Первая любовь. Гл 60 или Истории про любовь

Гл. 60

- У тебя с Владом что-то есть? – спросила Наташа, двадцатипятилетняя девушка-волонтер из тех, которые приходили к детям «по зову сердца», если пользоваться Карининой терминологией. Она занималась с малышами рукоделием, клеила аппликации, рисовала, в общем, пыталась скрасить как-то однообразные будни маленьких пленников больницы, чье заточение иногда длилось годами.

- Да нет, что ты, - отмахнулась Карина, - Мы просто друзья.

- Ну он же нравится тебе?

- С чего ты взяла?

- Я слепая, по-твоему? Вы классно вместе смотритесь, я тебе скажу. На твоем месте я бы клювом не щелкала и тащила бы его уже в загс или, в крайнем случае, в постель.

- Ну что ты такое говоришь?! – Карина возмутилась, тут же засмеялась и покраснела.

- Вас, восточных женщин, не понять, - улыбнулась Наташа. – Ну, в принципе с его зарплатой в загс рановато, конечно. Да и ты у нас умница-красавица, может еще москвича подцепишь. Но…

- И слышать не хочу, - полушутливо-полусерьезно перебила подругу Карина, - Да и вообще, -добавила она примирительно, чтобы Наташа не обиделась (та и не собиралась, к слову) – Разве не мужчина должен делать первый шаг?

Наташа хмыкнула:

- Если б я от Бориса первого шага ждала, мы бы до сих пор по воскресеньям в Макдоналдсе обедали. И все. Его смелости хватало только на то, чтобы мне гамбургер купить. Представь, я бы толстела и грустнела без любви, толстела и грустнела.

Девушки от души расхохотались, представив толстую и печальную Наташу, молча пожиравшую гамбургер, а заодно и Бориса - глазами.

Карина пригласила гостей для празднования в маленький китайский ресторанчик недалеко от дома, в котором снимала квартиру.

- Могу я хоть раз в год позволить себе выпить и пойти домой пешком, - объяснила девушка свой выбор.

Все дружно согласились: «Можешь! »

Сидели недолго. Танцевать в ресторанчике было негде, поэтому оставалось есть, пить подогретое саке и разговаривать. Первой убежала Валентина, сославшись на дела. Борис с Наташей вышли из заведения одновременно с Кариной и Владом и поспешили к метро. Влад остался проводить Карину. Шел легкий дождик, и на улице почти никого не было – в выходной день без особой причины народ по такой погоде не бегает.

Когда подошли к подъезду, дождь припустил пуще.

- Может, поднимешься? – спросила Карина, - Я тебя чаем напою и зонтик одолжу.

- Зонт - вещь, - констатировал Влад, вытирая капли со лба, - А чай хоть не зеленый? – улыбнулся он, вспомнив непривычный несладкий напиток в ресторане.

- Нет, черный. И с сахаром! – с деланным восторгом сказала она.

- А ты умеешь уговаривать.

Он выпил две кружки чая, о чем-то оживленно болтая – саке развязывало язык не хуже русской водки, а потом напомнил про обещанный зонтик.

- Сейчас поищу. Но учти, у меня только в цветочек.

- Мне будет ужасно стыдно, но я все вынесу. Зонт в цветочек лучше, чем мокрая голова.

- Могу предложить еще один вариант, - сказала она с улыбкой, - оставайся. Я тебе на раскладушке постелю.

У него не было причин отказываться, и он остался.

Карина ждала, что он придет, час, два, ведь по беспокойному дыханию и скрипам раскладушки понимала: не спит. А он думал о Вирсавии. Неистовство дождя за окнами очень живо напомнило ему ночь на Лидиной даче. И все, что произошло потом. В эти мысли-образы влился мягкий извиняющийся голос Карины:

- Влад, ты не спишь?

- Нет, - отозвался он.

- Почему?

- Не знаю, наверное, дождь мешает.

- Иди ко мне…

Он не двигался. И молчал.

- Это из-за Кати? – спросила, наконец, Карина.

- Нет, Карин. Это из-за тебя. Ты достойна того, чтобы тебя любили, по-настоящему…

- А ты? … Не сможешь?

И еще через время:

- Почему?

- Потому, что люблю другую.

Его ответ удивил Карину. Она как-то и не предполагала, что причина может быть в другой женщине. Но его слова звучали так просто и обыденно, что обиды и разочарования не осталось, только любопытство.

- Почему ты не с ней?

- На это много причин, Карин. Больше «нет», чем «да».

- И? Будешь любить вечно и безответно?

Он искренне изумился:

- Почему безответно?

И понял, что не допускает даже мысли, что Вирсавия может разлюбить его когда-нибудь.