Домкрат и Одарка

(рассказ-быль)

1

Эту потешную историю во время дружеского застолья мне поведал  знакомый водитель по кличке Укол, не сложно догадаться по какой причине, она к нему прилипла, словно банный лист. От его имени для пущей достоверности и поведу рассказ.

Произошло это не бог весть  какое знаменательное событие, в ту пору, когда я работал в грузовой колонне  АТП. Нас, водителей  ЗИЛ-130, почти ежегодно  направляли в отдаленные  районы, а то и западные области на  перевозку  зерна,   картофеля, кукурузной массы или  на уборку сахарной свеклы. На сей раз пришло  распоряжение группу водителей, человек девять с самосвалами  откомандировать   в Винницкую область на “збир цукровых бурякив».   Водители — народ веселый и находчивый, легкий на подъем, поскольку им, как тем солдатам, лишнего имущества не надо. Собрав  свой нехитрый скарб и харчи,   выехали в  путь. В нашу группу попал низкорослый, как подросток, но  почти квадратной комплекции Ефим Крапива по  прозвищу Домкрат, хотя  ему больше подошла бы  кличка, связанная с животным, например, ишаком. Ведь своей  тяжелой поступью с широко, по-матросски расставленными ногами, плотно сбитой фигурой с упрямо выпирающей нижней челюстью и крупными зубами он напоминал мула, какую-то  лошадино-ослиную особь.

В отличие от шоферской братии Крапива был замкнут, немногословен, словно чем-то обиженный и постоянно недовольный, держался обособленно. В автоколонне он появился недавно и поэтому эти : странности в его поведении были непонятны. А кличка  за Ефимом  пришла следом  из соседнего АТП,   где  он рулил на КамАЗе  и где у него возник какой-то  служебный роман  с  женщиной-диспетчером, попавшей, угодившей по его вине в гинекологическое  отделение больницы.   Сам он вынужден был ретироваться, однако слухи  просочились.

Было ему на вид лет тридцать пять. С женой он давно развелся. Она отсудила у него двухкомнатную квартиру  и поэтому он  проживал в доме своей матери. Редко кто окликал его по имени, чаще обращались Домкрат и он не обижался. В этом прозвище было что-то престижное, почитаемое, ведь домкрат, как и трос,   незаменимый механизм в арсенале любого водителя. Вот, пожалуй, и все, что я знал о нем к моменту нашей командировки. Видно, мужик себе на уме, кугут нелюдимый, решил я, согласившись с тем, что прозвище Домкрат вполне подходит к его приземистой плотной фигуре. Но суть его натуры таилась совсем в другом.

По  приезду в село Махаринци,   что в Винницкой области, нас разместили в пустующем помещении склада, которое тонкими фанерными листами и древесноволокнистыми плитами было разделено на несколько небольших комнат, в каждой  из которых стояли по две металлические армейские койки, стол, тумбочка и пара табуреток. Умывальник был в общей бытовой комнате, а единственный туалет, наспех сбитый из березовых досок - во дворе. Привыкшие к спартанскому, кочевому  образу жизни, мы на комфорт в глухом селе и не рассчитывали. Была бы нормальная кормежка, да крыша над головой, а остальное дело хозяйское. Приглядимся, обживемся, не впервой  вести холостяцкий образ жизни. Первым делом нам организовали баню с парилкой, с дубовыми и березовыми веничками. Мужики сбросив с себя в предбаннике одежду, прихватив тазы, мочалки и венички, устремились в просторную парилку. Там в клубящемся пару среди обнаженных, загоревших тел  я  узрел крепкую мускулистую фигуру Домкрата с вызывающим зависть мужским достоинством. Тогда и понял причину прозвища.   Домкрат, Домкрат, черт побери. А ведь, как точно, не в бровь, а в глаз, усмехнулся я. Прилипла  кликуха, словно банный лист.                

— Домкрат, ну ты и силен, брат!   — с удивлением произнес кто-то из рослых водителей и с одобрением похлопал Ефима по крутому, как чугунное ядро, плечу. — Я бы на твоем месте  бросил бы баранку и занялся  другим, более приятным, делом. Бабы в тебе, наверное, души не чают? А ты горбатишься, километры накручиваешь по сельским ухабам. Они бы тебя  кормили и поили до отвала…               

— Неприятности от этих баб,— хмуро признался Крапива, взбираясь на лавку.                

— Что так, не угодил кому? – поинтересовался я.- Ведь женщины нам дарят наслаждения, пылко отвечают взаимностью У тебя с этим проблем не должно быть Если бы только, отозвался он и доверительно сообщил. — Я почему из прежней автобазы ушел? Сошелся с одной женщиной. Она в диспетчерской работала, путевки оформляла. Хороша собой, статная, тонкая талия, пышная грудь, все при ней. Думал,   наконец-то нашел себе пару. Пригласила к себе домой, стол накрыла, как полагается. Ну а потом, сам понимаешь, приласкал я ее… Не выдержала, попала в больницу. Ну, я от греха подальше. Осечка вышла. Жаль ее, но ничего с собой не могу поделать, с голодухи слабо себя контролирую.                

—Странно? Оказывается и такая проблема существует.                

— Да, проблема,— согласился он с печалью  в голосе.                

— Нелегко тебе найти женщину  под стать,— посочувствовал  я ему.— Дело весьма деликатное. Может тебе  объявление  в газете дать?                 — Нет, нет, что ты,— возмутил Ефим. — Я ведь ни  корову или хряка покупаю. Не солидно так с бабой знакомиться. На смех подымут.                

— Выкинь из головы предрассудки. Люди благодаря объявлениям  находят друг друга,— возразил я.— Не  обязательно свою фамилию указывать, можно  под номером.                

—  Я подумаю, — ответил он без оптимизма в голосе. А я принялся его  хлестать  веником по широкой, мускулистой, словно  свитой из жгутов спине.                

2

Прямо из бани отправились в колхозную столовую  на ужин. Затем обустроились в своих временных  жилищах. Переночевали и с раннего утра закипела  работа, потянулись  однообразные будни. С полей доставляли свеклу в бурты,   на перерабатывающий  завод. Мало-помалу наша группа обжилась, завела  знакомства с местными аборигенами. Мужики, то в зрелом возрасте  — от двадцати пяти  до сорока — и спустя неделю плоть стала напоминать о себе. Нежные и ласковые жены и любовницы остались за сотни верст. Самые горячие и нетерпеливые, сообразно своему возрасту, стали приглядываться к молодым девчатам и не потерявшим привлекательности вдовам. То один, то другой брат-шофер, обласканный вдовушкой,   лишь  под утро с блаженной улыбкой  на лице возвращался на базу, т. е. в нашу общагу. Один  Домкрат  ходил хмурый, не отважился  отыскать себе пару. Но есть Бог, он зрит  и помогает. Случай  вознаградил Крапиву за долготерпение.                

— Шо цэ за хлопче з вамы, такый дрибный? — спросила как-то у меня толстая, повязанная серым шерстяным платком в резиновых сапогах хохлушка с синим  на холодном ветру носом, указав на Ефима, едва видимого из-за баранки. Складывалось впечатление, что ЗИЛ движется без водителя, словно радиоуправляемый.                

— Это  Домкрат,   мужик, что надо,   — вступился я  за Крапиву и прямо намекнул на его потенциал.   — Мал золотник, да дорог.   Ростом не вышел, зато в большой и твердый кореньпошел. Бабы от него в воторге.                

Женщина, хоть и украинка, однако поняла  о чем речь.                

— Шо цэ вы таке кажите? Дюже соромно, — для вида смутилась она, недоверчиво махнула короткой, но крепкой, как клешня краба, рукой.                

— То и  кажу, —  произнес я ей в тон.— Страдает, мается  мужик без женского тепла, больно смотреть. Не может женщину себе подобрать с пышным и крепким станком.                

Заинтересованные  нашим разговором подошли  и другие женщины. Одна из них сразу  же съязвила: — Дюже слабки в колинках, як ти молоди пивни. Крику много, а справы нэма. Вид них  Одарки ниякого смаку.                

— Что еще за Одарка?                 —Майже е  у нас така  гарна, вродлыва жинка.

— Уродливая, что ли? — огорчился

я.

— Вродлыва, значит, красивая,— перевела с украиского языка словоохотливая хохлушка.— Клычут Одаркой Скеля. Чоловик  вже  четыре рокы як помер. Вона шука соби майже такого господаря. Булы  у жинкы  парубкы, дюже горилку пылы и  смачнэ украинськэ сало хавали, як ти обжоры. Одарка их сплындыла и зараз дюже сумуе.       

3

Вскоре мне довелось понаблюдать за Скелей. Бабы в фуфайках, бушлатах и телогрейках, в пуховых платках, чтобы не продуло на холодном осеннем ветру при промозглой погоде, выходили на плантацию сахарной свеклы. То вдали, то вблизи они становились раком, собирая вывернутые плугом из земли тяжелые бураки. Очищали их от почвы и складывали в небольшие бурты для последующей  погрузки в самосвалы. Во время короткого обеденного перерыва согревались самогоном, изготовленным из той же свеклы или патоки, закусывали салом с цыбулей, картошкой в мундирах, солеными огурцами и сваренными в крутую яйцами. А иногда пирожками и пончиками. После небольшого перерыва и обмена новостями-сплетнями, разминая затекшие спины, руки и ноги, принимались за каторжный труд. Рослым и тучным с обвисшими, словно на сносях животами, было  сложнее нагибаться и  разгибаться и поэтому они становились на четвереньки, или садились на корточки, словно на унитаз,   управляясь с корнеплодами. Низкорослая с толстыми и кривыми ногами, словно с младенческих лет сидела на бочке, но широкая в бедрах,   Одарка  имела перед подругами преимущества в ловкости, экономии движений. Перевыполняла нормы по сбору свеклы, чем вызывала зависть и неприязнь подруг, опасавшихся, что из-за усердия «стахановки» им повысят нормы и тогда придется карячиться с первой утренней зари до первой вечерней звезды. Скеля, чувствуя, что вокруг нее возникает  атмосфера отчуждения,   в качестве морального утешения щедро угощала подруг самогоном двойной перегонки, горевшим синим пламенем, салом со шпигом и разносолами и получала от них снисхождение. У бабы, словно в насмешку такая грозная фамилия Скеля, что в переводе с украинского означает Скала. Ее правильно было бы назвать из-за утраты изящных женских форм, тумбой, на которую наклеивают театральные афиши. Лановой с черными казацкими усами Мыкола Задуйвитер снисходительно относился к тому, что бабы квасят, то есть пьют на плантации. Считал это национальной традицией, которая выполнению нормы лишь помогает. Приняв  на "грудь" горячительный допинг бабы получают зард энергии и трудятся с большим энтузиазмом. Соблазняли спотыкачем и нас, водителей, но мы, опасаясь неприятностей с инспектарами ГАИ, отказывлись от соблазна. Давали себе волю лишь поздним вечером, собравшись в общаге.

Однако, поглядим, какова ты Скеля в общении с нашим постоянно неудовлетворенным, испытывающим  хронический голод, секс-гигантом Домкратом?— подумал я. — Чья возьмет? А вдруг, два сапога – пара!

После ужина о потенциальной «невесте» для сексуально голодного Домкрата, улучив момент, когда  тот отсутствовал, рассказал водителям, . Мы решили переговорить  с женщинами и свести Крапиву с бабой-тумбой. На  следующий  день посоветовались с бабами и они охотно согласились Им интересно было похлопотать о своей землячке.                

4

В субботний вечер в сопровождении высокой хохлушки, согласившейся на роль сводницы, появилась на горизонте низкого роста толстушка, давно утратившая классическую форму женской фигуры. Она заметно кособочила, подобно  утке переваливалась с  ноги  на ногу.   Рядом с высокой сводницей Одарка  выглядела малолеткой-рахитом, однако с широкими, не гармонирующими с ее ростом, крепкими бедрами.   На ней был черный плюшевый полушубок, а на круглой, словно казанок, голове  — красная мохеровая шапка. Женщины,   нисколько не смущаясь наших любопытных взглядов, хором приветствовали:                

— Хлопци, добры вечор!                

— Добрый, добрый!   — разнобой ответили водители.                

— Прошу, будь ласка, проходьте, — мобилизовал я свои познания украинской мовы..          

—Щиро дякуем, дякуем, — заулыбались готи, польщенные гостеприимством. Мы провели их в самую просторную комнату – нашу кают-компанию, где часто забивали «козла» в  домино или резались в карты.

Я заметил над верхней губой «невесты» рыжие усики. Наверное, она их выщипывала пинцетом и прижигала. Ну, и существо, ни мужик, ни баба, а чертово отродье. Вродлива? Как бы не так, скорее, уродливая.

Слышал, что по селу гуляют слухи, что она демофродит, мол, совмещает в себе и мужчину, и женщину. Поэтому способна к сексуальному самоудовлетворению без услуг ухажеров. Чтобы там не говорили, а Скеля мечтала о своем избраннике, который бы ей подошел по всем параметрам, чтобы в постели была полная гармония. Прежние претенденты оказались слабаками, не захотели или не смогли разжечь в нем огонь, т. е.   довести до оргазма. Быстро сникали и с трудом перелезали через ее пышные ляжки с широкими бедрами.                

«Так вот, какая она Одарка — местная знаменитость, экзотика, которую многие считают «чокнутой бабой». Ни фигуры, ни красоты, каракатица и только, — подумал я.— Домкрат на нее  может и не взглянет. Наверное, бабы решили пошутить и подсунули эту уродину. Да и то сказать, с лица воду не пить.   Слюбится, стерпится, ведь и Ефим не Аполлон. Два сапога — пара.                

5

Позвали отдыхавшего в своей кельи Домкрата. Увидел Одарку и встрепенулся, как жеребец, заслышавший зов боевой трубы. Сразу подметил, что его глаза заблестели, он с нескрываемым интересом уставился на Скелю. Она, ощутив всеобщее внимание, засмущалась. На рябом, как голубиное яйцо лице появился румянец. Пригладила рукой усики. Невеста, да и только, хоть портрет маслом с натуры пиши.                

Женщины  сняли верхнюю теплую  одежду. На Одарке было не первой свежести платье темно-вишневого цвета. Под тканью довольно пышная грудь двумя гирями свисала к округлому животу. Рыжие с медным оттенком волосы заплетены в косы и уложены на голове короной. В мочках ушей сверкали золотые серьги, а на открытой части груди — крупные  белые бусы. Дешевая бижутерия. Домкрат оценивающе  окинул ее неказистую, сбитую, словно тесло в один  ком фигуру и, видимо,   остался доволен. Одарка тоже выделила его среди других водителей, проявив  знаки внимания.

Перезнакомились и гостьи живо принялись  накрывать на стол, выкладывая из сумок и кошелок  домашние харчи — сало, окорок, цыбулю, творог, сыр, сметану и разные соления и варенья. К всеобщему ликованию  мужиков «невеста» поставила в центр стола трехлитровую бутыль  с зеленовато-мутной жидкостью. На глаз без дегустации и экспертизы определили: самогон-спотыкач.                

— Ось вам, хлопци, мий подарунок!— каракатица в широкой улыбке обнажила крепкие , крупные зубы. Почти каждый день, работая допоздна, мы были сдержаны и не злоупотребляли по части спиртного, чтобы не иметь конфликта с ГАИ. Хотя  проблем с приобретением  самогона в селе не  было. Чуть ли не в каждом дворе действовала подпольная винокурня. Из бураков и патоки  бабы и мужики квасили, а затем перегоняли в бачках из нержавейки от стиральных машин, крепкий народный напиток. После двойной перегонки он горел синим пламенем.   Гвоздем вечеринок и свадеб, особенно после горбачевского указа о борьбе с пьянством, сокращения производства ликероводочных и винных изделий, неизменно была песня: «Самогонэ, самогонэ, хто ж його зараз не гонэ в селах и мистах…»               

И на сей раз решили расслабиться. Повод особый – сватовство. Выпили за чаривных жинок. Слово  за слово  и завязалась  беседа с шутками-прибаутками на смешанном  русско-украинском языке – суржике. Захмелевшие  женщины охотно демонстрировали  свои вокальные данные. Затянули песню «Распрягайте хлопци кони, та лягайте спочивать»,   Водители нескладно, кто в лес, кто по дрова, подхватили припев. Потом раскрасневшаяся  Одарка на «бис» спела: «Ты ж мэнэ пидманула, ты же мэнэ пидвыла».   Крапиву она очаровала. Ефим от восторга  пустился плясать гопака. Ему не хватало лишь широких червоных шаровар. Репертуар не иссяк даже тогда, когда иссяк дюже крепкий напиток.   Домкрата разобрало и он начал  слишком откровенно ухаживать, щупая  Скелю за толстые ляжки. Она не сопротивлялась, а напротив, прижималась к нему. Шальная кровь закипала в изнуренном долгим ожиданием теле Крапивы. Наступил тот момент, когда им  надо было создать условия для интима.                

По предварительному сговору водители дружно поднялись. Рослую черноглазую  хохлушку-сводницу приглядел и увел  на ее подворье  один из наших ухарей.                

— Ефим, не обижай гостью, будь с ней ласков и заботлив, — велел я  Домкрату и он по-своему понял  мое наставление.- Мы пойдем в колхозный клуб, там интересный фильм крутят.                

6

Вышли во двор. Ночное небо  усыпали  крупные и чистые, словно вымытые росою, звезды. Со стороны клуба доносилась музыка, в отдаленном доме на околице шумела гулянка. «Пока все складывается благополучно,   — подумал я. — Главное, чтобы Домкрат не переусердствовал. На хмельной глаз, да с голодухи  он может позабыть об осторожности, разворошит сладкое гнездышко.    

— Ребята! — воскликнул самый молодой  и азартный водитель. — Ко всем чертям фильм! Никуда я не пойду. У нас сейчас свое кино будет. Интересно, как у Ефима с Одаркой получится. Хорош кобелина, породистый, и у нее станок широкий и крепкий. Вот бы увидеть или хотя бы услышать о чем они будут ворковать и стонать?                

— Неприлично, не надо их смущать,— возразил один из бывалых водителей. — Все равно, что в замочную скважину подсматривать.                

— Техника безопасности везде необходима. Вдруг Одарке плохо станет? — нашел убедительный аргумент молодой водитель. — Может так случится, что «Скорую помощь» некому будет вызвать. Богу душу отдаст и  нас еще обвинят, что свели эту пару, в милицию и прокуратуру затаскают. Лучше проявим бдительность, обеспечим себе алиби.                

— Ничего  не случится, бабы живучи, как кошки. Подглядывать не будем. Мы, что голых баб не видели? Свои дома, наверное маются без ласки. А вот оставлять их одних опасно, — рассудил старший из водителей. — Хотя дело житейское, но береженного Бог бережет.   А то ведь вся бригада может пострадать, если она под ним дух испустит. Командировка накроется медным тазом, премии лишат и очереди на "Жигули" восьмой модели.                

Чаша весов качнулась в пользу  того, чтобы остаться начеку. Не столько тревога за безопасность Скели, сколько любопытство заставили нас задержаться в жилище.   Осторожно пробрались в соседнюю комнату, за тонкой  перегородкой которой уединились Домкрат и Одарка. Слышались смех, вздохи и шум, создаваемый движениями.                

— Юхым, Юхым, не трымай, бо соромно,— повизгивала она, распаляя в нем дикие страсти. «Началась игра,   ломается ради приличия, — предположил я, зная особенности женской психики. — Ни одна женщина без любовной прелюдии, игры не отдается,   сознательно оттягивает, продлевает течение блаженства.                

— Одара, Одарка, ну что ты, не боись,   не укушу, сладко сделаю. Поди, не девочка уже,   — уговаривал он ее — Все будя  хорошо.                

Затем послышались шорохи, возня. Наверное, они, доведя друг друга до исступления, оба изголодавшиеся, поспешно освобождались от одежд.   «Пошло дело, процесс необратим. Теперь никто не сможет нарушить их взаимное желание к соитию», — усмехнулся я и в подтверждение заскрипели пружины армейской койки, послышалось учащенное дыхание, сопение и сладкие  женские стоны.                

— Ой, матусенька, ридна моя! — женский вскрик заставил вздрогнуть не только меня. Недоброе предчувствие  кольнуло сердце  — порвал все Ефим.   Может остановить его, пока не поздно, а то истечет кровью? Но как остановить скачку? Спугнуть, постучать в перегородку?   Мы с тревогой  переглянулись.                

— Ох, ах, як гарно, як мени солодко, мэд. Якый смак, неперевершенный смак, — сладострастно с благодарностью и нежностью в голосе  произнесла Одарка. — Майже по мени зробленный.. . Юхым, коханый мий.   Ось колы я тэбэ знайшла. Дюже гарный чоловик…..

Мы  едва удержались, чтобы не покатиться со смеху.                

— Одара, Одара,— прорывался  мягкий голос Домкрата. Довольные  исходом любовной схватки, решив затребовать с Крапивы магарыч, мы удалились, предоставив молодоженам полную свободу действий.

7

После  этого  приятного уединения Домкрат, приосанившийся с веселым блеском в глазах, перешел жить в хату Скели. Одарка щедро снабжала нашу бригаду харчами. Самогон, сало, цыбуля, картопля, молочные  и прочие продукты прописались на нашем столе до конца командировки.

— Одарка, конечно, не красавица, морда, как блин, но с лица воду не пить, — размышлял Крапива вслух, наслаждаясь ночами, а то и днем в обеденный перерыв, хмельными чарами женской плоти. — Главное, что никто на нее, страхолюдину,   не польститься и не уведет.

—  Баба в соку, при теле и я теперь при деле. Кончилось для нас время голоданий и страданий. Нашли друг друга. Жаль  срок командировки истекает.

Как я узнал позднее, судьба  Домкрата  и Одарки  сложилась наилучшим  образом. После окончании уборки цурковых  буракив мы возвратились в Керчь. А вскоре, не выдержав разлуки,   прикатила и Скеля к своему суженому. Он оставил общагу и подался в  Махиринци,   Одарка совсем округлилась с выводком домкратовых наследников. Оказалось темпераментной и плодовитой, как овца романовской породы.

«Як по мени эробленый, непэрэвешенный смак», — с улыбкой вспоминаю я это  предельно откровенное признание в любви или похоти.— Нашли  таки друг друга две уникальные особи». В который раз  убеждаюсь,   что жизнь полна  самых необычных, неожиданных и любопытных фактов и коллизий, в том числе и в такой деликатной сфере, как интим.

г. Керчь 1993 год.