Жарко?

Хочу пить, курить, заниматься сексом и вообще жить на полную катушку! А еще послать Мишку Ломоносова с его «Науки юношей питают…» Но вместо всего этого я вынужден сидеть в душном кабинете, смотреть на облупившуюся на стенах краску, подавляя зевоту — вставать рано, а я совушка, — и ожидать начала экзамена у студентов физтеха. Ску-учно! Все, добью учебный год и свалю нафиг из этого универа!

- Дмитрий Владимирович, можно? — ах да, я преподаватель. И, судя по темной кучерявой голове, выглядывающей из-за двери, пора начинать. Хм… Настроение у меня плохое, а преподы всегда плохие. Что ж, можно же мне немного развлечься? В конце концов, в двадцать семь жизнь только начинается!

Я кивнул, и голова вылезла вместе с туловищем, оказавшись двухметровой нескладной тушей. Студенты разные бывают: вот, например, этот — ботаник, телефонный задрот и вообще скромняшка-гомофоб. Мне такие не нравятся, люблю рыженьких. Правда, давно уже не было совершенно никого. Может после зачета сгонять в гей-клуб и снять себе какую-нибудь рыжую шлюшку?

- Одно задание: выполняете — сдали, нет – нет, — пускай думают, что я сегодня добрый. — Мои условия понятны?

Студент быстро-быстро закивал головой, мысленно просчитывая, насколько задание сложное, и вспоминая заученные формулы и законы. Ну что ж, молодец. Помогут ли ему знания?

- Вот Вы, — быстренько заглядываю в раскрытую зачетку, — Сахаров, на автобусе ездите?

Парень снова закивал, поправив на носу очки. Такой огромный, тощий, нескладный и в очках: ну совсем не логично! Вот то ли дело Макар — рыжий такой, дерзкий, жалко, правда, что тоже тощий. Из какой он, кстати, группы?

- Отлично! — искренне обрадовался я, уже придумав основной вопрос. Похоже, этим напугал беднягу, поэтому быстро продолжил: — А теперь представьте себе такую ситуацию: лето, Вы едете в автобусе, Вам жарко. Ваши действия?

Студент думал, думал, но, видимо так и не придумав ничего умнее, ответил:

- Ну, окно открою, — так и думал! Вот все они такие предсказуемые, эти недо-физики. Где же их творческое мышление?

- Великолепно! — и Сахаров зарделся, смущенно и немного испуганно на меня глядя. Отлично, думает, его умом я восхищаюсь. Нет-нет: — А теперь просчитайте изменения в аэродинамике автобуса, вызванные открытием окна.

Ха! Я прямо злой гений! Просто не представляете, каких усилий стоило мне сохранение невозмутимого вида: даже улыбочку себе не позволил! А студент стоял, ошеломленно хлопая ресничками, и пытался подобрать хоть одну формулу. Я не мешал, внутренне смеясь. Через минут десять этот Сахаров наконец сдался и, что-то бормоча себе под нос, вырвал у меня зачетку, бросил полный ненависти взгляд и вышел, громко хлопнув дверью. До меня донеслось лишь: «Козлина этот Владимыч! » Плюс еще один несчастный. Не выдержал, заржал.

И тут вошла она. Как каравелла по волнам. Громко топая на своих длиннющих шпильках, в своей мини-мини-мини-юбке и едва что-либо прикрывающем топике. Милая миниатюрная блондинка Виля — Виолетта Пончикова — местная отличница у молодых преподавателей мужского пола. Остановилась резко, непонимающе на меня уставилась и, быстренько достав зеркальце, оглядела себя. От этого я заржал еще больше, а Виля нахмурилась и убрала зеркальце. Постояв еще немного, видно, соображая, кто меня укусил, она нацепила кокетливую улыбочку, заправила за ухо блондинистый локон и подошла к моему столу, призывно виляя бедрами. Теперь понятно, о чем меня Евгений Юрьевич, директор, предупреждал. А эта нагленькая маленькая девочка, распахнув пошире карие глазки, уселась на край стола и протянула мне зачетку, вытянув губки бантиком. Ну что ж, эта игра меня тоже устраивает!

Расстегнув первые две пуговки, я откинулся на свое кресло и, нежно посмотрев на нее, протянул руку, чтобы убрать выбившийся локон. Буквально вижу, как она празднует победу! Рано, девочка, рано. Призывно зову ее пальчиком, и Виля наклоняется ко мне, как можно эротичнее. Вот привыкла всего телом добиваться! И я томно шепчу ей на ушко:

- Вилечка, Вы какую марку машин предпочитаете? — девушка немного растерялась, на секунду забыв о поддержании эротичности позы, но тут же спохватилась и так же томно ответила:

- Бентли, — тоже шепотом, с толикой показной страсти. Хорошая актриса, но — готов поспорить! — никудышный физик.

- Хороший выбор, — одобрил я, не меняя тона, чтоб ненароком не испортить атмосферу страсти в этом кабинете. — А за рулем этой машинки сидели?

Блондиночка, смутившись, покачала головой, пошло проведя язычком по верхней губе. Я улыбнулся, наградив ее томным взглядом. Так, пока что все по плану.

- Автобус? — нежно, эротично, страстно. Соблазнять соблазнительницу ведь никто не запрещал?

Девушка кивнула, поддавшись вперед так, что наши носы едва не соприкасались. Честно? Мне ее общество противно. Но кто-то же должен ее проучить? Не отодвигаясь — меня она даже при желании не смогла бы вогнать в краску: преимущества другой ориентации, — я вновь похабно улыбнулся. А потом закусил губу, будто смущаясь, и скромно отвел глаза. И резко приблизился к ее лицу еще на миллиметр, едва не касаясь губ.

- Представьте себе, милая Виолетта, — шептал. Видимо, похож на ловеласа: девушка слегка разомкнула губки и прикрыла глаза, — Вы едете в автобусе, Вам жарко. Что Вы сделаете, дорогая?

- Я… — возбужденно шепчет, уже не думая. — Я… Окошко… Но лучше мы… Дома…

- Окошко откроете? — усмехнувшись переспросил я, все еще шепотом и не отодвигаясь.

- Да-да… — девушка приоткрыла глаза, видимо начиная что-то понимать. Поздно, девочка моя, поздно! Она потянулась ко мне, но я резко отодвинулся, облокотившись о спинку стула, и, застегнув рубашку, ухмыльнулся.

- Виолетта, будьте добры, просчитайте изменения в аэродинамике автобуса, вызванные открытием окна, — стальным тоном, как и положено преподавателю — и любому незаинтересованному лицу, — дал я задание. Девушка чуть не упала и так удивленно на меня уставилась! Потом в ее глазах мелькнула обида, а после скатилась первая слезинка. За ней еще одна, и еще. В конце концов, разрыдавшись, она вскочила со стола, выхватила из моих рук протянутую ей зачетку и убежала из кабинета, хлопнув дверью. Эта крикнула: «Подлец! Гей! Сволочь! » Ну, хоть в одном слове угадала. Я снова засмеялся.

«Серая Мышка» и мистер «Крутой Альфач» ничего не сдали — как ни странно — без происшествий. Обиженно, расстроено ушли, почти без скандалов: парень парту опрокинул, а девушка палец сломала, ударив ладонью по стене. В общем, мне становилось все легче и легче. Только от секса я бы все равно не отказался…

- Здорово! — в кабинет ворвался рыжий нахал, издалека кинув мне зачетку. Кстати, он-то и есть тот симпатяга. Говорит, что думает. Забавно смущается, пусть и делает это крайне редко. Веснушек, правда, многовато. Но это делает его только милее. А еще он тощий. Раньше никогда такие не нравились. Но этот-то реально зацепил: к тому же у меня действительно никого уже больше месяца не было.

- Привет, Макар, — закрывая глаза на его поведение, отвечаю также халатно. С ним можно себе позволить и такое. А губки-то какие пухленькие! Да и сам нежный такой, симпатичный, прям как пассив. Но дерзости в нем столько! Убойная смесь: прям «ням»! Смотрит на меня своими изумрудными глазками, дерзко, нахально. Хлопает длинными ресничками, я бы даже сказал, соблазняет, если б не знал, что он — пользующийся популярностью среди девушек студент, мой студент. Мне по-любому кажется: слишком давно никого не было. Надо будет точно после работы зайти в «Раду-Ми». Хм, сегодня Марти или Элви брать? А может вообще Маркиза? Так, не стоит забывать, я в универе и у меня зачет! На чем же остановился? Ах, да: — Давай зачетку и представь, что сейчас едешь в автобусе, тебе жарко. Что будешь делать?

- Расстегну рубашку, — не задумываясь, ответил Макар и положил зачетку прямо передо мной. Что за? Предупредили, что ль, гады? Ай студенты эти! Все одинаковые, все дружно держатся. Долой правило: «Плохо мне — плохо всем! » А вот Макару видимо понравилась моя секундная заминка: он, нагло поставив руки на стол, навис надо мной. М-м, сексуальнико… Так, стоп. Продолжаем зачет, все остальное — после работы. Веду себя как подросток, у которого всплеск гормональный.

- Нет, Мак, ты не понял! — я чуть не задыхаюсь от возмущения, когда он наклоняется ближе к моему лицу. — Там очень жарко!

- Тогда сниму ее, — пошло — или мне снова показалось? — отозвался Макар. Студенты так падки на мифы: какая-то блондинка сказала, что я гей, всем надо это проверить! Что ж, кто кого? Я, прищурившись, облизнул губу, с усмешкой глядя на парня. Кажется, на мгновение в ярко-зеленых глазах мелькнуло удивление. Не стоило бросать мне вызов, дорогой.

- Ну-у-у, Ма-а-ак, — я намеренно тянул гласные, не отводя взгляда: принимаю игру, забыв о зачете, — уже самому интересно, что еще придумает, — та-ам совсе-е-ем жарко.

- Допустим, — быстро согласился мой любимый студент, игриво мне подмигнув. — Сниму джинсы.

А это уже заманчиво… Очень даже. Может, удастся все это подстроить?

- Не врешь? — я с лукавым озорством подмигнул Макару в ответ, а тот неожиданно воскликнул:

- Да пусть меня хоть весь автобус выебет, но эту форточку я не открою! — ну вот, точно предупредили. Жаль, мне было б интересно узнать подробнее, что будет дальше. Но такая концовка натолкнула меня на одну мысль…

- Согласен! — тут же, усмехнувшись, воскликнул я и, быстро накарякав «зачет», отдал парню его книжицу.

Пара тысяч — и наш с Макаром «тридцатый» нигде не остановится. Три остановки — и все бабушки, которых мог схватить инфаркт, вышли. Еще одна остановка — и последний пассажир, солидный — что он в автобусе-то забыл? — мужчина, покинул автобус под моим немигающим взглядом. Вот и все, теперь мы узнаем, врал ли мой дорогой студент.

Подсаживаюсь к Макару, вдыхая ненавязчивый аромат его одеколона — как ни странно, ничего особенного, — мягко смотрю на него, улыбаясь уголками губ – ну, мне так кажется — и тихо спрашиваю, положив руку на плечо:

- Жарко? — Макар обернулся так резко, что даже наушники вылетели. Смотрит с легким испугом, но быстро берет себя в руки: голос-то не дрожит.

- Ага, — надо признать, что печка в автобусе работает отлично, а окна я крепко закрыл еще полчаса назад. Нотки дерзости, м-м-м… Снова чувствую себя подростком, у которого никак гормоны не утихомирятся. Воздержание же ни к чему хорошему не приводит? А он сам провоцировал, вот и нарвался-таки.

- А помнишь, что на экзамене говорил? — проверка на честность, вот. Макар поражен — это видно по его округлившимся с пять копеек глазам. Ну-с, рискнет — не рискнет?

Рискнул-таки: резко, рвано потянулся к пуговицам на своей рубашке. Они не поддавались, и это, видимо, решимости парню поубавило. Медленно, нехотя и постоянно оглядываясь на дверь, Макар дрожащими пальцами расстегнул первые три пуговки.

- Не волнуйся: никто не зайдет, нигде не остановимся, — напомнил о себе я, поймав уничтожающий взгляд.

Макар преобразился тут же. Движения из запуганных стали дерзкими, из нерешительных — эротичными. Будто кролик мгновенно превратился в пантеру, ярко-рыжую кошку, изящную, совращающую. Прекрасную. Если чувство вины и было, то теперь его не осталось точно. Мне даже стало казаться, что жертва здесь не он, а я. Пошло облизав губу, парень с озорством прищурился, скинув рубашку.

- Зде-есь о-очень жа-арко… — томно протянул Макар, элегантно расстегивая ремень на брюках. Медленно и пластично качает бедрами, кажется, танцует. Что-то это уже совсем на совращение смахивает. Даже та блондиночка Виля вела себя менее откровенно.

Стягивает брюки, чуть дольше повозившись с ботинками. И резко замирает, стоя в одних трусах и носках на холодном полу. Что это с ним? Не знаю, что сказать, да и не могу выдавить не слова: язык будто отсох. Макар прекрасен, честно прекрасен, но… Что-то в его поведении меня смущало. Сейчас он снова смотрел на меня испуганно и ошеломленно, будто и не вытворял только что подобных вещей. Провалы в памяти? Туго соображаю: кровь уже отлила от мозга, направившись в другой орган. Черт, этот совратитель меня доконает!

Макар, приоткрыв рот, оглядывает себя и, с ужасом взглянув на меня, пятится. Но куда из автобуса-то денешься? Молчу, не отводя глаз от пухловатых, искусанных губ, и думаю, как же остановиться, не накинуться на это зеленоглазое рыжее чудо.

- Помнишь, что ответил, когда я тебе не повер-р-рил? — перевожу взгляд на оголенные, выпирающие ключицы, обтянутые белоснежной кожей. Интересно, какие они на вкус?

Случайное рычание, и в Макаре снова что-то щелкнуло: вновь пошлым огнем зажглись глаза, вновь пропала вся скованность, заменившись кошачьей грацией. Напоминает солнце, вышедшее из-за туч. Хм, интересно: в грязном обшарпанном транспорте появляется такое рыжее солнышко, милое и нежное, и решает озарить всех сиянием своего худощавого тела и изумрудных глаз.

- По-омню, — приближается плавной походкой и впивается в мои губы. Это нечто. Его проворный язычок хозяйничает в моем рту, а я ничего не могу сделать. Вновь чувствую себя мышью, загнанной кошкой в угол. Невольно поддаюсь, опрокидываясь на сиденье, а он вжимает меня своим телом все глубже, навалившись сверху. Мелькнула мысль, что я не пассив, но острые ощущения от поцелуя моментально ее заглушили. Кажется, у меня был какой-то опыт снизу…

Как я оказался без костюма и нижнего белья — не помню. Похоже, парнишка-то мастер — прям Казанова. Сам он стоял неподалеку, облокотившись на спинку кресла, и растягивал себя тремя пальчиками, издавая пошлые негромкие стоны. Все-таки я сверху? Чувствую, провалы в памяти таки у меня.

- Повернись ко мне, — не выдержав, приказываю. Макар, прикрыв глаза, поворачивается и припадает к моим губам. На этот раз стараюсь контролировать эмоции и чувства, хватаю своего мальчика за ягодицы и, приподнимая, приставляю ко входу головку. С упоением ввожу ее и слышу в ответ довольное мычание. Ох, Макар, ты не представляешь, как я-то доволен. Проникаю глубже, задевая бугорок простаты, и парень вскрикивает, сжимая меня сильнее. Узкий, горячий, чудесный. Краем уха слышу, как матерится водитель: уверен, что продешевил. Ну ладно, доплачу за психологическую травму. Толкаюсь глубже, повинуясь зверскому желанию. Выхожу почти полностью и вновь резко вколачиваюсь, все ускоряя и ускоряя темп. Макар кричит — громкий мальчик! — стонет, подается навстречу и выгибается, откидывая назад голову. Тесно, черт возьми. После такого долгого для меня перерыва это просто спасение. Толкаюсь еще раз, и Макар, резко насадившись и вскрикнув, сжал меня настолько сильно, что я просто не стерпел. В конце-то концов, у меня реально никого не было долгое время, так что простительно. И, войдя до основания в последний раз, я кончил, прижимая к себе всхлипывающего Макара и измазываясь в его сперме.

- Ты… ты… ты… — кажется, его снова переклинило. — Как ты мог?!

- Тише, мой маленький, — шепчу, пытаясь понять, что же это с Макаром. Сомневаюсь, что это внезапное осознание и непорочность рассудка. Так что же за резкие скачки настроения? И пытаюсь отдышаться, опустив парня на дрожащий пол, но прижимая его одной рукой к себе, сильнее, чтоб не вырвался, а другой гладя по голове. — Что же с тобой?

- Я… я… — снова заикается, пытаясь сформулировать ответ. Так, знакомые симптомы. Где же я о них слышал? — Не помню.

Хм… Чувствую, здесь что-то не то. Нет, я, конечно, понимаю, что психологическое здоровье Макара — не моего ума дело. Но он мой студент! Согласен, так себе оправдание. Но что-то просто не позволяет его бросить. Что-то под названием «сердце».

Клиника «Доктор Уотсон» — самая лучшая из имеющихся в нашем городке. И там нам поставили весьма неутешительный диагноз — легкая форма диссоциативного расстройства, проще говоря, раздвоение личности. А самое интересное: Макар, легко согласившийся на обследование, напрочь отказался лечиться! И знаете, чем он это объяснил?

- Обе личности в тебя влюблены, Дим, — шепотом, краснея до самых ушей, говорил Макар, —, а родителей у меня нет: живу в общаге, поступил на бюджетный. То есть, большего-то мне и не надо. А так тебе будет интересней — безбашенный совратитель и скромный умник к твоим услугам.

Влюблены. Две личности. Меня ответ не устроил: здоровье важнее моего интереса! А еще я хотел бы знать, почему на моих лекциях это чудо было только дерзким?

Врачи пояснили, что если «этот ребенок» не желает лечиться, его дело. Легкая форма — ничего страшного. Главное не запускать и вовремя принимать некоторые препараты. Тогда провалов в памяти — по идее! — не будет. И Макар согласился только на подобное, несмотря на все мои упреки и шантаж. Ну что ж, рискнем. Лишь бы мое солнышко было счастливо…

…А я, кажется, могу забыть о шлюхах из гей-клубов, воздержании и, самое главное, о недостатке любви.