Отражения - глава 12

«Поймай меня, если сможешь».

Да, черт побери, их идиотский договор перешел на следующую стадию. И дело осложнялось тем, что знал об этом только один из участников. Томми был уверен, что если бы Адам догадывался, какое счастье готово на него свалиться при первом же удобном случае, он бы горы свернул и по-отменял половину своих шоу, лишь бы приблизить этот самый случай. Но чтобы поставить Адама в известность, с ним опять же нужно было встретиться лично – и все возвращалось на тот же самый замкнутый круг. Томми нервничал и бесился, но выполнить задуманное так легко и изящно, словно бы между делом, как он планировал, ему категорически не удавалось. Их графики и раньше редко совпадали, а сейчас будто кто-то «сверху» решил, во что бы то ни стало, не допустить окончательного «падения» Томми, разведя их с Адамом дороги с тщательностью профессионального логиста.

«Привет, какие у тебя планы на следующий уик-энд? У меня образовалось целых два выходных, могу попить с тобой пива где-нибудь в пределах Калифорнии».

«Ох, детка, следующие выходные я проведу в Китае – у нас там пара интервью и выступление в какой-то ТВ-передаче. А что ты скажешь о середине неделе после них? Возможно, среда-четверг? Я ооооооочень хочу выпить с тобой пива, даже не представляешь, как! »

«Угу. Я как раз буду с ребятами в Вашингтоне. Ну, значит, как-нибудь в другой раз…»

Впору было биться головой о стену. Ну не писать же Адаму смс: «Слушай, я тут решил отдаться тебе – как насчет этой пятницы? » Хотя Томми был готов биться об заклад, что в этом случае Адам был бы у него уже в четверг, несмотря на все графики мира. А вдруг нет? И вообще, Томми слишком ценил свое эксклюзивное предложение, чтобы реализовывать его так прозаично. К тому же, в их случае передержек быть не могло: чем дольше они оба этого ждут, тем горячее будет результат. А в отношении Томми еще можно было добавить: тем меньше он будет сомневаться и бояться. Сомнений, как бы, уже и так почти не было, а вот определенные страхи – физиологического характера – все еще присутствовали.

В этой безумной гонке друг за другом как-то незаметно прошло полтора года. Работа с «Korn» принесла Томми и его музыкантам больше известности, чем все предыдущие туры и фестивали. Менеджеры наседали на ребят, требуя анонсировать дату выхода следующего альбома, Томми, на правах лидера группы,   чуть ли не ежедневно рассматривал предложения о выступлениях, сотрудничестве, около-музыкальных проектах. Жизнь брала свое, не давала думать о всякой ерунде, гнала вперед, требовала полной отдачи сил и мыслей. Честно говоря, на какое-то время Томми даже потерял Адама из виду, не зная, где он сейчас и чем занимается. Их собственное творческое соперничество отошло на второй план, о своем, все еще не врученном, щедром даре Томми вспоминал в контексте «когда-нибудь, обязательно», а сейчас были дела и поважнее.

Например, поверить в то, что их действительно приглашают выступить на летнем фестивале «Summer Sonic» в Токио, наряду с такими монстрами рока и металла, у которых хочется просить автограф, а не встречаться с ними на афтерпати на равных правах. У Томми так тряслись руки, когда он рассматривал макет афиши – уже с их бэндом в качестве участников первого дня – что он даже не сразу увидел в списке на второй день великих «Queen»… да, правильно – с Адамом в качестве солиста. Нервный смех рвался наружу весь остаток встречи с менеджерами, но Томми мужественно сдерживал его, пока не оказался, наконец, один – в собственной машине около офиса. А там, как следует отсмеявшись и застыв с айфоном в руках, Томми вдруг так остро осознал, что их «догонялки» скоро закончатся – вот же, уже и дата есть  - что даже сердце заколотилось.

«Привет, угадай, кто только что подписал согласие на выступление на «Summer Sonic» в августе? »

«Да ладно! Поздравляю, малыш! И буду рад, наконец, увидеть тебя на сцене вживую! »

- Ну еще бы… Если бы ты только знал, как ты на самом  деле будешь рад!..

Время до августа пролетело даже слишком быстро. Томми с ребятами репетировали, как проклятые, и между делом дали еще несколько концертов местного масштаба. Адам прилетал в Лос-Анжелес на неделю – между первой и второй частью своего североамериканского тура с «Queen» - но в лучших традициях голливудских мелодрам, Томми именно в это время болтался в Техасе, где они с ребятами участвовали в небольшом местном фестивале, обкатывая будущее грандиозное выступление. Так что, прилетев в Токио в конце августа, разместившись в отеле, пройдясь по сцене, на которой им завтра предстояло задать жару, молодые голливудские металлисты отправились набираться смелости в местный бар, а их лидер незаметно смылся по «личным делам». Томми всего лишь нужно было, не вызывая подозрений, выяснить, прилетели ли уже «все остальные» участники фестиваля, и где их разместили.

- Простите, мистер, но это весьма конфиденциальная информация. Но если вас интересует кто-то конкретный, вы можете обратиться к нашим волонтерам, они проведут вас в менеджерский штаб, и там, возможно…

Поняв, что сюрприз сделать не удастся, Томми удрученно набрал лаконичное смс:

«Мы уже в Токио. А ты? »

Ответ не приходил довольно долго, то ли из-за разницы в часовых поясах, то ли еще по какой-то причине, а когда все-таки пришел, Томми уже был готов ко всему, чему угодно.

«Мы задерживаемся – непредвиденные обстоятельства. Прилетим только послезавтра. Поменяй билет – я задержусь в Токио на день после фестиваля! »

Можно было сколько угодно материться сквозь зубы и страдальчески поднимать к потолку взгляд – это не помогло бы изменить ситуацию. А может, это и к лучшему? Вероятно, грядущие постельные подвиги будут уместнее после важнейшего выступления в жизни Томми, а не до него?

Отыграли они просто отлично – сказались кураж и тщательная подготовка. Эйфории хватило до самого вечера, а на афтерпати, после одобрительных слов от легендарного Джои Джордиссона и бокала виски, распитого с самим Джеймсом Хэтфилдом, Томми накрыло по новой. Вечеринка с кумирами затянулась почти до утра. Томми очнулся после нее уже далеко за полдень, с трудом ощущая собственное тело, но с поразительной ясностью понимая, что опаздывает на самое ожидаемое шоу этого уик-энда – легендарных «Queen» - и Адам вряд ли простит ему это, даже после озвученного крайне неприличного предложения, которое тем временем уже перешло в стадию «сегодня или никогда».

Томми успел –  сам себе удивляясь, до последней минуты не веря в свое поразительное везение, но к моменту, когда Брайан Мэй вывел свой первый риф, Томми уже стоял в зоне для технического персонала и так широко улыбался, что у него сводило скулы. Адам блистал. Он был ураганом, он в два счета захватил всех зрителей, заставив удивленно присвистнуть даже видавших виды местных техников, бросивших сматывать какой-то там шнур и прилипших взглядами к сцене. У Томми от гордости распирало грудь, сводило пальцы и слезились глаза. Нестерпимо хотелось повернуться ко всем этим людям за его спиной и сказать – громко, во всеуслышание: «Этот парень – мой хороший друг! Он – мой… просто мой! » Но на деле, конечно, у него еще была кишка тонка. И когда Адам совершенно неожиданно слетел со сцены с их стороны, выхватив у одного помощника полотенце, у второго – бутылку с водой, а потом вдруг наткнулся взглядом на Томми, у последнего оборвалось все внутри и захотелось быстро обернуться, чтобы проверить – не видит ли кто из знакомых. Адам, к своей чести, только широко, совершенно счастливо улыбнулся, нахально подмигнул всем стоящим в их углу и снова рванул на сцену, поправляя гарнитуру в ухе. А у Томми появился лишний повод подумать о том, как далеко могут зайти их отношения, и насколько им обоим это нужно на самом деле.

Когда они, наконец, действительно встретились – наедине, в укромном месте, где можно было не изображать коллег, впервые беседующих друг с другом лично за бокалом шампанского, с токийского летнего неба вовсю сыпались звезды. На удачу.

У Томми с самого начала афтерпати, на которой им обоим пришлось хотя бы появиться, был дикий мандраж, до трясущихся пальцев и холодных мурашек вдоль позвоночника. Хотелось уже скорее избавиться от этой муки – ожидания, страха, предвкушения пополам с глупыми сомнениями – перестать изображать девственницу, решившую принести себя в жертву дракону, почувствовать себя, наконец, отлюбленным… Выдохнуть с облегчением, испытав не разочарование, а то самое удовольствие, от которого Адаму иногда после оргазма приходится утирать слезы. Томми все еще надеялся, что будет именно так. И пора было это, черт возьми, проверить, наконец.

- Иди ко мне. Черт, Томми, как же я соскучился… Я не выдержу больше ни минуты. Блин, я так хочу тебя, малыш…

Взять свое нахрапом не удалось. Томми тоже смертельно соскучился, и как бы он не нервничал по поводу предстоящего, он не смог устоять, стоило Адаму притянуть его к себе и со стоном присосаться к его губам страстным поцелуем. Опомнился Томми только когда Адам взял его руку и решительно переместил ее к своему паху, тут же выгнувшись от новой волны желания. Ощутив в ладони толстый крепкий член, жаждущий ласки, Томми вдруг разом вспомнил, что именно сегодня между ними должно произойти «не как всегда», и замер, пытаясь совладать с собой, вернее с накатившей на него паникой.

- Что? Томми? Что-то не так?

Ну что ж – сейчас или никогда? Как же ему было страшно, кто бы знал.

- Все так. Я просто… я… Я не успел тебя сказать, но я…

- Что? Господи боже, что случилось?

- Ничего не случилось. Но я… Короче, я хочу выполнить часть нашего договора.

- Правда? Ты решил играть со мной? О, черт, я так рад! Серьезно! Я просто…

- Да нет же! Другую…

- ЧТО?!

Большим идиотом Томми себя еще не чувствовал. По лицу Адама было совершенно непонятно – рад он или разочарован, или не готов, а может, вообще передумал. Томми даже не был уверен, что Адам понял, о чем речь – во всяком случае, пока тот не выдохнул хрипловато-восхищенно какое-то замысловатое ругательство и не взглянул на Томми совершенно другим, новым взглядом, от которого его окатило жаркой волной.

Томми был морально готов к боли. На большее его фантазии не хватало. Он был чересчур практичным и циничным, чтобы думать о романтике и надеяться на чудо, зато очень хорошо представлял, что должен испытать при первом проникновении немаленького члена Адама в его, Томми, девственную задницу. Попытаться как-то подготовить себя, «разработать», как об этом писали в глупых статьях и умных фанфиках, у Томми не хватило решимости: вот еще, лезть самому себе в задницу пальцами или посторонними предметами, нет уж, пусть Адам этим занимается. Единственное, на что он не рассчитывал, что когда Адам действительно этим займется, он просто потеряет голову от незнакомых ощущений, забудет, как его зовут и где он находится.

Адам умудрился в один момент превратиться из привычного – покорно отдающегося, принимающего, позволяющего себя любить, как Томми вздумается – в совершенно нового, незнакомого, властного мужчину, отлично знающего, что надо делать, чтобы находящийся с ним в постели парень мгновенно сошел с ума от желания. Он буквально затопил Томми собой, так же как на своих концертах он затапливал собой весь зрительный зал, вводя всех вокруг в экстаз своим голосом. Сейчас голос молчал, но всего остального Адама на одного единственного Томми было так много, что его грозило разорвать еще до самого главного события. Томми считал себя уже достаточно искушенным в сексе – в том числе с мужчиной, но сейчас казался сам себе зеленым девственником, потому что то, что творил с ним Адам, он не мог вообразить даже в самых смелых мечтах. Адам как-то умудрялся ласкать его одновременно везде, сразу и языком, и пальцами, быть нежным и настойчивым, вертеть его как куклу, раскладывая в удобные для него положения, нависать над ним, вжиматься в него горячим сильным телом, передавая ему свою дрожь нетерпения.

Томми посмел вмешаться в процесс только один раз: когда выплыл из тягучего дурмана чуть болезненного удовольствия, осознав, что Адам вынул из его задницы свои волшебные пальцы и подозрительно затих, чем-то там шурша и скрипя. Вид готового «к бою» крупного члена с вздувшимися венами и угрожающе багровой головкой, с трудом втиснувшейся в презерватив, сковал Томми страхом по рукам и ногам, перехватив дыхание. И когда Адам навис над ним, выше подтягивая его колени, перехватывая их поудобнее и разводя в сторону, Томми последним усилием воли уперся ему в грудь ладонями, снова до омерзения напоминая себе всех в мире жертвенных девственниц под их первыми драконами.

- Что? Томми? Эй, сейчас немного поздно останавливаться… Доверься мне, ладно?

- Я… Просто… Давай осторожно, хорошо?

От нежной улыбки в ответ Томми бросило в жар, а потом все связные мысли вылетели из его головы надолго, оставив в ней только какие-то первобытные междометия. Боль  действительно была – тут Томми не обманулся. Но он не мог и предположить, что от этой боли у него будет сладко ломить мышцы, как при высокой температуре, что она будет только увеличивать удовольствие, порождать еще более сильное желание, и что самым большим страхом будет потерять ее – что она закончится, что Адам перестанет двигаться в нем, расплющивая его по кровати.

Томми казалось, что это длилось очень-очень долго. Он уже успел сорвать голос и выдрать из шевелюры Адама клок волос, у него затекли мышцы ног и нещадно ныла поясница, но все же, когда Томми почувствовал, что его накрывает волной оргазма, он испытал такое отчаяние, что вцепился в плечи Адама и хрипло забормотал, чуть не плача:

- Нет, нет, не сейчас, еще не!.. Аааа, чеееерт!!.

Короткий смех Адама у него над ухом показался не то удивленным, не то издевательским. Томми обиженно всхлипнул, протяжно застонал, ощутив, как Адам медленно вытягивает из него свой замечательный член, и сразу же почувствовал себя опустошенным и осиротевшим. Его немного отвлекли благодарные поцелуи и яркий оргазм Адама, стянувшего презерватив и излившегося ему на живот, но после этого силы закончились так резко, что сам себе Томми напоминал труп – еще теплый, даже дышащий, но совершенно обездвиженный.

Видимо, ему удалось задремать, но ненадолго: неугомонный Адам вернулся из душа с мокрым полотенцем, садистски вертел его во все стороны, заставляя охать и стонать, а потом целовал и покусывал его губы, уши и шею, пока Томми не открыл глаза.

И тут же наткнулся расфокусированным взглядом на лист бумаги.

- Это… что?

- Это бумага. А вот это – ручка. Которой ты сейчас мне напишешь расписку.

- Ну, Ааааадааам…

- Да, прямо сейчас, а то потом я еще полгода буду тебя ловить! Пиши: «Я, Томми Рэтлифф, обязуюсь выступать в качестве сессионного гитариста с Адамом Ламбертом…»

- Ааааадааааам…

- Давай-давай! Договор есть договор, где второй пункт, там и первый! Ну, хочешь, я сам напишу, а ты только подпись поставишь?

Томми очень хотел спать. А потом повторить то, что с ним было несколько минут назад, но уже более вдумчиво и осознанно. Но сначала как следует выспаться и восстановить силы. И если для этого нужно было одномоментно напрячься и черкнуть в углу листа подсунутой ему ручкой – не велика жертва.