Царица Ледогоры, глава 43 - DS, ФемДом, nc18 -. Из книги Фемдом рассказы

Глава 43

Это была пытка, изощренная и жестокая, хотя как и предполагала хозяйка – вполне себе безболезненная. Бесконечная тишина и кромешная тьма на долгих девять суток стали спутницами Рейнольфа. Нет, сейчас у него больше не было имени, его отняли безвозвратно, а вместе с ним забрали судьбу и стерли прошлую жизнь. А потом этого безымянного мужчину объявили мертвым и поместили в камеру без окон, с герметичным люком, наглухо отрезавшим внешний мир. Приговор свершился – Рейнольф умер!

Сначала он просто спал, сказалась усталость бессонных ночей и нервное напряжение последних часов, а тихая тьма способствовала расслаблению и отдыху, а так же полету мыслей и конечно же воспоминаниям недавнего, пока еще такого яркого прошлого.

Александра выглядела суровой и неприступной, Рейнольф не посмел ее умолять отменить решение, так что как и запланировала госпожа, они затемно вылетели на юг и направились к владениям клана Легордов. Шургарт не послушался, все-таки надев ошейник, но госпожа будто бы и не заметила этого его последнего неповиновения. Все время полета он провел у ног хозяйки, прильнув к ним, словно искал спасения от неотвратимо надвигающегося будущего. Так просто было потерять доверие клана, статус и фамилию и как же теперь не хотелось возвращаться обратно, пасть ниц и униженно молить родню простить его и принять в семью.

«И как только герцогине удалось уговорить бывшую наместницу? » – Горько думал Рейнольф, украдкой рассматривая красивое лицо Александры, она читала и совершенно не обращала на него внимания, будто бы уже совсем отказалась от своего раба, а ведь сказала, что он всецело принадлежит ей одной.

«Как я только мог надеяться на взаимность?.. Все эти ее разговоры о гареме… напрасные фантазии. – Сожаления и тоска переполняли все его сознание. – Госпожа никогда не говорила о своих чувствах ко мне, да и что она может чувствовать к шургарту, еще и смертнику, преступнику, осмелившемуся мечтать о чем-то большем? Она конечно же ко мне ничего не испытывает, так терпит рядом с собой и только, ведь четко дала мне понять, что относится как к своему питомцу, которого приручила и за которого несет ответственность, не больше того. Я ей интересен пока нахожусь рядом и подневольный, а когда вернусь в клан и получу свободу и высокий статус семьи – и мечтать не посмею навязывать свое общество царице. Кто она и кто я, в глазах Александры – урод, нанесший ей чудовищное оскорбление. Она ведь никогда не забудет, как я вел себя будучи Легордом. Подневольный шургарт мог себе позволить находиться рядом, на меня свободного госпожа даже не взглянет. И зачем мне свобода, если она предполагает расставание с любимой?.. »

Он и не сомневался в том, о чем думал, и мысли о скором расставании с Александрой переворачивали душу. Молодой человек коснулся губами колена хозяйки, но девушка отмахнулась от него, даже не оторвавшись от экрана, видимо роман, который она читала, целиком захватил ее внимание. Рэй не осмелился спросить о причине ее холодности – боялся получить ответ, снова прижался к ногам госпожи, потерся о них щекой и, похолодев, почувствовал, как Александра украдкой попыталась отстраниться от него, словно отгораживалась ледяной стеной и едва терпела его присутствие рядом с собой.

Сердце вмиг сжалось от непреодолимой тоски и сделалось холодно и невыносимо больно, но он повиновался, отодвинулся, застыв на коленях чуть в стороне, вновь украдкой рассматривал любимое лицо, пытаясь запомнить образ хозяйки в мельчайших подробностях, ведь может быть ему больше никогда уже не суждено увидеть ее так близко.

Скорее всего в клане он не задержится, женщины рода наверняка уже нашли ему госпожу, живущую где-нибудь на краю вселенной или в отместку за прошлое продадут в гарем к воинственной амазонке, чтобы держала нового супруга или наложника на строгом ошейнике и никогда не отпускала от своей ноги. Запрут и спрячут от посторонних глаз, окончательно вытравив даже память о нем из истории семьи.

Отказываться отныне он не имеет права, сам ведь приполз на брюхе, вымаливая возвращение статуса. Покровительства и защиты царицы шургарт лишится, как только она разорвет их договор и оставит в доме Легордов.

«Бессмертие – станет моим проклятием, божественная наверняка не снимет его до конца обряда, а после перерождения я получу не только свободу и новое имя, но и обновленную судьбу, вот тогда и всякую ответственность за того, кого приручила, госпожа с легким сердцем скинет с себя как надоевшую обузу, доставляющую лишь неудобства и проблемы. А ведь еще совсем недавно я был так счастлив, даже позволял себе ревновать, считая Александру своей и только своей. За это Леда карает меня сейчас, за гордыню, которая уже однажды скинула меня с небес на землю?.. Я не понял ее урока, вновь возомнил себя избранным и снова получаю наказание. Поделом! »

Они прилетели за несколько часов до рассвета, Мария сол Легорд встречала опального родственника на посадочной площадке. Улыбалась приветливо и немного сочувственно, отвела в гостевой дом, предложила ужин, но Рейнольф отказался, у него внутри все переворачивалось от осознания, что это возможно последние мгновения, когда он видит свою госпожу. Александра была любезна с герцогиней, но оставалась абсолютно равнодушной к шургарту и это ее поведение выводило Рейнольфа из себя.

– За что вы так со мной? – Решился наконец задать вопрос, но получил холодный, уничижающий взгляд и чуть заметную, как показалось, презрительную улыбку.

«Я спасаю твою жизнь! – Вот о чем говорила ее улыбка, а взгляд добивал окончательно. – Очень жаль, что ты этого так и не понял и не оценил! »

Герцогиня сол Легорд давала ему последние наставления, Александра едва ли прислушивалась к ее словам, скорее всего ей было неинтересно. Она лишь публично признает его свободным, дальнейшее касается только клана и даже царица не имеет права вмешиваться во внутренние дела семьи.

Когда Леда взошла на небосклон, Мария объявила о начале церемонии, и они вышли из гостевого дома, направившись к главному входу в замок. На парадном крыльце их встречали шесть жриц в темно-зеленых, под цвет хвои Легории (родового древа семьи) балахонах. Их лица скрывали широкие капюшоны. За ними чуть в стороне, а так же на дорожках, ведущих к замку, толпились многочисленные родственники и слуги, – еще бы такое событие, не каждый же день можно поглазеть на чье-то унижение. Да и обряд возвращения в семью последний раз сто, а может и двести лет назад проводился.

Мария сол Легорд ласково улыбнулась Рейнольфу, ободряюще похлопала его по плечу.

– Держись и, пожалуйста, не сорвись, пройди обряд до конца, хорошо? Ведь только так мы сможем защитить тебя от приговора императрицы, ты ведь это понимаешь?

Молодой человек насупился, сжал кулаки, до крови прорезая ногтями кожу ладоней, но все-таки кивнул. Он прекрасно понимал, что если сорвет обряд, то вновь подставит семью, решившуюся даровать ему прощение, взойдет на эшафот, подвергнув клан новому унижению и позору.

Герцогиня накинула на голову капюшон и быстро пошла к крыльцу, дабы стать седьмой жрицей будущей церемонии.

Александра жестко ухватилась за ошейник и с силой дернув, принудила своего раба встать на колени. Рейнольф безоговорочно подчинился, уткнулся в руки хозяйки, прижавшись к ним губами, осмелился поднять взгляд и сердце тут же подпрыгнуло к самому горлу, а горечь затопила душу.

– Не надо… – Униженно попросил он, пытаясь остановить неизбежное. – Я не хочу свободы, не хочу потерять вас, лучше уж смерть, чем это.

– Заткнись! – Рыкнула царица, оставаясь при этом совершенно безучастной. – Не смей противиться моей воле!

Ей будто бы было все равно и она не раздумывая разрывала связь со своим шургартом, решив раз и навсегда дать ему свободу, вернув в семью.

– Хозяйка… – Прошептал он, едва справляясь с эмоциями, но сдержался и больше не молил ее о милосердии, уважая решение Александры и смиряясь с ним окончательно.

– Будь умницей и веди себя примерно. – Она положила руку на его голову и ласково погладила по волосам, а затем захватила темные, густые пряди в кулак, несильно дернула их, принуждая откинуть голову назад и расстегивая ошейник, сурово проговорила, строго глядя на невольника. – Это приказ, не вздумай опозорить меня перед своей родней!

– Слушаюсь, госпожа. – Рейнольф, получивший только что свободу, наклонился и поцеловал ножку своей владычицы.

Она же, удовлетворенная его поведением, обернулась к жрицам и громко произнесла.

– Я привела к вашему дому этого человека, он был моей собственностью, теперь – свободен, вам решать что с ним делать, отдаю его на ваш суд!

Александра кинула расстегнутый ошейник на землю и развернувшись, больше не взглянув на своего бывшего шургарта, ушла.

– Кто ты, ничтожный?! – Этот голос Рейнольф узнал бы из тысячи, едкий и злобный, отразивший в себе всю ту ненависть, которую испытывала бывшая наместница к своему опальному сыну. Его бросило в испарину и захотелось немедленно покинуть двор клана Легордов. Но он помнил, что обещал хозяйке вести себя примерно, поэтому смиренно опустился на живот и проговорил как можно покорнее.

– Я Рейнольф – бывший сын клана, госпожа!

– Нет, такое ничтожество не могло быть сыном нашего клана, я не узнаю тебя!

Рэй вздрогнул, хотя и знал, что подобный ответ он услышит еще несколько раз, но то с какой интонацией его мать отказывалась от него, мгновенно вывело из себя. А ведь это только начало. Больших усилий стоило усмирить гнев и, сцепив зубы, подняться на колени. С низко опущенной головой, не вставая с колен, он сделал ровно три шага, снова опустился на живот.

– Зачем ты явился сюда, презренный?! – Спросила вторая женщина в балахоне, ее голос не выражал никаких эмоций и за это Рейнольф был благодарен своей тетушке, которую тоже сразу узнал.

– Пришел молить о том, чтобы мне позволили вернуться в семью, госпожа!

– Нет, изгой не сможет вернуться обратно в семью, это невозможно!

И вновь он поднялся на колени, сделал три шага. Кто-то осмелился первым кинуть в него ком грязи, заставив дернуться от неожиданности. Это тоже была часть обряда. Комья грязи и объедки полетели в человека, покорно стоящего на коленях. Не обращая внимания на летящий в него мусор и улюлюканье толпы, Рейнольф снова опустился на живот.

– Что совершил ты, чтобы прогневить клан, отступник? – Вновь пустой, равнодушный голос, только узнать его не получилось.

– Преступление, за которое мне нет прощения, госпожа!

– Тогда здесь нет тебе места, ступай восвояси!

И опять пополз несчастный вперед, игнорируя оскорбления и снова полетевшую в него грязь, тухлые овощи и объедки. Наверное их собирали несколько дней, а теперь от души веселились, исполняя приказ всячески унижать и ругать его, чтобы он ощутил весь гнев клана и всецело прочувствовал свою вину перед семьей.

Еще несколько раз Рейнольф опускался на живот и смиренно отвечал на вопросы жриц, получая отказ за отказом. И вот наконец он подполз к ступеням, ведущим к главному входу в замок. Его встретили мужчины рода, лица их скрывали платы, а в руках все они сжимали деревянные дубинки. Как только Рейнольф поравнялся с экзекуторами, на него обрушился град ударов. Впрочем, били не сильно, видимо жалели. Покорно подставляя спину под наказание, молодой человек вновь опустился на живот.

– Почему ты терпишь все это, изгой?! – Голос Марии сол Легорд звучал участливо, в нем чувствовались теплота и сочувствие.

– Потому что хочу заслужить прощение клана, госпожа!

– Нет, ты его недостоин! Уходи!

Рейнольф устал, он был раздавлен физически и почти уничтожен морально, все так же оставаясь на животе, он продолжал молча молить жриц о прощении. Они же, все как одна развернулись и скрылись в дверях замка. Теперь он остался в одиночестве и должен был лежать в рабской позе до тех пор, пока жрицы не соизволят простить его.

Мимо сновали слуги и рабы, походя оскорбляли и плевали в него, вездесущие мальчишки насмехались над бесправным изгоем, принимаясь вновь швыряться объедками и даже камнями.

Видимо, чтобы наказываемый не расслаблялся, на крыльцо время от времени выходила одна из жриц и окриком гнала его со двора. Он смиренно просил о милости, оставаясь покорно лежать на животе. А успокоившиеся было слуги и рабы, вновь принимались донимать несчастного, издеваясь с новой силой. Рэй скрипел зубами, едва справляясь с собой, с трудом сдерживая свои чувства и усмиряя гнев, но теперь уже и сам не хотел сдаваться, назло всем решил выдержать испытание до самого конца.

Только к вечеру жрицы в полном составе появились на крыльце.

– Ты все еще здесь, презренный? – Голос матери едкий, даже насмешливый, в нем ни капли сочувствия или сострадания.

– Да, госпожа, я смиренно молю вас о милости!

– Что готов ты пожертвовать в обмен на наше прощение? – Мария сол Легорд задала последний вопрос, видимо решив, что с Рейнольфа уже достаточно мучений. Жрицы было зароптали, но герцогиня жестом руки остановила их, позволяя брату ответить.

– У меня ничего нет кроме моей жалкой жизни, примет ли клан эту скромную жертву, госпожа?!

– Твоя жертва принята, изгой, поднимись и следуй за нами!

Рейнольфа привели в холодную купальню, убранную как для приема покойника, заставили раздеться. Женщины окружили его кольцом и принялись жечь ароматные травы, собранные в небольшие пучки, окуривали всего целиком.

– Как имя его? – Спросила одна из них.

– У мертвецов нет имен! – Отозвалась другая.

– Кто оплачет его? – Вопрошала следующая.

– Пусть сам оплакивает свою жалкую судьбу!

– А семья его?

– Зачем мертвецу семья?!

– Где же дом его?

– В могиле!

От этих слов в душу Рэя закрался мертвенный холод, дурманящий запах благовоний кружил голову и заставлял глаза слезиться.

– Так омоем мертвеца, сестры, и проводим его к последнему пристанищу! – Проговорила Мария сол Легорд и женщины тут же принялись омывать тело мужчины колодезной водой, вытерли насухо, обрядили в погребальные одежды и босым повели обратно через главный двор.

– Покойник идет! – Закричали слуги. – Рейнольф, умер! Его больше нет среди живых!

Эти слова ледяными иголками впивались в сердце и казалось, что оно действительно вот-вот остановится навсегда. Душу словно перетряхнули, а по коже и без того застывшей от ледяной колодезной воды, побежали неприятные мурашки.

– Крепись! – Прошептала Мария, с силой сжав локоть брата. Рейнольф не ответил, только еще ниже склонил голову, стараясь отстраниться от происходящего и не замечать криков, приветствовавших его смерть.

Девять месяцев мать носит дитя под своим сердцем, девять суток, символизирующих эти месяцы, предстояло провести узнику в камере. Сколько времени находился в темноте и одиночестве он не знал, может быть день, возможно уже и больше, постепенно сознание терялось в безвременье. Навалилась апатия, не хотелось ни есть, ни спать, только сушило горло. Приходилось на ощупь отыскивать бочку с водой и черпая пригоршнями, пить живительную влагу. Вода стала связующим звеном, не позволявшим ему окончательно потерять себя, она напоминала, что жизнь не закончилась с объявлением о его смерти и скоро настанет перерождение.

Слух обострился настолько, что когда заскрипели механизмы замка, открывающие люк, показалось, что барабанные перепонки разорвутся. Мужчина с силой зажал ладонями уши, зажмурился, потому что хлынувший в камеру свет мгновенно ослепил. Так его и обнаружили, свернутого в позу зародыша, оглохшего и ничего не видящего. Подхватили под руки, поставили на ноги, потащили на задний двор, где под раскидистой Легорией стояла большая купель.

Если его унижение и ритуальная смерть проходили на виду у большого количества народа, то на таинстве рождения присутствовали только жрицы, двое слуг-мужчин и несколько служанок, одна из них – Фатэ.

Молодого человека раздели, опустили в купель, окунули с головой в теплую воду и задохнувшегося, ошеломленного извлекли на свет уже перерожденным. Служанки принялись вытирать нового члена семьи. Фатэ не удержалась и обняла его, расцеловав в обе щеки. На него надели просторную домотканую длинную рубаху и наконец-то подвели к жрицам, опустив перед ними на колени.

– Клан приветствует тебя, Реймунд зан Легорд, вновь рожденный брат наш. – Герцогиня подошла к кузену и надела на его шею тонкий золотой ободок, определяющий статус мужчины, рожденного в знатной семье.

– Благодарю, госпожа… – Язык казался деревянным, совсем не слушался, отвыкнув от общения. – Клянусь в верности клану и постараюсь оправдать оказанное мне доверие.

Он склонился перед главой рода, коснулся кончиками пальцев ее туфли, затем только поцеловал край одеяния герцогини.

Ему отвели небольшую комнатку в западном крыле, в этой части замка обычно жили самые дальние и беднейшие родственники клана. Рэй даже не подумал возмутиться, наоборот он был рад, что его оставили в покое, не устроили пышных торжеств и не лезли с поздравлениями. О нем будто бы все забыли. И он, вновь оставшись в одиночестве, блаженно растянулся на кровати и провалился в сон без сновидений и переживаний, ухнул в непроглядную тьму, еще недавно бывшую его единственной реальностью.

Разбудил молодого человека запах бульона. Он потер глаза, пытаясь разлепить сонные веки, повернул голову и увидел Фатэ.

– Проснулись, господин. – Улыбнувшись по-матерински нежно, сказала служанка. – Вставайте и поешьте, вы совсем отощали после девяти суток на воде.

– Спасибо. – Буркнул парень и подсел к столу. Есть не хотелось, но он заставил себя выпить крепкий мясной бульон, зная, что это необходимо.

– Мясо тоже съешьте.

– Нет, не могу, прости.

Борясь с тошнотой, он прошелся по небольшой комнатке, остановился у окна, взглянул на тихий внутренний дворик, расположенный в западной, самой удаленной части замка.

– А не хотите ли прогуляться? Я бы с удовольствием составила вам компанию… – Фатэ подошла к своему молочному сыну (никакое перерождение не могло отменить ее любви), женщина погладила его по плечу. – Вы не пленник, выходить из замка вам позволено.

– Может быть чуть позже…

Дверь скрипнула, заставив обернуться, на пороге стояла бывшая наместница.

– Выйди, Фатэ! – Жестко приказала она. Служанка повиновалась мгновенно, оставив мать и сына наедине. Рэй склонился в низком поклоне, приветствуя госпожу.

– Реймунд! – Герцогиня специально выделила его новое имя, чтобы у него не было ни малейшего сомнения – для нее он абсолютно чужой. – Надеюсь, ты не питаешь иллюзий насчет своего «перерождения» и возвращения в клан как полноправного члена семьи, имеющего свободу и право выбора? Я пришла сообщить, что мы намерены отдать тебя в гарем, скоро в замок прибудет твоя госпожа – будет сговор. Советую принять решение семьи с покорностью, как и подобает отпрыску клана Легордов.

Не ожидая ответа, ее светлость вышла из комнаты, оставив опального сына один на один с тяжелыми думами. Все случилось как он и предполагал. Ему позволили вернуться в семью, чтобы наконец-то устранить позор клана, а теперь быстро сбагрят в гарем, забыв навсегда о своем мятежном сыне.

– Даже смотрины проводить не будут, сразу сговор. – Недобро усмехнувшись, пробубнил Рэй, тяжело вздохнув. – Никакого выбора не оставляют… Приезжает твоя госпожа и точка!

Дверь снова скрипнула, в комнату вернулась Фатэ.

– Съешьте все-таки мясо. – Попросила она. Но он отрицательно качнул головой, спросил с надеждой.

– Фатэ, не знаешь что за госпожа к нам прилетит?

– Вообще, все эти дни ждали царицу, весь замок на уши встал, но сегодня служанки болтали, что она так и не прилетит, вроде бы у нее появились более важные дела. А вот кто точно прибудет в замок, так это Розалия сол Гофрей и Эннабель сол Перлис, их ожидают к вечеру.

Фатэ отвела взгляд, решая, сказать ли молочному сыну о сплетне, которую распускает одна из служанок. Вроде бы горничная маркизы сол Гофрей, когда звонила своей подруге, дабы предупредить о намечающемся визите хозяйки, рассказала ей по большому секрету, что укладывала ритуальное свадебное платье в багаж госпожи, – эти слухи вызвали настоящий переполох и породили бессчетное количество догадок и предположений. Посчитав все-таки неуместным распространять подобные сплетни и расстраивать парня раньше времени, служанка лишь пожала плечами и проговорила как можно равнодушнее.

– Впрочем никаких подробностей не знаю, ведь я же не прислуживаю герцогине или маркизам, поэтому могу передать вам только то, что слышала от других, не более.

Сердце Рейнольфа ухнуло к пяткам, а по спине пробежал мороз.

«Значит царица занята какими-то очень важными делами, а сюда летит Розалия… – Метнулась неприятная догадка. – Неужели она и есть та госпожа, с которой клан будет вести сговор?! Да, если семья решила мне отомстить, то лучшей кандидатуры чем Розалия на эту роль и не найти, бывшая наместница хорошо знает, как и куда побольнее ударить, в этом ей не откажешь – мстит она жестоко и изощренно! »

На душе сделалось тоскливо и беспокойно, он-то лелеял робкую надежду, что госпожой, про которую говорила мать, окажется все-таки Александра. Но видимо его хозяйка серьезно отказалась от притязаний на бывшего шургарта, тем самым защищая его от нападок императрицы. Он усмехнулся своим мыслям, понимая, что последним о ком подумает царица, будет «перерожденный» отпрыск семьи Легорд. Настроение, и без того паршивое, окончательно испортилось. Рэй подошел к окну, за которым неожиданно зарядил дождь. Захотелось выйти на свежий воздух, развеяться и отвлечься от невеселых дум, и парень не стал сопротивляться этому желанию. Надел легкую накидку, хорошо что одежду ему выдали все-таки соответствующую статусу, вбил ноги в высокие ботинки и не зашнуровывая их, вышел из комнаты, тут же натолкнувшись на рослую, с грубыми и крупными чертами лица, коротко стриженую воительницу. Она сурово посмотрела на Реймунда.

– Куда?! – Рука в боевой перчатке тут же взметнулась к поясу, окутавшись голубоватым пламенем.

– Мне не позволено выходить? – Как можно миролюбивее спросил Легорд, равнодушно глядя мимо амазонки, показывая тем самым, что он не собирается бросать ей вызов или нарываться на неприятности.

– Я буду сопровождать! – Коротко ответила женщина-воин.

– Как вам будет угодно, госпожа.

Ей польстило такое обращение и она погасила пламя, пошла позади, буравя его затылок настороженным взглядом. Вдвоем они вышли под теплый, мелкий дождь, переливающийся драгоценными нитями в лучах заходящей Леды.

– Я уже успел забыть, какие на юге приятные вечера. – Нарочито весело проговорил парень, подставляя лицо под теплые струи.

Милена равнодушно взирала на непонятный, какой-то детский восторг молодого господина. Он пошел вперед, она двинулась за ним, выполняя свою работу. Ее предупредили, что этот мужчина непредсказуем и вполне может попытаться сбежать, так что за ним предписывалось присматривать с особой тщательностью. Почему семья охраняла его так строго, воительница не знала, и по причине отсутствия природного любопытства, не слишком-то раздумывала над этим вопросом. Ее больше заботил личный послужной список, в котором пока еще не было ни одного взыскания.

Между тем они уже миновали аллею и вышли на дорогу, ведущую к взлетным площадкам.

– Стоять! – Жесткий окрик прозвучал как выстрел, молодой человек повиновался, обернулся и недоуменно посмотрел на охранницу.

– Туда ходить запрещено! – Женщина насупилась и ее рука тут же сжалась в кулак.

– Ладно! – Пожал плечами Рэй и покорно повернул назад. – Я так понял, что мне позволено гулять только в пределах западной стороны?

– Так и есть! – Она отвечала сухо и односложно.

– Тогда пожалуй вернемся, да и дождь все никак не унимается, боюсь, что вы простудитесь.

Милена усмехнулась про себя на эти наивные слова и про себя же мысленно ответила: «это ты смотри не заболей, изнеженный, богатенький мальчик! ». Но внешне осталась отстраненной и безучастной.

Когда они вернулись в комнату, Легорд вынес полотенце своей стражнице, она удивленно и с опаской, но все-таки приняла его заботу.

– Заходите, в комнате тепло и есть удобное кресло, сможете отдохнуть. – Радушно предложил ее подопечный.

– Не положено! – Отрезала амазонка и сунула в руки Реймунда мокрое полотенце.

– Ну, передумаете, милости прошу! – Он обворожительно улыбнулся и скрылся в своей комнате. Больше из нее и носа не показывал. Да и приходила к нему только одна служанка, сначала приносила обед, теперь вот ужин. Молодой человек вел себя смирно и на рожон не лез. В какой-то момент Милена решила, что он сбежал через окно, уж больно тихо было за дверью, поэтому не долго думая, фурией влетела в комнату. Рэй поднял голову, оторвавшись от книги, и приветливо улыбнулся.

– Решили принять мое приглашение?

Воительница с грохотом захлопнула дверь, не сказав ему ни слова, насуплено застыла у стены, ругая себя и свою работу на чем свет стоит. К ночи ее сменила напарница, и она с радостью сдала свой пост, вздохнув наконец с облегчением и недоумевая, с чего вдруг ее накрутили, запугивая несносным характером Реймунда зан Легорда, оказавшегося сущей овечкой и совершенно не доставившего ей проблем.

В общей комнате, которую отвели четырем воительницам, Милена скинула с себя легкие доспехи и теперь по-настоящему расслабилась.

– Ну, и как там наш бунтарь? – Спросила старшая подруга. – Правда красавчик?

– Не знаю, не заметила… – Буркнула Милена, усаживаясь на постель. – И почему вы называете его бунтарем, по-моему вполне себе домашний мальчик.

Ее сослуживицы покатились со смеху.

– Ты что, с доминерии свалилась?

– Ну да… – Ничуть не обидевшись, ответила амазонка. – Две недели назад меня перевели на Ледогору с Рагны-8 и не успела я как следует освоиться, а меня сюда перебросили.

– С Рагны, тогда все ясно! – Протянула одна из воительниц. – Вы же сразу, как бунт начался, отстранились и объявили о выходе из-под влияния Ледогоры, а потом, когда все утряслось, вернулись одними из первых. Но ведь про Рейнольфа зан Легорда наверняка слышали?

– Ну да, это он бунт и поднял, сместив наместницу и объявив себя регентом. Поэтому мы и откололись от Ледогоры, не хотели признавать власть мужлана.

– Так вот парень, которого тебе поручили охранять и есть этот самый регент. – Расплывшись в улыбке и явно предвкушая эффект, который должны были вызвать ее слова, объявила одна из девиц.

– Не может быть… – Милена махнула рукой. – Того же вроде казнили.

– Не-а, отложили казнь и он стал шургартом нашей царицы, теперь «переродился», был прощен кланом и вернулся в семью, получив новое имя, неужели ты об этом не знала?

Воительницы явно потешались над ней, но их сослуживица не очень-то поддавалась на подколки.

– Да мне по большому счету все это неинтересно, как было тогда, так и сейчас.

Она завалилась на койку, показывая, что больше не хочет обсуждать своего подопечного.

– Нет, ты это зря. – Сказала старшая. – Завтра будет сговор, парня в гарем сдают, а он явно станет артачиться и сопротивляться, так по крайней мере думает бывшая наместница. Поэтому мы с Ильмой будем охранять взлетную площадку, а тебе опять выпадает роль личной охраны нашего несостоявшегося регента.

Они снова прыснули от смеха.

Милена приподнялась и хмуро посмотрела на подруг. Затем отвернулась к стенке, проговорив равнодушно.

– Ну раз завтра трудный день, значит нужно выспаться.

Ее соседки аж смехом подавились, обалдев от непробиваемости новенькой. Смеяться больше не хотелось, тем более, что та над кем они планировали потешаться, неожиданно оказалась такой толстокожей. Так что амазонкам ничего не оставалось делать, как погасить свет и отправляться на боковую.

В чем Милена с Рагны-8 была абсолютно права, так это в том, что завтра предстоял достаточно суматошный и долгий день.