По бабам! секс-опус. Секс истории

- Кирюха, махнем на Бродвей! Подцепим девок-шалуний - и сделаем им прививку любви!

- Э, Махоня! Для меня сегодня день невезучий: с утра не похмелился, в полу- день мать изругала, Кич должок не вернул.

- Зайдем к Кичу, со мной он не поспорит, возьмем его с собой, снимаем девчонок - и катим в ресторан.

Кирюха не стал упрямиться. Через пол-часа друзья уже сидели у Кича и скулили обольщениями веселого вечера. Вечный должник нехотя согласился быть кредитором предстоящего сексуального шоу. За всякое шоу надо платить! Сексуальные же увлечения всегда были бизнесом легкомысленных женщин . Но право же, как дорого ценится и как здраво принимается легкомысленность беспутных детей рода человеческого! Может быть, тут и вовсе нет легкомысленности?! Бродвей, т. е, одна из центральных улиц захудалого российского городишка, дышал праздничным веселием.

Девки соблазнительно щурились, ахали , смеялись или нарочито важно изображали на липах недоступность. Мужички искали славы половых разбойников. Бесцельно снующая толпа, казалось, многазначительно посмеивалась над таинством человека.

Где -то в тишине кабинетов, музеев и квартир мудрые мужи слагали оды разуму и духовности человека.

- Смотрите, какая пионерочка! - визжал от восторга Махоня.

Навстречу героям романтических приключений вышагивала компания девчушек. Сбоку изящно вытанцовывала походку неприступной красавицы высокая полногрудая дива. На лице - ожидание, призыв наслаждения.

- Нет, вы заметили, братишки, каков вызов, какое лицемерие ожидания на этом лице?! Да, на нем как в талмуде записаны все заповеди грехов! У наивных целомудренных девиц другие лица! Эта уже все знает! Она уже поджаривалась на огнях сладострастия!

- Малолетка! - хмуро ершился Кич.

Махоня захихикал.

- А бес щекочит...

- Да, эта мелюзга с кем попадя сопли размазывает... схватишь с ними венеру!

- Ай, и ты, Кирюшка, не смотришь, с кем и где стаканчик перевертывать! Проследим их...

Мужички, процедив сквозь зубы спесь, повернулись и зашагали навстречу судьбе.

На углу девчушки, поплевавшись задором и безоглядностью юности, на плевках русской уличной жизни воздвигли монумент непристойности, призывающий к сексуальной обеспокоенности - кого-то облаяли, перед кем-то потрясли голыш ляжками, кого-то в упор расстреляли дрожащими глазенками, а потом, ничего не дождавшись, кроме тоскливого сочувствия спешащего люда, стали расходиться. Трое повернули в затемненный переулок.

- Удачно разошлись! - взбодрился Махоня. - Братишки, поспешим...

Братишки поспешили.

- Ах, кудесницы милые! Спойте нам романсик ожидания, утешьте злобливый ум надеждой...

- Мы не поем... - отвечала холодно полногрудая.

Подружки хихикнули.

- А, может, вы заговор знаете от печали? Изъедает проклятая!

- Да, не бабки же мы тебе! Ищите себе Домну...

- Стаканчик водки пропустишь, соленым огурчиком похрустишь - а во хмелю и заговор вспомнится...

- А, может, ему рыжика соленого на язык положить - враз от всякой печали отворотит! - посмеивалась смазливая.

- Пойдут и рыжики! - рассмеивал свою хитрость Махоня. - Человек к любому яству приспосабливается. А после чарки-другой в дурь вгонит - запоешь не только про этот рыжик!

- А где чарку взять?

- Ребятишки у меня бдительные! Кич! Исполни... Желание женщины свято!

Ну, и побежал Кич в ресторанчик. У него подруга там работала. И пока ребятишки вгоняли в веселость прелестниц, Кич возвратился с пол-дюжиной бутылочек хмельного зелья.

- Место нам сыщите! Чтоб побуянить...

И место нашлось.

Домишко худой. Хозяйка разваливается.

- Ты, бабуся, сойди с глаз. В тоску вбиваешь!

- Да, я уйду, махонькие! Вы мне только налейте для потворства душе... Налили бабке стаканчик, а потом и еще половинку, а когда бабка ахинею по несла - ее взашей вытолкали. Ну, пора же и образумиться!

Пир начали. Все идет как по маслу. Егозы пьяненькие. А братва держится. Не отходя от стола и начали похабство.

Махонькие визжат, да, и старички спуску не дают.

А когда ненасытницы душу отдали дьяволу, мужички и вовсе в пьяный раж ударились.

- А славно у нас получилось! И бесов потешили, и сами себе на уме...

- Ах, выкручивает, стерва! - выплевал остатки сил Кирюха.

- Профессионалы! - урчал Кич.

Дивно !

Вповалку лежат голые твари. Вразумления нет.

Будто история кончилась! Будто и события быть не должно!

А входят в лачугу страстотерпцы. Вздыхают и по углам смотрят.

- Рожи!

- Скоты!

- Сонька, готовь мыло!

Разбудили Соньку.

- Подмой им задницу.

И начала Сонька мыть.

- Поторопись ! поторопись!

Отмыла Сонька приусладные места.

А мужички ничего в толк не возьмут.

Кое-как приподняли их.

- Э! - говорят,   - Помолимся бесам сладострастия!

- Вазелинчика не жалей! Ах, мой девственник!

- Что такое?! - ворчал Кирюха.

- Поищем у вас комплекс Касандры!

Ах, муки, муки человеческие!

Будто и взвыли людишки - а куда денешься!

Гребут на галерах желания невольники страсти.

Наверное, и должно быть так.

Стервец бородатый Махоне леща под зад дает и выламывает слово сквозь клыки:

- А... тонка кишка!

Ревут людишки, как дикое зверье.

А небо голубое... и беспристрастность пространств и времен... будто и вечности нет! один крик и остался от человека и мира!

Зачем?

Пожимаю плечами...

Причуда!

А Кирше рваные голубые обои снятся.

Мистика! Абсурд!

Неужто среди природы поэзии нет?

Будто слово какое...

Да, может, не надо признаваться?

- Ну, Махоня!

- А что? У меня самого зад разодран!

- Пионерочка!

- Деликатессссс...

- Ах, мурло поганое! Меня!!!

Ну, я ему жопу размолочу!

И вот уже ночь.

И притаились братишки. Вроде ждут долгожданных гостей. И те приходят.

- Ну, были здоровы...

Ловко орудовали братишки. Повязали обидчиков.

Те носы повесили и про себя молятся, наверное, чтоб не случилось самого худого.

- Какое же наказание или похвалу определим им? - спрашивал Махоня дружков.

- Да, уж сотворить можно многое,   - злорадствовал Кич. - Можно и обрезание сделать, только не по-иудейски, а по нашему. Можно шпунт в зад загнать.

Или за мошну подвесить.

- Я и вовсе башку им свернул бы! Зачем мучить?! Пусть умрут без страдания. ..

- Ну, а вы что самим себе пожелали бы? Может, мы просьбу вашу уважим.

- Долг платежом красен,   - быстро отозвался один из хулителей чести.

- А, может, вы гомики? Так вам слаще и дела не найти, как кильватер чис¬тить!

- А ты, Кирюха, сообразителен! - одобрительно засмеялся Махоня.

- Что там соображать! Не стану же я свой уважаемый член в говно пихать! Кич загоготал.

- Да, коль они любят это дело, можно и поспособствовать! Я тут качалочку заприметил! Может, бабуся ею картошку толчет. Так завтра ей пюре с приправкой будет!

Нашел Кич качалочку. Точеная штука! Промышленное изделие.

- Ну, кочегары! Почистим топку!

Принялись чистить.

Кирюха отыскал на кухне длинный огурец, какие обычно выращивают в парни¬ках. Принялся им орудовать.

- Нет, вы смотрите, братишки, как это мурло сластоехидничает. Кайф ловит - будто его на иглу посадили. Ну, придурок!

Кирюха, неси этот поганый огурец.

Кирюха вытаскивает огурец из задней кишки недруга, подходит с ним к Махоне.

- Жри, мурло!

Кирюха подносит ко рту недруга огурец, использованный как новейшее сексуальное оружие.

Мурло съедает огурец с аппетитом.

Да!

Вот когда, в звездное небо смотришь, то и себя чувствуешь в этом величественном сказании богатырем. А когда смотришь похабную рожу и распознаешь в ней похоть любосластия, кажется, лучше стать червем, чем помышлять о великом нравственном законе для такого человека.

- Погано! Нет отмщения! Я думал, поиздеваемся - ну, и полегчает душе!

- Так мы шибко и не издевались. Деликатничали! В мерзость не впали!

- А мне мерзко от этой службы! Будто я на колени встал - и поклонился какой-то нечистой силе!

- Перестань, Махоня, слезы лить!

Махнем на Бродвей! Подцепим крохотулек - и зажгем свечу любви! При свечах и отмолимся от печали!

Бродвей беснуется. Бродвей рычит как раненый зверь.

В темном углу закручивают руки любителям романтических приключений. Начинается злоба ночи.

-А-а-а-а-а-а...

Борьба - искусница, вышивающая узоры мировых скандалов.

-О-о-о-о...

-А-а-а-а...

-О-о-о-о...

-А — а — а — а...

-О-о-о-о...

Но и после грозных набегов наступает время мира.

И в солнечный веселый день на берегу великой русской реки встретились две рати. Они долго стояли супротив в размышлении. Потом сошлись в объятиях.

И возлюбили друг друга братья.

Любить всегда предпочтительнее, чем ненавидеть.

История прогресса учит сей заповеди!