Голова

Прежде чем читать, ознакомьтесь с комиксом Дольчета "Merideth's Last Interview".

Когда сквозь ужас и боль, сквозь застрявшие в ушах звуки падающего на угли жира, скрежета вилок по тарелкам, чавканья и глотанья… Когда сквозь всё это я концентрировала взгляд на реальности, то видела, как Джон, слегка пошатываясь от выпитого, несёт меня к себе в кабинет. Не меня. Одну лишь только мою голову.

Он поставил меня на стол, развернул к себе, сел в кресло и глумливо улыбнулся.

- Как ты понимаешь Мередит, я не должен тебе ничего объяснять. Но я хочу. Мне это доставит удовольствие.

Произошедшее… Происходящее с тобой, это просто следствие законов нашего мира. Такое возможно… К этому есть техническая возможность… И значит с кем-то это непременно произойдёт.

Почему именно с тобой?

Так потому, что ты звезда, чёрт меня задери. Ха-ха-ха….

Не устраивает такое объяснение? И-кк… Странно. Раньше оно тебя вполне устраивало.

Я с трудом понимала, что он говорит. Боль, ужас, какафония звуков и ощущений создавала такой фон, что речь Джона, была словно журчанье ручейка рядом с Ниагарой. Но эта речь приковывала моё внимание. Я чувствовала за ней какую-то новую невиданную и невообразимую угрозу.

- Так вот, Мередит. Я хочу, чтобы ты сейчас выслушала меня очень внимательно. Это важно. Важно для меня, и для всего нашего канала. Ну а важнее всего, для тебя.

Понимаю, что тебе сейчас не до этого. Ты ведь снова и снова переживаешь всё, что с тобой сегодня случилось. Верно? – Джон всматривался слегка осоловелыми глазами мне в лицо, ища подтверждения своих слов.

- А чувствуешь жжение в каждой клеточке твоего несуществующего тела?

О-о-о… Я чувствовала! Ещё как чувствовала!

Он не мог прочесть это в моих неподвижных глазах. Но он знал. Каким-то образом этот дьявол всё знал.

- Это ты ощущаешь, как куски твоей плоти перевариваются в желудках моих подчинённых.

А ощущения от кусочка, что когда-то были твоей чудесной киской, исходят вот от сюда.

Джон, с довольным видом, погладил себя по животу.

- Ну, так вот… Не смотря на всю страстность твоих теперешних чувств, запомни всё, что я тебе скажу.

Джон придал своему голосу торжественно-патетическую интонацию.

- Сегодня великий день для нашего канала!

Мы открываем новую эру интерактивного вещания!

И ты Мередит, её первопроходец!

Ты можешь собой гордиться. Я не издеваюсь.. Вернее издеваюсь, но каждое моё слово, чистая правда.  

Как ты знаешь, прогресс не стоит на месте. Обычное телевидение, уже вчерашний день.

Люди не хотят простую картинку. Они хотят реальных чувств. Реальных страстей. Переживать их вместе с нашими героями и ведущими. Причинять их.

Да-да. Ты не ослышалась. Причинять!

Быть не пассивными зрителями, а активными участниками. Вот мы, с твоей помощью, и предоставим им желаемое.

Сегодня у тебя была возможность поразмыслить об этом замечательном изобретении, о Джи-драге. Наркотике, который делает свою жертву бессмертной. Ты с ним познакомилась очень хорошо. И это знакомство далеко не окончено. Оно ещё преподнесёт тебе массу сюрпризов.

Джон снова погладил себя по животу и самодовольно улыбнулся. А в моей голове к тысяче криков ужаса, что я сейчас издавала, прибавился ещё один. Что ещё??? Неужели моё страданье может быть ещё больше? Неужели со мной можно сделать ещё что-то? Что-то ещё более кошмарное? Что может быть кошмарнее???

- Меридит, ты человек образованный. И понимаешь, что то объяснение действия наркотика предоставленное тебе Мерси, не выдерживает никакой критики.

Ну, что за ерунда с обеспечением мозга жидкостями, кислородом и белками. Обеспечение жаренной головы…

Джонсон икнул и весело рассмеялся.

- Конечно же, это не возможно. Мерси рассказал тебе байку  для того, чтобы ты не усомнилась в физической реальности происходящих с тобой событий. Но настоящее объяснение немного другое. Куда интересней…

Человек, это не жидкости и белки, не мясо и кости. Человек, это душа. Это та программа, что функционирует и развивается в твоём мозгу, с того самого времени, когда ты впервые проснулась в утробе твоей матери и толкнула малюсенькой ручонкой стенку её матки.

Человек, это программа. А программа может быть перенесена на другой носитель. На такой, что будет понадёжнее куска жирного желе наполняющего черепушку.

Помнишь, когда мы приняли тебя на работу, тебе, как и всем прочим работникам канала, сделали «прививку»? Укол в вену из такого большого шприца?

Я помнила. Тогда они сказали, что это комплексная вакцина. Чтобы я могла вести свои репортажи из любой точки мира. Чтобы не опасалась подцепить какую-нибудь местную заразу.    

- Так вот… Это была не совсем прививка. Вам был введён интроцеребральный интерфейс. Миллиарды микропередатчиков, фиксирующих и передающих каждую твою мысль и ощущение на центральный сервер канала. Фактически, с момента этой инъекции, ты стала существовать в двух местах одновременно. И даже извлекла из этого некоторую пользу. Возможно, ты подметила скачёк своих интеллектуальных и творческих способностей? Небось, отнесла его за счёт прилива вдохновенья от новой работой? Ан, нет! Это всего лишь к твоему глупенькому женскому разуму прибавилась мощность, отведённая под тебя на сервере.    

Ты лишь субъективно ощущала себя обитающей в прекрасном длинноногом теле. Точно так же, как сейчас ощущаешь себя внутри жаренной головы на моём столе. Кислородное голодание и нагрев уничтожили твой мозг и твои рецепторы, но передатчики интроцеребрального интерфейса продолжили свою работу. Так же как они продолжают её и сейчас, исправно поставляя сигналы из моего желудка в твой разум. Так же как они передают изображение этой комнаты с сетчатки твоих мёртвых глаз. Ты понимаешь меня?

Я понимала. Не желала понимать, но понимала. Слова Джона связывали безумные события этого дня, каркасом жестокой логики.

Я стала вечной игрушкой чужой воли. И эта воля может сделать со мной просто невообразимые вещи. Безграничный ужас…

Джон наклонился и заглянул мне в глаза.

- Наверное, в тебе сейчас умерла надежда на смерть через двенадцать часов невнимания? Я угадал? Ты ведь надеялась, что когда-нибудь тебе забудут ввести новую порцию наркотика, и ты благополучно покинешь бренный мир? Верно?

Ты отчаялась? – С притворным сочувствием Джон покачал головой. - И совершенно напрасно, между прочим. То, что сказал тебе Мерси про двенадцать часов действия, – чистая правда. Мы не настолько жестоки, чтобы заставлять тебя мучиться, когда это никому не нужно. Если тебе никто не сопереживает, не любуется твоим страданием, то через двенадцать часов одиночества, программа отключается. Останавливается до той поры, пока ты снова кого-нибудь не заинтересуешь.

Впрочем, тебе это не грозит. Ты же наша звезда. Ты интересуешь миллионы. А поскольку ты первооткрыватель целой новой эры, ты войдёшь в золотой фонд классики. Пройдут столетия, а ты будешь всё снова и снова переживать сегодняшний день. День твоей славы. Ты не состаришься. Разум твой не помутиться. Ты вечна, прекрасна, и несокрушима. Как алмаз.

Джон захохотал, откинувшись на кресле. Он смеялся и смеялся, вытирая выступившие слёза. А во мне всё словно замерло от ужаса. Та боль и страх что я испытывала до настоящего момента, вдруг немного отступили. Отступили пред мыслью о том вечном аде, что меня ждал. Словно во мне не осталось больше места для этого нового кошмара, и он позаимствовал пространство у текущего.

- Теперь ты понимаешь? – Джон слегка запыхался от своего смеха – Теперь ты понимаешь! Но ещё не до конца. О-оо… Не до конца…Осталась самая малость.

Тебя не посетил ещё вопрос, в виде какого конкретного продукта ты предстанешь перед своими зрителями?

Не буду тебя томить. Ты станешь главным персонажем интерактивной игры – «Последнее интервью Мередит Виера»! - Название Джон прокричал.

-  Здорово?!

Спрашиваешь себя, что это означает? Я поясню.

Как только я закончу эту приятную (очень приятную) беседу, я нажму вот эту вот клавишу, и с твоей личности будет снята копия. Твоё сознание будет зафиксировано в данном конкретном состоянии. Именно эти его копии мы  будем продавать всем желающим в тебя поиграть. Именно с него ты и будешь начинать проживать сегодняшний день заново.

Интерактивность игры ограниченна. Сюжет будет всегда схож в главном. И заканчиваться схожим бразом.   А вот нюансы… Они будут зависеть от игроков.

Ну и от тебя. Немного.  

Здорово? Нет, ну ты только представь… Мир будет наполнен твоими копиями. Твоим восхитительным телом, так соблазнительно извивающемся над раскалёнными углями, так трогательно умоляющим прекратить и пожалеть. Кто-то, конечно, будет жалеть, но миллионы будут играть. Играть до конца. Играть снова и снова. Это вечная слава и обожание. Могла ли ты когда-нибудь мечтать о подобном? Уверен, что нет!

Джон протянул руку и занёс палец над клавиатурой.

- Ещё одна вещь, напоследок. Для той тебя, что сейчас отождествляет себя с миленькой головкой на моём столе, от нажатия на эту клавишу, ничего не изменится. Ведь я, всего лишь сниму копию. Ты же продолжишь существовать тут. Голову я пластинирую, а глаза попрошу сделать подвижными (должна же ты себя как-то проявлять).    Повешу тебя на стену кабинета. Оттуда ты будешь наблюдать за триумфальным шествием нашего продукта. Словно знамя нашего канала…

Словно икона успеха, ты будешь переходить от одного главного менеджера канала к другому. Ты ведь, в каком-то смысле, переживёшь нас всех. Мы будем изменяться. Наша воля будет менять тела и собственные души. Мы будем сливаться, исчезать, загонять себя в мучительные ловушки и подниматься к вершинам наслаждения. Вряд ли кто-то, при открывшихся возможностях, останется тем же человеком, что и был. Все и всё изменятся.

Всё! Кроме тебя.

Ты навечно останешься Мередит Виера. Головой Мередит Виера.

Палец Джона опустился на клавишу.

ГЛАВА 2

Слепящий свет и чувство падения… И невероятное, просто неописуемое, облегчение.   Словно оргазм… Лучше любого оргазма. Спокойствие.

Чувство падения прекратилось. Я ощутила, что сижу, опираясь спиной на тёплую шершавую поверхность. Я провела рукой, и почувствовала, как ногти скользят по ней, цепляясь за неровности. Не повредить бы маникюр…

Стали слышны звуки. Звуки города. Шум машин. Голоса людей.

- Мередит! Мередит, вставай!

Прямо надо мной возникло обеспокоенное лицо Джейме, а сразу за ним – весь город.

- Где я?

- Мередит, вставай. Ты лежишь прямо на улице. И, честно сказать, не в очень приличной позе.

Я перевела взгляд на себя. Ноги раскинуты в стороны… Юбка задрана. Прохожие косятся…

Я вскочила и принялась отряхивать пыль с одежды. Но тут я увидела вывеску над зданием на противоположной стороне улицы – «Мясокомбинат…»

- Нет.. Нет! – Я шарахнулась назад, и сильно приложилась затылком о стену. Но даже не заметила. Сердце моё колотилось прямо в горле, а ноги дрожали и подгибались. Мысли путались. Я помнила абсолютно всё. Я и не забывала ни на минуту. Но разум отказывался принимать эти воспоминания. Не мог вынести их ужас.

- Мередит? Что с тобой? Успокойся! Люди смотрят! – Лицо Джейме выражало искреннее недоумение и беспокойство. Мой разум, словно утопающий за соломинку, ухватился за этот противоречащий воплю памяти, элемент.

- Джейме, - мой голос дрожал и срывался, - мы уходим. Мне нехорошо. Мне очень нехорошо. У меня сейчас был ужасный приступ. Мне нужно к врачу. У меня что-то с головой…

- С головой?! – Мимика и голос Джейме внезапно изменились. Из сочувственного он стал злорадным. – Нет, Мередит, с твоей головой полный порядок. Она надёжно закреплена на стене моего кабинета. – Джейме выпрямился во весь рост и небрежным движением откинул телевизионную камеру. Словно в замедленном кино я видела, как падает этот дорогой аппарат. Но, не достигая асфальта, камера просто растаяла в воздухе.

- Джон?! Это ты!

- Ну, конечно!   - Тело и голос человека передо мной, очевидно, принадлежали моему оператору Джейме. Но поза, интонация, смех… Это был Джо. И голова… Что он там сказал на счёт головы?

- Мередит, ты меня не разочаровываешь. Мгновенно догадалась. И это не смотря на страх и путаницу. Ты действительно звезда. Я тобой искренне восхищаюсь. А что касается моего маскарада… Я решил посмотреть на сегодняшнюю игру с позиции Джейме. Так сказать, его глазами. Я даже оставил эмоциональным фоном его ощущения. Кстати, ты знала, что он в твою сторону неровно дышит?

Слёзы отчаянья полились из моих глаз.

- Джон, пожалуйста, не делай со мной этого. Не делай со мной этого снова. Пожалуйста…

Джон смотрел на меня, и я не могла понять его чувства. На его губах играла улыбка, которую хотелось считать доброй.

-  Мередит, твои мольбы очень привлекательны. Однажды, мы задержимся на этом моменте подольше. Но не сегодня. Возьми себя в руки. Успокойся и выслушай. Я хочу сказать тебе нечто важное. Подарить надежду.

Усилием всей своей воли, я постаралась подчиниться его словам. Успокоиться… Но ужас был слишком близко. Слёзы хлынули сильнее, а горло свело спазмами.

Всё больше прохожих останавливались привлечённые странной сценой на улице. Они смотрели на меня. Но их взгляды выражали не недоумение и обеспокоенность. Нет, их интерес был совсем иного рода. Они словно раздевали и ощупывали меня. Порой, мимолётное сострадание мелькало на их лицах, но тут же сменялось хищной любовью. Они словно всё знали. Они знали…

Я вжалась в стену. Хотелось бежать. Но страх наполнял ноги дрожью и слабостью. Да и куда бежать? Некуда бежать! Ловушка давно захлопнулась. Некуда бежать, некого молить. Ещё немного и меня захватит неконтролируемая паника.

- Ме-ри-дит… - Джон помахал ладонью перед моим лицом. – Слушай меня. Вижу, ты не можешь успокоиться самостоятельно. А это совершенно необходимо. Мероприятие у нас очень ответственное.

Он сделал приглашающий жест рукой, и из-за спин зрителей вышла обнажённая девушка. Она кокетливо улыбалась и покачивала бёдрами, нисколько не стесняясь своей наготы. Кто она? Почему она так мне знакома?

- Привет, Сенди! – Обратился к ней Джо. – Твой выход.

Это же Сенди! Та сука, что вынудила меня подписать заявление добровольца.

Джон улыбнулся шире. Его позабавила ярость и ревность мелькнувшие на моём лице сквозь страх и отчаяние.

- Эх, Меридит… Ты сейчас думаешь – «Как же так? Неужели эта подлая сучка займёт моё место? ».

Уверяю, тебе не о чем беспокоиться. Сенди любезно согласилась стать моей соведущей в этой презентации. С месяца, прошедшего с твоего последнего репортажа..

Да-да, месяца. Ты не ослышалась. И это был ох как непростой месяц…

Сенди стала осень знаменита. Кроме того, она, так или иначе, неотъемлемая часть этого шоу. Все, кого ты видела и с кем общалась в свой последний день, такие же участники процесса, как и ты. Мы твоя вечная компания. Но звезда этого шоу, несомненно, ты. Никто не может даже приблизиться к тебе. Мы лишь светим отражённым светом твоей славы. Ты звезда Меридит, настоящая звезда. Ты солнце.

И я нисколько не ставлю это в заслугу себе или каналу. Это ты сама.   Такими не становятся, такими рождаются. Вспомни весь твой путь к вершине. Ты всегда была просто бесподобна. Ты помнишь?

Слова Джо побудили мою память вырваться за пределы ада последних суток. Суток…

Я вспомнила своё детство. Вспомнила наслаждения своей юности. Вспомнила, как сделала свою радость, своё счастье, профессией. Джо прав. Я всегда была на десять голов выше любой, самой красивой и самой похотливой девки. Никакая Сенди не сравниться со мной. Она лишь тень.

- Меридит, я вижу, ты вспоминаешь, кто ты есть. - Улыбка Джона стала почти нежной. - Ты воплощённая совершенная женщина, Меридит. Самая прекрасная и самая желанная шлюха современности. Идеальная дольчетка.

Я это понял, как только увидел тебя впервые. Мы тогда искали себе новых ведущих. В кадровом отделе обратили внимание на твои ролики, выложенные в сеть, и принесли их мне.

О-о-о… Что ты там вытворяла. Это было бесподобно. Такая страстность, такая искренность. Я поразился, что такое юное существо так полно понимает всю философию, всю суть нашего мира. Это было какое-то мистическое переживание. Как тут не уверовать в Творца? Иначе откуда это всё берётся? Вселенская мудрость заключённая в столь нежном и прекрасном обиталище. Тогда-то мы и пригласили тебя в финал нашего отборочного шоу. Сразу в финал. Минуя промежуточные этапы. Ты помнишь? О-о-о… Ты была так рада. Так благодарна. Так наслаждалась вниманием публики. А как бесподобно ты победила! Просто бесподобно! У меня всё и сейчас перед глазами. Я воскрешал эту сцену сотни раз в своих эротических фантазиях. -  Джон мечтательно закатил глаза.

- Это был конкурс удушения в пакетах. Пять прекрасных финалисток. Все рассажены в кресла с закреплёнными фалоимитаторами. Зажимы на сосках, а на голову надеты прозрачные полиэтиленовые пакеты. Все возбуждены. Все текут. Победит только одна. Тела остальных четверых отправятся к поварам.

И ты всех сделала! Чёрт меня задери! Четыре оргазма, за те четыре с половиной минуты! Просто феерия. Ближайшая твоя конкурентка смогла кончить лишь дважды. Даже сам миг потери сознания, ты смогла совместить с оргазмом. Бесподобно! И ты смогла совершить этот подвиг в четырнадцать лет! В четырнадцать!!!

Вспомни кто ты, Мередит!

Речь Джо произвела на меня впечатление. Я ободрилась. Ужас, что я только что испытывала, отступил на задний план. Вернее он словно спустился в низ моего живота, и заставил там всё сладко сжаться. Джо прав. Я необычный человек. Я действительно смогла победить в том конкурсе в четырнадцать лет. А что собственно изменилось? Я стала только краше. И желанней.   Тогда я лишь интересовала публику, а сейчас меня искренне полюбили миллионы. И сейчас эти миллионы смотрят на меня. Не только смотрят, но и чувствуют меня, воспринимают каждую мою мысль, каждое ощущение. В каком-то смысле, я сейчас живу в миллионах сознаний. Я оглядела группу прохожих собравшихся вокруг нас. В их глазах было жаркое желание, любовь, обожание, восхищение. Лишь несколько лиц, в задних рядах, выражали злорадство, зависть, возмущение или страх. Но таких было немного. Подавляющее большинство… Миллионы воплощённые в усреднённых образах, любили меня, желали, восхищались. И я любила их. Я всегда любила их всех. Даже тех завистников и недоброжелателей. Даже их внимание радовало меня.

Дрожь в коленях почти прошла. Теперь это скорее была дрожь возбуждения. Я улыбнулась людям. Поднесла пальцы к губам, и послала им воздушный поцелуй.

- Мередит, ты молодец. Ты гордость нашего канала. Лучшее достижение.

Теперь, когда ты немного пришла в себя, я хотел бы объяснить тебе… Тебе, и нашей горячо любимой публике, правила игры.

Итак, господа, прошу вашего внимания. Презентация новой интерактивной игры «Последнее интервью Мередит Виера», начинается. И моя очаровательная ассистентка Сенди, ознакомит нас с  сутью.

Сенди, качнула бедром, кокетливо улыбнулась, и провела рукой в воздухе. Возникла белая плоскость. В её правом нижнем углу появилась чёрная точка. Из неё выросли под прямым углом два, заканчивающихся стрелками, отрезка. Верхний был снабжён знаком «+», а уходящий влево – «-». Затем, каждый отрезок был поделен на пять сегментов, помеченных соответственно цифрами от одного до пяти.

- Господа, и ты Мередит, перед вами координатная плоскость эмоциональных состояний. – Голос Сенди был уверен и приятен. Надо отдать ей должное, она держалась хорошо. Особенно для человека с таким маленьким опытом публичных выступлений. На меня она поглядывала немного свысока, иронично. Это вполне соответствовало её сегодняшней роли. Возможно она и впрямь, талантлива.

- Наша сегодняшняя игрушка миссис Меридит, а также мы с вами, равно как и любое живое существо вообще, находится в пределах этой координатной четверти. Пять баллов вверх, это шкала наслаждения. Пять баллов влево – шкала страдания. Между ними – все возможные комбинации смешанных состояний. В любой миг времени, каждый из нас находится в каком-то из них. Каждое наше действие, всё, что мы делаем, всё, что с нами происходит, каждая наша мысль, снабжена маленьким (или большим) эмоциональным наполнением. Суммируясь с текущим состоянием, она либо повышает, либо понижает его. Радует или печалит. Пугает или вдохновляет.

«-1», это лёгкая неудовлетворённость. Мы почти всегда её испытываем. Если есть только она, то это очень слабое состояние. Один из трёх видов астении. – Сенди снова повела рукой, и рядом с четвертью возникла череда сменяющихся лиц. На всех них было одинаковое тоскливое выражение.

- Состояние «-2», можно характеризовать словом «плохо». – Снова пронеслась череда лиц.

- «-3»,   -  очень плохо. Это уже крайне нежелательное состояние. Человек стремиться покинуть его. Но усилием воли можно заставить себя пребывать в нём, если это чем-то оправданно.

- «-4», - это мука. Никакой воли не хватит для нахождения в нём. В него мы только попадаем. Содранная с тела кожа, разрываемая плоть, сопряжённые с нестерпимым ужасом – вот что это за состояние. – Сэнди плотоядно облизнула губы. – В этом состоянии мы можем совершать лишь действия направленные к немедленному спасению. В нём мы подобны всем прочим животным. Бьемся как птица, чью клетку бросили в пламя костра.  

- И, наконец, «-5». Это абсолют. В нём сознание почти не существует. Бытиё мало отличается от небытия. Время исчезает. Выбор действий, как физических, так и умственных, низведён до нуля. Лишь белый свет абсолютной муки. Вы можете вспомнить его лишь как мгновение. Белая слепящая вспышка в момент, когда ломаются кости, когда коренной зуб вырывают без наркоза… Только крик!

От сменяющихся на экране вопящих в нестерпимой муке лиц, мне стало нехорошо. Я снова задрожала. Особенно когда, среди прочих, мелькнуло и моё лицо. С выпученными глазами, распахнутом в крике ртом… Уродливая, пугающая гримаса.

А Сенди продолжила свою речь. За испугом я как-то не заметила, в какой момент на её вздёрнутом носике появились прямоугольные очёчки, а в руках стек, которым она пользовалась как указкой.

- Теперь к приятному. Шкала положительных состояний…

«Плюс один», это тоже астения.

«Плюс два» - к нему подходит слово – «хорошо». Если нет отрицательного компонента, то это зовущее состояние. Когда мы видим его на лице другого человека, нам хочется подойти к нему. Нас тянет. Каждая девушка знает об этом. Использует его. Каждый мужчина тянется к такой девушке. – Мелькающие на экране лица, словно реклама стриптиз-клуба.

- «Плюс три», это секс. Это очень хорошо. Очень приятно. Ближайшее состояние, в которое мы стремимся. Это светлая радость от победы в соревнованиях, миг достижения горячо желанной цели. Встреча с любимым. Радость, счастье, марихуана. – Сияющие лица немного улучшили моё настроение. Но не вытеснили страшный образ собственного искажённого мукой лица.

- «Плюс четыре» - наслаждение! Удовольствие, которое сильнее чем воля. Человек никогда не выходит из него сам. Если бы это было возможно, мы находились бы в нём вечно. Природа нашего тела хранит нас. Самый распрекрасный секс, рано или поздно, заканчивается. Самый сильный наркотик, исчерпывает запасы медиаторов. Нас сбрасывает с небес на грешную землю. Но память остаётся. Испытав однажды полноту наслаждения, мы будем стремиться к нему вновь и вновь. В отличие, от «минус четыре», мы не превращаемся в этом состоянии в животных. Хоть наше тело лежит, закатив глаза и пуская слюни, мы мыслим. Приятные мысли и образы роятся в нашем мозгу. Всё, что способствует сохранению или усилению блаженства, наполняет наше сознание. Но это лишь рой прелестных бабочек. Они восхищают, увлекают, доставляют.    Мы уже достигли всего, что  только можно пожелать. Реальность даёт нам лучшее, что у неё есть. Заняты тем, что хотим в этот миг, более всего. В мире больше нет ничего, к чему стоит стремиться. Только длить то, что уже есть.  

- «Плюс пять» - абсолют! Трудно как-то описать это состояние. По главным параметрам оно похоже на свою противоположность, на состояние «минус пять». Оба этих состояния лежат вне времени. Оба сохраняются в памяти лишь как мгновения. Как слепящий свет.

Мы отмеряем время, воспринимая события. Осуществляя перебор возможного, и действия по его достижению. Но в пиковых состояниях нет никакого перебора. Сила эмоции столь велика, что совершенно предопределяет любой мыслимый выбор. Как разум, как сознание, в котором происходит какая-то управляемая деятельность, мы не существуем в этих пиковых состояниях. Мы боимся и избегаем одного пика, и стремимся к другому. Но оба они, по своей сути, почти небытиё. Это границы. Пограничные столбы бытия.       

Пока на экране сменяли друг друга выгнутые в оргазме тела, Сэнди посмотрела на меня, улыбнулась, и провела пальцем между своих половых губ. Что она видела в моём лице? Что её возбуждало? Моё ошеломление? Многие из искажённых оргазмом лиц были моими фотографиями. Их немало накопилось в архивах канала за годы моей работы. Странное чувство рождалось во мне, когда я видела как похожи состояния абсолютной муки и абсолютного наслаждения, отражённые в мимике моего лица. Те же распахнутые невидящие глаза, тот же открытый рот, напряжённые мускулы… Две двери в небытиё. Желанная и пугающая. Почти одинаковые двери в совершенно одинаковое никуда. А между ними – всё сущее человеческого сознания.

-  Господа, надеюсь, моя лекция не показалась вам скучной? – Большинство задумчиво улыбнулось, и отрицательно покачало головой. Только один человек с самого заднего ряда, смотрел не на Сенди. Он вообще не слушал её. Лишь алчно и нетерпеливо смотрел на меня. А когда бросал взгляд на Сенди, его лицо выражало злость и раздражение, перемежающееся с той же тёмной алчностью. Я порадовалась, что он всего один. Наверняка это означает, что таких злобных одержимых не так много. Они суммировались в тощего черноволосого паренька с колючим взглядом.   Он заметил, что я на него смотрю и угрожающе облизнул губы. Я опять почувствовала дурноту. Сколько бы таких людей не было, я в их полной власти.

- Рада, что вам понравилось. – Улыбнулась зрителям Сенди. – Осталось совсем чуть-чуть, и мы все сможем насладиться игрой.

- Я рассказала о чистых состояниях. Но мы нечасто в них находимся. Особенно в ужасных «минус четыре» и в прекрасном «плюс пять». Наше бытиё, это, по большей части, набор смешанных состояний.

С нами, почти всегда, происходит что-то приятное и неприятное одновременно. Приятная мысль о бриллиантовом колье или новой спортивной машине, сопровождается мыслью о неоплаченных счетах. Радость от самого распрекрасного секса, может оказаться сдобрено  мыслью о жарке живьём над раскалёнными угольями. - Она насмешливо взглянула на меня и повела бровями. Проклятая стерва пытается меня поддеть. Джо и зрители вопросительно на меня взглянули. Я постаралась расслабиться и предать своему лицу выражение, которое как я теперь знаю, соответствует плюс двум. Мило улыбнулась и слегка пожала плечами.

- Как я уже сказала,   мы все в одних границах. – Продолжила Сенди. - Но движемся мы в них по разным траекториям. И с разной частотой бываем в отдалённых закутках. – Она повернулась к экрану, и указала стеком на точку с отметкой «+2-1». – Вот, то состояние, в котором мы пребываем чаще всего. Нам в нём хорошо, хоть есть и небольшой минус. Неудовлетворённость какой-либо потребности. Это заметно по внимательному взгляду. Мы ищем то, что ещё не имеем, но хотим получить. И, при этом, та радость, которой мы уже обладаем, превосходит ту, что нам недостаёт. Это наше обычное рабочее состояние. Норма. В меру удовлетворены, активны, мотивированны.

Итак, что мы имеем? Ось, наслажденья. – Сенди ткнула в вертикальную линию. – Ось страданья. – стек указал на неё. – И нормальное состояние, - «+2-1».

А теперь, самое важное для нашей игры, - диагональ. – Сэнди провела черту соединяющую нулевую отметку с точкой плюс четыре, на минус четыре. – На этой диагонали располагаются равновесные состояния. Те, в которых плюс компенсирован минусом. Пребывая в которых, нам, в равной степени, хорошо и мучительно. Это очень примечательная линия. А особенно, то состояние, которым она заканчивается. Точка «+4;-4», это квинтэссенция бытия. Интенсивность чувств в ней такая же, как в пиковых состояниях пограничных столбов. Почему сумма двух четвёрок равна пяти? Всё дело в том, что наши внутренние шкалы лишь субъективно воспринимаются нами как прямые. Но, в действительности, они редко такими бывают. Это логарифмические шкалы. Закон Фехнера…

Эмоции побуждают нас к действию. Придают нам энергию. Чем сильнее эмоция, тем больше разум принуждён к немедленному выбору. Мы быстрее выбираем. Меньше колеблемся. Оглядывая возможное, выбираем то, что можно осуществить быстрее. И то, что сильнее подкреплено. Действие следует за действием. Скорость процессов тем выше, чем сильнее наши страсти. Как положительные, так и отрицательные. Их сумма определяет нашу душевную энергию. И наибольшая энергия в состояниях «плюс пять», «минус пять» и «четыре-четыре». Но если, приближаясь к минус пять мы теряем человеческий облик, и бьёмся в инстинктивно определённых корчах, то в состоянии «четыре-четыре» мы остаёмся людьми.

Это волшебное дерево Иггдрасиль. Корни  состояния уходят глубоко в мучительную реальность. Вся мука, всё страдание, что может причинить нам бытиё, мы получаем сполна. Ветви же, охватывают весь наш внутренний мир. Всё приятное, что хранит наше сознание должно быть извлечено, чтобы противостоять муке. Это не воля. Нет такой воли, которая справилась бы с мукой на минус четыре, это активизированный внутренний запас наслаждения. А поскольку высшие уровни наслаждения даёт в первую очередь секс, то всё что человек может пробудить в своём разуме приятного, должно выразиться в сильнейших эротических переживаниях. И сама мука, должна стать топливом для сексуальной страсти. Это под силу только человеку. И далеко не каждому. Сможет ли достичь этого Мередит? Если сможет, то я преклоню перед ней колени в невыразимом восхищении. – Сенди повернулась ко мне и, со слегка ироничной улыбкой, глубоко поклонилась, застыла неподвижно, демонстрируя публике свой вполне совершенный задок. Выдержала драматическую паузу, выпрямилась, и почти прокричала. – Главная цель игры, довести Мередит до состояния «+4-4»! Главное правило, повышать интенсивность отрицательных состояний физическим воздействием можно лишь вдоль диагонали равновесных состояний!

Сказать, что я была ошеломлена, это ничего не сказать. Я была в смятении. Только что, я пребывала в узкой безысходной ситуации. Прилагала усилия, чтобы держать вне сознания прошлую муку, и закрывая глаза на муку будущую. Моя реальность была тонка как лист бумаги. Сжалась в текущем моменте. Словно мышь на раскаляющейся сковородке, спрятавшаяся на последнем прохладном пяточке.   Но вот, всё переменилось. Будущее всё ещё оставалось ужасным, но не безысходным. Появилась возможность к действию. Что-то похожее на чудовищно преображённую надежду, что-то притягательное появилось впереди. Вечность? Слава? Мука? Мой Эверест? Моя Голгофа?

Я вся покрылась мурашками, меня колотила неудержимая дрожь.

Все взоры обратились на меня. Молча. Я стояла, прислонившись к стене, и не знала что сказать. После нескольких минут молчания я не выдержала тишины и, срывающимся голосом, выдавила.

- Что дальше?

Джон, столь явственно различимый в облике Джейме, мягко улыбнулся и серьёзным голосом сказал.

- А дальше, дорогая моя Мередит, будет игра. И никто, ни я, ни миллионы наших зрителей, не знаем, как именно она пойдёт. Главное действующее лицо в ней – ты. От меня же только правила. Как ты уже поняла, цель игры в том, чтобы ты достигла состояния «четыре-четыре». Это состояние примечательно ещё тем, что оно единственное из которого можно принять полностью добровольное решение о самоубийстве. Единственное, в котором смерть может быть истинно-добровольной. В котором смерть не результат бегства от муки, а желанная и осознанная цель.

Игра должна закончиться. Но если мы играем в саму жизнь, то её окончанием может быть лишь смерть. За пределами бытия, только небытиё. Тебе, как бессмертному существу, более всего понятен смысл проклятья сансары. Ты воспримешь это проклятье во всей его полноте. И всё твоё существо станет путём избавления.

Меня продолжало колотить. Многословная тирада Джона совсем запутала. Волнение мешало понимать. Страх, что я сейчас пропущу, не пойму, что-то очень для меня важное, грозил перерасти в панику. По щекам снова текли потоки слёз.

- Джон, я не понимаю… Причём тут смерть?

- Прости. Прости… Я пытаюсь дать тебе тот объём знаний, что ты должна понять за десяток попыток игрока провести тебя к состоянию «четыре-четыре». Эта игра рассчитана на прохождение в течение нескольких месяцев. Но у нас сегодня презентация, и очень желательно, чтобы ты прошла игру с первой попытки. А ты, я вижу, совсем расклеилась. Боюсь, нам потребуется маленький трюк. Небольшое отступление от естественного пути. Хоть и предусмотренное правилами.  

Джон поискал глазами Сэнди и свернул губы трубкой, сделав сквозь них шипящий вдох. Сэнди прошла к нам через толпу, в которой заметно прибавилось число лиц выражающих нетерпение, недовольных такой длинной преамбулой. В руках Сэнди держала стеклянную колбу, с отходящим от неё длинным стеклянным носиком, и маленькую газовую горелку.

- Мередит, - сказала она, подпустив в голос снисходительности – я сейчас подогрею колбу, а ты вдохнёшь через носик дым. Небось знаешь как с этим управляться.

Я вопросительно посмотрела на Джона.

- Не бойся. Делай, как она говорит. Немного скоростей тебе не повредит. Пустим сегодня упрощённый вариант игры.

Сэнди включила горелку, и колбу быстро наполнил густой белый дым. Я вдохнула его полной грудью.

- Ещё разок. – Сэнди снова погрела сосуд.

- И ещё…

- После третьего вдоха, я почувствовала как по телу разливается знакомое наслажденье. Меня словно окутало слоем приятной гудящей ваты. Сэнди провела кончиками пальцев по моему предплечью, и я ощутила это прикосновение, как нежнейшую ласку.

- Тебе хорошо, детка? – Спросила она шёпотом.

- О, да! Мне хорошо.

Я почувствовала, как схлынуло напряжение, сковывавшее мою шею. Тело стало лёгким, невесомым. Я вытерла слёзы со щёк и улыбнулась людям. Они ведь так меня любят. Я их кумир.

Джон взял Сэнди за руку и отошёл с ней в сторону.

- Вот, что Мередтит, - сказал он – Хватит слов. Начинаем игру. Пусть идет, как идёт. Правила буду пояснять по мере необходимости. Сейчас снабдим тебя индикатором, и вперед.

Джон щёлкнул пальцами, и все разом посмотрели чуть вверх. Я задрала голову и увидела над собой висящие в воздухе, светящиеся цифры «+4,01100056733451101; -1,876999578967001».

- Ого! – Джон довольно улыбнулся. – Да это же настоящее блаженство. Как ты только на ногах стоишь. - Как только он это произнёс, четвёрка мигнула и сменилась на тройку (+3,985467753546799) – Вот теперь порядок. - Сказал он. - Действуй, Мередит. Докажи, что ты достойна.

Хоть четвёрка и сменилась тройкой, я этого почти не ощутила. Мне было очень хорошо. Голова стала лёгкой и ясной. Каждая мысль была чёткой. Ясной и чёткой. Словно из хрусталя. Стена за моей спиной была сложена из грубых кирпичей. Сквозь тунику и тонкий пиджак, я чувствовала каждый выступ. Я повела плечами. Как приятно. Как твёрдые мужские пальцы. Взглянула на молчаливо стоящих людей. Как они красивы. Я стала пристально всматриваться в каждое лицо. Они просто прекрасны… Это же суммарные образы миллионов реальных людей. Я когда-то читала, что усреднённые лица самые красивые. Я любовалась их лицами, и мне казалось, что я читаю их как книгу. Все их чувства и мысли. Это иллюзия, наверное. Наркотик усилил эмпатию… Так ведь бывает в реальности. В реальности... В реальности, это я для них открытая книга. Любой из них может ощутить каждое моё чувство, каждую мысль… Если захочет.

Наверное те, кто стоит передо мной, хотят видеть меня снаружи. Знать что я чувствую, но быть собой. Затем и индикатор… А есть ведь и те, кто смотрит вместе со мной. Смотрит на них моими глазами. Чувствует то же, что и я. Наверняка есть и полностью со мной слившиеся. Неотделимые. Сейчас я, это они. А я существую и здесь, и в них. Эта мысль мне очень понравилась. И подстегнула. Я не могу их разочаровать. Никого из них.

Каково им быть мной? Каково мне?

Мне хорошо. Мне очень хорошо. Жаль, что я не могу взглянуть на себя глазами тех, кто вовне. Но я могу представить… Я не ошибусь. Что бы я не вообразила, среди миллионов смотрящих, найдутся те, кто смотрит именно так. Миллионов…

- Джон? Какой у нас рейтинг?

- Сейчас здесь четыреста миллионов. И рейтинг растёт. Взлетает как ракета. Нас смотрит вся планета.

- О, боже. - Я попыталась представить это астрономическое число. Словно я была фокусом бесчисленного множества лучей. Одни упирались в мою внешнюю оболочку. Другие, проникали глубже. Глубоко… Насквозь. До самого конца... Ни одного сокрытого уголка. Как это приятно…

Я сбросила с плеч пиджак, оставшись в тонкой алой тунике. Я оглядела себя, словно впервые. Для тех, кто во мне это и вправду впервые. Я красива. Я просто прекрасна…

По версии двух известных журналов, я вхожу в двадцатку самых желанных женщин планеты. А сейчас, я самая желанная. Это так. Несомненно…

Как это замечательно! Мне кажется, я могу испытать оргазм от одной этой мысли. Что они видят?

Я обхватила ладонями свою грудь.. Лифчик. Как глупо было надевать бельё.

Я расстегнула его и вытащила из-под туники. Трусики долой. Туфли – тоже. Это не настоящий мир, я не могу испачкать здесь ног.. Словно по заказу, асфальт исчез, и улица стала покрыта чем-то гладким, тёплым, упругим как спортивные маты. Я встала на цыпочки и стала медленно кружиться. Миллионы взглядов. Я словно ступица космического колеса. Алая точка, к которой сходятся миллионы спиц. Как приятно себя ощущать. Я провела рукой по своей груди и бёдрам. Какая чувствительная грудь. Я мокну даже после лёгкого прикосновения к соскам. Какая гладкая кожа ног. Они стройные и лёгкие. Я грациозна. Если захочу, я смогу поднять прямую ногу к самому лицу. Как гимнастка. Я и есть гимнастка… Я же занимаюсь. Мне всегда говорили, что у меня прекрасные данные. Обожаю танцы. Могу танцевать без конца. Танцевать на лёгких ногах. Я подняла ногу к лицу. Не пошатнулась. Провела щекой по гладкой коде голени. Слабый приятный аромат. Это мой запах. Интересно, остается ли его след после жарки? Наверное, нет. Ах, как жаль. Пальцы правой руки заскользили от щиколотки к бедру. И дальше… Как влажно.

У меня очень красивая киска. Малые губы похожи на лепестки цветка. Нежного розового цветка. Я плавно опустила ногу и снова принялась кружиться, подняв руки. Я танцую для вас. Я вся для вас. Вся без остатка. Навсегда. С теми, кто меня любит и хочет – навсегда.

Лица людей изменились. И без всяких индикаторов я видела их состояние. Они возбуждены. Они хотят меня до безумия. Я остановила своё кружение опустив руку на грудь высокому парню. Он стоял неподвижно, как и все. Рот, прекрасный рот, был приоткрыт. Дыхание учащённое. Как он красив. Совершенен. В его тёмные глаза можно было заглянуть, словно в ночное небо с миллиардами звёзд. Так и есть. Это глаза – окна во вселенную. Передо мной не человек. Это бог.

Я коснулась кончиками пальцев его лица. Как много людей сейчас ощутили это прикосновение? Все! Все, кто хочет его ощутить. Как это здорово!

Я встала на ципочки и приблизила свои губы к его губам. Близко. Его дыханье на коже, это ласка, которую я раньше не знала. Впервые моя кожа чувствует дыхание бога.

- Ты хочешь меня? – Я шептала. Но меня слышал каждый.

- Да-а-а… - Его голос был гудящим сплетением. Вибрацией отдавался в косточках тела. Я отзывалась на него как попавшая в резонанс струна.

- Ты позволишь? – Я тихонько обхватила выпухлость на его брюках.

- Даа-а-а…

Я опустилась на колени и расстегнула его брюки. Они спали, и тут же растворились в воздухе. Я подняла взгляд по его совершенным бёдрам. А выше… Я засмеялась от счастья. Какое зрелище понравится мне больше, чем этот изгиб, чем эти пропорции? Бог желает меня. Он вздрагивает.

Я коснулась губами самого основания этого бесподобного ***. Идеального воплощение женской мечты. Хуй из совершенного мира. Нет на земле ничего лучше. Нет, и не может быть. Этот хуй – результат всей эволюции нашего вида. И это её конец. Её завершение. Её итог. А я, первая женщина, которая может прикоснуться к нему губами. Оценить его. Насладиться им.

Я обхватила головку губами, а затем глубоко, очень глубоко… Бог застонал.

Делать минет я умею. Меня хвалили все мои партнёры. Говорили, что у меня дар. Говорили так всю мою жизнь. С самого детства...

Может быть, во мне тоже нашли своё совершенное воплощение навыки всех женщин, которые когда-либо сосали мужчинам ***. Которые выигрывали эволюционную гонку благодаря своему таланту, своим инстинктам, своему чутью.

Я улавливала малейшее движение, предугадывала, вдохновляла. Мы словно знали друг друга всегда. Словно делали это тысячи раз. Мои губы, мой язык, мускулы глотки… как рука скрипача на грифе драгоценной скрипки. Мелодия радости, без единой фальшивой ноты.

Я потерялась во времени. Пространство исчезло. Вся я была распределена вокруг божественного ***. Я была только там. Только в этих движениях, ощущениях… Сокращалась, впитывая, поглощая его сперму. Пока не извлекла из него всё, что он хотел мне дать.

Я откинулась на спину, и молящее протянула богу руки. И он снизошёл. Множество рук потянулись ко мне. Туника была сорвана. Каждый сантиметр моего тела кто-то осязал, гладил, сжимал, ласкал. Проникал в меня. Я была проглочена. Была в утробе странного зверя. Зверя, который хотел добраться до каждого моего рецептора. Извлечь всё сокрытое в моём теле наслаждение. В теле и разуме. Разобрать, растворить меня без остатка. Поглотить.

А ведь это правда. Я буду проглочена, переварена. Я вся принадлежу ему. И он жаждет меня всю. Каждую мысль, каждое чувство, всю радость и муку. Поглотит и усвоит всё. А затем воссоздаст меня и повторит вновь. Снова и снова. Бесконечно.

Оргазмы следовали один за другим. Смывали всё. Уничтожали…

Бескрайний космос… Тот, что я видела, когда заглянула в глаза бога. Звёзды взрывались беззвучным фейерверком. Тысячи взрывов… Миллионы... Это оргазмы отдельных людей. Я могу их видеть. Божественный множественный оргазм.

И я был его центром. Его причиной. Его фокусом.          

Я кричала, смеялась и рыдала на всю вселенную.

Время?

Времени нет! Это навсегда! Я это знала!

Что бы не происходило в других слоях бытия… Пусть они будут наполнены мукой и отчаянием. Будут уродливы и страшны…

Это место, это состояние будет пребывать покуда существует разум. А значит – вечно!

Глава 3

Я лежала раскинувшись. Реальность медленно возвращалась в фокус. Небо.. Улица… Люди, стоящие вокруг меня.

Как только я смогла их видеть, они зааплодировали.

- Браво, Мередит! Это было бесподобно! – Джон стоял у моих ног и аплодировал громче всех. – Просто нет слов, чтобы выразить тебе всю степень восхищения! Таких слов и не может быть. Ведь, никогда ничего подобного не происходило. И, вполне возможно, никогда не произойдёт. Это уникальное событие. Самая большая в истории планеты групповушка. Ты осознаёшь, что тебя сейчас отодрали несколько сотен миллионов человек?! Ты осознаёшь! Это восхитительно!

Я лежала, покачиваясь на волнах эйфории, и слушала его восторги. Он прав. Он полностью прав. Это величайший секс в истории. За такое я готова душу продать.

Я и продала. По самой высокой цене…

- А какие у тебя были состояния! Длиннющая пила из «+4» тысячекратно заныривающая в «+5». Ничего подобного никто никогда не испытывал. Я даже не подозревал, что может быть такое чистое, такое всеобъемлющее наслаждение. Ты восхитительна! Твой разум и тело, это совершенная машина удовольствия… Достигающая невиданного и невозможного! Сейчас ты одарила всё человечество совершенной радостью. Одарила его первая, и одарила навсегда.

Я даже боюсь за нас за всех. Теперь, когда доступно ТАКОЕ, миллиарды сознаний будут унесены туда безвозвратно.

И это правда. Джон правильно опасается. Кто устоит? Кто, уйдя, вернётся? Никто! Я создала чёрную дыру соблазна. Выходит, это не люди пожрали меня, а я поглотила их своим влагалищем?

Уроборос, - зверь вечно пожирающий сам себя!

- Пока ты приходишь в себя, да и нам всем требуется отдышаться, я расскажу тебе ещё, кое что важное… - Джон смотрел на меня немного иначе, чем раньше. Теперь в его взгляде и голосе чувствовалось истинное поклонение, словно божеству. Но маска лёгкой снисходительности, всё же была накинута. Он играл свою роль. И я не сомневалась, что появившееся в нём почтение, ни на йоту не поколеблет его решительности провести меня сквозь все уголки ада. Напротив, теперь он отнесётся к этому с тщательностью священнодействия.

А он продолжал…

- В сегодняшней презентации, ты не живёшь как привычно человеку. Твоя душа, проходящая сквозь время, не похожа сейчас на линию. Она, скорее, ветвистое дерево. Каждый подключившийся к нашему серверу пользователь, может копировать и сохранять твоё сознание в любой текущий момент. Когда он приобретёт лицензионный выпуск игры, он сможет начать её не только с самого начала, но и с любого выбранного момента из сегодняшнего дня, и из любого другого зафиксированного момента твоего бытия. Так что не удивляйся, если я и зрители вокруг, вдруг исчезнем, и дальше всё пойдёт в соответствии с чьей-либо волей. Не удивляйся, если вдруг начнёшь проживать один и тот же момент снова и снова – бесконечно. Мы предоставили возможность делать закольцованные участки твоего сознания. Я предрекаю им большой успех. Их будут хранить, ими будут обмениваться… Как произведениями искусства. Ими будут оформлять интерьер, выставлять на рабочие столы, украшать сады. Твоё сознание, это не линия, и даже не дерево, это непрерывный взрыв. Та ты, что пройдёт сегодняшний путь вместе с нами, это лишь тонкая ниточка, единичный светящейся трек, среди миллионов других линий, и миллиардов осколков.

Слова Джона гипнотизировали меня. Реальность снова уплывала из фокуса. Меня словно уносило течением сверкающей золотой реки. Она, нежным покровом обняла тело, сделало его невесомым, прозрачным, пронизанным её золотистым светом… Мысли, как шелест листвы высоко в кроне дерева… Их много, но они, как те осколки… Летят куда-то сами по себе. Нирвана… Растворение, без малейшего сопротивления и сожаления. И это тоже будет длиться вечно… Для меня… Но какая-то я, сойду отсюда в бытиё. Сойду, чтобы породить его своим страданием, и поглотить – наслаждением… Сойду…

Я снова открыла глаза. Эйфория спадала. Все терпеливо ждали. Я должна служить им. Служить тем, что я есть.   Вернуться в себя…

Я легко встала. Тело всё ещё было лёгким и послушным. Шагнула к Джону и попросила.

- Ударь меня. Прошу.. – Он прочёл в моих глазах, и …

Звонкая пощёчина отдалась во всём теле. Расслабленная челюсть едва не вылетела из сустава. От боли и ошеломления из глаз брызнули слёзы. Боль… Отрезвляющая боль. Я упала на колени и схватилась за лицо. Сдуло остатки эйфорической дымки. Мир стал конкретен.

-«+3;-2» - услышала я над собой женский голос. Сенди присела, и её лицо оказалось на одном уровне с моим. – Приходи в себя, сучка. Угли заждались твою свиную тушку. А я не могу дождаться, когда твой жир потечёт на них. Тогда я ткну свою вилку вот сюда. – Она сильно вдавила два пальца с длинными острыми ногтями в мою левую грудь, заставив вскрикнуть. – Твоя кожа лопнет. Я проскребу по рёбрам, и загляну в твои глаза. А затем, сделаю копию этого момента, и вилка будет входить в тебя снова и снова. Я весь дом тобой украшу. Твои стоны будут колыбельной в моей спальне. Чтобы я могла течь даже во сне. Как сейчас. – Она провела тыльной стороной моей правой кисти у себя между ног. – Чувствуешь? Видишь? – Сенди провела моей рукой дугу в воздухе, а затем остановила у моего лица. На руке отчётливо была видна полоса прозрачной слизи. – И это от одной только мысли! Представь, какой будет водопад, когда ты займёшь положенное тебе место, спесивое мясо.

Я отняла у неё руку и встала. Подняла взгляд на вывеску мясокомбината Хилла. Прежний страх, возвращался. Реальность стаскивала меня с небес, ржавыми крючьями. Всё, что только что было, это просто разминка, миг радости. И сила недавнего восторга, лишь усилит контраст. Это закуска, основное блюдо, впереди. Блюдо…

Я блюдо…

Но я и повар!

Как бы то ни было, это моё шоу! Звезда, – я!

Я смахнула с ресниц слёзы, оглядела публику, улыбнулась, и сказала.

- Я Меридит Виерра! Рада приветствовать вас на моём шоу! Надеюсь, этот репортаж понравиться вам не меньше, чем предыдущий. Обещаю, я сделаю для этого всё, что от меня потребуется. А если что-то, что вы будете желать, будет выше моих сил, то, не стесняйтесь, делайте это со мной.

Публика зааплодировала, а я  пошла к воротам мясокомбината. Ноги были всё так же легки и послушны, но я чувствовала, будто иду сквозь патоку. Каждый шаг встречал глубоко сидевшее во мне сопротивление. Только бы выдержать… Только бы не сорваться в панику. Не разочаровать.

- Итак, господа, перед нами хорошо знакомый фасад предприятия мистера Хилла. Знакомый по рисункам на упаковках и рекламным роликам. - Начала я репортаж.

- Каждая женщина нашего мира знает, что окончит свои дни в виде куска мяса. Это осознание даёт силу наслаждаться каждым отпущенным нам мигом. Придаёт жизни вкус.

Но, до сего момента, далеко не все представляли себе в деталях, весь процесс приготовления тех изысканных деликатесов, которыми так славится заведение мистера Хилла.

В прошлый репортаж, вы смогли пройти со мной весь путь от женщины, до стейка. Но тогда, я ещё не представляла, что мне действительно придётся пройти его до самого конца самой. – При этих словах я невольно содрогнулась. – Я опрометчиво считала, что звёздный статус защитит меня. Была во власти гордыни. Я ошибалась. Не ваша любовь должна служить мне, а я должна служить вашей любви. Блюдо, которое мы готовили в прошлый раз, было приправлено гордыней. Сегодня, оно будет приправлено смирением. И я надеюсь, что мне хватит сил и умения показать все достоинства этой приправы.   – И мы вошли внутрь.

Я шла к рабочему месту главного мясника, а по моей обнажённой спине струйками стекал пот. Индикатор над моей головой, давно показывал «+2-2». Мне встречались те же люди, что и в прошлый раз. Персонал улыбался и, по большей части, пристраивался к группе зрителей. Две девушки с грустными глазами, и связанными за спинами руками, прошли мимо. Они тоже влипли в это, как и я. Наверное, они так и существуют в виде замкнутого в цикл отрезка сознания. Будут проходить по этому коридору снова и снова. А потом, кто-нибудь из фанатов, украсит ими свой коридор. Вечный путь в никуда…

Как и в прошлый раз, мы застали Хилла, когда он внимательно следил, как заостренный конец стального вертела показывается изо рта закреплённой девушки. Это была его дочь. Теперь я знала. Я зачарованно смотрела на её трепещущее тело, и чувствовала подкатывающую дурноту. Я словно сама чувствовала, как сквозь разорванные внутренности движется шест. Распирает глотку. Как зубы сводимых мукой челюстей, со скрипом скоблят его поверхность. Поспешно, я перевела взгляд на Мерси. Он улыбался. Как он страшно улыбается. Что он за чудовище? Его дочь испытывает сейчас невыразимую муку, а он смотрит на меня и улыбается.

- Рад снова тебя видеть у нас, Мередит. – Он вытер о фартук окровавленную ладонь и протянул её ко мне. Я невольно шарахнулась назад, упёршись спиной в стоящего сзади Джона. Почувствовала, как его губы коснулись моего уха.

- Не пытайся подавить страх. Это не лучший путь.

Смысл не сразу дошёл до меня. Мысли путаются. Это значит, я и вправду трачу много усилий на борьбу со страхом. А пытка ещё не началась…

Я всё-таки спесивая дура. Опять пытаюсь выехать на гордыне. Так ничего не выйдет. Я попыталась припомнить что-нибудь из прошлого… Момент, когда я побеждала страх. В четырнадцать лет… Я победила его ещё в четырнадцать лет. Тогда, в финале конкурса… Тоже было страшно… 

Как всё было? Какая я была?

Попыталась представить себя девочкой подростком.

Я была немного ниже. Маленькая грудь. Тело хрупкое и угловатое. Стою за сценой, и трясусь. Уже жалею, что согласилась. Ну, на что я надеялась? Победить? Более опытных и женственных соперниц? Прошедших все отборочные этапы? Меня же взяли сюда для смеха. Победить – невозможно.   Просто расходный материал для шоу. Я нужна, чтобы умереть на потеху похотливой толпе. Моё неуклюжее тело, покрытое потом, поизвивается пять минут в лучах прожекторов, а затем его подцепят крюком, и выставят на мясной аукцион. Вот и всё… Расходный материал. Смирись…

И когда я смирилась, страх был побеждён. Он не исчез. Он всё так же бушевал в моём теле, сотрясал его дрожью… Но теперь он ощущался как горячее пламя разогревающее мою киску, сжимающее её.   И я победила. Поддавшись страху, поддавшись боли, поддавшись удушью…

Я воссоздала те детские чувства. Я не звезда, я расходный материал, я мясо… А передо мной – мясник. Плотоядный зверь. Пусть он возьмёт меня. Это и есть судьба мяса.

Снова, словно сквозь патоку, я шагнула к Мерси. Смотрела на его неподвижную, словно каменную, ладонь. Протянула свою. Какая она маленькая. Как в капкан. Я тянула руку, и ощущала как во мне, будто несмешиваемые жидкости, переливаются эмоции. Страх оттекает назад. Словно угли, он припекает мне спину и ягодицы, сжимает мочевой пузырь. А похоть, тяжёлая как свинец, переливается в ладонь, и влечёт…

Я поразилась тому облегчению, которое испытала, когда ладонь Мерси тисками сжала мою. Словно я сделала что-то безусловно правильное. Словно всё встало на свои места. Передала волю.

Я выдохнула и подняла взгляд.

- Спасибо, Мередит. Я очень хотел, чтобы, после всего пережитого, ты пожала мне руку.

Голос Мерси казался мне более насыщенным, чем помнилось. Что-то от голоса моего недавнего любовника. Но хоть через глаза Мерси на меня тоже смотрели миллионы, сам он был вполне конкретным человеком. Не обобщённым образом, а настоящим живым мясником.

- Знаешь, Мередит, не смотря на свою небедную на впечатления профессию, я за этот месяц, раз пять пересматривал твой последний репортаж. И этот момент, когда ты жмёшь мне руку… Твои мысли при этом… Это один из самых приятных эпизодов. Вот у меня и появилось желание, чтобы, однажды, ты протянула мне руку с другими чувствами.

Рука… Твёрдая, и невероятно сильная. Это чувствовалось. Одной только ей он может отрывать куски от моего тела. Может растерзать меня как самый настоящий хищник.

- Спасибо, Мерси. Как мясу, мне приятно такое твоё отношение.

Я не уверена, что мои чувства именно такие, как тебе нужно. Но мы же повторим этот момент ещё бессчетное количество раз, и я постараюсь прочувствовать всё так, как будет тебе приятно.

Я улыбнулась ему. Страх и похоть тянули меня упасть перед ним на колени, и прижаться. Но я не только мясо. Я мясо, играющее роль телезвезды.

- Мерси, у нас тут репортаж. Ты же понимаешь… Я должна задавать вопросы. Ты не против?

- Ну, конечно же, нет. Ты знаменитая ведущая, а я мясник и твой преданный поклонник. Пусть каждый делает свою работу.

- Так вот… - Я запиналась как девочка. – Уважаемый мистер Хилл, я уверена, что многих наших зрительниц волнует вопрос… Только не сочтите за грубость. Просто это действительно интересно. Как вам удаётся быть таким жестоким?

- Жестоким? – Мерси нахмурил брови.

- Да! Вы, каждый день, самым жутким способом убиваете множество женщин. Вас не трогают их мольбы, не вызывает сочувствие их ужас и боль. Вы живьём зажарили свою собственную жену, отрезали ей голову, и восемнадцать лет поддерживаете в ней жизнь. Ещё хуже вы поступили со своей дочерью. Прервали её юную, обещающую множество наслаждений жизнь, превратили живую страдающую голову в писсуар, а её душу заставляете переживать этот ад снова и снова. Вот она, рядом с нами. – Я указала на корчащееся и подёргивающее девичье тело. – Вот она рядом. Ей очень больно. Она в ужасе и отчаянье. Она не понимает, как её отец, которого она любила и уважала, как он смог сотворить с ней такое? А вы ей нисколько не сочувствуете. Вы стоите, и рассуждаете о рукопожатии! Как такое возможно?

Мерси чуть сжал мою ладонь. Я вскрикнула и упала на колени. Боль была сильна. Но я, не сопротивлялась ей, я смотрела сквозь неё. Прямо в его светлые, безжалостные глаза. Я хотела услышать ответ.

- Мередит Виерра, я работаю мясником, а не школьным учителем. И я не понимаю, как ты смогла окончить учёбу, если не знаешь таких простых, и фундаментальных для самого существования нашего мира, вещей. Вы журналисты, просто олицетворение невежества и дурного вкуса. Я за свою жизнь разделал сотни женщин, которые понимали суть бытия куда лучше, чем, как показывают твои вопросы, понимаешь ты. Надеюсь, ты тоже не обидишься на мои слова. Это просто моё мнение.

Не отпуская своей болезненной хватки, Мерси вздёрнул меня на ноги. Его глаза оказались в нескольких сантиметрах от моих.

- Вместо тысячи слов, лучше один раз показать. Я позволю тебе посмотреть на реальность моими глазами. Один лишь взгляд.

Я не ощутила ничего, только, внезапно, вместо лица Мерси я увидела собственное. Боль в руке не исчезла. Как не исчезли страх и путаница в мыслях. И чувства, и мысли, я ощущала во всей их полноте, но не как свои. Я препарировала их, как препарируют на лабораторном столе мотылька. Ничего сокрытого, ничего недопонятого.

Перевела взгляд на дочь. На свою дочь. Боль, мольбы, отчаяние, ужас и безысходность. Но не только…

Я видела счастливую мать, держащую её на руках. Видела радостную девочку, прыгающую на колени отцу. Счастье и любовь её жизни я видела так же, как видела нынешнее страдание. Но это не мои чувства. Это чувства мотылька. Я же была пламенем. И для меня равным топливом были чужое страданье и чужое наслаждение. Мотыльки летели на меня из тьмы, и исчезали. Их были миллионы. Равно любимые, и равно ненавидимые. Пламя их страстей, и было мной.

Страданье и наслажденье – столпы бытия. Раздвинуты, как ноги у шлюхи. А между ними – сущее.

А Мерси? Кто такой Мерси Хилл?

Он – воля их раздвигающая!

Я вскрикнула. Вернулась боль. Я безвольно висела на вытянутой руке. Мерси удерживал мой вес, словно я не весила ничего. Возможно, для Мерси так и было.

- Ты поняла?

- Поняла? – ошеломлённо повторила я.

- Ещё поймёшь. А пока запомни. Сущее создают две грани любви: берущая и дающая. Сегодня, я возьму у тебя всё, что только смогу. А ты, постараешься дать столько, сколько сумеешь.

Мир меняется. И пламя нового мира будет жарче, чем нынешнего. Гори, или исчезни. Третьего не дано.

Убедившись, что я стою на ногах, Мерси отпустил руку.

Интервью… Я нервически хихикнула. Получила ли я ответ? Что-то я получила. Щелчок по носу. Я уже не мясо притворяющееся телезвездой. Я насекомое, возомнившее себя сытной пищей. Я должна быть польщена, что меня вообще замечают. Но если всё сущее, лишь рой мотыльков, то не всё ли равно? Если обстоятельства сложились так, что я тот мотылёк, за которым следят, то имеет смысл продолжать танец. Не разочаровывать. Давать. И гореть.

Глава 4

Публика, безмолвным конвоем, провожает меня в приёмное отделение мясокомбината. Сенди уже ждёт меня там, с бланком добровольца и ручкой.

Говорит с виноватой улыбкой.

- Метедит, я хочу попросить у тебя прощения за тот маленький фокус. За подпись на бланке. Я ведь не знала тогда, что твоё руководство и Мерси уже всё давно решили. Но понимала, что заполучив подписанную бумагу, Мерси тебя вряд ли выпустит с комбината в непрожаренном виде. Совесть меня немного мучает.

Раскаяние её, несомненно, липовое. Беру стандартный бланк добровольца.

Доброволец ли я?    

Джон дал разрешение на жарку. А я, в своё время, добровольно подписала трудовой контракт. Выходит, что я доброволец.

Но разве мыслимо добровольно согласиться на ад? Не понимая, не представляя себе масштаб муки? Согласиться ощутить впервые?

А разве всё бытиё не является согласием на неведомое? Легенда говорит, что все мы здесь, в этом мире, такие добровольцы.

Тогда о чём эта бумага?

Согласие на ведомое? На известное? Согласие, без надежды?

Я держала бланк в руках и разглядывала разбегающиеся строчки. Подписать? Что изменит моя подпись? Есть ли разница, находиться в аду по воле обстоятельств, или добровольно?

Если есть любящее всемогущее существо, которое превыше всего ценит свободу, то подписав, теряю ли я право надеяться на Его помощь? Наверное, теряю.

Греет ли меня надежда на эту помощь? Или лишает сил? Отравляет мою душу вечной претензией, упрёком?

Бога нельзя упрекать. Нужно принимать Его волю как свою.

А в чём Его воля?

Воля любящего в исполнении воли любимого.

То есть моей? Или воле всех людей? Совокупная воля всех любимых определяет облик мира? Готова ли я служить этой воле? Принять её как свою?

Дай мне сил, Господи!

Я взяла ручку, и вывела, отработанную на раздаче автографов, подпись.

Уф… - Сенди стряхнула со лба несуществующий пот. – Спасибо тебе, Мередит! Теперь, когда я знаю, что всё происходящее с тобой делается по твоей воле, у меня словно камень с души упал.

Мне теперь куда легче будет выполнять мои новые обязанности. Быть соведущей этого шоу. А я отношусь к своей роли очень серьёзно. Я готовилась. - Сенди скромно потупила глазки и улыбнулась. - Когда я обдумывала этот момент, я, как и ты сейчас, решала вопрос добровольности. Означает ли твоя подпись под этим бланком истинное согласие? Ведь, по большому счёту, тебе не предоставили настоящего выбора. И мне пришла в голову мысль...

Предоставить его тебе!

Дать тебе шанс уйти. Шанс тебе, той, что сейчас стоит передо мной, сбежать в небытиё. Я обговорила это с руководством канала, и они согласились дать тебе эту возможность.  

Сенди провела своёй рукой вдоль своей киски. Потом, снова, и снова… Задышала чаще и её щёки покрылись румянцем. Каждое движение пальцев заканчивалось в районе клитора. Он набух и показался между розовых лепестков. Затем он увеличился ещё..   Он стал расти, превосходя любые возможности данные природой женскому телу. Это уже не был клитор. Это был растущий ***. Гладкокожий, напряжённый подрагивающий. Сенди гладила уже только его. А он рос. Он уже превысил размер того, чем вооружены большинство мужчин. Немного превысил и замер, блестя от её выделений. Сенди перехватила мой изумлённый взгляд.

– Замечательная штука. Ты не находишь? Всегда мечтала о таком. – Она взяла мою ладонь и обхватила ею свой новый ***. Я почувствовала его тепло, пульсацию крови, его желание.

–  Так вот… Этот прекрасный ***, тот инструмент, которым я проверю искренность твоего согласия стать мясом. Заверю подпись… - Сенди прильнула к моему уху и шепнула – Я трахну тебя. Буду трахать, пока ты не кончишь. Сделаю всё, что для этого нужно. – Она снова отстранилась, и сказала уже на публику

– Условия такие. Я буду трахать Мередит. Трахать, пока одна из нас не кончит. Если первой будет Мередит, то это будет подтверждением искренности её желания отправиться на кухню. Быть пронзённой, зажаренной и съеденной. Или же примет любую другую участь, что мы ей уготовим.

Если же не сдержусь я, то Мередит займёт моё место, а я её. Она избежит сегодняшней муки. Вкусит лишь наслаждение. А все мученья претерплю я. Это будет справедливо. Станет моим искуплением, за тот маленький трюк с подписью, что я провернула.

- Сенди замолчала, и оглядела публику. Некоторые лица выражали оживлённое возбуждение, на некоторых же мелькнуло лёгкое неудовольствие. Сенди весело засмеялась. – Не волнуйтесь дамы и господа. Вы настроились на аппетитную Мередит, и вы её получите. Неужели вы думаете, что я не смогу заставить кончить эту сучку? Я просто хочу её жёстко трахнуть.

Сенди снова засмеялась. В моей голове смешалось множество противоречивых чувств. Меня захватила надежда. Это шанс избавиться от мучений. Я не буду зажарена. Эта восхитительная мысль  заполнила меня светом. Но она же породила мучительный страх. Этот неизбежный спутник надежды. Меня снова стала колотить дрожь. А ещё меня задела спесивая уверенность этой дряни. Проклятая выскочка. Она так уверена во власти над моими чувствами, что поставила на кон свою жизнь. Кем она себя возомнила? Я сжала зубы. Она поплатится…

В этот миг я дёрнулась от неожиданности. Запястье моей правой руки, которая еще помнила пульсацию члена, обхватила соткавшаяся из воздуха чёрная лента. Такая же обвила левое запястье. Ленты выходили из-за спины глумливо улыбающейся Сенди. Они повлекли мои руки вверх и оторвали тело от земли. Ещё две ленты обхватили мои щиколотки и развели ноги в стороны. Они были сильны. Я оказалась распятой, вися в нескольких сантиметрах от пола. В руках у Сенди появился её стек и она немедленно хлестнула им меня по груди. Внезапная боль. Я не успела сдержать вскрик. Сенди обхватила ладонью мои щёки и губы. Приблизила своё лицо вплотную и сказала.

– Ну что шлюха… Готова? Я ведь читаю сейчас твои мыслишки… Тебя бесит моя уверенность. Ты злишься. Это ничего. Меня ты тоже бесила. Тогда, когда пришла сюда в прошлый раз. – Сенди сжала мою грудь. Сжимала всё сильней и сильней. Я пробовала не замечать боль, пропустить сквозь себя. Я молчала, но слёзы предательски выступили на глазах. Сенди довольно ухмыльнулась. – Ты бесила меня своей спесью, своим звёздным высокомерием. Смотрела на меня как на глупый кусок мяса. Словно ты сама нечто иное. Но это не так. – Сенди шагнула назад и её стек начал бесжалостно полосовать мою грудь. Боль дёргала моё распятое тело. Я сдерживала крик, но это лишь веселило сучку. Она ведь читала меня как книгу. Я была вся открыта для неё. Распахнута. Ну, так пусть услышит..

– Я и сейчас звезда, - Крикнула я сквозь боль и гнев – А ты всё так же подаёшь мне карандаши. Ты завистливая дрянь. Хочешь на моё место? Ты на нём окажешься! – Стек свистнул в воздухе, и хлестнул меня по губам.

– О-о-о, нет. – Сказала Сенди. – Всё не так. Ты заблуждаешься. Сегодня мясо, это ты. Отбивное.

Стек гулял по моему лицу, груди и животу. Удары прервались на мгновение. Стек превратился в многохвостную плеть. Возобновившиеся удары стали более жгучими. Покрывали уже всё тело. Я кричала. Меня словно уже положили на жаровню. Я и представила себя там. Всё равно мне этого не избежать. Не в этой ипостаси, так в другой. Боль затопляла меня. Я уже не видела Сенди. Только боль охватывающая меня, как жар, как пламя. Я мясо шкворчащее в этом пламени. А ведь, в действительности, боль куда слабее, чем та, что меня ждёт. Я представляла себя там. Это было бегство. Я словно репетировала грядущее. Противопоставляла удовольствие будущей муке. И это удовольствие побеждало муку настоящую.

Удовольствие??? Я чувствую не только боль?

Да! Моя кожа источала его, светилась им вовнутрь. Я бездумно вызвала его, чтобы противопоставить страданью.

Н-е-ет! Эта сука заставила меня возбудиться. Она принудила меня. Нужно не дать ей победить.

Страх смыл часть возбуждения. Я не должна. Пусть будет только боль. Я буду терпеть. Просто терпеть. На несколько бесконечных секунд, мне удалось полностью подавить возбуждение. Как же больно… Я выдержу. Я буду страдать. Только страдать. Я отправлю эту дрянь в огонь. Она испытает эту боль сама. Сегодня. Ещё большую боль. Куда большую.. Я открыла глаза. Блестящая от пота Сенди наносила удары в бешенном темпе. Вкаждой руке была плеть. Как хищник сдирающий с жертвы кожу. Я смотрела на неё сквозь муку, и видела мысленным взором, как это покрытое потом тело извивается над углями. Скоро. Я это увижу. Я этого дождусь. Я буду смотреть на неё и ласкать себя. Буду наслаждаться, её мукой. Злорадно, без чувства вины и сожаления. Эти чувства не отравят мне удовольствие. Удовольствие… Мысли о теле Сенди отвлекли меня от концентрации на муке. Возбудили меня.

– Ха-ха-ха… - Сенди рассмеялась, и, прервав удары, указала плетью выше моей головы. – Вы только посмотрите на неё. Она сдерживает возбуждение, а на индикаторе «-3+2». Ты не можешь сладить с собою. Ты же похотливая шлюха. Смирись с этим. Признай это. – Она отбросила плети, и провела пальцами по моему сплошь покрытому вздувшимися розовыми полосами, телу. Я не могла сдерживать дрожь. Эта ласка была невыносима. Я ничего не могла ей противопоставить. Тело предательски дрожало, и слало в разум поток смешанных ощущений. Сладкая мука. Страх, досада и облегчение.

Эта дрянь права. Она может делать со мной, что ей заблагорассудится.

– Признай, что ты шлюха. Всебщая подстилка. Игрушка каждого.   – Шёпот Сенди и оскорблял и  возбуждал. Она говорила правду и неправду, одновременно. – Посмотри на себя – продолжила она – Я лишь высекла тебя. Легонько высекла. И слегка приласкала. – её ладони оглаживали кожу моих грудей, насмешливо постукивая указательным пальцем по вставшим соскам – И вот, ты уже возбудилась. Знаешь, что показывает в этот миг твой индикатор? «+3;-3»! Это очень интенсивное состояние. А ведь я ещё даже не касалась тебя тут. – Я судорожно вздохнула, когда она погрузила свои пальцы в мою киску.

– Как мокро. – Ты так возбуждена, а ведь я ещё не пустила в ход это. – Она шагнула вперёд, и одним движением, резко ввела в меня член. Он наполнил меня и упёрся в матку, вызвав волну наслажденья. Я не могла, да и не хотела, сопротивляться ей. Сенди стала совершать резкие глубокие фрикции. Член мчался во мне, заканчивая своё движение сдобренным болью толчком в матку. Она двигалась всё быстрее. Я закричала, закусила губу, затрясла головой. Ничего не помогало. Я стремительно приближалась к оргазму. – Пожалуйста! Пожалуйста! Не надо! Я не хочу! Я боюсь! – Моё сознание в ужасе пыталось вырваться, убежать от этих порабощающих импульсов. Разум бился как мотылёк в паутине, каждая нить которой была болью и наслаждением приковывающим его к телу. Я пыталась вырваться из под их власти. Но не могла. А по трепещущим нитям, расчётливо переступая лапами, ко мне подбирался паук. Этим пауком была Сенди. В моём воображении, она плотоядно шевелила челюстями, распахивала их для рокового укуса. – «+4-3», ты уже моя.- услышала я её голос. Она впилась зубами в мой сосок. И я поняла, со всей определённостью, что это конец. Боль смела последние остатки моего сопротивления, и я забилась в оргазме...

В долгом...   Но не достаточно долгом.

Я цеплялась за него с отчаянием утопающего. Пыталась продлить эти мгновения, когда наслаждение побеждает всё. Но оргазм закончился, и крючья боли и страха повлекли меня в безысходность и отчаяние. Я зарыдала.

Сенди вынула член, и потрепала меня по щеке.

- Вот и замечательно. Ты закрепила договор. Подтвердила своё согласие. Твоя похоть оказалась сильнее страха. – Сенди сняла с моего лица слезу, и слизала её с пальца.

- Возможно, тебя немного утешит, что ты едва не выиграла. Смена твоих состояний, твой страх и похоть, очень меня возбудили. Я едва не кончила вперёд тебя. Ты так сладко билась, так сжимала и расслабляла влагалище. Мой новый *** просто влюбился в твою ****ёнку. Я с трудом уговорила его чуток потерпеть. И знаешь…. Я вообще не думала о себе. Была поглощена тобой. Властью над тобой. Несокрушимой, беспредельной властью. Я как ураган вторглась в тебя, и вырвала оргазм. Это было великолепно. Член, это нечто. Ты так не считаешь?

Я подняла на неё взгляд. Слёзы ещё застилали глаза, но я уже начала возвращаться к тому состоянию, в котором пребывала до того как меня отравил глоток надежды. Сенди стояла передо мной, потная и довольная. Её член всё так же блестел от смазки, теперь уже моей, и напряжённо подрагивал.

- Член хорош! – Наконец, выговорила я.       

- О-о.. Да! – Сенди огладила его ладонью и вздрогнула от удовольствия. – Ты не считаешь, что его нужно поощрить, за проделанную работу? Думаю, наши зрители хотели бы этого.   – Она повела рукой, и словно цирковой артист поклонилась в сторону публики.

Они хотели, это было очевидно.                

- Так трахнуть тебя им? Отвечай!

Меня снова уколол её тон. Но какое это теперь имело значение. Моё уязвлённое самолюбие только веселит её и ранит меня. Моя гордость должна быть не в этом. Гордость шлюхи в смирении, в служении. Гордость и радость.

- Да. Трахни меня им, Сенди. Ты можешь делать со мной всё, что тебе заблагорассудится. Даже то, чего я не хочу. Это моё осознанное желание. Я готова служить всем твоим прихотям. Твоим, и любого другого.

А твой новый ***… Он прекрасен. И я хочу его во мне.

Я говорила эти слова, испытывая тоску и похоть. Я не смогла порвать паутину и улететь. Мои страсти надёжно привязали меня к вечному бытию.

Испытание, придуманное Сенди, показало мне, что дело не в моём распятом теле, и не в консервированной голове висящей сейчас на стене у Джо. Дело в самом устройстве моей души. В грехах, как сказали бы любители Легенды. В страстях.

Сенди смотрела на меня… Смотрела в меня… И на её лице отразилась та же смесь тоски и похоти. Как и на лицах зрителей.

Она улыбнулась. Не издевательски, а скорее грустно.

- Ты хорошо чувствуешь наш мир, Мередит. И потому ты знаешь, что единственное, что мы можем делать, это вырывать, выскребать всё наслаждение, к которому у нас выпадает возможность.

А мои возможности, на данный момент, велики. Мои, и наших зрителей. – её улыбка снова хищно повеселела. – А главным источником сегодняшних удовольствий, главным блюдом дня, являешься ты. Сегодня в меню Мередит Виера. Умная, красивая, заносчивая стерва. Звезда телеканала, и самая желанная женщина планеты. Я похвалила тебя. Ты довольна? –

Я кивнула головой, и бодро выдала речёвку. -

- Я то, что я есть! Я там, где должна быть! Я счастлива быть мясом для вас!

Я произнесла  ритуальную фразу, которую выучивают все девочки нашего мира с самого своего рождения. Снова заглядывая в содержащуюся в ней бездну. Фразу, которую нельзя произнести с полной искренностью, как нельзя достичь дна бездны. Но сейчас, я произнесла её с той искренностью, какую ещё не испытывала. Достижение ли это? Достижение ли ещё одна ступень на бесконечной лестнице? Много ли тех, кто стоит на этой ступени вместе со мной? Многие ли отважатся ступить на неё. И что значит этот шаг? Что там говорил Мерси по поводу ног у шлюхи? Чем шире раздвинуты её ноги, тем шире границы бытия…

Глава 5

Сенди положила ладони на пои исполосованные груди и томным от похоти голосом сказала.

- Я говорила тебе о том раздражении, что ты вызвала у меня тогда… Я ведь я знала, что ты не больше чем я. Ты кусочек мяса, журналистская шлюха, угождающая публике. Сексуальная игрушка.

Я представляла, что каким-то невероятным поворотом судьбы, ты окажешься в моей воле. Исключительно в моей. Что я с тобой сделаю?   - Она лизнула меня в лицо – Что?

Как я развлекусь с тобой?

И чудо свершилось! Признай, это же настоящее чудо. Шутка Творца.

Ты, звезда телеканала, всеобщая любимица, оказалась в моей полной власти.

Сенди сжала пальцы. Моя грудь, покрытая потом и сукровицей, медленно выдавилась из её ладоней. Её отточенные ногти проскоблили красные полосы на моих рёбрах и животе. Я кусала губы, сдерживая крик. Но не могла сдержать дрожь, колотящую моё распятое тело. Что задумала эта сучка? Что выражают эти глаза, взгляд которых я намеривалась выдержать не смотря ни на что?

– Когда я стояла за стойкой регистрации, и смотрела тебе в след, я попыталась осознать твою истинную суть. Воплотить её в конкретном образе. В эротической фантазии. Что ты Мередит? Овечай!

- Я мясо. – Покорно сказала я.

- Мясо? Просто мясо? – Сенди засмеялась – Мясом утоляют лишь голод. А тобой утоляют похоть. Распаляют и утоляют. Ты сексуальная игрушка. Резиновая кукла из ассортимента развлекательного канала. Вибратор. Самотык. Вот, что ты для меня. Это твоя суть.

Сенди продолжала лапать меня. Завела левую руку за мой затылок. Впилась в волосы, и заставила запрокинуть голову. Правую ладонь, я ощутила на своём лице. Они скользили по нему. Мяли. Прошлись по векам. Проникли в ноздри, раздвинули губы и скользнули в рот. Я легонько пососала их, когда они достигли корня языка. Они несли вкус и аромат наших тел. Сенди протолкнула их мне в горло так далеко как смогла. В моём сознании возник образ резиновой куклы с вечно раскрытым в готовности ртом.

Я кукла.

Пальцы выскользнули, Прошлись по шее. Надавили там, где сильнее всего бьётся пульс. Нежно обхватили гортань. Ямка между ключицами. Теперь грудь.

Ладонь описывала восьмёрку, скользя в поту, слюнях и смазке, от левой груди к правой. Это приятно. Очень приятно.

Наркотик продолжал действовать. Иначе нельзя было обьяснить как такая простая ласка могла доставлять мне такое удовольствие. Я почувствовала, что согласна висеть так вечно. Распятая. С запрокинутой головой, распахнутым ртом, и этим символом бесконечности вокруг моих грудей. Бесстыдно. На обозрении всего человечества. Готовая ко всему...

Она ласкает мои соски. Мои торчащие, чувствительные как никогда. Вниз по животу. – Ах.. –  Я застонала. Как хорошо она двигалась во мне. Её пальца надрачивали мне клитор. Скользили по губам. Проникали глубже. Сенди нажала пальцем на то место внутри влагалища, которое примыкает изнутри к лобку. Прямо над симфизом. Там, где поверхность твёрже, чем в других местах, покрыта горизонтальными рёбрышками. Подушечки её пальцев, забегали по ним..

- Выгина. Твоя звёздная ****ёнка. Такая шлюшка как ты, должна хорошо её изучить. Знать каков отклик от каждого миллиметра. – Сенди проникла глубже, и стала оглаживать упругий шарик матки. Два её пальца блуждали вокруг матки, третьим она ласкала её устье, а сустав большого, двигался по ребрышкам над лобком. Её согласованные движения, словно играли на музыкальном инструменте сложную захватывающую мелодию. Музыку наслажденья. Она звучит из центра моего распятого тела, и заканчивается в покалывающих кончиках пальцев моих растянутых рук и ног.   Я стонала и извивалась в её волнах.

- Ты знаешь свою ****ёнку. И эти знания тебе скоро понадобятся. – Сенди медленно лизнула меня вдоль всей шеи, куснула мочку уха и влажно зашептала в него – Ощути свою киску. Осознай её. Построй её образ. Представь каждую складочку. Ты ведь заглядывала в себя? Рассматривала? Видела такие маленькие лопасти вокруг уретры? Вот тут – Она шевельнула пальцами, вызвав очередной мой стон – Такие нежные полупрозрачные выросты. – Сенди весело засмеялась. – Они забавные.   Я сама о них не знала, пока один похотливый товарищ не попросил меня отснять мою киску на видео и отослать ему по сети... Ты знаешь о них? Отвечай! – Она легонько сжала ладонь на моём затылке – Ты разглядывала себя?

- Да – Ответиля я сквозь стоны – Разглядывала. Я рассматривала свою киску, я знаю её..

- Молодец. Это очень важно для того, что я задумала.

Сенди отпустила меня, и отошла на пару шагов.

- За тот месяц, что прошёл с нашей последней встречи, я перебрала все свои фантазии. Пересмотрела множество твоих записей. Постаралась совместить все свои фетиши с твоим образом в моей голове.

Как мне наилучшим образом тебя использовать? Как насладиться тобой?

И знаешь, как я приняла решение? – Сенди снова захихикала – Это было забавно. Я пересматривала свою коллекцию vore. Это один из моих любимых фетишей. А сразу после этого, пошликала на твою подростковую победу. Тот конкурс с удушением в пакетах. Смотрела на твоё изящное извивающееся скользкое тельце. И представляла, что ты извиваешься внутри меня. Что я поглотившая тебя нага. Представила, как я подползаю к тебе… К замершей от страха и возбуждения… Поглащаю тебя. Плотно обхватываю мускулами своей плотоядной киски твои длинные ноги, Смыкаю их на твоей талии. Ты в ужасе. Пытаешься сопротивляться. Но это бесполезно. Ты неудержимо скользишь во внутрь меня. На встречу своей погибели. Тебя это возбуждает?

Я попыталась ответить, но во рту всё пересохло. Я смотрела не Сенди с ужасом и восторгом. Так, как она наверное и хотела, чтобы я смотрела на неё. Нарисованная этой извращённой сучкой картина, возбудила меня.

На что я обрекаю себя?

Я кивнула. Не отводя взгляд от хищного лица этой дряни.

- Вижу, что возбуждает. Ты станешь моим живым вибратором. Ты будешь фигуркой на моём стольке в спальне. Будешь вечно в этом состоянии в (+2;-2). Будешь ждать моего внимания, и бояться его. А когда окажешься внутри меня, я заставлю проходить тебя циклически через любые стадии удушья. Снова и снова. Пока не испытаю оргазм. Пока не кончу столько раз, сколько захочу. Только мой оргазм прервёт твою сладкую муку. Вот почему ты будешь стараться. Вот зачем тебе необходимо знание ****ы. Сейчас ты знаешь свою. Но теперь у тебя будет уйма времени, чтобы изучить мою. Это будет самое важное знание всей твоей последуещей жизни.

Сенди захохотала. Она смеялась,   а я смотрела как её ноги срастаются и покрываются чешуёй. Аккуратненькие губки её бритой ****ёнки набухли и жадно приоткрылись.

Ленты удерживающие меня в воздухе, исчезли. Я обрушилась на пол. Нага, в которую обратилась Сенди, смеялась и ползла ко мне. Я невольно засучила ногами, отодвигаясь от неё. Пока не упёрлась спиной в стенку регистрационноы стойки. Той самой, где я уже дважды подписала заявление добровольца.

- Куда же ты? – Нага опустилась ниже, и её склизкий, алый рот оказался на уровне моих глаз. Я заворожено смотрела, как это чудовищное влагалище томно сжимается, выдавливая порцию прозрачной смазки, а затем жадно распахивается. Я словно почувствовала на лице жар её вожделения.

- Ты же понимаешь, что бежать некуда? - Глумливо мурлыкала Сенди. – Ты вся моя. Ты моя добыча. Ну, же… Будь паинькой. Вытяни ножки.

Не отрывая глаз от разверстой пасти, я попыталась выполнить её просьбу. Ноги не хотели слушаться. Медленно я свела их и направила дрожащие ступни в её сторону. Нага сделала резкий рывок вперёд, и я почувствовала, как горячая плоть обхватила их до середины икр. Я пискнула от страха. И тут же удивилась, как жалко звучал мой голос. Я отвела глаза от гипнотизирующей меня щели, и увидела публику...

Я совсем о ней забыла. Эта сучка заставила меня забыть о своей работе. Заставила быть лишь жертвой. А ведущей шоу, всё это время, была лишь она.

Джон перехватил мой взгляд, и понял, чего я хочу. Он шагнул к нам, и в его руке, видимо для моего успокоения, возник привычный микрофон.

- Меридит, ты конечно помнишь, что все твои переживания, все чувства, доступны любому желающему. Но есть и те, кто по старинке, хочет остаться полностью во вне тебя. Смотреть на тебя, как привыкли  за все годы что ты была украшением нашего канала. Уваж этих твоих поклонников. Опиши свои ощущения. Каково быть пожираемой?

Я судорожно сглотнула несуществующую слюну и попыталась упорядочить свои мысли. Осознать их. Обхватила ладонями свои груди и сжала соски. Посторалась сконцентрироваться на них. Эта привычная техника помогла мне.

- Я очень волнуюсь. – Наконец, смогла выдавить я из себя. – Это очень сильное чувство. Я очень боюсь. Меня всю трясёт.  

– О-о, это мы видим, - Прервал меня Джон. – Твоё тело очень красноречиво. Да и индикатор показывает силу твоих чувств. Но что ты сейчас думаешь? Какие образы наполняют твое сознание? Поделись ими.             

- Что я представляю? Мне трудно это описать. Тысячи образов мелькают передо мной. Они пугают и манят. Я перебираю всё то, что может усилить возбуждение, отодвинуть страх?

- Опиши хоть что-то?

- Я вижу многое, что описала Сенди. Вижу, снова и снова, себя саму, на том выступлении.. Вижу образы  vore это ведь и мой фетиш тоже. Передо мной встают все те образы, что возбуждали меня, когда я ласкала себя, представляя, что меня проглотил монстр. Как я бьюсь внутри его желудка. Как соки растворяют моё тело. Как я превращаюсь в ничто. Я заныриваю на мгновение в эти образы, прячусь от реальности. А через миг, возвращаюсь, чтобы осознать происходящее как исполнение моих фантазий. Тех фантазий, которые я всегда считала неосуществимыми, и потому особенно манящими.

Но они стали реальностью...

Я боюсь. Боюсь, что я всё представляла не так. Что я не слажу с мукой. Я буду рыдать… Кричать от отчаяния. От безысходности. И эти мысли тоже меня возбуждают. А-а-ах… -  Я почувствовала, как нага двинусь вперёд, и обхватила мои ноги уже до колен.

Джон встал.

- Хорошо, - Сказал он – Ты замечательный журналист, дорогая. Но не буду тебя отвлекать. – Он отошёл, и я почти сразу забыла о нём и публике.

Что мне предстоит???

Нага двинулась назад, и поволокла меня по полу. Я чувствовала, как движения мускулов её глотки.. Ведь, глотки?.. Продвигают меня вглубь. Я ощущала их силу. Я не смогла бы сейчас вырваться из живых горячих тисков, даже если бы захотела. Нага легла на меня. Навалилась тяжестью. Она заглотила меня уже до середины бёдер. Между моих ног стало что-то протискиваться. Скользкое подвижное, упругое как резина. Прикосновение  к ступням, движение между голеней, между бёдер. Что это? Я задёргалась, и окружённый жёсткой чешуёй, покрытый слизью огромный клитор, венчавший глотку наги, заелозил по моему животу.

- М-м-м… - Сенди издала стон удовольствия – Как это мило. Сопротивляйся ещё.

Нага внезапно вскинула меня вверх. Она встала на хвост, и моё тело приняло вертикальное потложение, а лицо Сенди оказалось прямо передо мной. Она возбуждённо дышала. Крепко обняла. Задрала мне голову и поцеловала. Её губы жадно  требовательно обхватили мои. Язык проник в рот. Я почувствовала, как он продвинулся удивительно глубоко. Как не может обычный человеческий язык. Прямо в глотку. В пищевод. Она целовала меня жадно и долго. Так долго, что я начала задыхаться. Я попыталась вырваться. Но мои руки были прижаты её нечеловечески сильной рукой. Я лишь мычала и напрягала тело, чтобы отвести голову. Удушье стало невыносимым. Я дёргалась. Пыталась выгнуться. Вырваться из её сокрушающих объятий. Всё бесполезно. Перед глазами всё стало темнеть. Мука и ужас…

На пике удушья Сенди прервала свой поцелуй. Я судорожно ловила воздух, а она, взяв меня за плечи и отведя на вытянутые руки, любовалась моим покрытым слезами лицом. Её собственные глаза возбуждённо блестели. Глазные яблоки были золотистыми, зрачки вертикальными. Синим раздвоенным языком она облизнула своё лицо и губы.

- Какая ты вкусная. – Её голос изменился. Она шипела. – Ты не представляешь, что я сейчас чувствую. О-о-о… Эти новые возможности…

Я сейчас не человек. Я смесь человека, и чего-то ещё. Вожделеющего, плотоядного.

Для этой нашей сценки, я изменила себя не только телесно, но и психологически.

Это восхитительно. Наслаждение пищей и похотью, два самых важных для человека удовольствия, слились для меня в нечто новое. Я не могу описать это чувство. Для него нет слов в человеческом языке. Просто поверь мне, что это чудесно. А как ты приятно дёргаешься. М-м-м.. – Сенди закатила свои новые глаза. – Я чувствую каждое твоё *движение, и чувствую твой вкус. Познакомься..

Вслед за ней я посмотрела вниз. В пространство между нами. Мои ноги были поглощены почти полностью, и моя киска упиралась в её раздутый клитор. Я вскрикнула, когда вновь ощутила движение между бёдер. Раздвоенный синий язык, такой же, как тот, что спрятался у неё во рту, раздвинув наши тела, высунулся между нами.

- Погляди, какая прелесть. – Язык очень быстро задвигался, вылизывая мой живот и груди. Бросился к лицу, и я, заныв от страха, попыталась его остановить. Но не смогла. Он был скользким и сильным. Сильнее моих рук. Я сжимала ладони, перебирала руками, пытаясь отстранить его. А он скользил по моему лицу, проникал в ноздри, под веки, легко раздвигал губы и разводил челюсти.

Сенди стонала

- Как приятно. Борись с ним. Гладь его. О-о-о…

Я ничего не могу сделать. Я беспомощна. Быстрые, бесцеремонные движения языка вгоняли меня в панику. Я не могла совладать с собой. А ведь ничего ещё не началось. Ничего не началось!!! Что это со мной?

Усилием воли, я опустила руки, предоставив языку делать, что заблагорассудится. Отстранилась. Ведь это даже не боль. Ещё не боль…

Язык прошёлся по всему телу, по лицу, раздвинул губы. Я расслабила челюсти позволив ему проникнуть в глотку. Когда-то ведь я мечтала об этом. Когда-то очень давно. В другой жизни. Когда меня не сжимало в объятьях чудовище. Я несколько раз дёрнулась от рвотных позывов. Постаралась сконцентрироваться на удушье. Восжелать его.

- Ну-ну… - Услышала я шипенье Сенди. – Что же ты перестала гладить мой язык? Решила быть плохой девочкой?

Язык выскользнул из моего пищевода. Я почувствовала, как он снова движется между нашими телами. Скользит по моей киске, и погружается в неё. Два его кончика, независимо зашевелились внутри меня. Я выдохнула, и попыталась упереться в чешую наги. Выбраться из неё. Переход от муки к удовольствию был слишком неожиданным.

- Тебе нравиться? Нравиться мой новый язычок? – Сенди засмеялась. – Позволь, я пока подержу его там. – Движения языка в моей киске замедлились. Приятная наполненность. Я старалась воспринять само ощущение. Без сопряжённого страха.

- Правильно. Успокойся – Шипела Сенди. – Я хочу сказать тебе несколько слов на прощанье. Несколько слов, перед тем, как ты очнёшься на столике в моей спальне.

Помни, что ты теперь для меня. Помни, что твоя жизнь посвящена только моему удовольствию. Старайся. И помни, что я сейчас не человек. Я хищник, а ты добыча. Я не испытываю к тебе жалости. Лишь вожделение. Наслаждение от обладания, подчинения, поглощения. Твои муки, так же приятны мне, как для кошки приятны страданья пойманной мышки. Она играет с ней, пугая и прокалывая коготками, а когда надоест, сладостно сжимает челюсти, разрывая плоть и ломая тонкие косточки. Недоступное человеку наслаждение прирождённого хищника. Помни…

- Я смотрела в её бесжалостные золотистые глаза. Я была оглушина. Загипнотизированна её голосом. Я добыча. Я мышка заглатываемая удавом. Жестоким похотливым удавом. Надо прочувствовать это. Надо ощутить. Не отрицать реальность. Не бежать от неё.

Не отводя глаз я смотрела на эти золотистые круги с вертикальными щелями зрачков. Стараясь не потерять это странное и удивительное чувство обречённости маленького зверька. Медленно подняла руки и обхватила грудь. Я ничего не могу. Могу лишь быть тем, кто я есть.

Нага расслабила мускулы, и под собственным весом, я стала погружаться. Её язык в моём влагалище остался неподвижным. Он упёрся в матку, обхватив её. Всё большая часть моего веса давила на него. Боль нарастала. Я судорожно задышала и сильнее сжала груди.

Я здесь.

Меня пожирают.

Бесжалостные глаза.

Боль усиливалась. Волнообразные движения мускулов наги затягивали меня всё глубже. Насаживали. Когда мне стало казаться, что язак наги вырвет мои внутренности, пройдёт сквозь меня как тупой вертел, он поддался. Сохраняя неизменной силу давления, и причиняемые мучения, он зашевелился во мне. Как две змеи. Я застонала. Мои ноги, плотно обхваченные нагой, невольно задёргались. Я видела только золотистые круги. Всё прочее было размыто. Я скорее угадала, чем увидела, улыбку змеящуюся на губах чудовища. Она наслаждалась. Она поглощала меня. Сантиметр за сантиметром. Обхватила мои прижатые к телу локти. Сдавила груди. Сомкнула мускульное кольцо на моей шее. Она не отрывала взгляд. Из её рта выскользнула синяя лента языка. Я почувствовала, как она слизывает мои слёзы. Голова моя запрокинулась. Язык проник в рот, прервав мой последний вдох. В пищевод. В желудок. Я видела, как зев её плоти медленно сомкнулся надо мной. Темнота.

Моё тело прекратило своё скольжение. Теперь я чувствовала лишь жадное шевеление плоти вокруг меня. И во мне.

Vore-фантазии были одними из моих самых любимых. Я прибегала к ним, когда требовалось вызвать возбуждение для преодоления боли. Они были моей палочкой выручалочкой. Ведь они неосуществимы, невозможны, а значит они могут быть такими, как я захочу. Дополнять, балансировать самые разные виды страданья. Но к чему прибегнуть мне сейчас? Что меня спасёт от осуществления собственных же эротических грёз?

Можно только воспринять реальность. Воспринять как желанную.

Я задыхалась. Моё тело извивалось и корчилось. А внутри меня скользили живые резиновые жгуты. Распахивая меня, насаживая, возбуждая каждый рецептор влагалища. Я хваталась за каждое ощущение, связывая его с чередой возбуждающих образов. Я старалась осознать себя тем, что я есть. Поглощённой терзаемой плотью. Я билась всё сильней. Мускулы наги вокруг меня, то напрягались, полностью обездвиживая, заключая как в живой бетон, где я могла лишь трепетать, то расслаблялись, и я корчилась, сдвигала и раздвигала бёдра, Старалась вырвять удушающий меня язык, пыталась вдохнуть, так, что рёбра до боли прогибались во внутрь меня. Я погибала. Я знала, что за этим пиком удушливой муки, идёт обрушение в темноту, в небытие. Обрушение безрадостное, не приносящее облегчения.

Но обрушения не произошло. Я почувствовала, что меня вернули на состояние бывшее минутой ранее. Мучительное, и обещающее ещё больше мучение. И снова нарастание муки до пика, и снова возврат. Вот, что значит их закольцованное состояние!!! Не-е-ет!!! Я билась в беззвучных рыданиях. Впивалась ногтями в грудь и лицо. Снова и снова пыталась вырвать языки, пробить упругие, трепещущие стены. Но всё было бесполезно. Это не кончиться, это никогда не кончится!!!

Время стало исчезать. Оно потеряло значение. Только пульсация муки. Только она реальна. Адский маятник.

И движение во мне. Оно тоже реально. Оно тоже ритмично. Как и пульсация плоти вокруг. Три ритма. Только за них может цепляться сознание, выстраивая содрогания тела в соответствии с внешней волей. Мои движения стали повторяться. Я словно танцевала безумный танец. Как одержимый демонами на церемонии вуду. Быстрее, или медленней, в зависимости от навязываемых мне ритмов муки. Я стала тем, чем обещала сделать меня Сенди. Я стала живым вибратором.

Осознание своего принудительного превращения в предмет, в примитивный управляемый агрегат, принесло мне утешение. Я орудие чужого наслаждения. Моя мука, генерирует её радость. Я представила длинное чешуйчетое тело наги, извивающееся сейчас от удовольствия. Я ведь ощущала её движения. Я улавливала и подчинялась им. Нага управляла мной. Она ощущала и понимала меня. Воспринимала мои чувства, и вкус моей плоти. Я была частью её. А она скользила во мне.

Ритм муки был мне не подконтролен. Удушье возрастало и спадало с железной неумолимостью. Но то наслаждение, что я могла воспринять, зависило и от меня. Каждая фрикция языков во мне, кончалась болью. Но на пути к этой боли, вспыхивал огонёк наслаждения. Страх перед неизбежной болью, тушил этот огонёк. А надежда на крохотное облегчение – раздувала его. Всё дело в очерёдности восприятия. Не наслаждение предшествует боли, я боль предваряет наслаждение. Так и надо воспринимать. Радоваться муке. Она обещает радость.

Пульс мучений превратился в кузнечные меха, они раздули крохотные огоньки в негасимое пламя похоти. Мука сама стала топливом. Я с восторгом подчинялась ей. Она трахала меня. Вселенная трахала меня. Ад трахал меня. Это будет длиться вечно. Пусть это длиться вечно!!!

Но что-то менялось.

В циклах муки появилась новая нота. Не пульс, а возрастание.

Оно началось как жжение на слизистых. Глубко внутри, где жестокие языки протёрли в кровь моё нутро. Затем стало печь глаза, рот, ноздри, уши и, наконец, жжение охватило всю поверхность тела.

Это переваривание!!! Чудовище растворяет меня!

Меня окунули в жидкое пламя. Меня трахают в жидком пламени. Я вся отдаюсь! Вся!

Мука стала всеобьемлющей. Теперь внешний ритм лишь побуждал сознание перескакивать с одного её оттенка на другой. С удушья на раздирание внутренностей, а между ними – жидкое пламя. Пожирающее меня, выжигающее изнутри, пробивающееся через уши, глазницы, ноздри.

Наслажденье порвало цепи связывающие его с телом. Все рецепторы были равно возбуждены. Они были выжжены и уничтожены. Все они слали свои сигналы в мой разум с равной силой, и разум получил полную свободу в их интерпретации.

Вот, что значит +4-4! Я достигла границы бытия! На дне преисподней я получила свободу.

Я здесь одна, но я не одинока. Вся вселенная надо мной. Она лежит на мне своей бесконечно тяжёлой тушей, она вожделеет меня. Я чувствую её содрогания, чувствую как она меняет ритм, как она говорит со мной. А я её отвечаю. Отзываюсь биением своего тающего тела. Превращаю посылаемую мне муку в источник наслаждения.

Я философский камень. Низливающийся на меня поток расплавленного свинца, обращается золотом.

Я – опора мироздания. Бесконечная гордыня в абсолютном уничижении.    

Ритм меняется. Как я могу ещё что-то воспринимать? Но я чувствую как движение во мне ускорилось. Меня пронизвает насквозь. Слепящая вспышка абсолютной боли, сопровождает уничтожение моего тела. Боль абсолютна. В ней не существует ничего. Ни времени, ни пространства, ни меня. Но это не конец. Я снова возникаю в преддверии этой вспышки. Переживаю её снова и снова. Вселенная не хочет отпустить меня. Это её последний ритм. Амплитуда маятника выскакивает за пределы бытия. Снова, и снова, и снова…