Квартира-2 - Глава 15

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

огромная благодарность Эдди Реверс за чудесное соавторство

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Глава 15

POV Вэл

Опять снег и холод после внезапного лета, опять гонка сроков на работе, загруженные вечера. И всё равно я чувствовал облегчение – мы дома. Снова в тех стенах, которые столько уже времени надёжно защищают нас двоих и наш мир. Подросший Чоко до визга радовался нашему воссоединению, при любой возможности облизывая наши с Фимкой лица. Снова будил нас в шесть утра, стаскивая зубами одеяло на пол и требуя полагающейся ему прогулки. Иногда шёл Фимуся, а я слушал как он шикает на расшалившегося Чоко и улыбался сквозь сон. Иногда просыпался первым я, и тихонько уводил стучащего когтями по ламинату и хвостом по всем углам пёсика. Но чаще мы вставали оба – проведённые вместе полчаса с утра давали заряд отличного настроения на весь день. И в душ можно было вместе залезть, или на кухне поприставать за завтраком – и уж тогда день пролетал на одном дыхании!

Удивительно, как повышается работоспособность, когда ты счастлив. А ещё удивительнее, как наш мозг, отвыкший с детства от этого активного состояния, ему противится и пытается его блокировать. Иногда, когда я особенно запаривался на работе, в памяти всплывала израильская история – и сердце начинало сбоить и тянуть тревогой. Тогда я снова и снова повторял себе, что случившееся по сути ерунда, не более, чем недоразумение, что ни о какой измене и речи быть не может: Фимка же говорил, что был со мной – это я ступил и не был с ним. Что он мне бесконечно доверяет, раз признался. Что в этом чёртовом туалете могло произойти что-то гораздо худшее. Что мы оба здоровы и у нас всё в порядке, и заморачиваться из-за ерунды – это проявлять неблагодарность и искушать судьбу. Но успокаивался я в таких случаях только когда оказывался снова рядом с Фимусей.

Февраль мелькал словно снежинки во время вьюги. И всё-таки выходные дни в этом мелькании оставались светлыми пятнами – как бы мы оба не были загружены, эти дни мы даже если и работали, то старались делать это дома, рядом друг с другом. В субботу, что пришлась на середину месяца, Фимушка не стал меня будить и ушёл с Чоко сам, а я, измотавшийся за неделю, даже не слышал. Проснулся от будильника, который забыл отключить накануне. За окном мело, хотелось поваляться ещё – и чтобы любимый парень был под боком, но любимый парень сейчас мёрз под порывами сырого ветра, осыпаемый мелким колючим снегом, так что совесть не позволила мне залёживаться дольше. Убрав постель, добрёл до ванной, вытащил тюбик пены и станок, глянул в зеркало – и тут же разулыбался. На стекле зубной пастой было нарисовано сердечко и надпись: ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, МОЙ МИШКА-СОНЯ! Я тут же решил отложить бритьё и метнулся на кухню – в такие моменты всегда загоралось желание сделать что-то в ответ, чтобы и он вот так же мог улыбнуться и… согреться. Изнутри.

Когда Фимка и Чоко вернулись, я, довольный, дожаривал блины.

- Ого, ты приготовил завтрак! – ещё из прихожей восхитился Фима. - А я думал – ты ещё спишь, хотел тебе под бочок нырнуть.

- Ну, после завтрака нырнём. Или под душ вместе, тоже не плохо, а? - я повернулся и выставил на стойку блюдо печёных из теста сердечек. Фимка тут же расплылся в улыбке.

- Это валентинки для тебя, - я опёрся о стойку и потянулся за первым утренним поцелуем – то, без чего я совершенно не мыслил теперь своё утро. Я мог не позавтракать, мог не побриться, мог обойтись без чего угодно – но только не без этого тёплого прикосновения родных губ!

- Чем займёмся сегодня?

Мы сидели за столиком под нашим деревом и жевали «валентинки», обмакивая в сгущёнку или малиновое варение и запивая чаем.

- Надо бы постирать, наверно, - без особого энтузиазма предложил я. Необходимость назрела, но… ёлки, правда – ведь Валентинов день, наш день – и тратить его на хозяйственные дела?! А с другой стороны: не наведёшь уют – о какой романтике речь может быть. Если только из дома сбежать. Но погода сбежать не манила.

Фимушка словно прочитал мои мысли. Улыбнувшись, облизал пальцы и подытожил:

- Значит, сегодня у нас будет романтичная приборка!

Фимуся гремел чем-то в комнате, кажется вытаскивал пылесос, а я морщил лоб, сортируя вещи для стирки. В первый заход решил загрузить бельё. Место вроде оставалось и я, недолго думая, стянул с себя футболку и тоже засунул в барабан. И тут в ванну заглянул Фимуся.

- Вов, а где у нас… Оу! - растянув губы в плотоядной улыбке, он распахнул двери шире и остановился в дверном проёме, рассматривая меня.

- Что «где»? - поинтересовался я, и взялся уж было пальцами за резинку домашних брюк.

- Забудь! - отмахнулся Фима и сделал шаг в ванную. - Вот что я искал, оказывается, - промурлыкал он как нализавшийся валерьянки кот и подошёл ко мне вплотную. - Давай, помогу?  

Я, тихо посмеиваясь с чувством, что и мне чего-то психотропного перепало, уточнил:

- А не боишься? Тогда помоги! – и положил его ладони себе на пояс.

- Ты не страшный, ты дико соблазнительный, - Фимка просунул пальцы под резинку брюк и замер. - Забыл спросить… А ты не боишься? Я ведь могу не только твои вещи в стирку кинуть, а и своё начать стягивать. А там…кто знает, чего мне может захотеться. Я ведь человек творческий, могу себе такого нафантазировать… не отмашешься потом от меня!

- Я тебе даже помогу твоё стягивать, - заверил я, ведя пальцами по его бокам и задирая его майку. - Обожаю твои фантазии! – выдохнул ему на ухо, наклонившись поближе, и снова чуть отстранился, чтобы заглянуть в лицо и подмигнуть: - Обещаю не отмахиваться!

Фимка прижался губами к моей скуле, потом к подбородку, а затем спустился по шее к яремной впадине, одновременно стягивая мои штаны на бёдра.

- Тогда я буду фантазировать, - попытался напугать он меня, игриво подмигнув и снова поцеловав, на этот раз в ключицу. - Сядь на стиралку, я стяну твои брюки.  

Естественно, я подчинился, с улыбкой блаженства во весь рот. Вот этот шикарный, сексуальный, горячий, великолепный полубог – мой парень, и он не то что не против – он что-то от меня активно хочет! Нет, он правда думает, что я буду противиться?! Да для меня каждое его движение – подарок! Усевшись на стиральную машину и придерживаясь руками за край, босыми ступнями я попытался задрать штанины его свободных домашек и погладить его ноги.

- Молодой человек, не бузите! А то не получите десерт, а в добавок… заставлю кушать манную кашу с комочками! - постращал меня Фимка, а я в ответ лишь хохотнул, прекрасно зная, что это не шутка! В смысле - каша и правда у него получается не важная, хотя Фимуся иногда пытается что-то готовить. Но как говорит народная мудрость: если и первый и десятый блин у вас получается комом, бросьте вы эту затею и… пеките комочки!

Тем временем Фимка стащил с меня всё что можно было и провёл ладошками по моим ногам. Затем он резко отстранился, сам стащил свою майку и откинул её за спину.

- Ну что, пошалим?

- А сам штанишки снимешь? – я невольно сглотнул: когда Фимуся становился таким напористым – это волновало до дрожи и мурашек, которые сейчас у меня и разгуливали по всему телу. Говорят, волоски дыбом – это тот же механизм эрекции, так что эрекция у меня была тотальная.

- Думаешь - нужно? - продолжал со мной играться Фима и начал исследовать моё тело. Держа мой взгляд своими хитрыми глазами, он ласкал мои бёдра, ощутимо сжимая их до приятной боли в мышцах, и тут же поглаживал разгорячённую кожу. - Нравится? - и опять продолжал двигаться по мне, касаясь кончиками пальцев моего лобка и проводя полоски выше по животу. - Приятно?

- Ну, если ты задался целью… просто полюбоваться, как я обкончаюсь от твоих ласк – то можно и не снимать, - я чувствовал, как разжигает лицо от того, что он творит, и в животе сворачивается тугой узел. Руками я продолжал цепляться за край стиралки, - Мне совсем ничего нельзя делать? – на всякий случай уточнил я.

- Неееет… - скорее выдохнул, чем сказал Фима мне на ухо, и я тут же с новой силой покрылся мурашками. Он продолжал меня пытать неспешными ласками, то мягко царапая мою кожу, то вжимаясь в меня, а то обжигая поцелуями. - Тебе же нравится, когда скромный еврейский юноша иногда бывает необузданным и развратным мужиком? - свой абстрактный вопрос, ответ на который мы оба прекрасно знали, Фима закончил облизыванием моей щеки. Касание его языка моей лёгкой щетины добавило витков на узле внутри меня.

Совсем ничего не делать было невозможно, однако нарушать установленные Фимкой правила я тоже не хотел. Поэтому старательно дышал ему в шею и плечо, в миллиметре от кожи, чиркая губами по приподнявшимся едва заметным волоскам, и ёрзал на краю стиралки, раскачивая перед ним своим стояком.

- Развратил на свою… хм, голову, - пробормотал я, больше для того, чтобы поддразнить любимого, но он был прав – мне безумно нравилась его раскрепощенность.

- Нет, всего лишь снисходительно позволяешь себе закрывать глаза на мои детские… или вернее - недетские шалости, - Фима скосил свой взгляд на мой пах, улыбнулся, подмигнул и повёл руками от подмышек, по бокам медленно вниз до тех пор, пока его ладони не проскользнули мне под колени. - Я же не так часто шалю? - он приподнял мои ноги немного вверх и завёл их себе за спину, я же скрестил их у него на пояснице, прижав Фимку к себе поближе. - И ты, как хороший мальчик, всегда разрешаешь мне поиграться. Верно, Вов?

- Хороший мальчик был бы уже за сотню километров отсюда, - сдавленно хохотнул я. - Тут остались только шалуны, - однозначность его намерений заводила меня и в то же время заставляла внутренне обмирать. Я, опираясь на руки, левую пятку вдавил Фимке в крестец, а правой ступнёй попытался погладить поясницу и пробормотал: - Играйся, мой хороший…

Фима как-то странновато хмыкнул, мне даже показалось, что он что-то задумал, но я доверял своему парню и знал наверняка - беспокоиться мне не о чем! Ну, разве что… Да ну! Я был уверен в невинности его намерений! Именно поэтому расслабился и откинул голову, упёршись макушкой в стену и прикрыв глаза, пока его руки обласкивали мои ноги, поглаживая колени и щекоча пятки. Потом его пальцы пробрались к моей пояснице и стали мягко массировать крестец и всю зону «копилочки», время от времени ныряя пальчиком между половинок. Я каждый раз несильно вздрагивал и тихо шипел, когда Фимке удавалось найти очередную точку удовольствия на моём теле.

- Как ты хорош по утрам, - прошептал он мне и лизнул широким мазком поперёк живота. - Особенно, когда нам некуда спешить, - я снова почувствовал, как он меня облизал, но уже поперёк груди. - Когда мы можем позволить себе чуточку больше, - добавил он и я тут же почувствовал, как он куда-то потянулся, а потом ощутил поцелуй в плечо. - И я могу делать с тобой всё что захочу…

В это момент я почувствовал, как моё запястье сжали, и что-то щёлкнуло. За то мгновение, что я распахнул глаза, открыл рот и сообразил, что происходит, меня уже подвесили на полотенцесушителе. Я конечно же по-прежнему сидел задницей на стиралке, Фимка по-прежнему стоял между моих ног, а вот руки были скованны блестящими наручниками из секс-шопа, перекинутыми цепочкой через трубу.

Первое, что я сделал – это подёргал руками, проверяя цепочку на прочность. Штука оказалась достаточно прочной, в таком положении разорвать я её не мог. Странно, но вместо негодования или каких-либо других подобных чувств я испытал внезапный прилив возбуждения. Было не слишком-то удобно физически, но это только добавляло пикантной остроты в ситуацию, когда весь контроль оказался у Фимки. Тем не менее я всё-таки выдавил: «Ты… что творишь?! »

- Шалю, - совершенно искренне заявил он и протянул руку к моему лицу. Прихватив пальцами подбородок, он несильно сжал его и повернул мою голов в бок, потом приблизил своё лицо, шепнул мне в самое ухо: «Мой сладкий…» и опять широко лизнул меня, но в этот раз от подбородка, по всей скуле и закончив лишь у виска.

Я зажмурился и, с трудом переведя дико сбившееся дыхание, хмыкнул:

- Блин, я тебя бояться начинаю…

- Не бойся, всё будет хорошо, - успокоил меня Фима и опустил руку вниз, между нашими животами. Обхватив мой стояк, он улыбнулся «чеширским котом» и добавил, выдохнув мне прямо в лицо: - И быстро…

Я уже не был уверен, что хочу быстро, потому что сразу поверил, что будет хорошо. Поэтому просто молча очередной раз попытался приласкать его ногами. Ласки были приняты, и Фима позволил мне касаться его. Потом он сам приспустил свои штаны так, чтобы выпростать свой стояк поверх резинки, чем слегка удивил меня, ведь до этого на просьбу оголиться он лишь отшучивался. Он что-то еле слышно шептал, я что-то отвечал, но это было не столь важно. Самое интересное было в том, что мы делали! А делали… Боги! Фима меня изматывал своими фантазиями. Сначала он взял мои ноги за щиколотки и немного ими поигрался, то сгибая в коленях, то выпрямляя, то разводя в стороны, то сжимая вместе так, что мне приходилось тискать свой собственный член. Сам он его не касался, хоть и ласкал его взглядом. Потом он повилял попой, чтобы тонкие домашки сползли с его ног и остался таким же голым, как и я.

Я то облизывал его тело взглядом, то в изнеможении закидывал голову назад и прикрывал глаза, чувствуя себя перед ним обнажённым более, чем это случалось со мной когда-либо в жизни. И не смотря на незащищённость – нет, не готовым к любому повороту, а согласным на любой поворот – так шикарно Фимка рулил…

Пока я, прикрыв глаза, гонял несвязные мысли в своей голове, моим ступням стало тепло и приятно. Затем мои стопы стали мягко массировать и… я уже знал! Но всё же, чтобы проверить свою догадку, я напряг шею и приподнял голову так, чтобы видеть, что именно Фимушка делает.

- С ума… - лишь смог произнести я и всхлипнул.

- Угум… - был ответ и мягкий стон.

Мой любимый и, как оказалось, довольно развратный мужчина нагло потрахивал мои ноги, потираясь своим членом между моими ступнями, сложенными одна к одной.

Ощущения были дикими в своей интенсивности. Это было одновременно и нахально, и предельно интимно, и нежно и жарко – и ещё сотня оттенков, в которых я потерялся. Я только и мог что таращится на то, что он вытворяет, и временами дёргать, забывшись, руками – не пристегни он меня, я бы не вытерпел столь изощрённой пытки.

- Скажи, чего ты хочешь? - разведя мои колени и прижав их к животу, Фимка склонился надо мной и выжидательно уставился на меня.

На его губах блуждала улыбка, а в глазах металось пламя, словно в топке. Было и тяжело, и приятно от ощущения его веса сверху, хотелось либо сжать его с силой в объятиях, либо попросить вжать меня в эту чёртову стиральную машинку!

В первый момент я стиснул зубы, потом выдохнул ему в лицо: «Тебя! » - не уточняя как именно. В тот момент было всё равно. Так не бывает, но в тот момент было именно так. Хотелось его, дико! И без разницы – как.

- Бедная стиралка, - улыбнулся Фима и от этих слов у меня мурашки побежали по телу, но он тут же добавил: - Счастливый ты…

Ответить я не успел, потому что мой рот был тут же изнасилован жадным поцелуем. Мои губы были нещадно искусаны и когда Фимка отстранился от меня, тяжело дыша, я чувствовал, как сладко саднят губы и подпекает язык. Насладиться этим ощущением я тоже не успел, потому что все рецепторы тела вдруг расслабились, но зато обострилась чувствительность в одном конкретном месте - там, где прижалась горячая головка твёрдого и напряженного члена. Фима одной рукой обнял меня за затылок, а вторую опустил вниз, именно тогда я почувствовал, как меня трогают его пальцы, как поглаживают промежность и мягко сгребают в горсть мошонку.

Я не отводил взгляда от его лица. Сколько я ревновал к его бывшим девицам, правда – ни слова ни говоря, но от этого только хуже. Знать, что твоя ревность основана не на фактах, а на предпочтениях – куда как хуже. Но сейчас я внутренне торжествовал – он САМ ЗАХОТЕЛ МЕНЯ, именно меня, парня, и то, что он сейчас вытворял, давало мне сладкую уверенность в том, что это именно то, чего он хочет на самом деле. И значит – чего я дико хочу ему дать. Это не было мыслями, это было смешливым прищуром и прикушенной губой, сладкой истомой в венах и страстным узлом желания внутри, отчаянным жаром на скулах, шёпотом слетевшее: «Давай…»

Казалось, он затаил дыхание. Пару секунд Фимка был как изваяние, он замер, прижавшись ко мне, не шелохнувшись и не дыша. И только после того, как я услышал его сдавленное «Чёооорт…», он начал движение. Его руки были неумолимо властными, губы - жадными, а взгляд бешеным. Каким образом он меня вертел на поверхности стиральной машинки и в каких позах я замирал - я не помню. Помнит лишь моё тело: меня облизывали и целовали, тискали и мяли, потом ласкали и нежили, в какой-то момент меня даже покусывали и снова вылизывали, и как финал этой гонки - в меня вошли… Фима был ненасытным и бережным одновременно, он то вжимался в меня, шепча какие-то милые словечки на ухо, то ускорялся, жёстко матерясь. Такого калейдоскопа эмоций я давно не видел и знать, что это все дарится мне - было высшим кайфом.

- Какой же ты… - проронил Фима и с силой толкнулся в меня, отчего я приложился затылком в кафель ванной комнаты. - Прости! - тут же спохватился он и уткнулся лицом мне в грудь, оставляя мягкие поцелуи.

Я в ответ лишь теранулся о его макушку, с трудом переводя дыхание: сейчас любое его действие отзывалось наслаждением, даже если изначально вызывало боль. Всё было таким настоящим, шло по обнажённым нервам, и любая отметина на теле воспринималась наградным знаком.

- Давай, не жалей! – практически простонал я, желая только одного – чтобы он не вздумал остановиться сейчас, когда внутри меня медленно поднимался жар, словно расплавленная лава в жерле вулкана. Ничего подобного я раньше не испытывал, это и пугало и приводило в восторг одновременно.

И Фимка дал, с яростью одержимого, а после того, как я тягуче выплеснулся под его напором, с торжеством победителя. А ещё после – с крупной дрожью, впиваясь ногтями в мою влажную от пота спину, неровно, залипая и всхлипывая – и это было самым сладким для меня.

Не знаю, через сколько я почувствовал, что запястья ноют от наручников, что спину саднит и вообще – упасть бы на что-то горизонтальное сейчас было бы в самый раз. Но больше всего мне хотелось поцеловать его своими по ощущениям распухшими губами. Последнее желание у нас явно совпало – мой любимый именно это и делал всё время, пока на ощупь пытался отстегнуть меня от трубы. Получилось не сразу, я даже хихикнул над очередной неудачной попыткой Фимки, но тут в дверь позвонили – и я невольно дёрнулся.

- Чёрт, кого там принесло…

- Подождут, - уверенно и с ленцой улыбнулся мне мой любимый, после чего всё же сосредоточился на коварных браслетах – и это дало результат.

Я сполз со стиралки – ноги всё ещё норовили подломиться в коленях, и крепко тиснул своего парня:

- Обожаю тебя… Какой ты у меня всё-таки… непредсказуемый!

- Сам такой, - вроде как обозвал, а вроде бы - похвалил Фимка. Он имел вид победителя, но это совсем не угнетало, наоборот, его хотелось благодарить.

- Слушай, а откуда у нас эти штуки? - вдруг до меня дошло, что я понятия не имею, где в нашем доме могли находиться эти претенциозно-эротические браслеты. - Надеюсь, ты их откуда-то вытащил?   - Фимка тут же заржал, и я тоже начал хохотать, подхватив его смех и поняв, о чём он подумал. - Я имел ввиду - не из воздуха же они появились!

- Первый твой вариант мне больше понравился, - Фима протянул руки и попытался поднять меня снова на ноги. - Давай, майна-вира, нечего сидеть на коврике. Идем, я тебя отмывать буду, - он опять меня потянул кверху, и я лениво поддался, а потом обхватил его и снова повалился на стиральную машину. - Что творишь, развратник? - заверещал Фимка, наиграно сопротивляясь.

- Сейчас тебя пристегну, будешь знать! - попытался я высказать угрозу. - Кстати, ты так и не поведал тайну появления наручников.

- Так это… из кармана достал, - пояснил Фима. - И не смотри на меня так! Если я голый, это не значит, что у меня карманов быть не может! - я снова засмеялся. - Да хорош! Тоже мне, мудрость великая. Вон мой махровый халат висит, из его кармана и достал.

- А в карман они как попали?

- Из пакета, - хохотнул он.

- А в пакет…

- Продавец положил.

- Продавец из…?

- Да! Из секс-шопа! Доволен? - дурашливо «признался», мой любимый. - И не удивляйтесь, если завтра выяснится, что ваш муж тайно посещает синагогу! - хмыкнул он, явно подражая управдому из «Бриллиантовой руки».

Тут в дверь опять настойчиво затрезвонили, ещё и застучали, так что я чертыхнулся и отправился выяснять, кто же так настойчиво стремится к нам вломиться с утра пораньше.

- Кто? – спросил я, тщетно пытаясь опознать сквозь глазок тёмный силуэт на сером фоне окна.

- Вовочка, с тобой всё хорошо? Что у тебя за шум? У тебя там драка? Какие-то крики, стоны, может полицию вызвать?

Судя по встревоженной любезности с трудом натянутой на откровенное наглое любопытство, наша очаровательная соседка снизу насчёт драки ни разу не заблуждалась.

- Мария Петровна, это вы? Не волнуйтесь, у меня всё в порядке, - открывать я, разумеется, не собирался, просто пытался придумать какой-то более-менее правдоподобный ответ, и тут меня вдруг осенило – а нафига, собственно? Она же правдоподобностью не заморачивается? И я, едва не хохотнув в слух, тут же выдал первое, что пришло на ум: - Это я Чоко купал, а он не любит, вырывался. Вы извините, я весь мокрый, пойду переоденусь.

- Чоко? Это кто такой? – озадачилась соседка.

- Это собачка, Марь Петровна! Наш щеночек! Всё в порядке, не волнуйтесь. Всего хорошего!

Фима, услышав про вырывавшегося щеночка, спешно ретировался подальше от двери, поближе к дивану, где и дал волю своему веселью.

- Собачкаааа!!! Вовчик, ты бесподобен!

- Ну а чего, поскуливал я очень даже похоже.

- И порыкивал! – тут же согласился Фимка. - Ты вполне тянул на щеночка волкодава!

- Вот видишь! Я полностью соответствовал образу! – я толкнул Фимку на диван и сам упал с ним рядом, закинув ноги на подлокотник, а голову уложив на колени любимого и прикрыв глаза.

- Ты чего это? Спать так собрался? – Фимка с улыбкой в голосе провёл пальцем мне по бровям, затем по носу от переносицы до кончика.

- Ты меня укатал… И вообще, я в лёгком ахуе – столько нового о тебе узнал, да и о себе тоже…

В конце концов мы всё же оба забрались в душ. Это уже можно сказать наша семейная традиция – мыться вместе. Дело даже не в сексе, не всегда наши ласки под падающей водой кончаются этим. Просто это отдельный вид удовольствия – чувствовать его заботливые руки, по-хозяйски снующие мочалкой по моему телу, и самому оглаживать тело любимого парня, изучая все отметинки, родинки, подмечая все изменения, наслаждаясь владением, возможностью касаться того, кто радует глаз и согревает душу. Это словно акт доверия и нежности, способ прочувствовать, что мы принадлежим друг другу. Хотя довольно часто это переходит в игру, и кто-нибудь из нас либо опускается на колени, либо оказывается вжат в стену, либо…. Собственно, это всегда случается по-разному, так что перечислять смысла нет.

После душа я всё-таки включил нашу, как выяснилось – весьма прочную, стиралку, и ненадолго прилёг вздремнуть. А Фимка в это время устроился за ноутбуком в кресле около журнального столика. Мне показалось, что дремал я совсем недолго, несколько минут, когда в квартире снова раздался звонок.

- Мы кого-нибудь ждём? – мне даже глаза было лениво открывать.

- Нет вроде, но вдруг это твоя мама? – не отрываясь от экрана, предположил Фимка.

Мне было не видно, во что он там воткнулся так заинтересованно, но отрывать его явно не стоило. Возможно, опять по работе, а дома, да ещё и в выходной, сосредоточиться ой как сложно. Так что я с лёгким кряхтением встал и отправился в прихожую. На этот раз я открыл сразу, и за дверями обнаружился Кошкин собственной персоной.

- Чего так долго не открываешь? - довольно громко возмутился он и ввалился в прихожую. - Только не говори, что тебя Фимка наручниками к батарее пристегнул! Всё равно не поверю, - друг заржал, видимо оставшись довольным своей шуткой. Я хлопнул по его протянутой руке, и мы по-дружески обнялись.- Привет, еврей! Ну, как, не принял там иудаизм? Фимка тебя не соблазнил своей верой?

- Ну ты даёшь, - невольно хмыкнул я, поразившись, как он так умудрился шуткануть в яблочко. Впрочем, с Женькой это частенько случалось. – А ты чего бродишь по такой погоде, Алуся выгнала? – подцепил я в ответ. - Скидывайся, снежный человек, проходи. Чаю попьём.

- А покормить? - тут же начал наглеть друг, но всё же быстренько разулся, снял с себя одежду и направился на кухню. - Я тут порыщу, Вэл!

- Давай, - махнул я рукой. Было понятно, он не из дома, потому что Алла хоть и не высшей пробы кулинар, но полуфабрикаты всегда у них были.

Кошкин начал что-то напевать и позвякивать посудой, шелестеть какими-то пакетами в тумбочке, а я заглянул в спальню, где так и продолжал сидеть в кресле Фимка. Он всё так же пялился в ноутбук и что-то усердно набирал.

- Занят? - поинтересовался я и подошел к своему любимому. Он тут же прихлопнул крышку ноута и растянул губы в улыбке.

- Уже нет! Ты что-то хотел, Вовчик?

- Ну, там Кот пришёл. Выйдешь?

- Уже иду, - подхватился Фимка и зашагал в коридор.

Вместе мы вышли на кухню, где на вертящемся табурете сидел наш гость и постукивал ложкой по банке с вареньем.

- У вас ничего посущественней нет? Привет, Фимка!

- Посущественней в магазине, Евгеша, - ответил мой любимый и прошел тоже к столу. - Могу угостить тебя яйцами. Хочешь болтушку?

- А мясо есть? - Кот снова зачерпнул варенье и сожрал последний блин, приготовленный мной для Фимы.

- Нет, кончилось. Но могу предложить классные фотки и видео с поездки! Ты же ничего ещё не видел! - обрадовался Фимуся. - Давай, кидай банку и пошли на диван! Я тебе столько расскажу! Мы там знаешь, как… Ух! А ещё…

- Это всё бэзумно интересно, но на голодный желудок я не выдержу, - Жека посмотрел с печалью на разорённый стол.

Я подумал, что нам всё равно надо что-то готовить на обед и принял волевое решение:

- Значит так, я сейчас оденусь и смотаюсь до супермаркета, а Фима пока…

- Отлично, я с тобой смотаюсь! Фима, готовь слайды, а я прослежу, чтобы твой благоверный не напокупал всякой фигни вместо нормальных продуктов!

Кошкин тут же подорвался в прихожую, а я заговорщицки подмигнул своему парню:

- Мы его готовить заставим! Классно я придумал?

Через десять минут мы на пару с Евгешей брели по направлению к супермаркету, жмурясь от летящих в лицо колючих снежинок.

- Надо бы куда-то выбраться. Погода гляди какая! - Жэка раскинул руки и высунул язык, ловя как в детстве снежинки ртом.

- Учти, не все птицы улетели на юг, - предостерёг его я.

- Да иди ты, - тут же закашлялся он. - Весь кайф поломал. Так о чём я? А! Съездить нам куда-то нужно! Хотя понимаю, ты у нас чёртов счастливчик - уже дважды отдыхал. Не удивлюсь, если и в марте куда-то решите свалить! Это я тут карячусь, да выезжаю разве что с Алусей за город. А может в баньку, а? Чисто мужской компанией…

- Погода прямо шепчет: «займи, но выпей», - поёжился я, - А банька – идея хорошая. Я уже упахался после отпуска навёрстывать… А ты даром, что никуда не выезжал – довольный, смотрю. Кстати, ты не дома ночевал? Голодный с утра пораньше…

- Пхе! Не дома! Скажешь тоже, - хмыкнул Кошкин. - Скажи, вот ты бы мог где-то налево свинтить от Фимки? - он хитро подмигнул мне и ступил на проезжую часть, чтобы перейти на другую сторону улицы. Я последовал за ним, лишь пробубнив в спину другу: «Вот придумал…»