5. Детский сад. Сыграем в инцест?. Глава Рассказы инцест

Вам когда-нибудь хотелось того, что нельзя? Причём нельзя не по каким-то банальным условностям, а по вполне принятым моральным нормам и этике поведения? Мне хотелось такого безумно, правда, один раз, да и ничего из моего желания не вышло. Тогда мне было четырнадцать, а меньше, чем через месяц, исполнялось пятнадцать. Я рос во всех смыслах, половое созревание шло соответствующим образом. Хотелось мне всех и вся, чего уж там скрывать, наверняка все себя помнят в этот замечательный период. Мои чернота и тьма на тот момент ещё не плескались по жилам и власти надо мной не имели, видимо рановато было им пробуждаться. Но даже то, что они во мне присутствовали, так сказать, в состоянии лишь потенциальном, глубоко спящим, не движущимся – даже такая малость сказалась на моих сексуальных желаниях.    

Это был тысяча девятьсот девяносто шестой год.   Мы с отцом отправились в незапланированный отпуск в конце октября на Рiдну Украiну через всю Россию. Я, кажется, уже упоминал, что мой отец – чистокровный хохол, и Украина его родина. Тогда, конечно, всё было намного спокойнее, хотя отец настаивал, поскольку направление наше было не в Восточную, а в Западную часть Украины, что я должен учить их язык. Русских там ненавидели и в то время, а за русскую речь вполне можно было и огрести. Сибирь провожала нас уже трескучими морозами. Одеты были тепло, средне и без выпендрежа. Ехали четверо суток, сами слушали и сами травили разного рода байки и небылицы обо всём и ни о чём. Многие сибирякам только удивлялись и пытались их искренне понять – как можно жить в холоде? Для некоторых наша территория страны представляет собой край вечной мерзлоты, то есть: плюнь и, пока до земли летит, замерзнет! Так иногда и хотелось сказать на эту географическую и климатическую безграмотность: «Ребята, не путайте Сибирь с Северным полюсом, это в разных точках земного шара! » А в нашем уголке   летом мошка ест (будь она неладна!), и комары, как птицы, на деревьях гнезда вьют – город-то на болоте построен. То есть я не в восторге от своего места рождения, но про Сибирь в целом ничего плохого говорить не хочу и не собираюсь. Такой природы, как у нас, нигде в мире нет, это уж я знаю точно.

Подъезжая к Москве, за окном купейного вагона снег как-то незаметно исчез, и появилась голая земля, что меня удивило и даже порадовало. В самой же Москве стояло удивительное тепло – минус пять, минус десять максимум и ни одной снежинки. Серость и грязь. Пересев на вокзале в другой поезд до Львова, отец меня предупредил ничему не удивляться! Но я все же удивился, потому что через двенадцать часов колесно-рельсовой долбежки нас встретила украинская зима того времени: плюс пять, плюс семь градусов тепла, зеленая трава, пасутся коровы, светит жарко солнце, и на фоне всего этого мы – два идиота из Сибири, одетые в дубленки, теплые шапки, сапоги с мехом. Когда там местные ходят в кожаных куртках и майках, на крайний случай кофты натягивают. Охреневшие донельзя, мы смотрели на хохлов, а они на нас! То есть я смотрел, отец-то наверняка знал, что именно он увидит. Вот те, блин, и историческая родина!!! С несколько непростым настроением мы направились из Львова в один из его пригородов, если можно так выразится.

Самое познавательное, что я вынес для себя из той поездки: все украинки очень красивые и падкие до денег! Стоило только заговорить о «доллярах» (прошу прощения за неграмотность, но там говорят именно так), или ввинтить пару английских слов в разговоре, как тут же их переставали интересовать их родные хохлобаксы, тебя тут же цепляли глазами и далее начинали раскручивать. Что поделать, девяностые, се ля ви, а Украина что тогда, что сейчас – была и остаётся честной проституткой США. Это Россия денег возьмёт и ещё думает, как бы не отрабатывать, а Украина возьмёт и ляжет под давшего с удовольствием.

Прошу прощения за излишние политические высказывания, увлёкся, ведь речь-то не об этом. На подобные провокации я поддаваться не собирался, хотя таковые были. Меня куда больше заинтересовали украинские девушки, все как одна похожие на цветы. Такую клумбу я видел впервые, от чего голова пошла кругом, а себя я ощутил так, словно не конец октября стоял на улице, а самый разгар апреля! Весна началась почти сразу, у меня в голове и теле, общее ощущение было примерно такое, какое бывает, когда тебя пыльным мешком стукнут. Видя, как молодые и хорошенькие девушки моего возраста и старше шастают и виляют попками, подмигивают глазками, а для отца так вообще, улыбаясь, выдавливали во рту языком внутреннюю часть щеки – не правда ли, всем знакомый и хорошо понятный жест? – мы поняли, что попали в голодный, нищий, но теплый рай баб. Со стороны отца мне была тут же дана команда руки не распускать, никого чужого не лапать, ничего не обещать и в контакт ни с кем не вступать! На мой дурацкий вопрос «почему? » был простой и короткий ответ – или женят, или убьют! При чём неизвестно, что хуже. А почему неизвестно, что хуже? Ну как вам объяснить… Вот вы бы лично предпочли спокойно себе убитым лежать в гробу и вас бы ничего не волновало, или же живым пахать на двадцати-тридцати сотках огорода? Кстати, это я ещё уменьшил обычные размеры их плантаций. И попробуй откажись работать! Так что бы вы предпочли в этой ситуации? А я вот до сих пор однозначно не могу ответить на этот вопрос, тогда же – всерьёз задумался, что же выбрать. Хотя, возможно, для вас ответ очевиден.

Так или иначе, но к отцу я прислушался. Пришлось терпеть, глотать слюни и не подавать ни кому повода и даже намёка для недовольства и возможности затащить меня в ЗАГС. Но вдруг… как это обычно и бывает, на горизонте нашего отпуска замаячила моя двоюродная сестра по отцу Юлька. И мозги мои, вместе со здравым смыслом, а так же инстинктом самосохранения, выключились на хрен! Юлька было моей ровесницей, но выглядела так, как вполне расцветшая и созревшая девушка, хотя кое-что мелькало в ней такое, что, бесспорно, выдавало в ней тинэйджера. Ладненькая фигурка, похожая на сочный плод, темно-каштановая и очень густая копна волос, невысокий рост и объёмная грудь, и по-европейски розовая кожа - особый символ юности. Хороша, слов просто нет, чтобы сказать, до чего ж она была хороша! И успокоить свой бурный темперамент я уже не мог, как бы не уговаривал. Она ведь не просто девка, знакомая или незнакомая вовсе, она – моя родственница, её отец – родной брат моего отца, думаете, я не понимал, что хочу трахнуть собственную сестру? Отлично понимал, и какая-то неправильность моего отношения в мозгах всё-таки засела. В конце концов, можно было для самого себя отговориться тем, что раньше очень частым явлением были браки между кузинами и кузенами, как их называют в Европе (ага, замечательный пример, особенно если вспомнить, сколько потомства потом болело и вырождалось от столь частого кровосмешения). Некоторые бы себя успокоили тем, что двоюродные – это не родные, а значит, можно расслабиться, подарить друг другу несколько приятных минут в постели и разбежаться. Проблема в том, что в моей семье, и со стороны отца, и со стороны матери, короче, все родственники считались наиближайшей роднёй, а были бы троюродные у меня сёстры, то и они считались бы родственницами, а не девушками. Такие уж порядки заведены в моей семье. Но эти порядки в данный конкретный момент меня не то что бы не смущали, а как-то… заводили, придавали моему воображению дополнительную остроту и пикантность – то есть то, что она сестра, только распаляло меня. Говорю же, тьма ещё тогда пыталась взять надо мной верх, просто время её тогда не пришло. А уж когда я увидел её, переодевающуюся на ночь, то удержу мне не стало в принципе, ни в мозгах, ни в душе, ни тем более в теле. Я просто хотел её.  

Общение с сестрицей шло просто отлично, оно было свободным и непринужденным, хоть и присутствовал небольшой языковой барьер – я же тогда не знал украинского, на котором говорят ВСЕ без исключения западники. В смысле, жители Западной Украины. А Юлька, хоть и говорила по-русски, но иногда запиналась и не всегда могла перевести ту или иную фразу – сказывалось элементарное отсутствие практики, потому что западники считают позором говорить на русском. Как-то вечером мы слишком долго засиделись, и дабы ей не идти домой по темноте, решено было оставить ее переночевать с нами. Более того, поскольку места в однокомнатной хрущевке на первом этаже, где мы тогда гостили, было мало, сестру положили спать с братом! Честно говоря, такого поступка от окружающих меня взрослых я ждал меньше всего, потому что мой плотоядный взгляд на Юльку, казалось, замечали все. Гормоны бушуют, поэтому не всегда можно скрыть то, что очень хочется скрыть, правда, лицемерию я учился с детства.

Итак, ночь. Все спят, но мне не до сновидений. Я впервые так близко к девушке, да не абы какой, а прелестной, юной и пахнущей мёдом и полынью. Я лежу и обнимаю ее за талию. Она не обнажена, на ней футболка, снизу трусики, а в них соблазнительная попка, на которую я уже несколько дней смотрю и представляю такое, о чём говорят в неприличных мужских компаниях. Растерянности у меня в тот момент не было, хотя какая-либо практика напрочь отсутствовала. Но всё это можно было почерпнуть из видеокассет с порно, которые мы с братьями успешно добывали и столь же успешно просматривали, пока родителей не было дома. Так что теорию я знал более чем хорошо. Весь мой сдерживаемый последнее время темперамент уперся сквозь трусы ей в попку, а рука погладила живот, потискала грудь, соски на которой уже успели встать, и спустилась к заветной киске. Она была мягкой, бритой, но теперь уже немного заросшей – как раз настолько, чтобы не колоться, но при этом чувствовать всё сокровенное место. Медово-полынный  запаха её кожи действовал на меня покруче любого афродизиака, и я дико хотел войти в неё – тем более, что она проснулась и не сопротивлялась, а, наоборот, поставляла мне все мною желаемые части тела. Не выдержав, я повернул ее с боку на спину и губами слился с ней. Мой язык впервые блуждал по чужому рту, но это было так приятно и возбуждающе…  Терпения у меня становилось катастрофически мало, так что я задрал на ней ее футболку и приспустил трусики. Щедро одарил поцелуями грудь и спустился на живот. Она постанывала и говорила что-то вроде слова «нет». Вот почему вечно это дурацкое «нет»?! Когда «да»! Ты хочешь, и я тоже хочу – почему у нас вдруг «нет»? А если к этому прибавить то, что во время наших ежедневных бесед она мне выболтала, что не является девочкой, то я вообще не понимал, откуда взялось это самое «нет». Юлька призналась, что я её тоже очаровал, и то, что я – брат, не колышет и не ставит в неловкое положение её нравственные правила, но вот именно сейчас она ну вообще никак не готова. Может быть, завтра? Тем не менее, мы продолжали страстно целоваться до утра, она пару раз основательно трогала мой стоячий орган руками, намекая, мол, потом все будет. Когда рассвет упал в окно, петухи заорали, вороны закаркали, я уже просто загнулся от боли и перевозбуждения в паху! Ещё бы! Просто так подобные незаконченные игры не проходят для молодого и здорового организма. Вымотанные, так сказать, «ночным разговором», мы все же уснули. Ближе к обеду она проснулась первой, поцеловала меня в щеку и свинтила с концами до нашего отъезда. Раздосадованный и со стояком в штанах, я не знал, куда мне его запихать, чтоб полегчало, однако немного домашнего вина сбавили мой пыл, и жить тогда стало легче. А не показывалась моя сестрица Юлька только по одной причине: дурочка, сама рассказала матери обо всем! Так что инцест в моей жизни так и не случился, хотя, как мне потом пояснил отец, нас для этого и положили вместе спать очень заботящиеся о моём здоровье родственники.

Вообще, я давно уже понял, что, несмотря на всю красоту украинских дивчин, мне с ними ну никак не по пути. Был я влюблён в другую свою сестру, Оксану, только кровной она мне не была. Другой брат отца жил в адекватной части Украины – восточной. И у его жены была дочь от первого брака, вот эта самая Оксана, тоже ровесница мне. Мы называли друг друга братом и сестрой, но все окружающие понимали, что это условности и не более того. И с ней я хотел серьёзных отношений, а родители с обеих сторон были всеми конечностями «за»! Оксана не хотела, так и не подпустила меня близко, чтобы дать шанс нам с ней. Я для неё оставался братом не условно. Так что среди украинок мне не повезло, наверное, просто не моё, чужое…