Больница Кащенко

— А где ты работал перед тем, как уехать в Израиль? И чего вообще ты решил уехать на ПМЖ в Израиловку?

— В годы построения коммунизма я работал в психиатрической больнице имени Кащенко. Это колоссальное по своим размерам лечебное учреждение, по территории которого даже ходил автобус. Там было создано всё для полноценной жизни, в том числе и морг.

Однажды, морозным зимним полднем, возле морга стоял катафалк с загруженным в него скончавшимся психбольным. А по территории психбольниц, да будет тебе известно, кукла Лена, безмятежно прогуливаются психбольные. В том числе и бредовые. А, так же, видевшие воочию то, чего в действительности не было, да и быть не могло.

И вот один из таких страдальцев угнал катафалк с покойником. Повторюсь, морозным зимним полднем. Его целью было пробить катафалком ворота больницы и покинуть эту юдоль печали под название «психиатрическая больница им. Кащенко» навсегда.

И он действительно врезался в больничные ворота на максимальной скорости, которую только может развить старый советский катафалк. Но, кукла Лена, хочу тебе сказать следующие — да, многое из того, что производилось в СССР, было низкого качества. Но не все. Ворота застенков, к примеру, были выше всяких похвал.

Короче говоря. Удар катафалка в больничные ворота был столь силен, что не пристегнутый сумасшедший покойник вместе с гробом вылетел через переднее стекло автомобиля.

Далее гроб раскололся в результате удара о ворота, которые и не дрогнули. Но тело безвременно ушедшего от нас в результате белой горячки выпорхнуло с территории психиатрической больницы и, описав в воздухе дугу, приземлилось на трамвайной остановке.

Как ты, кукла Лена, догадываешься, та трамвайная остановка называлась «Психиатрическая больница имени Кащенко». Это была конечная остановка трамвая, и трамвай там ждали только душевно закаленные сотрудники этого известного своими традициями лечебного заведения. И среди них был и я.

Рядом со мной стояла одна медсестра, которая мне очень нравилась. Звали ее, как сейчас помню, Светлана Хаирова. И, пользуюсь случаем, я рассказывал ей следующую историю:

«Судьба той девочки сложилась трагически: Она была подвергнута бичеванию розгами. Потом ей просверлили голову электродрелью и надкусили ухо.

Ангел воскресил ее. Но лишь для того, чтобы отсечь ей просверленную голову. После чего над обезображенным розгами телом надругались педофилы. А голову, почти без уха и с застрявшей в локонах дрелью, поместили в кунсткамеру... »

И в этот момент перед нами громко шлепнулось прилетевшие с неба мертвое тело завернутое в саван. С прикрепленной к нему запиской «Отделение алкогольных психозов. Пациент такой-то».

Вот после этого случая у меня и как-то сразу возникло непреодолимое желание репатриироваться на свою историческую родину в государство Израиль. Впрочем, тогда время было тревожное, по-пластунски поползли слухи о взятии в заложники самого гаранта Конституции, и упавший с небес покойник стал просто последней каплей.

— А что случилось со Светланой Хаировой?

— Через много лет мне сказали, что она родила от меня ребенка. Этого ребенка я никогда не видел. Говорят, что это была девочка.

Мы любили друг друга в каком-то заброшенном много лет назад кабинете. Я его нашел лично, бродя от скуки по больнице в качестве дежурного врача. Особую торжественность нашим любовным утехам придавал висящий на стене кабинета парадный портрет Лазаря Моисеевича Кагановича.

Я ей тогда, молодой хам, говорил, лежа под портретом железного наркома: «Святой женщине, вроде тебя, за добродетельную жизнь даруется ежедневно возрождаемая девственность. Я свидетель…».

А Лазарь Моисеевич, как и положено старому еврею, смотрел на нас строго и осуждающе…

…А потом она вдруг прервала контакт со мной и даже уволилась из больницы. Даже не знаю, почему. Или не помню уже. Она для меня была олицетворением сакральной русской мудрости и скреп духовной глубины. Если в пикантном нижнем белье, конечно. Впрочем, и без него тоже. Хотя по национальности была татарка.

Это сегодня, когда я немолод, моя сердце полно миролюбия и либеральных порывов. И во мне прошла потребность в диссидентах вроде Герцена и Чернышевского или цареубийцах вроде Желябова и Каляева. Угасла, как будто ее и не было. Такой вот  невероятный прорыв в осмыслении реалий.

А тогда я был молод, и не то, чтобы глуп, но малограмотен. И бил бурю как пара барабанов.

Суровые люди бывают сентиментальны, кукла Лена, вот и я расчувствовался. Давай больше не буду об этом. Хватит, пир духа закончился.

Нет, я не сломлен, кукла Лена, но давно хотел тебя попросить.   На похоронах еврея должно быть не менее 10-ти мужчин, которые бы прочли Кадиш — поминальную молитву. Обеспечишь, кукла Лена?