Голодомор

Дожился! Не только писать приходится, но брать в руки карандаш и рисовать. А как иначе, если не передает слово всей глЫбины эмоций и воспоминаний. Вот например: Мне поле зоны еще лет двадцать снились сны затворного содержания. С цветом, запахом, мандражом и так далее. Всё как положено! Потом блекнуть начало. А недавно уловил в дезодоранте запах кедра… Тридцать лет прошло, а запах помнится!

Чем пахнет кедр? Семечками, булкой, молоком… Жареный такой запах. Можно долго описывать. И всё равно будет вокруг да около.

У меня на «Марш прощания славянки» запах грязи, опилок и потной зэковской робы сам собой возникает. А на «Марш космонавтики» дрожь от холода и недосыпа. Почему? Да потому, что развод в зоне всегда проходил под Славянку а побудка на утреннюю зарядку под марш Космонавтики. У кого еще такие ассоциации? Вряд ли много конкурентов найдется, если только они «родом» не из Тугушей.

Кавказ у нас всесоюзная здравница? Сибирь у нас всесоюзная здравница! Туда путевки охотней выписывали и на более долгий срок. В отель, где «Всё включено».

Или вот есть такая поговорка: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! » Мудрые слова. По изысканиям ученых из всех пяти органов чувств 90 процентов информации человеку доходит через глаза. И только десть через все остальные. К тому еще стоит прибавить, что слово в нашем ощущении имеет вербальный характер. Вторая сигнальная система по теории Павлова. Раздражитель раздражителей. На него ( слово ) выработанный условный рефлекс. У каждого свой. А на раздражитель обонятельный, осязательный, зрительный… Безусловный! То есть врожденный рефлекс, у всех одинаковый.

Потому некоторые темы лучше нарисовать, чем описать. Доходчивее вставляет!

И этот рисунок из данной серии. «Быть выше хлеба человек не может – высокомерья не прощает хлеб! » Транспарант висевший на входе в зоновскую столовую. Сей тезис инженеры человеческих душ в шинелях вбивали в нас самым действенным образом через голодомор.

Зона общего режима. «Лютый спец» в неофициальном словаре Краслага. Первая ходка. Основная масса сроков – стандартный трояк, с химией по одной трети. Это с учетом тюрьмы восемь – девять месяцев лагеря для работяг «Мужиков». Так вот, режим питания рассчитан так, чтоб через восемь месяцев человек на рачках выполз из лагеря на «Волю» и вспоминал потом места лишения свободы равносильно Аду. Все остальные режимы уже несравненно мягче.

Итог: по весне весь лагерь ветром качает. 30% процентов официальных дистрофиков. И мрут по зиме ровно мухи. Но это списывают на что угодно, кроме настоящего диагноза.

Потому среди «безродных» мужичков, стоящих по масти ближе к «чертям». Безответных, забитых, заклеванных… У них своя каста подработчиков в столовой. Моют полы, чистят до блеска утварь, чаны… за миску похлебки, вместо жирных ленивых поваров. Еще ниже мастью стоят те, кому на подработке места не досталось. Они роются в помойке, выколупывая изо льда остатки каши и вываренные кости. Выпаривают, выжаривают на костре тут же. Потом попадают с дристухой в санчасть. По социальному статусу они ниже петухов. Потому, что к тем прикасаться западло. А этим в морду может залезть любой.

Отдельно я здесь пририсовал пень и топор – колун. Это, если хотите, мои личные  параллели. Я сам родом из Белгорода. Степная зона. Прихожу в лагерь этапом, меня спрашивают: «Кто по профессии? » Я до армии успел поработать токарем и оператором волноукладочной машины на шиферном комбинате. Не катит! «А еще? » В стройбате служил, значит строитель я. «Строитель? Отлично! Топором работать умеешь. »

И Ваш покорный слуга первое время удивлялся такой параллели: СТРОИТЕЛЬ – ТОПОР. Я ведь как любой городской житель подозревал, что основной строительный материал это кирпич! А хрен там. Оказывается дерево важнее.

И вот мне пришлось в этапке столкнуться с суровой прозой жизни. Бригадир приказал пойти за барак и наколоть там дров. Мол, всё под рукой. Я пришел, долго лазал, искал… Есть кувалда в виде утюга, и есть пни огромадного диаметра. А где топор, где дрова? «Да что у тебя повылазило?! » - ругается бригадир – сибиряк. Кувалда – это, оказывается, колун! А дрова чурки в полтора обхвата. И мороз сорок градусов. Пни листвяжные. А лиственница колется прекрасно, особенно на холодине и тупой тяжелой кувалдой. Гораздо лучше чем обычным топором.

А Бабины тут мне про Парижы заливают. Тоже мне достижение, за народные деньги по заграницам мотаться! Наука великая - уметь подгавкнуть вождю вовремя. Для меня гораздо важнее было научиться застегивать окоченевшими руками мотню на морозе.