Чужая судьба 19. Аукцион aka Судьба эротически рассказ

19. Аукцион

Итак, жизнь моя обретала некое подобие равновесия. Единственное, что неизменно выбивало меня из него, был сам Никита. Он оставался непредсказуемым, я не знала, чего можно ждать от него. Теперь я понимала слова Людмилы: "Эта его усмешечка…" Наверно, еще не до конца понимала что имела ввиду Людмила, но мне и моего хватало. Ни то оценивающая, ни то выцеливающая… И неизвестно, чем она обернется в следующую минуту: или "Мне нравится, продолжай в том же духе", или "Ну, поиграли и хватит".

Иногда я думала, что Никита, в самом деле, как и говорил, стал единственной моей опорой и надеждой. И мне надо бы быть с ним помягче, не испытывать его терпение и не настраивать против себя. Но вопреки этим мыслям я не могла заставить себя даже просто улыбнуться ему. И при всех моих успехах я чувствовала постоянно, что равновесие мое очень неустойчивое.

- А ты молодец! - сообщила мне однажды Людмила - В нашем курятнике о тебе только и разговоров. - Она смотрела на меня с простодушным удивлением и любопытством. - Знаешь, даже спорят, скоро ли надоедят Никите эти игры с тобой.

- А ты на кого ставку сделала? - с усмешкой глянула я.

- Ну и крапива ты, Анютка. Не разбираешься, щипнуть тебя хотят или погладить - любую руку куснуть норовишь. Я-то что тебе сделала?

Я села к ней на кровать, вздохнула виновато.

- Не обращай внимания.

- Да вообще-то, ты права, тут расслабляться особо не стоит. Ты уже и завистницами обзавелась.

- Господи, да чему ж завидовать?!..

- Не скажи. Ты вон, в фаворе теперь, а кто-то отошел с первого плана на второй. Очень это некоторым обидно. Так что Никитины симпатии могут тебе боком выйти.

- Дуры они что ли?! Какие симпатии ?! В

Людмила рассмеялась.

- Мне ты можешь верить, можешь не верить - твое дело. Но я тебе никакого зла не хочу, мне с тобой делить нечего. Девчонки тут ничего, нормальные. Но парочка стерв имеется. Подставят за милую душу. Только я их насквозь вижу. Не бойся, если чего - предупрежу. А вот с Никитой… Будь с ним поосторожнее.

- Как?

- А черт его знает… Только… ты как думаешь, долго ли он будет слово свое помнить?

- Кроме слова еще расчет есть. На сцене я ему больше денег зарабатываю.

- Ты не правильно считаешь. Он теряет те деньги, которые ты можешь заработать под клиентом.

- Я сказала: или то, или другое. Иначе я и шагу на сцену не сделаю, - проговорила я, чувствуя, как холодеет в груди.

Людмила поморщилась, потом со вздохом сказала:

- Не знаешь ты его. Он все может. Я не запугиваю тебя, я просто чтоб знала - от него все можно ждать.

Людмила облекала в слова мои собственные мысли, мой навязчивый страх. Понятно, что Никите я не доверяла. Как можно верить в обещания человека, рядом с именем которого так и просится слово "сволочь", а о какой-либо порядочности даже и речи не может быть. А то, что он теряет и сколько - это я получше Людмилы знала, благодаря ему же, Никите.

Это случилось на второй неделе моей работы на него. В ту ночь я уже закончила, сидела перед зеркалом, убирала грим. Он вошел как всегда, без стука. Подошел и положил передо мной на столик исписанный лист.

- Что это?

- Аукцион. - Подержав мой вопросительный взгляд, пояснил: - Сегодня ты была гетерой, и навела меня на одну мысль. Я вспомнил, ни то в Риме, ни то в Греции городской газетой были стены. Все знали, где можно прочитать последние сплетни, кто чего продает-покупает. Там же и личные счеты. Можно было прочитать: Тиберий - осел и сын осла.

- И что? Кого тут называет ослом? - кивнула я на листок.

- А еще там делали предложения самым знаменитым гетерам, - продолжал Никита, не обращая внимания на мой вопрос, - кто и сколько готов заплатить за ночь любви. Дама читала и выбирала. Теперь догадываешься, что ты можешь найти на этой бумажке?

- А я должна искать? - тяжело подняла я на него глаза, ощущая, как заныло в груди.

- Ну, - не знаю, как тебе, а мне было интересно. Интересно же, как высоко тебя оценивают, вот и предложил самым настойчивым записаться. Вот это имена, а это - сколько они готовы за тебя заплатить.

Я не знаю, в каких деньгах были написаны суммы, и насколько крупными были они, но в глаза бросились нули. Я почувствовала, что бледнею.

- Посмотрела? - Никита взял листок, скомкал и бросил в корзину для мусора.

- Ох, извини, не спросил - может, ты хотела на память оставить?

Я не могла заставить себя поднять голову пока он не ушел.