Квартира-2 - Глава 16

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

огромная благодарность Эдди Реверс за чудесное соавторство

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Глава 16

POV Вэл

Мы довольно быстро дошли до суперсмаркета и забежали внутрь, прячась от ветра и колючих снежинок. Там мы взяли тележку и пошли по рядам, накидывая разные продукты, которые были одобрены Жэкой. Когда он покрутил в руках и положил в тележку палку сырокопчёной салями, я решил пошутить.

- Главное снова на Сальму не нарваться, а то опять на любой предмет у нас в тележке, у него будет пошлая шуточка.

Кот как-то странно поёжился, а потом очень наиграно хмыкнул, отмахнувшись.

- Усмирим. А если и дальше будет изображать из себя юмориста, то… я лично подарю ему эту палку. Колбасы, в смысле.

Я невольно заржал – уж больно двусмысленно прозвучало. И тут же вспомнил, как Сальма приходил интересоваться персоной Кошкина незадолго до нашего отъезда на горный курорт.

- Кстати, ты с ним больше не сталкивался? «Пообщаться» не случилось?

- Случилось, - брякнул он и замолчал, продолжая выбирать приправу на полочке. - Как думаешь, к телятине лучше взять с розмарином или тимьян?

- Жека… - я грозно свел брови, но улыбка так и продолжала растягиваться на моём лице. - Ну?

- Палки гну, - буркнул он.

- Не выёбывайся. Колись!

- Бля, Вэл! Ты как Фимка, честное слово! - изобразил нетерпение и детское негодование мой дуг. - Чего придолбался? Ну случилось. Увиделись. Разок. Ну, в смысле - пару… И всё!

- Фак! – отчего-то я пришёл в неописуемый восторг от этого заявления. - Какая жаль, что у меня не было билета на это шоу! Посмотрел бы я, как вы общались. У меня в голове, если честно, только два варианта развития событий возникают, и то – один другого невероятнее. А учитывая, что вы виделись пару раз, а не один… - я вдруг подумал, что вполне могу оказаться прав в своих подозрениях и уставился на Женьку с новым приступом откровенного любопытства: - Жека, так… я ж тебе, типа, должен? Или нет, пронесло?

- Не пронесло, а принесло! - довольно хмыкнул он. - Ты мне принесло литровый «Джек Дэниэлс»! А ещё лучше - трёхлитровый!

- Иди ты! – я всё ещё сомневался, что мои подозрения оправдываются.

- Ты мне друг или нет? Я же сказал, что всё улажу и твой хитрожопый Сальма больше не будет тебя теребить, - Кошкин взял в руки длинный французский багет и дальше рассказывал, махая им у меня перед лицом. - Я конечно же не особо нарывался на встречу. Помнишь, говорил тебе, что если только он сам захочет…

- И он таки захотел?

- Не знаю. Мы вроде как случайно столкнулись. Я как-то не особо интересовался зачем он в моём районе околачивается и почему зашёл в мою поликлинику. Короче. Потрепались минуты две. Он сам предложил не мозолить глаза моим сотрудникам, а сходить вечером пивка попить. А я что? Я не против, тем более, что уж больно счастливым он выглядел. А я не люблю такие диагнозы у своих врагов.

- Ну, - я кивнул, мысленно представляя скалящего зубы Сальму и ехидного Женечку, как они схлестнулись в фойе у окошка регистратуры – не сомневаюсь, что это было феерично, и байкер мог приглашение подкинуть так, чтобы оно выглядело как вызов на дуэль, отказаться вроде как честь не позволяет. К тому же Женька с первой встречи желал Сальму уделать, но каким образом – для меня пока оставалось великой и страшной тайной. - Котик, детка, успокой меня, Сальма вообще жив-здоров? Не в реанимации? Не прикопан где-нибудь за городом?

- Ты же знаешь, я не по этому делу! - тут же заверил меня друг. - Я жуть не люблю реанимации. Другое дело морг… Не-не! Он не там! - в ответ на моё вытянувшееся лицо отреагировал Кошкин. - Он дома в своей постельке или… - друг глянул на часы и что-то прикинул в уме. - Или в мото-клубе.

- Откуда такие познания? - хохотнул я и тут же подколол: - Уж не весь ли режим дня ты с ним опробовал?

- Нахрена? Достаточно двух раз в баре и один раз… - Жека замялся, но потом всё же выпалил: - Короче! Был всего раз, и это случилось у него дома. Всё? Вопросов больше нет? Тогда в мясной отдел, нам телятина хорошая нужна, - Кошкин кинул наконец-то французскую булку в тележку и двинулся вдоль стеллажей.

- Погоди! – я нагнал его почти сразу же и ухватил за плечо. - Телятина подождёт. Что случилось «всего раз»? Ты был у него дома? Зачем?!

- Не «зачем», а «почему», - уточнил Кот. - Он сам настоял! А я подумал, что это неплохой вариант забраться к врагу в… тыл!

Не смотря на состояние полного недоумения и лёгкой дезориентации, я прыснул:

- И устроить в тылу диверсию? Блин, Кошкин, скажи мне прямо, ты его… - я замялся и зыркнул по сторонам – всё-таки общественное место, магазин, в котором я часто бываю. Так что я выразился не так прямо, как просилось на язык, и не так громко: - Поимел? Прости, конечно, я знаю, что ты не по этим делам, и вообще – у тебя Алуся, но у меня настойчиво складывается такое впечатление. Что ты хотел сказать этим «забраться в тыл»?

- Та ладно, не извиняйся, - благосклонно отмахнулся он от меня. - Можешь это называть как угодно, хоть диверсия, хоть теракт, хоть военные действия! Главное, что нет ни убитых, ни раненых! Все остались довольны.

- И ты? - уточнил я. Насчёт Сальмы я не сомневался: этому парню сложно угодить, но он всегда оставался доволен, когда получал чего хотел. Жёсткий и беспринципный, казалось – он не способен испытывать счастье, а радость получал от довольно странных вещей: полной свободы в отношениях, раритетных мотоциклов и любви к ящерицам. А вот за Жеку мне стало как-то… не по себе. - Тебе понравилось?

- Ну, повторения точно не будет! Мне хватило! Не то, чтобы совсем не понравилось… Скажем так, опыт был полезным.

- Значит понравилось, - подытожил я с ухмылкой.

- Ну, ничего было, ничего. Сам бы я зад не подставил! Но его… Тем более, что он был не против, да и мы порядком подвыпившие были, в конце концов я злость согнал. Никогда ещё не было так приятно гада наказывать!

Я стоял и не верил своим ушам: чтобы Кот, который всегда с юмором и ухмылочками относился к такого рода отношениям, и вдруг позволил себе получить опыт. Да ещё с кем! Кого чуть на бифштексы не настрогал! Хотя – может, именно в этом и секрет. Попробовать было интересно, а собственное отношение к теме не позволяло сделать это с тем, с кем отношения были дружеские. А с врагом – самое то. Типа наказал.

- Однако. Как тебя угораздило…

- Какалом к верху! - заржал Жека. - В общем, дружище. Нафиг тебе подробности? Ну, было и было. Тоже мне - событие. Просто единоразовое хобби.

- Ну, если единоразовое… сочтём за приступ острого любопытства, - хмыкнул я. - Ладно, двинули в мясной, потом в винный завернём. Обмоем твоё боевое какало.

Я действительно разорился на бутылку «Джек Дэниэлс», как и пожелал наш герой – в конце концов первый секс с мужчиной… Естественно я то и дело подкалывал Жеку на эту тему, отрываясь за весь его прошлый стёб надо мной и Фимкой, вместе и по отдельности. Женька естественно мне тоже спуску не давал, не тот был человек, чтобы его хоть что-то смутило. Перед самым подъездом мы всё же заключили перемирие, согласившись, что Фимусе о случившемся знать вовсе не обязательно.

Готовил всё-таки я: Жека в это время под чутким руководством Фимуси изучал в подробностях всю нашу поездку в Израиль: и шикарную свадьбу, и близость родства всех присутствующих, и обалденные пляжи, и наши клубные селфи, и – особенно заинтересованно – сестрёнок Фимки. В итоге он остался доволен «и хлебом, и зрелищами» - я не подкачал и тушёное мясо с картошкой удалось. После чего засобирался к себе, но на прощание всё-таки стребовал с нас принципиальное согласие сходить всем вместе в сауну.

- Вам, извращенцам, легко, в любой момент подхватились и двинули, а мне компанию искать надо! Нас с Алусей в одно отделение не пустят.

- Видишь, сколько неудобств в этих смешанных браках? – сочувственно покивал я, провожая его в прихожей.

Жека фыркнул:

- Тоже мне, агитатор. Ладно, пошёл я своей принцессе праздник делать.

- Купать коней в шампанском?

- Кошку пивом польём! Кстати, ты для Фимки чего-то организовывал? Подкинь-ка мне пару идей. Только без этих твоих коней, я всерьёз сейчас!

- У меня чисто мужские, брутальные идеи, - ухмыльнулся я, вспомнив про то, как мы с утра испытывали на прочность нашу стиралку и на крепость – полотенцесушитель. Хотя эта идея была Фимушкина, а у меня были такие брутальные блинчики… Ну да Валентинов день ещё не кончился, ещё есть время для сюрпризов.

- Вовик, ты сейчас такой загадочный, что мне страшно за Фимусю.

- И ты решил остаться? – хмыкнул я. - Давай дуй домой, Алуся заждалась уже!

- Пф…! Подкинь пару креативных идей, говорю! С таким лицом – и промолчать, это уже просто свинство!

- Ну… примите ванну вместе! Раз уж ты её в баню с собой взять не можешь.

- Охренеть креативчик. Помыться на пару.

- Балда! Свечи зажги, розовых лепестков насыпь, аромат какой-нибудь, пену – и залезьте в эту ванну вместе!

- Блин, ты завернул… А какой аромат?

- Ну, не знаю… Иланг-иланг, он такой, эротичный. Или апельсиновый – хорошее настроение гарантировано.

- Аромат марихуаны – вот это точно хорошее настроение гарантировано.

- Отлично, дуньте ганджубас! Всё, Жека, лети! Созвонимся!

Выставив наконец-то Кошкина, я неспешно продефилировал в комнату к Фимке, и остановился в дверях, небрежно прислонившись к косяку. Любимый опять зависал за ноутбуком, и вид у него был вдохновенно-увлечённый.

- Эй, красавчик! Как насчёт развлечься этим вечером? – изобразив шикарную улыбку голливудского мачо, я дождался, когда он поднимет на меня глаза и развязно подмигнул. Фимка тут же закрыл крышку ноутбука и хмыкнул.

- Многообещающе! – он неспешно выложил свои ноги на журнальный столик, одну на другую, и покачал ими из стороны в сторону, нагловато меня разглядывая. - И что у вас есть предложить?

- А давай сбежим с уроков и пойдём в кино!

Фимка заулыбался:

- Прикольно. Кино так кино. Люпофф? Дюдюктива?

- А там решим! – легкомысленно отмахнулся я, - Значит так, назначаю тебе встречу через… двадцать минут под деревом! Тебе ведь хватит двадцати, мась?

- А если не хватит – ты разве не подождёшь? – хитро спросил Фимка.

- Подожду! Но чтобы не как в анекдоте – не пришёл, потому что родители не пустили.

- Вот ведь ты вредный! Ты меня на свидание приглашаешь или что? Повестку мне ещё вручи…

- О! Точно! Знаешь, что я с тобой за неявку сделаю? – воодушевился я.

Фимка захохотал уже откровенно:

- Ой-ёй-ёоооой! Напугал!

- Напугал? Это хорошо! Бойся меня, я ведь за надругательство в наручниках и отомстить могу!

- Иди уже, мститель! Тебе вон бриться ещё…

Через полчаса я поймал его под деревом в свои объятия и поцеловал взасос, прижав к рельефному стволу на стене.

- Ты решил остаться?

- Нет, идём! – отстранившись и взяв его за руку, я решительно потянул на выход.

К вечеру снегопад прекратился, и ветер уже не был таким порывистым и пробирающим ледяной сыростью гнилой зимы. Настроение просто зашкаливало, словно мы оба вернулись в детство и удрали с уроков. Мы зашли в кафе на первом этаже торгового центра и взяли по пять шариков мороженого, и все – разных цветов, и дегустировали все десять по очереди, кормя друг друга из своих креманок и дурачась. А потом я заметил, что на нас гневно смотрит какая-то мамочка, пересадившая своих детишек спиной к нам. Девочка постарше время от времени тычками подправляла манеры своего младшего братика, а тот вертелся на стуле и всё норовил оглянуться на нас.

- Фимусь, а ничего, что мы палимся по ходу? Не боишься, что мы «городской достопримечательностью» станем?

- Ну, во-первых,… - Фима слегка скривился от очередной ложечки мороженого и приоткрыл рот, смешно выдыхая. - Хоодное!

Мне оставалось лишь растянуть губы в улыбке и умиляться своему парню, который, не смотря на вполне серьёзный статус и приличный возраст, зачастую оставался обычным малышом. Когда его рот «согрелся» и он проглотил с довольным лицом вкусняшку, Фимка всё же вернулся к разговору.

- Так вот. Во-первых, с таким знойным мужчиной как ты, - он пошевелил двусмысленно бровями и закончил: - Я ничего не боюсь. А во-вторых, если мы хотим быть менее заметными, то нам не стоит ходить в детские кафе, - он хохотнул и демонстративно поднёс к моему рту ложечку мороженого. - Будь хорошим мальчиком, открой ротик!

- Фигня, ничего неприличного мы себе не позволяем! – я аккуратно снял с ложечки мороженку и с удовольствием причмокнул. - И пусть будет стыдно тому, кто подумает об этом плохо!

После кафе мы поднялись на этаж, где были кинозалы, чтобы решить, на какой фильм пойдём.

- Хрень, жесть, жесть, вот это вообще жестяная хрень… о!

Мы переглянулись и в один голос выдали:

- Губка Боб!!!

Это просто идеально соответствовало тому настроению, которое у нас было! И мы действительно пошли на этот длинющий мультик, предоставляющий возможность и поржать над незамысловатыми шутками и всласть поприставать друг к другу под защитой темноты в последнем ряду полупустого зала. И эти кино-приставания тоже имели какой-то школьный привкус. Моя рука на Фимкиных плечах – по-дружески. Его ладонь на моём колене – нахально. Короткий, но глубокий поцелуй – дерзкая месть с моей стороны, взбодрившая обоих. Словом, весь фильм оказался пересыпан такими сладко-перчёными диверсиями.

До конца мы не досидели. И до дома не дошли – это было бы слишком долго для распалённой школоты, какой мы были в этот вечер. Так что мы оккупировали одну из кабинок комфортабельного туалета для инвалидов (пришлось пообещать Фимке, что если что – я прикинусь дауном, а у них инвалидность, так что всё законно!)

По-дурацки, но мне дико хотелось сделать это с ним в туалете. Сделать то, чего у меня нагло украл какой-то левый чувак в том клубе в Израиле. Пусть мы были в одной кабинке («Отныне в туалет – только со мной! Одного не отпущу…»), да и не было тут этих славных отверстий для рисковых экспериментов, зато были мы – и у нас были «школьные каникулы». Всё совсем по-другому, но главное, что по-нашему.

Мы долго ещё гуляли в тот вечер, целовались по подъездам и просто улучив момент, когда нас никто не видел. И вернуться домой было особенно здорово – вдруг «обнаружить», что дом у нас один, что можно «остаться на ночь» - и даже дольше, гораздо дольше.

- А если я однажды захочу уйти?

- Тогда я уйду с тобой… ты ведь не прогонишь меня?

- Нет. Я тебя верёвочкой привяжу. Чтобы не вздумал потеряться.

- Уже привязал, милый…

А в воскресенье – снова сроки, планы, гонка – успеть, успеть, успеть, поднажать ещё немного – и наконец выскочу, скину основную часть проекта в «сделанное», дальше – по мелочам останется. И снова будут обеды днём, и полностью свободные выходные, и Фимуся перестанет скучать за ноутом в то время, как я ломаю голову над решением очередной задачи. Хотя… не очень-то он скучает. Не скучающий у него вид в такие моменты.

Я урезонивал себя, что у меня нет причин допускать хоть малейшее сомнение – в остальное время Фимка был таким же как раньше, ничего не поменялось. И всё равно, каждый раз, когда он опускал крышку своего ноутбука при моём приближении меня царапало всё ощутимее.

Я невольно хмурился, а Фимка упорно это игнорировал, даже наоборот – веселее становился. Целовал меня и заботливо спрашивал: «Всё хорошо, милый? » И я отвечал, что всё просто великолепно – ведь по сути так оно и было.

А в последние дни февраля у меня самого появился маленький секрет. В тот вечер я возвращался с работы довольно рано и даже подумывал приготовить ужин до прихода Фимки, настоящий ужин, а не просто разогретые полуфабрикаты. А въехав во двор, увидел нечто неожиданное. На площадке перед подъездом стоял Харлей со свёрнутым на бок рулём, а на лавке неподалёку сидела тёмная, съёжившаяся фигура -  одна нога переплела другую, руки в карманах, голова опущена и словно утоплена во вздёрнутых плечах и поднятом воротнике неизменной косухи. Явно замёрз, но упорно сидит. Сердце нехорошо стукнуло. Первое желание – сходу потребовать, чтобы уматывал. Я припарковался рядом с его раритетом и неспешно пошёл к подъезду, решив просто проигнорировать. Не знаю и знать не хочу.

- Вэл, я уезжаю, - пробасила фигура не меняя позы, но подгадав, когда буду проходить мимо. - Насовсем. Проститься пришёл.

Я запнулся о это сообщение. Уезжает? Значит, его больше не будет? Это… странно. Но значит, не будет больше и этого постоянного ожидания подвоха.

- Прощай. Пожелать тебе удачи и отпустить грехи? – до конца я всё-таки не верил. Возможно, это всё дурацкий спектакль? Сальма поднял голову и ухмыльнулся побелевшими от холода губами.

- В исповедальню не пригласишь?

- Чем тебя здесь не устраивает?

- Пойдём хоть в кафешку, замёрз до чёртиков… Выпьем отвальную, - Сальма расплёл свои ноги, встал, передёрнув плечами, и направился к своему мотоциклу. Уже оседлав его, оглянулся на меня: - Давай, последний раз ведь видимся! Чего как не родной? Плохого я тебе, вроде, не делал… Или обидел чем?

Вот ведь… если разобраться, какой бы он сволочью не был, а реальных гадостей действительно от него никто не видел. Даже наоборот, не даром в президенты клуба угодил. Я вздохнул и уселся у него за спиной, взявшись за сидение позади себя.

- Не гони только, а то потеряешь ненароком.

- Так держись крепче! – провокационная ухмыльнулся он через плечо.

- Иди ты знаешь куда?

- Да я уже оттуда, - парировал он, дёргая стартёр.

Приглушённый свет, небольшое полуподвальное помещение пропитано запахом холодного табачного дыма, негромкая музыка – толи музыкальный канал, толи вообще радио. Мы, не сговариваясь, двинули к столику в углу, чуть на отшибе – ясно же, что на «поговорить» пробило.

После того, как нам принесли по первой кружке, мне светлого, Сальме – тёмного, и мы оба сделали по хорошему глотку, почти ополовинив, я спросил:

- Ну? Чего молчишь, рассказывай.

- Про отъезд? – он вытер запястьем губы и достал сигареты. Мне пришлось ещё ждать, пока он прикурит и жадно затянется пару раз. – Семейное дело. Папаша на меня свой бизнес переводит. Не отказаться.

- О как. Значит, прощай воля?

- Ну почему… - лениво возразил он. - Приспособлюсь. Клуб жалко, парней. Тебя вот.

- А меня чего жалеть?

- Терять тебя жалко, балда. Из вида. Тебя не жалко, ты ж счастливчик по всем параметрам. Любимое дело, роман весь в розах и ванили.

- Жеку тоже терять жалко из виду?

Сальма неожиданно заржал, и вид у него был откровенно довольный:

- Это да! Главная боль, блин. Хорош парняга…

- Не переживай, больше бы всё равно не было, - мстительно поведал я. Сальма снисходительно глянул на меня, откинувшись на спинку стула.

- Да ладно! Это он сказал? Этот парень не способен устоять перед троллингом. Но я бы не злоупотреблял. Так, время от времени.

- Я ***ю с твоего благородства, - он меня начинал подбешивать, так что я залпом допил свою кружку. Сальма тут же сделал знак девушке за стойкой, и нам принесли по второй.

- Вэл, я вот что хотел. Может, вернёшься в клуб? Вместо меня?

- Я?! Ты чего, навернулся-таки? Меня там два года не было, я от всех дел отошёл. Да и не с руки мне.

- Ты подумай, парни согласны. А что не с руки – так… приобщи своего, и всех делов.

- Нет.

- Окончательно и бесповоротно?

- Да, окончательно. Вообще – почему я? Что за бредовая мысль?

- А почему бы и нет? Ты в авторитете, да ещё и удачливый.

Я вдруг понял, что он просто тянет время. Он знал, что я не соглашусь, просто не дал мне встать и уйти. Чтобы скрыть ухмылку, я уткнулся в своё пиво, сделал несколько глотков. Затем, не спеша потянулся к пачке, небрежно брошенной посреди стола.

Я прикурил и только после этого поинтересовался:

- А если серьёзно? О чём хотел поговорить?

Сальма уткнулся в сцепленные в замок руки, поставив локти на стол, и стало ясно, что я угадал. Потом он всё-таки принял более свободную позу, положив один локоть на стол, а другой рукой взявшись за кружку.

- Просто не хотел, чтобы мы… по-плохому разошлись. С тобой было много хорошего.

- Как и ещё с десятком других, - пожал я плечами.

- Ревнуешь что ли? – хохотнул байкер.

- Нет, просто констатирую, - я тоже ухмыльнулся. Сальма глянул в упор, и я заметил, что глаза у него блестят – очевидно, это была уже не вторая кружка, начал он много раньше, но на холоде протрезвел так, что я не заметил. А сейчас, в тепле, его постепенно начало забирать. И забирать, судя по всему, круто.

- А чё, правильно констатируешь. Трахнуться ни одна сука ещё не отказалась.

- А чего ж отказываться, если предлагаешь? – пожал я плечами.

- Ты-то вот отказался как раз.

- И тебя заело?

- Ты мне был интересен. Не только ради траха. Но я… не умею всего этого, в смысле отношений. Я понятия не имел, чего ты от меня хочешь.

- Просто хотел понять, чего хочешь ты.

- Единорога, ****ь, на радуге! – криво ухмыльнулся он, но потом добавил: - То, чего я хочу – не существует. А ты живёшь так, словно оно есть.

На этот раз ещё по кружке заказал я, после чего уточнил:

- Значит, хочешь любви, в которую не веришь?

- Притворяться и обманываться не могу, а настоящей нет, Вовик. Есть близость, интерес, что там ещё, не знаю… симпатия, страсть, много всего. Но настоящая любовь – это… не из мира людей. Если она и случается, то это как вспышка. Бывает, что кто-то становится охуительно важен, но это проходит, понимаешь? Всегда и у всех. И вот этот момент, когда проходит… это полное дерьмо, Вовка. Это… ты поймёшь меня, когда у тебя пройдёт. Или у твоего Ефим Львовича. Так что дружба честнее и чище. Да просто трах в подворотне честнее и чище! Никто не пытается изображать то, чего уже нет!

Я дотянул третью кружку до половины, отставил и только тогда ответил:

- Знаешь, ты… как ребёнок, который решил, что огня нет, потому что он гаснет. Сам по себе не горит, и в руки его не взять. Огонь нужно хранить, беречь и кормить, слыхал? С любовью та же фигня. А ты с ней – как несмышлёныш, которому надо, чтобы само горело.

- Да иди ты со своей философией! Я ему про реальность, а он мне – курс этики семейной жизни. Хранитель очага хренов.

- Сальма, знаешь, что я тебе скажу?

- Какую-нибудь невьебенно умную мысль.

- Выслушай. Может и не умную. Просто своё впечатление. От тебя.

- От меня? – он как-то весь подобрался и словно насторожился.

- Да. Ты… весьма привлекательный.

- Чувак, я охуенный! – развеселился он тут же. - Это ты мне прям Америку открыл!

- Согласен, пусть будет - охуенный, - я тоже улыбнулся. - Но… понимаешь, есть люди, рядом с которыми легко верить. Легко жить, легко быть счастливым. Они светятся. И есть такие, рядом с которыми охуенно, но… веру теряешь. В тебя можно влюбиться, на тебя можно запасть, залипнуть – но любить тебя невероятно тяжело. Ты поглощаешь этот свет, безвозвратно.

- А ты, блин, торшер просто, - после паузы съязвил Сальма, но как-то вяло.

- Не обижайся, братишка, - я протянул руку и слегка хлопнул его по плечу. - Это только моё впечатление.

- Сука… - как-то безадресно выдохнул он.

- Кто? Я? – меня такой поворот как-то озадачил.

- Все! Все суки.

- Угу. Все суки, но трахают почему-то тебя, - подколол я.

Сальма поднял брови домиком, печально покивал головой и констатировал:

- Суки ебучие, - и тут же расхохотался во всё горло, откинув голову.

- О, дружок, да ты хорош уже… - прозрел я. - Ну-ка пошли, проветримся.

Мы расплатились – точнее, Сальма вытащил из кармана смятые купюры, они разлетелись по столу и полу, и мне пришлось их собирать и отсчитывать нужную сумму, а остальное засовывать ему обратно в карман куртки. За руль на этот раз сел я – по сравнению с ним я был почти трезв. Сальма навалился мне на спину, и не смотря на мои угрозы кинуть его под забором и руки повыдёргивать всю дорогу пытался что-то нашарить и хихикал. У своего подъезда он едва не навернулся, когда слезал с мотоцикла, так что я решил довести его до дверей квартиры. Он вис на мне, а на лестничной площадке, когда я собрался уходить, неожиданно ловко притиснул меня к стене.

- ****ь, да поцелуй хоть!

И я поцеловал. Наклонил его голову обеими руками и поцеловал в лоб, прощаясь. После чего он оттолкнул меня и дошёл до своих дверей сам, довольно уверенно, хоть и пошатываясь. И не оглянулся.

Домой я шёл пешком. Голову обдувало уже весенним ветром, нагоняя в неё, словно туман, безотносительную тревогу и невнятную тоску. Этот парень всегда словно бы отравлял меня, своей яростной убеждённостью, что всё прекрасное в нашей жизни – долбаная игра гормонов и фантазии. Что и под самой разноцветицей жизни – беспросветно чёрный подклад абсолютного небытия. Что всё это радужный мираж, блеф мёртвой материи и не может иметь смысла по определению. Он рисковал жизнью, просто чтобы выебнуться – потому что был убеждён, что к жизни не стоит относиться всерьёз. Нет причин. Он жил по вдохновению – и это завораживало, но и пугало – это было вдохновение обречённости. Этот человек очаровывал, но пытаться сделать его счастливым было то же самое, что пытаться вытянуть своего двойника из зеркальных глубин. С той разницей, что Сальма, в отличие от отражения, с успехом затягивал в свои вечные сумерки богов всех, кто рисковал подойти слишком близко.

Вот и сейчас, после всего-то часового трёпа за пивом, он всколыхнул во мне самое болезненное, играя на моих сомнениях, о которых даже не знал, не мог знать. Фимка, вспышка моя, самый большой страх, что – пройдёт. Страшно, если у него. Если эти захлопывания ноутбука при моём приближении – первые вестники. Нет, я доверяю ему, но… он, похоже, уже не полностью доверяет мне. Смертельно, если у меня – а ведь про посиделки с Сальмой я ему не расскажу. Да, незачем, да, бессмысленно, и всё равно – уже маленькая тайна, что-то, что он «не поймёт».

Всё в мире начинается с мелочей. Мелочей нет. Самые огромные звёзды состоят из атомов, именно из этих «мелочей», состоящих в свою очередь на подавляюще большую часть вообще из ничего, из пустоты. И в малой, но решающей степени – из импульсов. Положительных и отрицательных. И только в сочетании этих импульсов, в системе их взаимодействия – загадка свойств и качеств того, что мы зовём материей. И в этом же – загадка долговечности и силы наших чувств.

Верить, верить – и хранить, - я сам не заметил, когда начал шептать это словно заклинание, словно мантру. Верить – не смотря на сомнения и недосказанность. Верить – потому что это единственное, что сильнее лжи. Да, вера разрушает ложь – если ты кормишь свою веру, если ставишь на неё, если не сдаёшься и не позволяешь утащить себя в сумрак сомнений. Твоя вера – твой смысл.

Я всегда боялся обмануться. Считал позором – быть обманутым. Но разве хоть кто-то знает Истину? Наша правда – то, чем мы живём, и то, что движет одним, может убивать другого. Правда – понятие не абсолютное, субъективное. И в таком случае что имеет смысл? Не дать разрушить свою правду, не моделировать её под требования других, обманывая себя. Во что ты веришь? Стоит оно того? Если стоит – храни свою правду, это твоё откровение, твой личный, индивидуальный ключик к счастью.

Окна нашей квартиры светились, Фимуся был дома. Я вдруг сообразил, что всё это время не смотрел на мобильный, поставленный на режим совещания. Чертыхнувшись, я взлетел по лестнице, перепрыгивая сразу через четыре ступеньки, позвонил и стал искать ключи по карманам.

Меня ждали. Причём так сильно, что дверь распахнулась моментально. На пороге стоял мой Фима, совершенно спокойный на лице и нервно напряжённый в теле. Он лишь бросил «Привет» и тут же развернулся, уходя в сторону кухни. Пройдя вдоль барной стойки, он уселся на высокий табурет и взял на руки Чоко, сидящего на подоконнике поверх Фиминого свитера, служившего щеночку и тёплой подстилкой, и игрушкой последние пару дней.

Я разделся, чувствуя, как тянет внутри, и даже завернул в ванную помыть руки, прежде чем решился подойти к своему любимому парню и сесть рядом с ним. И только потом потянуться, чтобы поцеловать.

- Здравствуй, милый.

- Нагулялся, родной? - он слегка отстранился, повернувшись ко мне и растянув губы в очень искусственной улыбке. Потом всё же подставил щеку. - Не устал? Может замёрз? Или кушать хочешь? А может спать? Вот только интересно - с кем, а? - его голос, такой елейно спокойный под конец слегка сорвался.

Я бы млел от того, что он меня ревнует, если бы не чувствовал, что реально накосячил. Дело было даже не во встрече с Сальмой, дело было в том, что я не отвечал на звонки, которые, я уверен, были, и сам не сообразил позвонить. Хотя бы что задержусь.

- Прости идиота, - я положил голову на стойку как на плаху, подождал немного и скосил взгляд на Фимку: - Я звук на мобиле отключил, а потом как-то внезапно случилось всё… прости, а?

- И не подумаю, - буркнул он, но я чувствовал по его тону, что он всё же не так уж сильно сердится. - Тебя рано ещё прощать! И я хотел бы знать, что такое это «всё»? - я молчал, и Фимка тоже. Мы оба смотрели друг на друга, я виновато-подобострастно, он - воинственно-высокомерно. От этого я почему-то улыбнулся, а он продолжил: - Про мобильный я понял, а вот что потом то было? Может посвятишь меня в эту интереснейшую историю? Только не врать! Я его видел…

Я аж выпрямился на табуретке, едва удержавшись, чтобы не уточнить «Сальму? », но оставалась ещё надежда, что из окна Фимуся его не признал.

- Так ты уже дома был? Ну, потом мы в баре сидели, он сказал, что уезжает навсегда, поэтому я согласился поехать. Погоди, а почему ты решил, что я врать буду?! Ты действительно думаешь, что я могу сделать за твоей спиной что-то такое…

- Только попробуй, - Фима по-детски сжал кулак и подсунул мне его практически под нос. - Судя по комплекции, мальчик был не маленький, но, если нужно будет - дам в глаз! - я хохотнул от этих угроз в сторону немелкого байкера от моего Фимуси, который выглядел совершенно очаровательно в своих велюровых брючках цвета молодого кабачка и футболке с Мерелин Монро. Как-то с трудом мне представлялась эта «бойня», но меня тут же убедили: - И тебе перепадёт, не сомневайся! Ишь чего удумал - из-под носа слинять и забиться где-то в угол, чтобы с дружками своими прощальную песню петь! Уезжает? Скатертью дорога!

Я, улыбаясь от облегчения, пояснил:

- Мы не пели, мы пили! Если бы я знал, что из-под носа, я бы не посмел! Но я думал – тебя ещё дома нет, - я взял его кулак в ладони и поцеловал. - Рука любимого не может причинить боль! И вообще – обещаю больше никада-никада так не делать! Теперь простил, м?

- Ну не знаааю… - протянул Фима и плотоядно улыбнулся. Он чуть прищурил глаза и как бы задумался, и вдруг неожиданно шикнул на меня: - Ты чего перестал? Давай, целуй мои ручки! А я думать буду что с тобой делать.

Я хохотнул, но все же прижался к ладошке и стал «клевать» её отрывистыми поцелуями. Фимуся расслабился и проехался второй рукой по столешнице стойки, растянувшись на ней. Чоко решил, что это с ним играются и начал тявкать и прихватывать зубками Фимин локоть.

- Так, пузик, не приставай!   Не видишь я тут казнь придумываю для папы-Вовы! О, мысль блеснула! - он поднял указательный палец кверху и изрёк: - Идешь за наручниками, потом в спальню и приковываешь себя… к чему пожелаешь! Так и быть, я сегодня добренький, - он нагло подмигнул и снова растянул шикарную улыбку на своём лице.

Я бы, пожалуй, возмутился, если бы не завёлся. Даже не знаю, от чего шок был больше – от Фимкиного финта или от собственной реакции. Несколько секунд я молча пытался пережить дикий выброс гормонов, вызвавший бурное перераспределение крови в организме.

- Фак… Ты монстр!!! Где наручники?

Фима заржал, как конь всадника, победившего на турнире. Он поднялся и подтянул свои цветные штанишки, а потом подхватил со стола Чоко и взял его подмышку, как блондинки своих Чихуахуа.

- Не престало венценосному Ефиму Ясно Солнышку искать всяко-разно! Поди сам погляди, - высокомерно заявил он и сделал пару шагов к прихожей, а потом вдруг развернулся и совершено нормальным голосом проговорил, чуть сдерживая тональность и будто по секрету сообщая: - Вовчик, они в ванной должны быть. Если там нет, тогда в зале, под диваном.

После чего снова вздёрнул голову и промаршировал со своим верным псом в сторону спальни, а я почесал нос, вздохнул и полез под диван. Этак можно и полюбить… косячить!