя руками, словно неожиданно продрогла.

- Но, Марианна, - спросила я: – разве ты не чувствуешь себя одиноко?

Она отвернулась к тумбочке и затушила в пепельнице так и недокуренную сигарету.

- Я благодарна вам за заботу, но не хочу и дальше обсуждать эту тему.

Марианна повернула голову влево, и мне открылся прекрасный вид на ее профиль. Конечно, он не был таким потрясающим, как у портретов Роумейн Брукс(1), и все же выглядел неплохо. Мягкий овал лица, тонкий нос, блеск очков, резко очерченные губы. Нежная раковина уха - такая изящная! - приводила в восторг. Она была мила и симпатична. Тонкий локон черных волос выбился из пучка. Я вздохнула, жаль я не видела ее зеленых глаз.

- Я просто беспокоюсь о тебе. Я бы очень хотела сделать что-нибудь, чтобы облегчить твою печаль, - я и сама плотнее прижала руки к груди, вдавливая их в ткань платья.

Марианна закрыла глаза и сжала виски.

- Миледи, наш разговор движется по кругу. Мне жаль, но в этой ситуации ничего уже не исправишь.

- Наверное, ты права, - я хотела расплакаться и поджала губы. – Ну что ж, вернусь к себе спать…

Марианна плавно поднялась с кровати, чтобы открыть мне дверь. Когда она нагнулась к дверной ручке я обратила внимание, как изящно изгибается ее спина, на ее узкую талию затянутую все еще в корсет. Вот что значит разное облачение. Горничная без фартука, в блузе, что подарила я. Она подчеркивала ее формы, ее высокую упругую грудь под сорочкой, приподнятую корсетом.

- Спокойной ночи, миледи, - сказала она. – Спасибо, что поговорили со мной, надеюсь, все это скоро пройдет.

- Конечно… - я было вышла за дверь, но тут же остановилась и шагнула обратно.

- Марианна, ты хочешь меня поцеловать? - я смотрела в ее расширенные изумрудные глаза. Ее лицо побелело.

- Ми-миледи?

- Чмокнуть, облобызать, прижаться губами. Поцеловать?

- Да, миледи…

- Вита.

Марианна застыла неподвижно, устремив глаза вдаль. Она все еще держалась за дверную ручку, а я стояла в проеме. Мой взгляд упал на ее изогнутые губы с ямочкой на верхней губе.

- Это что некая проверка, миледи? – спросила она через мгновение.

- Вита, - поправила я. – Что ты имеешь в виду, Марианна?

- Я полагаю, миледи… Вита, вы понимаете, что мои чувства к вам включают в себя весь спектр, в том числе и физическое желание, - горничная перехватила мой взгляд.

- Да, и что? – спросила я и высокомерно подняла голову. Что она думала, что я не знаю, как бывает меду женщинами?!

- Видите ли, миледи Вита, я бы хотела поцеловать вас, но вы к этому не расположены.

- Да, но понимаешь, - я нервно оттянула горловину платья, в маленькой комнате становилось жарко. – Я тут подумала и решила, что маленький поцелуй может решить твою проблему. Тебе может и не понравится. Продемонстрирует, как все глупо…

Марианна дважды моргнула , и с каждым взмахом ресниц взгляд опускался все ниже.

- Сомневаюсь, миледи.

- Ой, да ладно. Легкое касание губ, и ты поймешь, какая я ветреная и недалекая, и недостойная тебя особа. Чары моей привлекательности тут же развеются.

- Возможно… леди Вита, а возможно и обратное. И в таком случае это будет невыносимой мукой для меня – отпить лишь один глоток из чаши, – тихо проговорила Марианна, качая головой. Ладонь на дверной ручке задрожала. – Нет, миледи, я не стану пользоваться вашей заботливостью, чтобы удовлетворить свое любопытство.

Я нахмурилась и озадаченно сдвинула брови.

- Ты уверена? Это ведь не займет много времени. Я закрою глаза и представлю тебя парнем. Вряд ли между прекрасным и сильным полом может быть такая уж серьезная разница, когда речь идет о поцелуях?

- Если… - Марианна внимательно разглядывала мое лицо, ища что-то известное лишь ей одной, - если вы действительно хотите, миледи…

Я приглашающе развела руками.

- Хочу.

Горничная кивнула – один раз, другой, третий, как будто убеждая саму себя.

- Один поцелуй, - сказала она.

Ну что ж… Давай приступим? – я выпрямилась, словно готовясь к удару в живот.

Марианна озабоченно поджала губы.

- Возможно, благоразумнее было бы сесть, миледи?

- Сюда? – указала подбородком я на маленькую кровать.- Зачем?

- Я забочусь о вашем комфорте, миледи.

- Я и стоя чувствую себя прекрасно.

- Хорошо, миледи.

- Эм-м, так-с… - я смущалась все больше и больше.

- Леди Вита… - Марианна, наконец, отпустила дверную ручку. – Могу я…

- Да, пожалуйста, - и я подалась вперед.

Первым, что совершенно обезоружило меня, была ладонь горничной. Она мягко опустилась мне на щеку, и я почувствовала ее прохладу. Ее ладонь была немного больше моей с длинными музыкальными пальцами. Меня захлестнуло изумление, когда волна схлынула, то я обнаружила с какой бережной деликатностью и нежностью удерживала мое лицо ее рука. Затем лицо Марианны приблизилось так, что я видела лишь ее глаза и чувствовала на себе ее дыхание.

Я приподнялась на цыпочках и подняла подбородок, чтобы быть наравне с высокой служанкой. Я приоткрыла рот, чтобы подбодрить ее:

- Я…

Но больше мне не пришлось ничего говорить, – Марианна сняла очки и неторопливо склонилась, и коснулась моих губ.

И в этот момент я поняла, как ошибалась на счет того, что целовать женщину – то же самое, что целовать мужчину. Для начала, ни у одного юноши с которым я целовалась, не было такой гладкой нежной кожи щек. Ни от одного парня не пахло такими обескураживающе вкусными сладкими духами. Ни один джентльмен не целовал меня со всей страстью. Этот поцелуй не был ужасен, он просто был непривычно другим. Приятным.

Но и не было в поцелуе сильного напора, Марианна старалась вызвать во мне отклик. Серия касаний: между нижней губой и верхней, от одного уголка податливого рта к другому. Рука лежащая на моей щеке скользнула в светлые волосы, пальцы вплелись в густые кудри на затылке. Горничная углубила поцелуй, своей уверенностью побуждая открываться навстречу. Она проникала все глубже: и забирая, и отдавая, и прихватывая напоследок зубами нижнюю губу.

Я попыталась поднять руки, чтобы ухватиться за плечи Марианны, но мои колени почему-то подогнулись, и стало трудно дышать в корсете. Пришлось прервать поцелуй, чтобы опереться о дверной косяк. Горничная ахнула и тут же прикрыла рот рукой, чтобы приглушить звук. Ее пальцы дотронулись до припухших, влажных губ. Я смотрела на Марианну во все глаза и задыхалась. А горничная выглядела как обычно. Ни один волосок не выбился из ее идеальной прически, ни единое пятно румянца не выступило на ее бледной коже. Но ее глаза… Я еще никогда не видела в них столько боли. Ее пронзительный взгляд стоил бурных рыданий. Она судорожно сжала кулаки и резко опустила голову, осознав, что я могу прочесть в ее взгляде.

- Марианна…

Она не подняла головы.

- Мне не следовало… - горничная с шумом втянула воздух и закрыла глаза, она положила очки на тумбочку. – То было совершенно неприемлемо, миледи, и я больше никогда не поддамся соблазну принять ваши предложения.

Я подняла трясущиеся руки и обхватила мраморно-белое лицо дорогого мне человека, и снова встретилась с ней взглядом:

- Марианна… Ох, я сделала тебе только хуже. Прости меня ! – в зеленых глазах все еще бушевали эмоции.

- Прошу вас, миледи, - Марианна замотала головой. – Вы ни в чем не виноваты, Это мое бремя. Вы не ответственны за мое состояние, - горничная захотела отвести мои руки, но у нее ничего не получилось, так как я почувствовала прилив сил.

- Но когда тебе больно, мне тоже больно! – крикнула я.

И тут в моей голове послышался раскат грома, но я не испытала шока от свалившегося на меня знания. Как только я произнесла слова, я тоже поняла, что люблю Марианну. Она была права как всегда. Просто мне понадобилось больше времени, чтобы разложить все по полочкам.

Я не видела ни одной причины, по которой Марианна еще хоть секунду должна оставаться в аду неразделенной любви. Я подалась ближе и начала со всей пылкостью и полным отсутствием изящества покрывать лицо горничной поцелуями. Конечно, им не хватало утонченности поцелуя Марианны, но я знала, что внутренности горничной превращаются в желе, как и мои. Мои губы касались ее рта, щек, подбородка, век снова и снова под разным напором. Когда я укусила изящную мочку горничной, она пошатнулась и ударилась о край кровати.

- По-моему нам лучше сесть, - со смешком проговорила я в ее ухо, от чего она содрогнулась. Я, широко улыбаясь, уткнулась в теплую шею Марианны и спросила: - Что скажешь?

Горничная ничего не ответила, но и не выпустила моей руки, когда мы рухнули вместе на кровать. Я, задыхаясь, хихикнула и подпрыгнула на тонком матрасе. Правда, заметив, каменное выражение лица Марианны смех застыл в горле.

- Что такое? – с удивлением спросила я.

- Миледи, вы не должны этого делать, - горничное опустила голову, будь на ней шляпка, то она сокрыла бы глаза. – Вас не интересуют женщины, и поэтому…

- Да пойми же ты, Марианна! – я растянулась на кровати, вскинув руки в отчаянном жесте. – Ну да, леди Вита Секвилл-Уэст не рассматривала до сих пор вступление в отношения с женщиной. И что? Я много чего не рассматривала. Количество мыслей, не приходивших мне в голову, хватило бы, чтобы потопить корабль. И вот я думаю, что моя горничная здорово целуется. Что прикажешь мне отказаться от этой мысли?

- Так вы не пытались просто утешить меня? – опустила Марианна руку на смятое покрывало и разгладила его. – Вы находите это занятие… возбуждающим?

Я резко села, опираясь на руки.

- Надо быть трупом чтобы не находить это занятие не возбуждающим! И лично я голосую за продолжение! А ты Марианна за или против?

Она потянулась ко мне, и ее пальцы опять вплелись в мои светлые кудри, полностью испортив прическу. Горничная шепнула: «Да», - и поцеловала меня со всей страстью. Мы обе принимали активное участие в процессе, и на этот раз был поцелуй и с языком.

Мы оторвались, только чтобы глотнуть воздуха, и я сделала то, что давно хотела сделать – прижалась к впадинке горла, в то место где была расстегнута пуговка белой рубашки. На вкус Марианна была великолепна. Я расстегнула еще одну пуговичку и притянула горничную. Как много на ней одежды: сорочка, юбка, нижнее белье, впрочем, я упакована в платье еще лучше.

Горничная накрыла мою руку своей:

- Миледи, на что вы намекаете?

- На данный момент – ничего, я просто хочу снять с тебя рубашку.

- А потом, миледи?

- Я не составляла список и понятия немею, что будет дальше. Надеюсь только, что на нас не будет одежды, - победоносно улыбаясь, я потянулась к пуговицам.

- Все это неожиданно, вам не кажется, миледи? – в голосе горничной мелькнули умоляющие нотки, она снова перехватила мою руку, я уже увидела бретельки комбинации и корсет.

Я опустила руки на колени, словно провинившейся ребенок.

- Я думала, ты заинтересована мной и моим вниманием, Марианна. Ты же сама так сказала, разве нет?

- Да, миледи. Просто… - горничная коснулась моей щеки. – Вы и так дали мне боше, чем я могла ожидать. Мне этого хватит на всю оставшуюся жизнь.

- Но, Марианна, есть столько всего! – вскричала я, сжимая ее руку. Глаза мои разгорелись от мысли, что я могла бы сделать с моей услужливой возлюбленной прямо сейчас. Пусть у меня и мало опыта, но все же… От соблазнительных картин я поплыла.

- Одно твое слово, Марианна, и я у твоих ног.

Горничная одарила меня подозрительным взглядом с приподнятой бровью, но во взгляде таилась нежность.

- В самом деле, миледи?

- В самом деле. Определись, чего тебе больше хочется? Мы будем делать, что хочешь и как хочешь, - я послала из-под опущенных ресниц свой самый соблазняющий взгляд и прильнула губами к ее ладони.

- Ну, миледи…

- Да, Марианна? – шепнула я, обдавая дыханием нежную кожу.

Краснея она ответила:

- Я бы очень хотела держать вас в объятьях, засыпая.

Я резко подняла голову:

- И это все? Скажи, Марианна, ты - девственница? У тебя не было ни мужчин, ни женщин?

Румянец на щеках горничной разгорелся еще ярче. У меня отвисла челюсть, пусть это было и не аристократично.

- Вот это да!

- Мне было не до этого, - натянуто пояснила Марианна. – И откровенно говоря, я не хотела никого искать, после того как поступила к вам на службу.

- Значит вот оно как, - цокнула я языком. – Либо я, либо никто?

Марианна прикрыла глаза и кивнула.

- Так, так, так… - призадумалась я, когда-то я сама была девственницей в интимных отношениях с обоими полами, и видимо сейчас мне досталась мужская роль.

Джеффри – мой первый и единственный раз, был не столь аккуратен, мне было неприятно, словно переспала с пиявкой. А я не такая, я буду нежной. Я аккуратно повесила блузку горничной на стул и принялась за юбку, здесь горничная помогла мне, а дальше она смущенно прикрылась ладонями.

- Послушай, Марианна. Я конечно малоопытна в женской любви, но готова попробовать при условии, что ты не против. И даже если у нас ничего не выйдет, то ты в любом случае получишь меня в свои объятия на всю ночь.

Горничная опустила руки и благодарно улыбнулась мне, подняв глаза. У меня перехватило дыхание. Марианне не нужно было говорить ни слова, все сказали глаза. Она потянулась мне за спину, чтобы расстегнуть платье. Как же бережно она расправила платье на своем сундуке с книгами. Я тоже осталась в панталонах и корсете.

- Знаешь, - сказала я, не подумав. – Я представила тебя окруженную поклонницами, когда ты призналась мне.

- Вы разочарованы, миледи?

- Давай ты будешь звать меня наедине Витой?

- Я не смогу, миледи, - присела Марианна обратно на кровать.

- Сможешь, - я поцеловала ее в плечо.

- Вита… - выдохнула моя возлюбленная.

Я осыпала ее плечи и шею поцелуями, оставляя неприличные красные отпечатки.

- Прости меня, Марианна… - горячечно шептала я, укладывая горничную на кровать и накрывая ее сверху. Я потянулась за поцелуем. Еще и еще.

Я попыталась поиграть языками, но вышло конфузно, потому что Марианна засопротивлялась, и французского поцелуя не получилось. Она билась подо мной, словно раненная птица.

- Чего ты… -я отстранилась и потянулась раздевать свою несчастную возлюбленную.

- Я боюсь и хочу, госпожа. Что же мне делать?! – я отцепила чулки и сняла с ее прекрасных ножек.

- А что ты хочешь? – заинтересовалась я, расстегнув крючки на корсете и вытянув из-под горничной.

- Тоже целовать… вас…

- Когда же мы будем на «ты»?! Ладно, ты будешь целовать меня, но с одним условием – мы разденемся.

- При свете?! – зеленные глаза Марианны выросли до размеров шиллинга.

- Да. Ну, что, - я вытянулась на кровати, – согласна? – я выглядела с приподнятой грудью корсетом соблазнительно и изящно. – Как же ты узнаешь, как я выгляжу без одежды в темноте?

Я выдохнула и справилась с корсетом, стянула комбинацию и медленно освободилась от кружевных панталон, отстягнув чулки. Подняв ногу и выставив интимную зону на обозрение, я стянула один чулок, потом второй и осталась в костюме Евы. Горничная сидела, закрыв лицо руками.

- Марианна, - я бережно, но настойчиво отвела ее руки, - взгляни на меня.

Ее глаза с расширенными зрачками скользнули по лицу и уставились на грудь. У меня пышные формы. У Марианны грудь была меньше.

- Смотри, смотри на меня… - я привлекла ее поближе.

Горничная покраснела, но не отвела взгляда. Она жадно смотрела на мое тело, румянец не сходил с ее щек, но изучающий взгляд прошелся и подметил все изгибы груди, впадинке живота, округлых бедер. Я помогла снять Марианне последние вещи, потому что пальцы ее не слушались.

- Это так непривычно, что вы раздели меня, миледи…

- А теперь, убери руки, перестань зажиматься и ложись на кровать, - ласково, но твердо произнесла я. – И надеюсь, после этой ночи мы будем на «ты».

Какие у нее ноги! Длинные, с узкой ступней. Чуть впалый живот и упругая грудь, как два нежнейших персика.

- Вы не разочарованы мной? – спросила горничная.

- Марианна, я испытываю облегчение от мысли, что мы вместе. Ты прекрасна, любой художник захотел бы запечатлеть тебя.

- Облегчение? Значит ли это, что в сердце своём вы ревновали меня? – Марианна всеми силами пыталась отсрочить неминуемое.

- Да, наверное, но до сих пор не осознавала этого, - моя рука легла на левую грудь и чуть сжала ее, горничная издала тихий стон, я слегка потянула за сосок, чтобы вызвать новый, потом наклонилась и обвела сосок языком и поцеловала его. И так продолжала целовать, переходя от левой к правой груди.

- Хватит, ми… миледи Вита! – всхлипнула Марианна, и я остановилась. На ее лице отражался страх.

- Что случилось? Может, лучше ты попробуешь?

Мы поменялись местами, и теперь уже горничная изучала мое тело. Неловко поглаживая и целуя мою грудь и живот. Когда она подобралась к коленкам и бедрам, я раскинула ноги, но дальше бедер исследование не пошло. Марианна замерла, не зная, что делать. Я ловко обвила ее ногами и перевернула, сев на бедра.

- Нет, лучше все-таки мне, и не сопротивляйся, - я улыбнулась, глядя на ошарашенное лицо Марианны, мои губы скользнули от шеи до ключицы, чей изящный изгиб напоминал ложечку с рукояткой из слоновой кости, и перебралась к впадинке горла. Моя грудь прижималась к ее.

Потом я сдвинулась куснула напоследок сосок. Услышав: « Ах…» - я разместилась между изящных ног Марианны.

- Я… я… - лепетала горничная. – Не могу больше ждать… Я не знаю, что со мной. Это сильно…

Мурлыкнув и мысленно соглашаясь, что терпеть нет больше сил, я прикусила и зализала место укуса на внутренней стороне бедра моей любовницы. Она была раскрыта предо мной , и я скользнула языком, раскрывая внутренние половый губы, остановясь на клиторе. Этой ласки моя горничная не выдержала и сжала мою голову бедрами, но тут же расслабилась, когда стимуляция прекратилась. Я отдышалась и, уцепившись за бедра, чтобы больше меня не зажимали, я протолкнула язык в самое нутро. Когда моления перешли во всхлипы, я сунула один палец во влажные недра, потом прибавила второй. Марианна охнула. Я, чтобы не уменьшать удовольствия, снова стала массировать языком клитор и двигать пальцами. Когда она привыкла, я нависла над ее лицом и шепнула:

- Сделай то же, что и я.

Я направила ее руку к себе вниз живота.

- Влажно…

- Правильно, ведь я хочу тебя, Марианна.

Я направила пальцы во влагалище.

- Не бойся, ты не сделаешь мне больно…

Горничная выполнила указания. Один, второй палец, повторяя мои движения.

- Горячо…

- Двигай пальцами.

Мы двигались в унисон, я целовала ее, сплетаясь языками. Марианна застонала мне в губы, и мои пальцы смочились выступившими соками, мышцы сокращались. Я вытащила ее пальцы, и помогла себе дойти до оргазма, поглаживая себя. Марианна вынула пальцы и облизала их. Такого я не ожидала. Слишком смело для нее.

- Ты вкусная, - сказала мне она.

А я выключила, наконец, свет керосиновой лампы.

Примечание:

(1)Обладательница немалого наследства и острого глаза американская художница Роумейн Брукс за свои 96 лет жизни создала по истине великолепные и значимые для современного искусства. Ромейн Брукс (Romaine Brooks), урождённая Беатрис Ромейн Годдард (Beatrice Romaine Goddard). =1 мая 1874 Рим – 7 декабря 1970 Ницца. Лесбиянка.