Страдатели

С людьми происходят забавные метаморфозы.

Живет, живет человек… нормальный. Семья, дети, работа, заботы…

И, вдруг, начинает себя вести неадекватно. Не соответственно своему ни своему возрасту, ни...

И вот, что я заметил однажды на примере своего сослуживца.

Когда ему пробило лет пятьдесят, он стал говорить исключительно о сексе.

До этого сдержанный, спокойный, незамеченный в каком-то необычном поведении, не выпускал из поля зрения двусмысленности, а  сальные разговоры стали единственными, которые слышали от него все: от самой молоденькой   девчушки, до пожилых мужчин.

Всё, что угодно, он превращал в похотливые хихикалки.

- Что ты стоишь тут? – спрашивал он у девочки, стоящей в коридоре

- Я жду Ольгу Петровну.

- А может, Олега Петровича? – паскудно щурясь, интересовался Алексей Гаврилович.

Ну, и дальше продолжал «шутить» по поводу того, как там у Олега Петровича, знает ли она…

Потом он переходил на историческую тему:

- А знаешь, какой был… у Петра Первого?

Девочка старалась ускользнуть, но вслед он ей кричал: «Тридцать два сантиметра»!

И шел добывать следующую жертву. Неутомимо.

Подходил к какому-нибудь парню, и спрашивал:

- Ну, что, стоишь? – делал паузу, - Или у тебя стоит?

И проходил дальше, радостно оглядываясь.

Однажды, собравшись с мужиками что-то праздновать, мы завели разговор о странности Гавриловича: «Говорит, говорит, но никого трогает. Даже попыток не делает. Странно»!

И тут выяснилось (с нами выпивал Начальник Первого отдела), что Гаврилович во время службы в армии был, ранен, и пуля попала…

Так что, единственное развлечение, которое ему было доступно теперь, это были разговорчики.

А потом я был в Алуште.

И там по пляжу нашего Санатория «Утес» бродила женщина лет пятидесяти пяти. Маленькая, в каком-то старушечьем купальнике, полноватая, увядшая, где только могла, она преследовала молодых мальчиков.

Видеть это было противно и страшно!

А она подходила к компании пацанов, и обнимала их, прижималась к ним.

Так же, как Гаврилович, говорила им всякие пакости, громко смеялась, не обращая внимания на брезгливые взгляды отдыхавших.

Потом жена мне рассказала, что ее тут все знают. Она не пьяная, не сумасшедшая…

Просто она придумала такой способ ловли счастья: часто ей везет, и какой-нибудь пацан, помня, что на бесптичье и жопа соловей, выпив стаканчик-другой Крымской Массандры (за ее счет) глядишь и уважит… А она потом на пляже развлекает подробностями общественность, преподнося их как свою очередную победу… 

Кстати, кто там видел? Правда? Вранье?   Но разве в этом дело.

С тех пор, когда я слышу, вижу, читаю как пожилые, или близкие к этому, люди развлекают друг друга разговорами о сексе, о клубничке и такого рода сладостях, испытываю жалость и отвращение к ним…

Психологически это понятно: робкие заглушают свою робость развязностью,   слабые делают грозный вид и угрожают, жадные при складчине однажды бросают на копейку больше других, чтобы их жадность была не так заметна, а потом у них никогда не оказывается денег, и, наконец, мужики-импотенты и фригидные женщины делают вид, что они могучие мачо и секс-бомбы и живут исключительно сексом, подменяя эрекцию  разговорами о ней... Какое это жалкое убожество.