Подколол!

ЛАРОЧКА. Молодая бестия. Еще, практически, ребенок! Капризный и взбалмошный. Такие и привлекают внимание! Чем она зацепила меня? И не только меня! Пол поселка за ней бегало. А другая половина очевидно, вздыхая тяжко и понимая, что за первой ей не угнаться.

Во всяком случае зацепила чем-то внутренним: похабными шуточками, чувственным смешком, обещающими взглядами, сулившими столько, что и роте молодых баб не дать… Потому что самого тела то, еще, по большому счету, не было! Бесплотная романтическая любовь! Юношеская. Воздушная и потому особенная.

Мне лет пятнадцать. Сереге Федорову и того, наверное, больше. Во всяком случае он учится на класс старше. Уже в городе.

Томительный и упоительный летний вечер. Звезд на небосклоне сияет немеряно. Вселенная взирает на нас молодых мириадами больших и малых светил. Аромат цветов в клумбах. В то время непременно возле каждого «многоквартирного» дома в четыре этажа и несколько подъездов, благоухали невероятных размеров и расцветок клумбы! Кто ими только занимался? Кому не лень было, посильно, от удушающего коммунистического рабства  и  борьбы за кусок хлеба. ( Шутка. Понятная лишь нашему поколению!)

В каждом дворе турник. Самодельный.

Во дворе у дома Федорова и Ларочки турник был профессиональный, гимнастический! С пружинистой штангой и тросовыми растяжками. Песочной ямой снизу. Молодеж со всего поселка собирается именно у этого турника. Остальные – так, для самостоятельной физ подготовки. А этот публичный, соревновательный.

Но сегодня у турника никого нет. Я, обнюхав местность, сделав пару подъемов переворотом уже и ушел бы. Когда меня окликнул Серега, вышедший из своего подъезда. Ларочка жила в соседнем на верхнем, четвертом этаже. Я бы не углядел, конечно. А Федоров сразу просек! Мутно горит свет на лестничной клетке. Ларочка с кем-то разговаривает.   Честно говоря один бы я на такое злодейство не решился! Всё таки этот ребенок остер на язык. ( Ларочке одиннадцать лет против наших пожилых пятнадцати ) Да и как зайти, когда тебя не звали. Еще навоображает чего нибудь себе!!

Но Федоров полон решимости! «Пойдем, щас я её подколю – ухохочешься! »

А он из себя весь такой крутой мэн: в широких брюках, моднячей прическе и об больших тяжеленных наручных часах. Одно плече выше другого. Котлы перевешивают!

И мы мерно, с достоинством, Серега вперед,   я за ним в ожидании хохмы, подымаемся на последний этаж. Пришли. «Здрасьте! » пора сказать, или еще какую нибудь чушь упороть в честь прибытия. Но Серега знаком останавливает меня у подоконника и сам замирает здесь же в манерной позе.

Ларочка с подругой чешут что-то про учебники в школу, предстоящий учебный год.   Дети! Они еще учебой интересуются! И как не стыдно? Особенно в присутствии таких парней!

Я сторонник нападения! - Лучшая защита.   «Ввяжемся, а там посмотрим! » - говаривал Наполеон. И «Нападай с чем Бог послал! » - Суворов ему вторил.

Чем меньше думаешь, тем смешнее получается. Слово за слово – оно само настроится на нужный лад. Девочки, ведь они тоже живые люди! Они тоже трахаться хотят.

Но Федоров стратег! Он направляется к мелюзге степенной походкой, демонстрируя свои безразмерные брюки, встряхивая ухоженной гривой… Для усиления эффекта Сердцеед еще оттопыривает левую ногу, давая понять ширину своей души. Вынимает из кармана расческу, причесывается. Смотрит на огромный циферблат котлов и как бы нехотя сообчает: «Ларочка! Пол одиннадцатого ночи. В такое время детям пора на горшок и спать! »

Ларочка срывается и ныряет в квартиру. Эффект произведен. Огромный! Обескуражил, умыл. Ай да Серый! Непревзойденную острячку уделал.

Серега еще раз красиво вскидывает гриву и направляется вниз, ко мне. На пол этажа ниже. Но на марше его догоняет выпорхнувшая из квартиры Лара с сумкой. «Федоров, сделай все сам, ладно?! Я же не могу за всеми уследить! » Огромная хозяйственная умка у Сереги в руках а Ларочка опять к подруге. Тра – та – та! Диктанты, учебники… И ноль внимания на кавалеров. Федоров медленно достает из сумки горшок. «Ларочка, что это? » «Ну ты же сам сказал: В это время детям…» И тут до меня дошло. Я рухнул прямо на пол с таким хохотом, что вздрогнул весь подъезд!