День третий Карибское море. Джунгли. Лас Палос. Из сборника Свингеры на море

В палатке просто замечательно спится. Подготовка ко сну и ужин занимают десять минут. Потом надиктовываю свой дневник и, положив в изголовье телефон, ножичек и фонарик, отрубаюсь до рассвета. Ночью где-то на недалёких хуторах лаяли собаки, и кто-то мычал. По опыту прошлой палаточной ночи, когда ко мне прокрался таракан, принимаю меры – задраиваю сетку до минимальной дырочки, а в месте стыка трех молний затыкаю травинкой.

Рассвет будит. Полчаса на сборы и вот я уже и на дороге. Росная тропа в траве ведет к моему стану с оставленными манговыми шкурками. На шоссе обуваюсь и вдруг замечаю непорядок – из обода переднего колеса выпирает грыжей покрышка. Выпускаю немного воздуха и заодно вспоминаю что, кажется, оставил вело насос в лагере. Бегом возвращаюсь и не нахожу. Легкая паника и ревизия всего содержимого. Фу! Нашел. В спальнике. А то как же без насоса? Все свое должно быть с собой. Без языка не попросишь.    

Но вот я уже выезжаю на автописту и еду до того места на карте, где уже недалеко до моря. Сворачиваю и еду проселочной дорогой мимо и даже сквозь горящую свалку. В дыму ковыряются бомжи. Встречный тракторист объясняет дорогу и долго недоумевает почему я отказываюсь от навяливаемого им мне здоровенного ананаса. Потом кричит: КПСС! И увозит воз ананасов в гущу дыма.

Миную деревню безмагазинную совершенно. Потом огромный заброшенный четырехэтажный комплекс, окруженный четырьмя баскетбольными полями и банановыми плантациями. Для чего тут, в соседстве со скотным двором стоит это огромное здание? Может быть это для колхозников? У нас, в России, тоже ведь в совхозах, крестьян селили в хрущобы.

На границе полей и джунглей стоит малюсенькая деревушка. Все хатки крыты пальмовыми листьями. ЖивопИсь! У дороги сидит, в тени шалаша, мадонна с ребенком. Прошу разрешения сфотографировать и дитенок тут же прячется за маму. Выясняю заодно, где тут у них пляж-плайя и песок-арена. Мамашка машет вдаль и «сикает». «си» по-кубински – да. Дорога становится хуже, а полоса джунглей вскоре заканчивается. Но я заметил разницу с тайгой, а тем более с тАйгой, как говорят немцы. Столбы с проводами местами увиты лианами, а в одном месте непонятно как, но лиана захватила низко провисший провод. Вспомнилась задача – отчего в Африке провода делают толще?

Оказывается, чтобы обезьяны могли по ним лазить.

Дорога - сплошные лужи, заваленные камнями с мою голову. Навстречу проползает ЗИЛ 131. Попутный мужик успокаивает – пять киломЕтро! Показывает пятерню. И вот уже я еду вдоль берега реки. Вода тёмная и подойти невозможно – заросли. Временами плещется крупная рыба. Наконец в берегах, точнее в вырытых карманах этих берегов вижу яхты. Впереди водяное небо! Про него я читал. А теперь вижу! Темное, относительно других сторон. Море рядом.   И вот я уже в крошечном поселке из двух ангаров для яхт и домика. Хозяйка радушна. Выясняю что на берегу много москитов, а арены нет. Еду дальше проверять. На самом деле – берег Карибского моря в этом месте состоит из твердой глины заваленной поверху валом водорослей. Лезу в воду океана. Вдали Антарктида! Дно перед ней сплошная грязь. Кое-как споласкиваюсь и выскакиваю с возможной скоростью на берег – вдали видно что-то ребристое. Неужели спина крокодила? Тётя же мне объяснила, что в реке купаться нельзя – акейа!!!   (так вот какая рыба плескалась в придорожной речке!) И сделав страшные глаза указала на шрамы мужа.   У того на обоих плечах, совершенно симметрично лепестки шрамов…. Но это была не спина крокодила, а совсем даже колесо от ЗИЛ 131.  

Я решил сварить супу. Но сломалась зажигалка и я, еще раз искупавшись в Южном океане, сварил лапшу на газовой плите доброй хозяйки. Покатался вдоль берега ища пристанища. Очень неуютно. И порулил назад. Через пару часов был на аутописте и приехал в городок невдалеке от дороги. Погулял, купил себе маленькую баночку сосисок за 2,50 куков (кстати, отвратительного вкуса). Другого мясного в этом, и других магазинах, не было. Потом расспросил про переночевать и мне посоветовали ехать в Лас Палос. Там два отеля. Через пять километров был этот Палос. В отеле, долго совещавшиеся чики, вызвали наконец третью и уже она, взнуздав ржавый вел, поехала впереди на партикуляре касу – частную квартиру.

Хозяйка взяла мои пятнадцать куков и намекнула, что я должен заплатить и моей проводнице. Показала один палец и «кукнула». Одного кука у меня не оказалось, песо я постеснялся предлагать красивой девушке Явиде, и протянул пять куков. Она опешила, но сдачи, естественно не нашлось, и она пригласила меня на ужин в их отель.

Быстро развьючиваю голландца и, включив кондёр, намыливаю любимую мочалку. Два дня без душа! Нужно соскрести начинающую свербеть шкуру. Отмывшись выхожу из душевой и попадаю в Антарктиду – кондёр явно рассчитан на бОльшую площадь чем моя каса. Колотун! Распахиваю дверь, а во дворе ливень и гром и молнии. Доннер веттер по-эстрахеровски. Гаснет свет. И не зажигается более. Ужин, запланированный в семейном кругу, обламывается, и я, без сожаления о несъеденной очередной порции китайской лапши, выхожу на поиск таверны в город. Брожу переулками и нагуливаю аппетит. Много раскладушек расставлено на перекрестках. Но на них не лежат, как вы подумали, люди или, не дай бог, чики, а лежат товары народного потребления. Всякие печенья и сласти с напитками местного приготовления. Причем ручного приготовления. Не рискую и иду в тот отель куда звала Явида.

Ужинаю без вина хамоном и арозом. То есть ветчиной обжаренной и рисом. Рис чёрный, а украшено блюдо огурчиками и перчиками. Очень вкусно, но хочется запить вином. Вино с такими неприглядными этикетками и в мутного стекла бутылках, что я соглашаюсь с разумом и беру пива. Банку. Стаканов на Кубе не дают. Салфетка совсем маленькая – размером с тот квадратик, что мы имеем в рулонах в наших туалетах. Это навевает мысли и ассоциации. Вилка и ножик были завернуты в эту бумажку. Пробую вытереть руки ею, но она расползается… Понимаю теперь почему в ресторанах нет стульев с обивкой – замучаешься стирать её. Все стулья и полукресла местные сделаны из черного дерева. Это на первый взгляд. На второй, оказывается, что они почернели оттого, что об них вытирали руки клиенты и едоки. Я не стал следовать местным обычаям, а воспользовался советом жены и достал свой платок из заднего кармана. Полезно, иногда, иметь жену немку.

Набив защёчные мешки, я перебираюсь на площадь в центре Лас Палоса и наблюдаю местные обычаи. Они не слишком отличаются от наших. Например, на соседней лавочке сидит парочка моих ровесников и распивает что-то из мутной бутылки. Пользуются при этом не гранеными стаканами, как у нас в Новосибирске на погребах снимая стаканья с веток клёнов, а бокалами из тонкого стекла….  

Вдруг меня очаровывает ритмичная музыка. Это пиццерия «Крузейро»! зазывает негроритмами клиентов. Они подъезжают почти непрерывно на разных видах транспорта. Был КАМАЗ, крайслер тридцатых годов, пара москвичей 2140, верховой, много велосипедистов и одни дрожки. На дрожках приехали двое парней, долго отсутствовали, а когда сели в свои повозочку, то коняшка, размером с пони, вдруг встала на дыбы и, тоже вдруг, понеслась вскачь. При чём её никто не понукал.  

Пока я наблюдал за происходящим на улице, ко мне подсела та самая Явида. Это у них тут норма – запросто подсаживаться и заводить непринуждённый разговор. Так я понял.

Поинтересовалась доволен ли я касой и хозяйкой. Я утвердил. И похвалил город и дороги, а заодно и их ресторан.

Выяснилось, что у неё дочка год и три месяца и живет она с «папа-мама». А муж объелся груш – по-испански это звучит: «ту-ту Парагвай». И при этом скуксилась.

Выяснила откуда я, и не нашла в своем словаре ни одного русского слова чтобы порадовать русо туристо.

Но потерла указательными пальцами и спросила: «чика»?

И тут меня поразило! Так это же она интересуется, не нужна ли мне чика… Ужас! Такая молодая… Да еще и комсомолка поди… Ноу, говорю. А сколько стоит ваще-то? Она выводит в телефоне цифру 40. Квадро по-нашему.

В дальнейшем выяснилось, что не предлагала она себя, а вовсе даже наоборот – выясняла есть ли у меня чика. В смысле Нина. Показал фото в телефоне. Успокоилась и, посидев еще немного, мы разошлись каждый по своим касам. Вот. А я чуть было плохо не подумал о хорошей девочке-чике Явиде.

продолжение: