Последняя публикация

Окажется последней, если вы будете хором молчать, как Зоя Космодемьянская на допросе у гестаповцев.

Рассказ о склепе

Было скучно мне. Пошла прогуляться.

По Андреевскому спуску пошляться.

И полезла я на Замкову гору,

очевидно, в несчастливую пору.

Не взяла с собой любимой подружки,

чтоб задумчиво ходить с ней под ручки.

Будет рядом стрекотать, как сорока.

Пропускает и не учит уроки.

По уму она и цвету – блондинка.

Еще та, как говорится, ****инка.

На год младше, но дала, сука, фору –

с пацанами спит годок уж который.

Да и братец ее – крепенький малый.

Не один раз она брату давала.

А у брата там такое хозяйство –

лучший повод для мужского зазнайства.

Ну а я побыть хотела с природой

там, где много птиц и мало народу.

Насладиться наступившей весною,

пообщаться, как с тобой, с тишиною.

Вот она – моя знакомая чаща.

В ней с подружками гуляли мы часто.

Иногда тут правят бал сатанисты.

Говорю себе – а ну оглянись ты.

Вижу сбоку вдруг я сооруженье.

Я отправилась к нему на сближенье.

Знаешь, это что-то вроде могилы.

Посмотреть ее с тобой мы могли бы.

Заглянула в склеп. О, Боже! Ой, мама!

Курят травку в склепе три наркомана.

Нет на них учителей. Нет милиции.

Засветилась у них радость на лицах.

- Посмотри, какая в гости герла к нам!

И почуял себе каждый Гераклом.

Я одна, а их, как минимум, трое.

Обкурились и, конечно – герои.

Ну-ка, детка, раздевай-ка штанишки.

И молчи, как будто серая мышка.

А нарушишь криком ауру склепа,

ротик твой заткнем каким-нибудь кляпом.

Что тут делать было? Сопротивляться?

И я начала при них раздеваться.

Обнажаться, не спеша, как в стриптизе.

Оголять фигуру сверху до низу.

Оголила я сперва свои груди.

(Об их форме говорить мы не будем.)

Появился вслед за ними лесочек.

(Как прекрасен в нем любой волосочек.)

Вот вам талия, а вот моя попа.

Что там далее? Глазами не хлопай!

Красоты такой еще не видали?

С них штаны, как листья, поопадали.

Распустили свои сопли и слюни.

Прав, кто в морды их поганые плюнет.

Прав тот будет, кто им что-то отрежет

самым ржавым, самым грязным железом.

Предо мной стоят, как на медосмотре.

Три ствола на потолок склепа смотрят.

Растерялись, словно малые дети.

- Кто там первый, кто второй, а кто третий?

Постелите мне штаны в чистом месте.

А они мне говорят – Мы все вместе.

Лег один из них на землю спиною

и накрылся он не чем-то, а мною.

Стал засовывать свое он оружье

в место это, нет которого Уже.

Цепко впился в мои груди руками

и засовывает внутрь, и толкает.

Он в экстазе и, конечно, в отрыве.

Чуть мне там он не наделал разрывы.

Мне, конечно, и противно, и больно.

На такое не пойдешь добровольно.

А второй на нас обоих ложится

и попасть в мой цветик алый стремится.

И попал, таки, в него, и порвал он

то, чего любимым рвать не давала.

Что хранила для тебя, словно око,

но ты был в то время очень далЁко

Очевидно, Бога нет в этом мире.

Ты бы сделал им троим харакири

и своим непобедимым мечом бы

ты сберег бы честь невинной девчонки.

Ну а третий – с головы он заходит.

Перед носом своей штукою водит

И сует ее мне в рот. Вот скотина –

ртом дышать нельзя, а нюхать противно.

В общем, каждый там друг с другом менялся.

Тот, что сверху, мне в любви признавался.

Как в тюрьме они меня опустили.

Но спасибо, что живой отпустили.

И сказали – Если пикнешь, падлюка,

обречешь себя на вечную муку.

Ничего ты никому не докажешь,

если все про нас кому-то расскажешь.

Наберешься и стыда ты, и страха.

Ежедневно станем мы тебя трахать.

До сегодня я об этом молчала.

Первый ты, кому я все рассказала.

***