Последний из портала Дагоса, гл 8

8. Большая Черная Птица заглянет под крыло…

- Ты не любишь Тоду. - Борис присел на ступеньку рядом с Толаной, сосредоточенно разглядывавшей воду залива за окнами.

- Любить ее? Мы уважаем друг друга. Грогии поддерживают харлис на Большом Совете, при необходимости. Они за нас тоже вступаются…

- А! Ты не хочешь встречаться с Тодой в ее владениях?

- Не хочу. Но не пойти к харлисам сейчас было бы… не слишком разумно.

- В смысле, глупо?

- Глупо отказываться от дара, чем бы он ни был.

- Дар может оказаться какой-нибудь ерундой, вроде, приманки?

- У харлис все дары настоящие, и они очень редко отдают свои сокровища. Их дары - особые, не для каждого.

Что же такое-то! Как только разговор заходил о серьезных вещах, Толана будто забывала обычный язык и несла тарабарщину.

Борис вздохнул и прикинулся несведущим:

- А ты не можешь пригласить ее к себе?

- Тода не покидает Кэроф-кэр, ни при каких условиях.

- Если у тебя нормальные отношения с воронихами, что тебя тревожит?

- Харлисы лучше меня знают, что лежит в моих карманах, - отчеканила жрица и окинула его многозначительным взглядом.

«Ясно, что весь сыр-бор из-за меня…»

- Почему ты не спросишь Тоду напрямую, что ей известно обо мне?

- И показать свою слабость? - Она фыркнула.

- А если вы обменяетесь своими тайнами, так, чтобы никто никому ничего не был должен?

- Я могу только предполагать - кто ты, зачем пришел в Мицфэрэн, на что способен и что сделаешь, - а харлисы что-то знают наверняка, потому что они…

- Ясновидящие.

- Да. Они - ясновидящие. – Толана закрыла лицо ладонями, будто пыталась заглянуть в тайные сферы всеведения вороних. - Надо переговорить с тетками. Мне нужен их совет.

Борис про себя отметил, что, несмотря на коллегиальную солидарность, между жреческими кланами существовала-таки жесткая конкуренция.

«Интересно, на какие жертвы готовы пойти жрицы, чтобы - если не сохранить за собой первенство, то, хотя бы не уступить в равенстве? »

- Ты не оставишь меня в Черной горе? – спросил он, стараясь скрыть волнение.

Толана посмотрела на него между пальцами.

- Ни за что! Ни за какие дары! Ты пришел в Мицфэрэн ко мне.

«Ну, слава Богу! » - Он мысленно размашисто перекрестился.

- Мы поплывем?

- Да. Не хочу, чтобы меня видели в рэфте волонов. Да и опасно идти поверху. Воинов при мне нет. Только Горо остался.

- Тэрт все еще в Черной горе?

- Ты, правда, хочешь знать, где урус? – Она приподняла бровь.

- Нет. Так спросил… для общего развития, - поторопился он замять щекотливую тему. - На чем мы поплывем? Ты отдала свою лодку Жоки.

- Харлисы любезно предоставили нам свою плаванку. У них она все равно без дела стоит. Горо уже отправился за ней в Кэроф-кэр, - упредила она его следующий вопрос. – К вечеру должен пригнать.

- Горо «отправился» поверху? Хотя опасно и его увидят воланы…

- Он – воин. Если встретит врага, примет бой. Он может погибнуть, а жрицы не должны погибать от меча.

- Угу. Мыль понятна. А как ты собралась общаться со своими тетками?

- Как обычно. Уж с ними–то связаться проще простого.

«Проще простого» было тем самым магическим шаром, который стоял на полке стеллажа в темной. Борис ломал голову над его предназначением, каждый раз, когда он попадался ему на глаза. Все его предположения оказались неверны.

Толана сняла «шар» с полки и поставила на стол. Открыв шкатулку с хрустальными сосульками, она выбрала одну из них и воткнула в отверстие на черной плите под шаром.

Стеклянная сфера - этакий своеобразный местный видеотелефон, - заполнилась мерцающим туманом, сквозь него стали проступать детали интерьера, во многом схожего с обстановкой темной - смесь алхимической лаборатории и готической библиотеки. В помещение вошла женщина.

- Иду-иду, - крикнула она. – Слышу.

Борису было наказано «не отсвечивать», поэтому он занял место за своим «рабочим» угловым столом, где просидел весь сеанс, не включая лампу.

Пообщавшись по очереди с тремя своими «тетками», женщинами разных возрастов, старшей из которых была совсем древняя старуха, Толана узнала последние новости, как в виде достоверной информации, так и сплетен, где преобладали последние, выслушала советы и предостережения, получила напутствия.

Борис не понял и половины, даже из того, что было сказано на словене. Только, так, в общих чертах.

Обстановка в Пфефике и окрестностях оставалась напряженной. Кланы, мал помалу, вырезали друг друга, пока без объявления войны. Кто-то кого-то убил, отомстив за старые долги, и сам был убит новыми кровниками. «Судьи-то нет… Развести кланы некому». Под шумок в одном тфоре убрали старого главу, и на его место стал претендовать молодой да рьяный гэлуф, но другие тфоры отказались поддержать самовыдвиженца, более того, объединились против него…

Много народа покинуло Пфефик и подалось в свои клановые владения.

Мелзи совсем обнаглели, сбиваются в большие стаи, грабят на дорогах беженцев… Раненых в Большой храм привозят немного… Мелзи мало кого оставляют в живых, добивают… Даже детей.

Харлисы и дивейры - были и будут - на стороне грогий. Жрицы и в лучшие времена шли заодно. Они поддерживали грогий, даже когда их решение противоречило интересами всех верхних кланов и кланов второй волны вместе взятых. Но вряд ли в этот раз верхние кланы будут возражать, ведь они - против фарогаков…

Дар? Пока, не увидишь – не узнаешь.

Харлисы хранят много волшебных и священных вещей… поэтому можно до скончания века гадать, что за подарок собирается сделать Тода… Хуже, если они затеяли какую-то свою игру. Даже мудрецы не ведают, что на уме у этих харлис…

Да! Грокки, наверное, от злости кусает свой хвост! Сам себя на*бал…

Борис особенно внимательно прислушивался к разговору, когда речь заходила о нем. Ни одна из грогий не заинтересовалась им, как личностью, как и отношениями между ним и Толаной. Всех беспокоили исключительно грядущие перемены, связанные с появлением в Пфефике Последнего из Портала Дагоса. Только одна из жриц, самая молодая, спросила:

- И как он, хорошенький?

- Ага, не плохенький, - ответила жрица и, прикусив губу, посмотрела поверх шара на Бориса.

- Почему ты их так называешь? Они твои родные тетки? – спросил он после сеанса связи.

- Только одна из них родная, но остальные тоже не чужие.

- А где твои родители?

- Мамы нет, а ба жива. Заведует кладовыми Большого храма.

- Бабушка – это самая старая из них? – Он вспомнил благообразную даму, с которой жрица общалась дольше всех. Расспрашивать про мать он счел нетактичным.

- Не такая уж она старая.

- Вы не похожи.

- Не имеет значения. Можно не знать своих отцов и праотцев. Но в матерях и прародительницах мы уверены, потому что от женщины рождаются только плоды ее чрева.

***

Во второй половине дня нежданно-негаданно грогии нанесли визит волоны, о чьем прибытии сообщил во время обеда Юса. Их большой двухпалубный корабль, похожий на космический, пришвартовался перед колоннадой храма.

- Ты не хотела, чтобы они тебя видели. Но они сами захотели тебя увидеть. – Борис с интересом рассматривал воинов-козерогов, бродивших по палубе крейсера, через бойницы караульной галереи. - Издалека прибыли?

- Соседи. Вот их рэфт. - Жрица кивнула на ближние скалы.

«Черт! Мне следовало догадаться, что путь в Черную гору, на восток, посуху и поверху проходит по владениям козерогов».

- Что им нужно?

- Мне тоже интересно, чего они приперлись. С обычными заверениями об уважении или с каким-то предложением? Не за лекарствами же, в самом деле.

Воины остались на борту, а на причал сошла самого мирного вида делегация, которую составляли трое мужчин, очевидно, занимавшее не последнее место в клановой иерархии, и две женщины.

- Вожди?

- Да. Первые.

Борис про себя отметил, что родовым признаком козерогов является белесость, но очень красивая. Рафинированная белизна… Правильные волоны были светловолосыми, светлокожими и голубоглазыми, такими светлыми, что издали, казались альбиносами. В отличие от аристократов, у воинов и моряков лица были загорелыми, а брови и усы на темном фоне казались мазками белил.

- Они для тебя представляют опасность?

- Опасности подстерегают нас на каждом шагу. Годой фэр морей…

- И ты их примешь?

- Приму. А чего такого? Грефгерф-волан вряд ли осмелится напасть на грогию на священных камнях. – Подобная мысль ее развеселила. – Не беспокойся, ничего со мной случится. Обычное посещение. Между нами нет вражды, и волоны чтят каждую букву древних законов. Но, если даже у них имеются какие-то весомые причины, чтобы меня убить, сейчас они меня не тронут – моя смерть им пока невыгодна. В настоящее время воланы, как никто другой, заинтересованы в том, чтобы грогии жили и здравствовали.

- Почему?

- Выборы перед носом.

- Переговоры с ними пройдут в храме? – продолжил он приставать с вопросами.

- Грогиям не о чем договариваться с волонами, а храм – священные камни.

- В смысле, нейтральная территория? Хочешь сохранить нейтралитет.

- Да. Будем сохранять расстояние и равновесие.

- Я пойду с тобой.

- Нет. – Она покачала головой. - Найди себе какое-нибудь другое занятие.

- Я беспокоюсь за тебя.

- Не волнуйся, я возьму с собой пирогаков.

Борис не стал настаивать. Он еще не разобрался, когда толанино «нет» в таком деле означает «ни в коем случае», а когда «я бы не хотела, но можно».

***

Пока жрица в своем родовом святилище принимала воланов, Борис коротал время, упражняясь с мечом.

После тайных переговоров козероги путем товарного обмена все же приобрели лекарственные средства, послужившие официальным поводом для визита. Когда правящая верхушка отбыла через парадный вход и отчалила, у причала в гроте встал более скромного размера катер, и по лестнице поднялись трое – импозантный мужчина средних лет в малиновом бархате и два воина-эльфа.

Именно такая аллегория пришла Борису на ум при виде двух молодых, высоких, стройных, похожих друг на друга, воинов. Красивые, с тонкими, правильными чертами лица и длинными, белыми волосами, в начищенных до блеска кирасах с инкрустированными козерогами, в малиновых плащах и ботфортах - они имели фэнтезийный вид.

«Сказочный народ - эти волоны…»

Охраняемое «эльфами» тело было медиком. Пройдя в лабораторию, он со знанием дела принялся рассматривать на цвет и нюхать предлагаемые на обмен лечебные средства из запасов грогии. Пока он консультировался со жрицей, выбирал, сортировал и складывал препараты, воины принесли из катера несколько мешков с продуктами – крупами, мукой и овощами. После чего забрали на борт короба с медикаментами.

«Эльфы-грузчики», - подумал Борис, провожая визитеров взглядом.

- На случай войны закупили медикаменты? - спросил он освободившуюся Толану.

- Надейся на лучшее, готовься к худшему. А мне запасы еды не помешают.

- Их лекарь не может сам изготовить лекарства?

- Не такие, как у грогий. Ему знаний не хватает. Он не посвящен в наши тайны. И грогиям тоже надо с чего-то кормиться.

- Резонно.

- На днях намешаю еще разные лекарства. Кровоостанавливающие, обеззараживающее, обезболивающее, и побольше На них растет спрос.

- Расскажешь, о чем говорила с вождями козерогов?

- Грефгерф заверил грогий в доброжелательности волонов и предложил своих воинов для защиты нашего рэфта. Скажу теткам. Пусть они в Большом храме решают, нужна им помощь волонов или нет. Мне здесь уж точно не нужна.

- И все?

- Волоны напомнили, что в Большую войну и в Смутное время не убили ни одной грогии.

- О! Сами не убивали, но не мешали другим убивать? Велика заслуга!

- Они надеются, что, если рэгоны на Совете половиной голосов выберут офгирданом волона, то грогии не скажут слова против.

- На самом деле, он хочет, чтобы грогии выступили «за», за козерогов?

- Хочет, но просить об этом напрямую не может.

- А грогии могут сказать «против»?

- На Совете – да. Только предстоящие выборы состоятся в Нэр-эф-Лиацун. Тогда никто не может оспаривать право нового судьи-правителя.

- Ах, да! Забыл. Волшебный способ. Воля богов.

***

Горо пригнал плаванку под вечер, когда на небе появились первые оттенки зеленого, и сообщил, что оба участка пути – туда и обратно - преодолел без происшествий, что , в целом, воодушевляло.

Юса выдал Борису выходной костюм – расшитые черными узорами куртку и штаны из темно-зеленого бархата, и белую рубашку с кружевным воротником. Штаны пришлись в пору, а куртка оказалась немного великовата в плечах. Находчивый карлик быстро устранил изъян, пришив подплечики.

Несмотря на комплименты Юсы, Борис, любуясь на свое отражение в зеркале, оценил свой вид, как, безусловно, стремный, - дома он ни за что на свете не вырядился бы подобным образом, - но в Пфефике все так одевались.

- А доспехи? – потребовал Борис у отражения Толаны в зеркале.

- Не нужны. – Она покачала головой. – Не в этот раз. Я тоже без брони.

- Но свои ножи ты берешь?

- Причем тут ножи? – Она встала за его спиной, глядя на его зеркального двойника. - Я даже сплю с ножами. А у тебя есть меч.

- В доспехах и с мечом я буду чувствовать себя лучше, чем с мечом и без доспехов.

- Ты не воин, тебя даже доспехи не спасут. – Она ущипнула его за мягкое место. – Пошли. Тода ждет.

Следом за Горо они направились на «военно-морскую базу», где у заметно поднявшейся с приливом платформы причала на месте катера стоял странного вида аппарат. О его размерах было трудно судить, так большая его часть оставалась под водой.

- Это подводная лодка? - спросил Борис, прижимая к груди меч в ножнах, будто защищаясь от предстоящего испытания.

- Да. Лодка, которая плавает под водой, - подтвердила жрица. – Но она может плавать и в таком положении, не погружаться.

Когда Толана сообщила, что харлисы одолжили ей свою плаванку, Борис решил, что Горо пригонит уже привычный катер, но увидев субмарину, пришел в ужас.

Пфефик не переставал удивлять неожиданным и поразительным контрастами!

Рассматривая видимую часть подводной судна, он сильно засомневался в ее надежности, и в том, может ли она вообще двигаться, если ее не толкать снаружи.

- А как же морские змеи, спруты? – шепотом напомнил Борис, и ответ ему не понравился.

- О чудовищах не думай. Встретить под водой людей, куда опасней. – Голос жрицы гулким и зловещим эхом отразился от сводов грота.

Горо открыл люк и, побросав в него свои доспехи, с трудом протиснулся в отверстие. Просто удивительно, что он не застрял! От его веса аппарат заметно погрузился.

- Оно выдержит нас троих? Мы не потонем? – Все больше волновался Борис.

- Не бойся, не впервой, - подбодрила его жрица, соскальзывая в люк.

- А если… - Начал, было, он, но передумал задавать очередной вопрос. Лучше не спрашивать о том, что может произойти, если им попадется спрут или, хуже того, дагос.

Борис топтался на месте, все еще не решаясь лезть внутрь, когда из люка высунулась голова Горо.

- Уже иду! – заверил он воина-ворона, а то ведь через «не хочу» затолкают в этот плавучий гроб, как предрекал ворон Тоды. Не хотелось подвергаться насилию… И без того претерпел.

Изнутри подводная лодка внушала меньше опасений. Все выглядело не так страшно, как снаружи, а более надежно и цивилизованно. Панель управления с маленькими, круглыми экранами каких-то приборов была фантастической.

Борис, - работая на фирме отца и занимаясь мелким ремонтом яхт и катеров, переоснащением, монтажом дополнительного оборудования, - видел немало капитанских мостиков – от самых простых до супернавороченных, но панель управления вороней субмарины была именно фантастической, как по дизайну, так по виду и форме приборов. Впрочем, назначение некоторых он мог вычислить логическим путем.

«Интересно было бы взглянуть на двигатель, на передающие устройства и механизмы», - проснулся в нем профессионал, заставив на время забыть о предстоящем рискованном путешествии.

- Иди сюда, - пригласила жрица.

Она сидела на подковообразном диванчике в кормовой части. Горо, чья массивная фигура, казалось, занимала собой все свободное пространство, посторонился, пропуская его на корму, потом, согнувшись в три погибели, задраил люк.

«Все! Обратной дороги нет».

Борис вытер вспотевшие ладони об обивку дивана, и покосился на Толану, которая спокойно наблюдала за своим ближним воином и, по совместительству, капитаном подводной лодки. Можно было подумать, что она отправляется на увеселительную прогулку, а не в бездну, кишащую монстрами.

«У обитателей Пфефика шкала степеней риска явно занижена! Или у них попросту атрофирован инстинкт самосохранения».

Горо активизировал панель управления, на которой дружно засветились десятки разноцветных индикаторов и экраны. Темную толщу воды перед носом субмарины прорезал луч света.

Борис вздрогнул, когда рука жрицы опустилась на его бедро.

- Расслабься, - прошептала она, - а то спину надорвешь.

- Ага. Расслабишься тут…

Где-то внизу тихо загудел двигатель, и судно плавно сдвинулось с места. Из-за малой скорости инерции практически не было, но у Бориса внутри все перевернулось, как при укачивании, которым в другой жизни он не страдал.

- Сейчас Береск поднимет решетку, и мы выйдем в залив. Обойдем полуостров Волонов, и напрямик - к Кэроф-кэр. Совсем недолго…

Сдерживая злой сарказм, Борис кивнул. На словах - все просто! А на самом деле, во время их короткого путешествия может случиться все, что угодно.

Субмарина покинула «базу». Глянув в бортовое окошко, Борис ошалело уставился на острозубую морду, продолжавшуюся длинным, извивающимся телом. Было слышно, как жесткая чешуя царапнула борт. Хорошо еще, что Горо заслонял своими широкими плечами виды прямо по курсу в лобовом иллюминаторе.

Откинувшись на спинку дивана, Борис закрыл глаза и попытался заснуть.

Какой тут, к еб*ням, сон!

Горо что-то пробурчал, не оглядываясь.

- Мы вышли из залива, - пояснила Толана.

Змееподобные рыбы попадались все реже. За толстым стеклом мелькали серебристыми тенями мелкие рыбешки и какие-то существа с множеством ног, но не креветки.

Кренясь носовой частью и касаясь днищем верхушек колышущихся водорослей, аппарат медленно уходил на глубину. Переборки стали поскрипывать. Борис физически ощущал огромную массу воды, давящую сверху и сжимавшую судно со всех сторон.

«Если этот «наутилус» лопнет по швам, то вряд ли кто-то из его пассажиров успеет выплыть на поверхность, - отстранено подумал он, смиряясь со своей участью. – Он не успеет даже захлебнуться, его рыбы сожрут заживо».

Субмарина продолжала движение, и ничего не происходило.

Из состояния апатии его вывел густой бас Горо.

- Форкрафт.

Толана поднялась с диванчика и прошла в носовую часть. Навалившись грудью на плечо великана, она проверила приборы, потом посмотрела в лобовой иллюминатор.

- Что там? – Борис надеялся, что опасное путешествие близится к концу. Желание жить возвращалось к нему…

- Форкраф, - ответила жрица.

Горо сбавил обороты двигателя и выключил фару. В салоне стало темно, лишь на панели слабо светились экраны и мигали разноцветные индикаторы.

- «Фор… крафт»? Погоди-погоди. В смысле, большой спрут? - Вскочив на ноги, он ударился головой о низкий потолок, обитый чем-то мягким, очевидно, специально для таких случаев, но не обратил на это внимания. Нависнув над плечом Горо и затаив дыхание, он всмотрелся в водоросли за толстым стеклом, однако не обнаружил признаков присутствия морского чудовища. А потом, он опустили глаза на панель управления… И увидел!

На круглом экране по белой сетке разметки к центру медленно ползло красное, аморфное пятно!

Воздух в салоне начал сгущаться. От старательного вглядывания резало глаза. Мышцы немели от напряжения. Цепенея от ужаса, Борис представил себе гигантского спрута, который неспешно приближается к ним, как вскидываются и сворачиваются кольцами толстые, длинные щупальца…

- Он пройдет под нами, - шепнула жрица, и ее слова в мертвой тишине показались оглушительно громкими.

Борис зажмурился и сжался, готовый услышать треск бортов, сломанных спрутом, а когда открыл глаза, с немалым облегчением отметил, красная клякса сместилась к краю экрана радара.

Горо запустил двигатель, и судно плавно двинулось вперед. Толана вернулась на место, а Борис остался стоять около пульта, чтобы следить за приборами. Он хотел первым узнать, если на пути снова появится какой-нибудь монстр.

- «Дом Самых Первых», - возвестил Горо, как автобусный кондуктор.

Борис разглядел в мутной воде одинокую подводную скалу.

- Разве храм не над водой? – спросил он.

- Храм дальше. Это сторож.

Вблизи скала оказалась огромной статуей ворона, обросшей водорослями и ракушками. От длительного воздействия подводных течений его черты поистерлись, но все еще оставались узнаваемыми.

- Храм, - объявил великан.

Подводное основание храма, обозначившееся впереди большим темным пятном, надвигалось. Горо принял левее, и повел субмарину вдоль стены, продырявленной множеством ходов.

- Мы почти на месте, - обнадежила Толана.

- Слава богу, - прошептал Борис и, сгорбившись, поплелся на диван.

Жрица, приободряя, похлопала его по колену.

***

Субмарина всплыла. Горо заглушил двигатель и открыл люк. Когда в салон хлынул влажный воздух, Борис ощутил, насколько душно - задохнуться можно, - было внутри. Отрезвляющая прохлада принесла несказанное облегчение.

Великан опустил выдвижную лестницу и, прихватив фонарь и стержень с крюком, высунулся наружу. Лодка бортом стукнулась о швартовную плиту.

Собрав свои вещи, Горо покидал их на причал и выбрался наружу.

- Пошли. - Толана вспорхнула с диванчика.

Борис, выбравшийся последним, едва не свалился в воду, хотя судно было намертво сцеплено с причалом трапом-мостиком - от падения его удержала могучая длань воина-ворона. Пробормотав слова благодарности, он подумал:

«Меня укачало на подводной лодке? Не может быть! Это от стресса, наверное».

Большой грот со сферическим сводом освещали рассеянным светом два фонаря. Поскольку не было заметно никаких тоннелей для надводного транспорта, вероятно, здесь базировалась одна субмарина. Узкие ступени вели вдоль стены, по спирали, к арке под самым сводом.

Наверху раздалось бренчание. В темном проеме окна рядом с аркой показался человек с музыкальным инструментом, напоминающим лютню.

- Урус Тэрт, - проронила жрица без эмоций в голосе.

Хотя Борис знал, что черный лев «ютится в вороньем гнезде», встреча с ним стала для него неприятной неожиданностью.

«Не умеет играть», - злорадно подумал он, но тут, к его огорчению, лев извлек из инструмента на удивление приятные и чистые звуки. Мелодичные раскаты эхом прокатились по гроту. Судя по бравурным аккордам, это была героическая баллада.

Борис восхищался людьми, которые красиво, профессионально делали то, что он не умел. Обычно это были посторонние люди, с которыми ему делить было нечего… Теперь же, узнав еще об одном достоинстве своего соперника, пришел в ярость. Может потому, что больше всего ревновал Толану именно к Тэрту?

Нет, он понимал, что должен смириться - в противном случае, его просто убьют, - но его мужчина-собственник у него внутри бунтовал, не желая внимать разумным доводам.

Он поднялся наверх следом за жрицей. Мелодия, сопровождавшая восхождение, по мере приближения к арке, начинала раздражать все больше, и, когда лев прекратил тренькать и отдал бандуру ворону, вздохнул с облегчением.

Соблюдая местный этикет, Тэрт поприветствовал гостей легким поклоном.

- Горо не пойдет с нами к Тоде? – спросил Борис, глядя на удаляющуюся спину великана.

- Он уже видел Тоду. - Она улыбнулась. - Ему неинтересно.

- Он с нами пойдет, да? – Он умышленно не называл черного льва по имени. - Ты не знаешь дорогу к Тоде?

- Знаю.

- Тогда, он нам зачем?

- Проводит немного.

- Ну, ладно, пусть прогуляется. – Он согласился потерпеть компанию конкурента, хотя его разрешения никто не спрашивал.

Под оценивающим без насмешки взглядом черного льва он накинул на плечо перевязь ножен и прижал меч к груди.

- Ты убил кого-нибудь в бою? – Толана перевела вопрос Тэрта.

- Ты же знаешь, что нет, - процедил Борис сквозь зубы.

- Тэрт тебе сочувствует.

- Плевал я на его сочувствие!

Он ненавидел черного льва за то, что тот был мужественней, уверенней и сильнее его. За то, что был таким самодостаточным…

Жрица покачала головой.

- Будешь считать его своим врагом, он им станет.

Лев так и не дождался перевода презрительного ответа. Впрочем, он догадался о смысле слов по наглому бориному виду. Недобро усмехнувшись, он взял фонарь и направился по тоннелю в недра горы. Толана последовала за ним. Пристыженный Борис, поплелся следом.

Они прошли по извилистому коридору с редкими ответвлениями и узким мостикам над глубокими шахтами, поднялись по крутым ступеням винтовой лестницы. Всю дорогу они молчали и заговорили только, когда оказались на открытой площадке, в призрачном свете восходящих лун.

Выключив фонарь, лев подвел жрицу к низкому парапету, указал на что-то пальцем и произнес слово «мелзи». Вероятно, рассказывал о крысиных грабительских раскопках.

Борис из любопытства тоже подошел к краю, откуда открывался сказочный пейзаж. В усиливающемся лунном свечении живописные ландшафты были пугающе таинственными и обманчиво спокойными.

Гора вороних стояла посреди большого кратера или в кольце скал, и, в самом деле, представляла собой неприступную твердыню, по крайней мере, со стороны материка. Отвесные стены чаши прорезали длинные, черные тени, рисуя абстрактные фигуры. Влажно серебрился мох, устилавший болотистое дно, на котором маслянисто поблескивали кляксы луж и сверкали неровные грани росших из земли антрацитовых глыб.

«Жуть! Не удивлюсь, если тут водятся какие-нибудь монстры».

Подтверждая его догадку, мох на дне взбугрился, послышался тяжелый вздох, и по поверхности ближайших луж пробежала рябь.

Он покосился на льва и жрицу, чтобы получить объяснение, но они были слишком увлечены друг другом, их не интересовали чудовища, копошащиеся внизу.

- Толана, нам еще долго? – Борис злокозненно нарушил идиллию.

- Не очень. – Жрица так и не обернулась к нему.

Он снова посмотрел вниз и прикинул расстояние на глазок – до дна было примерно метров двадцать пять. У подножья среди острых обломков камней он заметил человеческий череп, хотя его детали были едва различимы, вне всякого сомнения, он принадлежал человеку.

«Сам упал или его сбросили? А где же скелет? »

Нигде не обнаружив останки, он запрокинул голову, пытаясь определить расстояние до вершины Черной горы. Если резиденция Тоды располагалась на уровне кромки окружающих скал, то предстояло взобраться на высоту раза в три больше, чем пройдено.

- Борь, пошли, - позвала Толана и скрылась в темной арке.

Они поднялись по широкой лестнице в небольшой зал, который украшали мозаичные панно, изображавшие битвы зверей, птиц и людей - историю некогда могущественного клана Ворона, от которого ныне остались одни жрицы и Горо.

Тэрт стоял перед темной, прямоугольной ниши в стене и что-то ждал. Толана резко остановилась, и Борис, увлеченный разглядыванием мозаики, столкнулся с ней.

- Он потребует плату, уже скоро, – произнесла она ровным голосом.

- Он тебе сказал?

- Без слов ясно.

«Интересно, по каким таким признакам она поняла, что Тэрт в самое ближайшее время собирается ей засадить? И не аллею цветами…»

Это должно было произойти рано или поздно случится, однако Борис надеялся, что «поздно», и не в его присутствии.

- Как скоро он тебя… это случится? – Он старался выглядеть безразличным.

- Очень скоро.

- Ты не можешь ему отказать?

- Я его должница… И хочу его.

«В конечном счете, должником останусь я…»

Он не мог ни запретить ей, ни помешать… Сказать, конечно, мог, но вряд ли его слова что-то изменят.

Тэрт одарил Толану таким красноречивым, горящим взглядом, что даже Бориса обдало жаром. Лев обладал воистину животной магией альфа-самца, которая мгновенно покоряла слабый пол, а сильный - заставляла видеть в нем врага. Невозмутимый и непоколебимый – он предвкушал..  

- А он не может подождать? – В борином язвительном вопросе пробилась-таки нервозность.

- Думаю, ждать придется Тоде.

- Но не здесь же! Не сейчас! Не при мне!

- Отчего же? - Жрица пожала плечами.

- Ни стыда, ни совести!

В Пфефике абсолютно никто не считался с его чувствами! Мало того, что его постоянно третировали, так еще ему бросали вызовы, на которые он был не в состоянии ответить! А что ему делать, если его оскорбят? Что он мог? Только отдать свою жизнь, доказывая, что не дурак, что стоит чего-то, как мужик? Да и сможет ли он умереть как герой? Вот, в чем вопрос… Но те ли это обиды, в конце концов, что называются «смертельными»? И не поздно ли ему качать права, после всего, что он увидел и узнал? После того, в чем поучаствовал… Не будет ли это выглядеть смешно?

«Ладно. Одним оскорблением больше, одним меньше…»

- Где вчера был твой стыд? – Она снова прочитала его мысли. – Ты уже видел меня с другим мужчиной.

Борис поймал себя на мысли, что готов держать фонарь, если потом его будет ждать утешительный приз в лице Толаны. Если секс в Пфефике не является интимным действием и относится к публичным актам, то уж лучше в нем участвовать, чем быть зрителем. Только Тэрт не станет с ним делиться, вспомнить хотя бы, как он сцепился с Роллом…

- Надеюсь, обойдется без жертв.

- Он не будет сражаться с тобой, - успокоила его жрица. - Он видел тебя в синем плаще.

- В синем плаще? - удивленно повторил Борис.

«Оказывается, это не секс, а я возведен… или низведен в какой-то ранг! Что может быть хуже, чем «раб любви»? Да что ж такое-то! »

- Забудь. – Она отмахнулась, хотя могла бы сделать милость и кратко пояснить, что означает сей предмет одежды цвета индиго до того, как начнет совокупляться со львом у него на глазах.

В нише появился серебристый цилиндр. Он спустился сверху и остановился за аркой. Тэрт открыл дверь-купе и сделал приглашающий жест.

- Что это? - подозрительно поинтересовался Борис.

- Бапфо Пфеплафо. «Проводник к свету». Мы поднимемся на нем на самый верх, к Тоде.

- Это просто лифт. Подъемник, - уточнил для себя.

- Я так и сказала.

«Проводник к свету» в Черной горе отличался от подъемника, на котором его катали драконы. Этот лифт был цилиндрической формы, с металлическими стенками, отполированными до зеркального блеска, имел диаметр четыре метра и метра два высоту. Здесь было несколько откидных сидений, а в центре стоял высокий круглый стол, крышку которого украшала замысловатая инкрустация. Из выпуклого плафона на потолке лился ровный, приглушенный свет. Такая обстановка больше подошла бы для небольшого бара, не хватало только выпивки и музыки.

Тэрт задвинул дверь и вставил в отверстие в центре стола ключ с набалдашником в виде ворона. Из плиты выдвинулись и поднялись на пару сантиметров инкрустированные символы. Лев задвинул ключ до упора и вдавил один из знаков обратно. Смысл его манипуляций дошел до Бориса, когда цилиндр медленно, с тихим, но жутковатым скрежетом, начал пониматься. Оказывается, стол в центре лифта являлся пультом управления, где объемные символы заменяли кнопки этажей. Символы по очереди светились, указывая этаж или уровень, который миновал лифт.

«Чудеса! Прямо, действующая декорация фантастического фильма. Вот только его безопасность вызывает сомнения. А вдруг у него пол отвалиться? Или застрянет где-нибудь между верхними уровнями… в пустоте над бездной».

- Присаживайся, – предложила Толана и услужливо опустила соседнее сидение.

Борис сел и, прислонившись к стенке, прислушался к ощущениям.

В этом проклятом Пфефике за десять дней его организм выбросил адреналина больше, чем в течение всей его относительно спокойной жизни! Вообще-то он не боялся ездить на лифтах, но этот…

- Аварии ваших бафо-плафо часто случаются?

- Аварии? Не помню. Хотя… Лет десять назад, один упал, но с небольшой высоты… и не в Кэроф-кэр… и то, из-за умышленной порчи. Это было покушение на гэлуфа.

- А тросики-веревочки не оборвутся?

- Никаких веревочек нет.

«Жуть и мурашки с гусиное яйцо! »

- А как же… тогда?

- Бапфо Пфеплафо как бы всплывает… взлетает…

- Тогда, что за скрежет?

- Колесики немного стерлись или направляющие чуть скривились.

- Направляющие?

- Железки такие. Они направляют Бапфо Пфеплафо, чтобы он двигался строго вверх или вниз, а то еще улетит куда-нибудь в сторону, и тогда уж точно случиться авария.

- Грогия! – Тэрт, стоявший напротив, у пульта управления, и не сводивший взгляда со жрицы, пресек перешептывания. Он произнес монолог, ясное дело, адресованный Толане. Объяснялся ли в любви? Рассказывал ли, каким макаром отымеет ее? Или делился информацией о крысиных подкопах?

Борис делал вид, что ему вовсе неинтересна болтовня льва и, вместе с тем, следил за зеркальным отражением Толаны, пытаясь угадать по выражению ее лица, о чем идет речь. Она сохраняла спокойствие, пару раз в насмешку, с недоверием округлив глаза, качала головой и никак не показывала свое «хотение».

- Что он говорит? – спросил Борис, спросил не из любопытства, а чтобы напомнить о своем присутствии, как делает ребенок, когда ему не уделяют внимания.

- Говорит, что ты увидишь, как он меня возьмет, - прошептала она, не поворачиваясь и не взглянув на него в зеркало.

«Наверное, сказал что-то типа, пусть позырит, как трахается настоящий мужик».

- Он больше кайфа получает, когда трахается на людях? А ты хочешь, чтобы я увидел?

Жрица проигнорировала его повышенный тон, и это понятно – она горела желанием, но все еще ухитрялась ничем себя не выдать.

- Не советую делать резких движений, - предупредила она. – Иначе быстрота уруса станет последним, что ты узнаешь… в этой жизни. Впрочем, ты даже не поймешь.

- Это он сказал? - взъерепенился Борис.

- Я тебя предупреждаю!

И тут Тэрт ее позвал, тихо и ласково. И протянул руку.

Толана поднялась, а он едва успел удержать ее сидение, чтобы оно, вернувшись на место, не проломило стенку.

Она поплыла. Как лифт! Будто ее тоже толкала неизвестная сила. Ее влекло к мужчине, призывавшего ее властным жестом. Ото льва исходил такой магнетизм, такая силища, подавляющая волю, что ее ощутил даже он, что уж  тут говорить о женщине с обостренной чувствительностью…

Она приблизилась и замерла в ожидании. Тэрт склонился и вдохнул ее чайный аромат. Он дразнил ее своей близостью. Она хотела обнять его, но он, улыбаясь и качая головой, отстранил ее руки. Тяжелый зеленый плащ стек на пол, и жрица осталась в легком, изумрудном наряде. Внимательный взгляд черных глаз скользнул сверху вниз и вернулся к декольте. От движения его руки Толана вздохнула и подобралась. Не притронувшись к ней, он дотянулся до ключа и повернул.

Борис случайно заметил спрятанный в рукаве куртки льва кинжал с резной рукоятью, напоминавшей о суровой жизни в Пфефике и о смерти, подстерегающей на каждом шагу.

Лифт остановился. Ключ с набалдашником в виде ворона упал на зеленый плащ.

Тэрт расстегнул и сбросил заплечные ножны. Распахнул куртку, он обнажил великолепный торс с татуированными львами, старыми шрамами и лечебной повязкой на нижней части ребер. Расправив плечи, он продемонстрировал свое напряженное тело, что походило на некий ритуал.

- Оу, Тэрт… - прошептала Толана и потянулась к его груди.

Лев позволил себя ласкать. Прикусив губу и закрыв глаза, он наслаждался нежными прикосновениями женских рук и придержал их, когда они подобрались к поясу кожаных штанов, и покосился на свидетеля.

Гордо и с вызовом вздернув подбородок, Борис ощутил, как в него вселяется дух Спартака, разрывающего рабские цепи и бесстрашно восстающего против Рима… Но не выдержал. Отвернулся, чтобы не видеть глаза Тэрта, в которых было все - угроза и снисхождение, насмешка и сожаление, просьба простить и не мешать.

«Ну, и х*й с ним! А я еще возьму свое. Если она даст».

В зеркальных прямоугольниках напротив лев расстегнул пояс на платье жрицы, его смуглые руки заскользили по белой коже ниже татуированной змеи. Он опустился на колени… Трусики из тонкой кожи полетели на плащ рядом к ключу.

«Толана, милая, ну почему? Зачем тебе все эти львы, спруты? У тебя есть я! »

Его терзала эйфория. Нет, он не жалел, что попал в список ее любовников - другой такой женщины на свете нет. Он хотел быть одним единственным ее мужчиной! И знал, что никогда им не станет.

<…>

Пара привела себя в порядок, и лифт продолжил подъем.

- Он доволен? – Борис смотрел снизу на Толану, которая перед зеркальной стеной поправляла диадему в волосах.

Он больше не мог молчать. Он - не пустое место!

- Еще бы! – Она покосилась на него и загадочно улыбнулась, подобно Джоконде, и, как бы намекая, в чем секрет картины великого мастера. – Или тебе нужно его подтверждение? Спросить его?

- Не надо!   - Бориса злился оттого, что она не испытывала ни капли раскаяния и не собиралась извиняться за доставленное неудобство. Ком возбуждения распирал его штаны, а ей было начхать на то, каково ему пришлось! По факту, она расплатилась за услугу, оказанную второму лицу, вот только для нее это было совсем не в тягость! Совсем-совсем.

- Мы ему больше ничего не должны? – Он смел на это надеяться.

Как бы он хотел, чтобы она принадлежала только ему… И при этой мысли теснило грудь и все шевелилось в подбрюшье.

- Один раз недостаточно, - прошептала она и улыбнулась черному льву, который, скрестив руки на груди, являл собой образец высшей степени надменности и самодовольства. Так Красс смотрел на кресты с распятыми участниками восстания Спартака, стоявшие вдоль Аппиевой дороги.

Бориной мужской гордости снова был нанесен ощутимый удар. Она дала ему понять, что он - плохой любовник. А он-то уж собрался простить ее за свое унижение. Почему-то думал, что этот эпизод со львом никак не повлияет на их дальнейшие отношения.

До чего же самонадеян он был! Ведь теперь Толана, узнав насколько хорош Тэрт, снова будет искать его любовь, и тот не откажется испытать то, что только что изведал… Она может взять его к себе на службу, сделать «ближним»! Ведь черный лев – одинокий воин, и особых обязательств перед кланом у него нет.

Борис едва сдержался, чтобы не выругаться грязно и трехэтажно, и поинтересовался:

- Надеюсь, мое присутствие при этом будет необязательно?

- Я тоже.

Лифт остановился в маленьком зале, своду которого ползали светлячки. На простенках между темными проемами коридоров, были вырублены барельефы воронов и растительные орнаменты, исполненные в реалистичной манере, - настоящие произведения искусства, служившие памятниками своим талантливым и безвестным создателям.

- Приехали? - спросил он, потому что жрица, залюбовавшись львом, не потрудилась объяснить что-либо.

- Нет. Мы на средних кругах.

- Зачем мы здесь? - Он повернулся и увидел, что Толана в запой целуется с Тэртом.  

Кошмар продолжался.

- Ты – прорва. - Он обреченно вздохнул.

- Что?

- Ненасытная, говорю!

- Это не я. - Они прижалась к широкой груди льва, который, тяжело дыша, обыскивал ее под плащом.

- Когда мы пойдем к Тоде? - Напомнив о цели их визита в Черную гору, он полагал, что они поумерят свой любовный пыл. Пусть знакомство с толстой, озабоченной жрицей для него не станет решением всех проблем, но, по крайней мере, избавит его от необходимости присутствовать на очередном празднике плоти.

- Теперь не знаю, - прошептала жрица.

- Тода ждет! – воззвал он к благоразумию черного льва. - Сколько можно?

Тэрт покосился на него, улыбнулся и кивнул, что можно было принять за извинение, и, взяв Толану за руку, направился в боковую галерею.

- Мне надо подмыться, - оправдалась она, проходя мимо.

- А он тебе, что, будет лить воду из ковшика? – ехидно бросил он ей в спину и поплелся следом.

Они спустились по сбитым ступеням в небольшой зал, пересекли его, не останавливаясь, миновали узкий коридор и вышли под яркий лунный свет.

Борис, всю дорогу тихо материвший Толану, весь ее «б**дский род» и Тэрта за компанию, остановился и осмотрелся.

Большая открытая терраса представляла собой выставку ковров, собранных, возможно, со всей Черной горы. Во всем своем узорчатом многообразии они были развешены на железных перекладинах для просушки и проветривания.

- Подожди здесь, - сказала жрица, оглянувшись через плечо. – Хорошо?

- Хорошо! – прошипел он в ответ. - Куда я, нах*й, денусь? Я даже с компасом отсюда не выберусь.

Со страстным шепотом Тэрт привлек Толану к себе и впился в ее губы. Не размыкая объятия, он затащил под ковер, закрывавший арку в стене.

«Взыскивание платы продолжается».

Борис повернулся вокруг своей оси, рассматривая ковры. Прошелся по центральному проходу к выходу с террасы и, вернувшись обратно, подкрался к арке, в которой исчезла парочка. Он полагал, что за пологом находится купальня, вроде той, что была в обиталище грогии, но вместо нее увидел широкую ступень, заваленную подушками, и на ней обнаженных любовников.

«Наивный, - пожурил он себя. - Наивней только чукча-оленевод, верящий, что паровоз двигают живущие в нем души оленей, потому что так сказал шаман».

Лев привел жрицу в свое скромное убежище, отведенное ему воронихами для отдыха, после охоты на крыс.

Лунный свет лился через стрельчатое окно. Белое тело Толаны, казалось, было окутано сиянием, и над ней, темное по контрасту, поблескивало смуглотой, мускулистое тело Тэрта. Он входил в нее с необузданной животной силой и рычал как зверь. Если до этого, во время демонстративно-показательного секса, он еще как-то сдерживался, то теперь дал себе волю. Она выгибалась, встречая его яростные движения в ней, знакомо стонала и всхлипывала, явно не от боли.

Борис проглотил ком горькой обиды и оттянул штаны.

- Трахаться, что ль, сюда приплыла? – проворчал он.

Тэрт, будто услышав его, вздрогнул и повернул голову. Борис шарахнулся в сторону, попятился назад и спрятался за ковры.

От греха подальше!

Оказавшись в относительной безопасности, он перевел дыхание.

Перед ним на широком карнизе сидели два хохлатых ворона, живые тотемы жреческого клана. Разбуженные вторжением чужака, они рассматривали его, поворачивая хохлатые головы, и кося на него, то одним глазом, то другим. Тот, что был покрупнее, нахохлился, поднял крылья и, приоткрыв клюв, скрипнул. Звук, который он издал, был вовсе не похож на привычное «кар».

- Что, каркать разучились?

- Каркать? – переспросил его ворон.

- Тэрт? - послышался тихий голос. Женский голос.

Борис выглянул в центральный проход и увидел в дальнем конце фигуру в черном плаще с капюшоном.

- Тэрт, это ты? - Снова позвала женщина.

«Любовница Тэрта? »

Борис выступил вперед, еще точно не зная, зачем он это делает, но в одном был уверен - он не хотел, чтобы эта женщина обнаружила парочку и закатила сцену ревности. Хотя, казалось бы, это в его интересах…

А может, его подтолкнула мужская солидарность? Ведь Тэрт, наверняка, поступил бы точно так же. Ведь черный лев не подлец? Или он хотел оградить Толану от неприятностей? Предотвратить скандал, который могла устроить обманутая любовница. Кроме всего прочего, он чувствовал себя сопричастным к чужой тайне, поэтому счел себя обязанным оберегать ее всеми возможными способами.

Женщина приблизилась. Присутствие незнакомого мужчины ее не пугало и не удивляло. При движении капюшон слетел с ее светловолосой головы, а полы ее просторной накидки с рукавами, принятой за плащ, распахнулись, и показался голый живот между лифом и низким поясом шаровар.

- Привет, - произнес Борис шепотом.

Остановившись в трех шагах, она приветствовала его кивком и принялась рассматривать.

Молодая, стройная, с узкой талией и длинными ногами - она обладала красивой, немного экзотической внешностью, - лицом кавказского типа, с высокими скулами, тонким, длинным носом и большими светлыми, глазами под ровными дугами бровей.

- А я-то думаю, кто здесь птиц тревожит, - заговорив на словене, она сразу как-то расположила к себе. И пахла приятно и знакомо – дачной маминой ботаникой в пору пышного цветения.

- Извините. Я не нарочно. Не знал, что они тут спят.

- Последний из Портала… – Склонив голову к плечу, она приблизилась еще на шаг. – В Мицфэрэне, в Пфефике… в Кэроф-кэр! Свершилось… Тебя зовут… Борис.

- Откуда вы знаете?

- Уже все в Черной горе о тебе знают. А где Толана? Вы же вместе прибыли?

Борис успел повернуть голову на четверть, едва не выдав местонахождение жрицы. Или все-таки выдал? Ругнувшись про себя, он пожал плечами и глупо улыбнулся. Врать он не умел.

- Понятно. - Она опустила глаза и шумно вздохнула. Ей, действительно, было понятно, где и с кем находится Толана, и чем занимается. Борис тоже вздохнул, ведь он находился ровно в таком же положении.

Зябко поежившись, хотя было совсем не холодно, незнакомка запахнулась и обхватила себя руками. Ее беспомощный жест вызывал сочувствие. Борису стало неловко оттого, что оказался не в том месте… и не тем человеком.

- Как вас зовут?

- Меня? Рухалис. - Она загородила нижнюю часть лица полупрозрачной, темной накидкой, приколотой к короне из светлых волос, и превратилась в восточную красавицу в чадре. Но, в отличие от гаремных рабынь, в ее позе, посадке головы, развороте плеч - особой стати, что ли, - присутствовал гордый вызов. Она казалась независимой от обстоятельств, даже от тех, которые складывались не в ее пользу

«Интересно, как Тэрт тебя соблазнил? Сыграл серенаду на своей бандуре? Или уболтал? »

- Вы искали Тэрта?

- Теперь неважно. Я нашла гораздо больше.

Он встретил прямой взгляд больших, светлых глаз с печальной поволокой и пушистыми темными ресницами.

- Меня нашли?

- Борис, проводить тебя к Тоде?

- Нет! – Он замотал головой и отступил. - Я подожду Толану.

- О! Тогда подождем ее вместе, - тихо, но тоном, не терпящим возражений, заявила она.

А он-то думал, что она уйдет…

Рухалис была ему симпатична, и поэтому ему очень не хотелось, чтобы она застала жрицу и льва с умиротворенно-сияющими после дрючки лицами. Пусть она не призналась, что является любовницей Тэрта, - и было странно, если бы призналась, - он не сомневался, что ними существует интимная связь.

- Хорошо. Давайте, подождем ее там. – Он указал в сторону прямо противоположную от убежища черного льва.

Рухалис пожала плечами и величественно двинулась по проходу. Борис нагнал ее и пошел рядом, тайком скрадывая нежный аромат ее парфюмерии, напоминавший о далеком доме.

- Как давно ты в Пфефике?

- Дней десять.

- Десять? - Она остановилась и принялась беззастенчиво на него глазеть.

- Я не вру. – Не выдержав ее взгляд, он отвернулся и продолжил путь.

- Я тебе верю. – Она коснулась его плеча. – Грогия скрывала тебя…

- Толана, что, должна была доложить Тоде о моем прибытии?

Рухалис беззвучно рассмеялась.

- И как тебе здесь, в Серединном мире?

- Дикий ужас, - ляпнул он, но подумав, что может огорчить аборигенку, поправился. – Ваш мир для меня чужой. Я пришелец, не понимаю ваши обычаи и законы.

- О каких обычаях и законах ты говоришь? – Она устремила на него пристальный взгляд исповедника.

- Не важно о каких…

«У вас здесь царит беспробудное бл*дство! Вот, о каких! »

- Наши обычаи для тебя дикие? Что ужасного с тобой произошло?

- Да много чего произошло… У нас все по-другому. – Хотя ее вопросы вызвали самые неприятные воспоминания, он старался отвечать дипломатично.

- Грогия что-то сделала с тобой, – не отставала Рухалис.

- Нет! Боже упаси…

«На лицо она мне не садилась».

- Не хочешь рассказывать, - понимающе улыбнулась она.

- Это же очевидно!

- Ладно, не буду тебя пытать.

- Вот, спасибо!

Они нашли укромный уголок, огороженный коврами, и стащили с парапета на пол матрас и подушки-валики.

- Не верится, что Последний из Портала в Черной горе. – Рухалис опустилась на импровизированный диван и сделала приглашающий жест. - Присаживайся.

- Знаковое событие для вороних, да? - Борис устроился напротив и положил рядом свой меч.

- Ты поможешь харлисам, а харлисы помогут тебе.

- Что я должен для них сделать?

- Харлисы знают только то, что должны сделать они.

- А! О! – Он подумал, что не только Толана облекает свои мысли в туманные и пафосные формы, но и представительницы других жреческих кланов. - То есть, они не знают только, что я должен сделать?

- Ты все узнаешь в свой срок.

Рухалис стала первой женщиной в Пфефике, с которой он познакомился и остался наедине. Нимфеток-драконш он не считал – во-первых, не воспринимал их, как женщин, во-вторых, толком с ними не познакомился, в-третьих, условия для общения были не подходящими, в-четвертых, присутствовал языковой барьер. Ворониха ему понравилась - и внешне, и тем, что не стала допытываться до толаниных дел, и тем, что проявила готовность уделить ему, лично ему, время. Было очень приятно, что она составила компанию.

- Вы хорошо знаете Тоду? - Он исподлобья поглядывал на новую знакомую. Она в свою очередь смотрела на него, с неприкрытым любопытством, но без вызывающей наглости.

- «Вы»? В смысле, я?

- Да. «Вы» - уважительное обращение в моем мире.

- Борис, не называй меня так, - хохотнула она.

- Можно просто… Боря.

- Боря, не говори мне «вы», а то мне кажется, будто я не одна… или меня много.

- Хорошо, - вежливо кивнул он. – Не буду.

- Я живу в Кэроф-кэр и встречаюсь с Тодой каждый день, поэтому знаю ее хорошо.

- Ты - служанка? Помощница?

- Ага. - Она смешливо блеснула глазами и откинулась на подушки. - Одежонку её стираю, латаю. Еду ей готовлю. Целые горы еды! Она очень много ест, прямо как хрюндиль! За столом ей прислуживаю. «Кушайте, пожалуйста… Добавочки не желаете, госпожа? »

- Она очень толстая? – Немного освоившись и расслабившись, он завалился на бок и подпер щеку кулаком

- О, да! Огромная и толстая. А говорит так громко, что можно оглохнуть. Когда она идет, дрожат стены и камушки из щелей сыплются. Наверное, скоро она совсем развалит Черную гору.

<…>

- Борь, ты где? – недалеко послышался голос Толаны.

- Здесь, - отозвался он и подтянул к себе свой меч в ножнах.

- Поднимайся. Пошли. – Она заглянула в его убежище. – Иначе Тода от злости выдернет Кэроф-кэр с корнем и забросит в Рифрэн.