18. Годовщина

Годовщина.

Я и не заметил, как прошли осенние каникулы. Мы снова пошли учиться. Пятница. Сегодня девчонки ласкались ко мне необычно нежно и много. Даже Анька. Они не забывали, что по субботам у нас открытые дни. Пользовались ими редко, но совсем не забрасывали. В эти дни девчонки иногда занимались свингом – подглядыванием за процессом совокупления. В основном этим увлекалась Анька. Она даже обосновала это тем, что перенимает опыт. В эти же дни мы расспрашивали Аньку про её похождения в Новый год и в летние каникулы. А меня они терзали вопросами про Данаю Пехливановну и Наташу. Хорошо ещё, что не знали про Людмилу Николаевну. Про неё у меня воспоминания были не на много лучше, чем про Дину. Только у Тани никаких приключений подобного типа не было. Честно говоря, мне не нравилось, когда в постели был кто-то третий. Хорошо, что со временем это случалось всё реже и реже. Наверно, мы взрослели. Но сегодня была пятница.

Как-то мы договорились, что слишком часто бываем в постели. Надо бы уменьшить, но как ни старались, у нас что-то не получалось. Утром девчонки не могли пережить мое утреннее возбуждение. Утром они не столько хотели сами, сколько жалели меня. Как бы я ни пытался, бороться с утренним стоянием не получалось. А они не могли оставлять меня в таком состоянии. Бугор в моих брюках просто бесил их. Как сказала Анька, им ничего не стоило снять с меня напряжение, даже сами удовольствие получали.

После школы если не забывали про высказанное желание, то через час-полтора выявляли беспокойство. Особенно реагировала Анька. Да и у меня к тому времени чувствовался неприятный дискомфорт. Как-то тормозилась и учёба, вместо книг и домашних заданий глаза сползали на срамные места партнёров. Опять же Анька замечала даже малейшую выпуклость на моих брюках. Зато после успокоения в спальне мы усердно занимались уроками. Меня это и удивляло и даже несколько бесило. Привычка, что ли?

Ну, а перед расставанием меня хотели девчонки. Наверно, чтобы не переживать в ночной разлуке. Перед расставанием даже Таня не хотела уходить без посещения спальни. Они откуда-то узнали, что позы животом вниз более опасны для зачатия, чем наоборот.

До установки домофона мы опасались внезапной проверки нас родителями. После установки опасались, только когда мои родители были дома. Тогда обязательно кто-то наблюдал за входом. Но нас теперь никто не проверял. Из-за отличной учёбы девчонок им даже разрешили приходить домой на час, а летом на два позднее. Это позволило нам прогуливаться, когда я провожал их домой. На прогулках нас иногда видели и родители девчонок. Мы даже гуляли вместе с ними в сквере или по городу.

Но в эту пятницу девчонки после школы повели себя необычно. Даже слишком необычно. В постели обе, как утром, так и после школы, практически терзали меня. Перед тем, как сесть за обеденный стол я чувствовал себя выжатым. Но и стол оказался непривычно богатым. На нём даже стояла бутылка коньяка.

Начала Анька.

-- Коля! Ты помнишь, какой сегодня день?

-- Пятница. Обычный.

-- Мне мама иногда говорила, что для мужчин многое из того, что для нас, женщин, значительное, кажется им незначительным и мелким. А ведь ровно год назад ты сломал нам целки. И не просто сломал, а так, что я, например, всегда получаю от этого несравнимое удовольствие. Порой даже хочется его чуть больше, чем получаю. Никто из девчонок, кто даёт парням, не говорил, что им всегда бывает так хорошо, как мне с тобой. Никто из них не говорил, чтобы их парень так беспокоился о них, как ты о нас. Да и на своём опыте я поняла, что ты лучший из мужчин, с кем стоит делить постель. А может быть, и судьбу. Но это в будущем. Я предлагаю выпить за этот день, за то, что мы выбрали тебя, за то, что ты так умело сделал это дело.

-- Ань! Короче!

-- Выпьем за первый юбилей нашего благословенного союза! В этом году было многое. Я пробовала найти другого партнёра, но никто лучше обращаться с женщинами не может. Выпьем за первую дату нашего союза. Дай бог, не последнюю!

Я слушал и удивлялся. Ведь и в самом деле забыл. Даже Танина фраза не испортила Анькину речь.

Второй тост сказала Таня.

-- Я хочу выпить за нашего Колю. Только он сумел использовать наше любопытство в пользу. Другой бы трахнул и забыл. А мы, благодаря ему, стали отличницами. Мы никогда не слышали от него бранного слова. Он не считает нас ни станками, ни подстилками, как другие парни. Поэтому и хочется не создавать ему хлопот с беременностью и прочим. Коля всегда относится к нам с уважением. Да и не только к нам. Не хотелось упоминать, но и к Наташе он относился так же. Да и Даная Пехливановна вряд ли была хоть чем-то недовольна. Я предлагаю выпить за нашего любимого Колю! Пусть ему во всём сопутствует удача! Пусть к нему относятся все так же, как он относится к ним.

Третий тост, как я понял, должен был сказать я.

-- Милые мои девочки! Даже не знаю, как выразить свои чувства. Мне очень не хотелось заводить такие отношения, потому что боялся претензий, ревностей, шантажа и прочего. Но вы оказались совсем не из тех. Даже удивительно, что так может быть. Порой я забываю, что вы можете забеременеть. Думаю, вы меня простите и напомните, если такое будет грозить. Если бы у нас было разрешено многожёнство, то я выбрал бы только вас. Вместе вы идеально подходите для этого. Обе умные, темпераментные, заботливые, страстные.

-- А по отдельности?

-- Ань! Не мешай! Пусть выскажется.

-- Порой мне кажется, что я и люблю вас обеих. Это и удивляет, и обескураживает. Но лучшей жены, чем вас вместе, я не желал бы. Давайте выпьем за вас, за умных, красивых, добрых, страстных и умелых.

-- «Умелых»! Сам научил! Немного обидно, но для первого года пойдёт.

-- А что обидного?

-- А по одной бы ты замуж не взял? Только обеих вместе?

-- Не знаю. Я не задумывался как-то. Рано об этом даже думать. Да и сами вы меня на Наташе женили. Разве не так?

-- Тань! Не порти такой торжественный момент. Главное, наш союз просуществовал целый год.

Наедаться до отвала девчонки мне не дали. Блестя глазками, обе потащили в комнату танцевать. Напрыгались мы тогда от души. Домашние задания были забыты.

Набесившись, Анька потащила меня в спальню. Кажется, Таня слегка обиделась. Нет показалось. И она в постели вытворяла чудеса. Одеться тогда они мне не дали. Говорят, пусть будет, как в тот день.

Опять застолье. Наверно, пока одна занималась мной в спальне, вторая занималась столом. Слегка опьяневшие от выпитого, танцев и секса, мы продолжили отмечать годовщину. Опять говорили тосты, благодарили друг друга за то, что мы такие, что судьба свела нас вместе. Так голыми и пошли танцевать.

Анька посмеивалась над нами с Таней, показывая руками, как болтаются моё достоинство и танины груди. Мы набросились на неё бороться. Наверно, хохот был слышен даже на улице. Борьба закончилась на диване. От девичьих тел я завёлся, а Анька подставилась. Таня, как в тот первый день, подглядывала, как и что у нас двигается. Потом была Таня, а подглядывала Анька. Потом мы валялись на диване и щекотали друг друга, будто ничего и не было. Идиллия!

Вдруг Таня посмотрела на часы.

-- Опаздываем! Ой, попадёт нам сегодня!

Но вместо побега одеваться, обе расхохотались и с двух сторон стали целовать меня. Я слегка обалдел.

-- Что? Не хочешь, чтобы мы остались? У меня родители сегодня дежурят, а у Аньки ушли на какой-то день рожденья. Она сказала, что ночует у меня.

-- А если проверят?

-- Исключено. Они пьяными будут. Может, и домой не придут. Ты не хочешь, чтобы мы у тебя ночевали?

-- Да я не против, только бы вам хуже не было.

-- Хуже разве что тебе будет. Справишься с двумя пьяными бабами?

-- Ещё и бабы будут?

-- Размечтался! А мы кто?

-- Вы…, вы…, нимфеточки.

-- О, придумал! Где только слово такое нашёл?

Секса было очень много. Когда я перестал возбуждаться, девчонки дали какую-то большую таблетку. Так до утра и протрахались. Перед утром уже они мной пользовались, а не я ими.

Утром, ухмыляясь и делая загадочные лица, они добились от меня по два оргазма каждой.

По дороге в школу Аньку начало тошнить. Перед школой уже вырвало. Мы с Таней настаивали обратиться в медпункт, но Анька заупрямилась. А с третьего урока ушла домой. Утром со мной была одна Таня. Она вдруг заявила, что Анька, похоже, «залетела». Я так растерялся, что ноги подкосились. А как же Наташа? Если она вылечится, то у меня будут дети сразу от обеих. На ком я должен тогда жениться? А проблемы с законом? Меня же должны посадить! Обе останутся без мужа?

В понедельник Анька пришла в школу отдельно от нас. Я увидел её у медпункта, она ждала Людмилу Николаевну.

-- Доигрались. Что теперь делать?

-- Не знаю. Я женюсь на тебе, если что.

-- Тебя сначала посадят за несовершеннолетнюю. А, кроме того, как же тогда Наташа?

-- Папа говорит, что она моя сестра. На сёстрах нельзя жениться.

-- Чем раньше думал? Теперь обеих забрюхатил.

Честно говоря, я не чувствовал под собой ног. На урок не пошёл. Людмила сделал Аньке промывание желудка и, на всякий случай, взяла на анализ мочу. Можно было бы определить беременность быстро специальной полоской, которые продавались в киосках, но в школу такие не давали, а мы сами как-то не додумались. Да и надёжность их была сомнительной. После процедур медички повёл девчонку домой. Она, всегда бойкая и лёгкая, сейчас почти висела на моём рукаве.

-- Пойдём к тебе. Если мои предки придут, замучают расспросами.

Дома ей стало лучше. Уложил её на койку, как мог, ухаживал за ней. Анька попросила поцеловать её. Поцелуй перешёл в бурный секс. Я было начал сопротивляться, но она заявила:

-- Теперь же всё равно уже, если залетела. А если залетела, то потом нам долго не дадут этим заняться.

Мне казалось, что она стала нормальной, если не считать непривычной бледности. Может быть, она считала, что, в самом деле, долго не придётся этим заниматься, поэтому и отрывалась в запас. В перерыве попросила принести солёный огурец. Я слыхал, что такое бывает у беременных женщин. Пошёл в кухню на ватных ногах. Однако, Анька не смогла разжевать откушенный кусок, её опять стало рвать. Едва добежала до туалета. Всё соответствовало признакам беременности.

Едва вернулась в комнату, как опять побежала в туалет. В моей голове всё перемешалось. Теперь многое откроется. Меня точно посадят. Пока будет следствие, как раз исполнится 18 лет. Сколько дают за такое? А если ещё узнают про Таню….

Пришла из школы Таня. Услышав рвотные стоны в туалете, заглянула туда. За ней сунул голову и я. Анька сидела на унитазе, поставив на колени пластиковый тазик.

-- Как ты?

Таня вытолкнула меня за дверь.

Они были в туалете около получаса. Наконец, вышли.

-- Радуйся! Не беременная она. Сбой в месячных. Надорвалась, наверно, на соревнованиях. Теперь месячные прорвало. Струёй идут.

Два дня назад были городские соревнования по гимнастике. Мы с Таней смотрели. Мне показалось, что Анька выступила лучше всех, но первое место дали дочери какого-то городского предпринимателя. У неё и программа была скуднее, и ошибку сделала. Тренер сказала, что отец победительницы дал хорошие деньги на оборудование спорткомплекса. Не могли его дочери не присудить первое место. После выступления Анька едва отдышалась, так выложилась.

Я думал, что напуганная Анькиным состоянием, Таня сегодня воздержится. Однако, едва Анька успокоилась, Таня ушла в спальню. Они там, обычно, переодевались. Что-то долго переодевается. Анька ушла в кухню. Я заглянул в спальню. Таня лежала готовая к встрече.

-- Анька тебя не напугала?

-- Нет. У неё ещё вчера должны были месячные пойти. Сначала я тоже подумала, что она залетела. Но как-то не сходилось. Будешь, пока у меня период безопасный?

Как тут откажешься? Наверно, от пережитого волнения у меня не сразу получилось. Да ещё за дверью слышно было, как Анька в туалет бегала. Наверно для вредности Таня не отпускала меня, пока не насытилась. Раза три кончить пришлось.

За обедом, приготовленным Анькой, обе уже улыбались. Очень радовались, что получилась ошибка в предположении.

-- А если и в самом деле залетите? Что тогда делать будем?

Анька сразу заявила:

-- Я к рожденью не готова. Пойду на аборт.

-- Можешь потом стать бесплодной. А я рожать буду. Даже если ты не признаешь ребёнка. Он не виноват будет, что мы такие глупые.

-- Пусть бесплодной! Зато потом бояться нечего будет.

-- А ты и сейчас не боишься.

-- А ты боишься? Ни разу даже не отказала Коле. Хоть день пропустила?

-- Конечно! Каждые месячные по три дня.

-- Девки! Хватит об этом, а то у меня подъём начинается.

-- Не волнуйся, успокою.

-- Таня! Что это ты сегодня? И не покраснела даже!

-- Что естественно, то не безобразно. Год уже этим занимаемся. Привыкла, наверно. Пошли делом заниматься.

Мы встали. Посуду, обычно, убирали во время перерывов в занятиях. И отдых, и польза, да и в постель не тянет. Аня замешкалась на кухне, а Таня, проходя мимо спальни, затащила меня туда.

Меня это обескуражило, хотя и не отказался.

-- Что с тобой?

-- Скоро Наташа вернётся, и всё это закончится.

-- Ещё ничего неизвестно.

-- Я предчувствую.

На следующий день Людмила Николаевна успокоила Аньку, что кроме сперматозоидов в моче ничего подозрительного не обнаружено. На одной из перемен она завела меня в медпункт и стала допытывать, не я ли осеменяю Мухину. Откуда у неё в моче могут быть сперматозоиды? Я долго отнекивался, но она приводила такие доводы, что пришлось сознаться. Главной причиной было то, что по правилам Людмила должна довести это до классной руководительницы. А та не мытьём так катаньем всё равно раскроет, с кем Анька занимается сексом. Мы не из богатых, поэтому отмазаться будет невозможно. Пришлось сдаться. К чести Людмилы она посочувствовала нам и посоветовала способы предохранения.

Чтобы как-то обезопасить себя, спросил, как у неё дела с Пашей. Пусть не думает, что если она выдаст нас, то это сойдёт ей с рук. Людмила начала было говорить, что у неё никого нет, но проговорилась. Паша ей нравится неуёмностью. Не скоро привыкла к его росту. Но теперь регулярно встречаются. Разговор склеился, и мы вспомнили про наше «приключение». Людмила намекнула, что не против будет, если я загляну на огонёк. И опять проговорилась, что Петька иногда заглядывает.

Оказывается, в школе все знали, что мы встречаемся с Наташей вполне серьёзно. Как-то даже учителя заговорили, что не пора ли заняться нами. Но пожалели Наташу. Все уже знали, что она должна скоро умереть. Ходили слухи и про Мухину с Комаровой. Если бы они не учились так хорошо, то дело бы могло и закрутиться. Но все боялись, что мы не совсем тёмные и, если окажется ошибкой, можем подать в суд за клевету. А у учителей не слишком большая зарплата, чтобы рисковать ею. Не залетают, и ладно. Если было бы что, то давно раскрылось бы. Людмилу напугало, что у Аньки были признаки схожие с беременностью. Она даже анализ посылала под своим именем.

Вот так отметилась у нас годовщина начала наших встреч.