Любите ли вы театр?. Из книги Жена любит групповой секс

ЛЮБИТЕ ЛИ ВЫ ТЕАТР?

В городской опере давали «Аиду». Партию Амнерис пел мужчина с женским голосом. Народ валил в театр, как на открытие универмага. Неудивительно, что билеты продавались с рук по цене кроссовок «Адидас». Руководство и депутатский корпус заняли места задолго до начала и сидели неподвижно, словно опасаясь спугнуть хотя бы звук, без которого не достигалась бы ПОРНОнота впечатления.

Разговоры в зале крутились главным образом вокруг предстоящего зрелища.

– Я слышала, – размышляла вслух дама в кружевах и открытой, как буфетная стойка, грудью, – что у композитора это одна из лучших опер. Прежде мне доводилось слышать лишь некоторые из его произведений, например, «Миллион алых роз», и очень надеюсь, что в новой своей вещи он не сдаст завоёванных позиций.

– Вот вы заговорили о надежде, – вмешался в разговор зритель с белой розой в петлице красного пиджака, – а, между тем, надежды далеко не всегда оправдываются. Недавно дёрнул меня чёрт пойти на эротический спектакль...

– Неужели не понравилось?  

– А кому понравится за такие деньги?

– Но согласитесь, – дама в кружевах глядела на любителя эротики с большим, чем прежде, вниманием, – мужчина в женском обличии — зрелище куда более волнительное, чем женщина — в собственном. Однажды мне доводилось быть свидетельницей такого превращения, правда, не в театре, но с артистами, что ещё пикантней. Так не поверите / она томно склонилась к уху собеседника, отчего её бюст предстал перед взором любопытствующих, словно с высоты птичьего полёта /, случился такой переполох, что вынуждены были вмешаться власти.

– Неужели?

– Мне понятно ваше удивление, но таковы театральные нравы. В молодости я тоже мечтала о сцене, но после того, как режиссёр несколько раз заставлял меня репетировать по ночам, но так и не дал обещанной роли, с мечтой пришлось расстаться.

– Но ведь нас могут и обмануть, – настаивала белая, в красном пиджаке, роза. – А что если певунчик и не мужик вовсе?

– А кто, по-вашему? – насторожились кружева.

– Мало ли... Гермафродит или, того хуже, обыкновенная бабенка, соответствующим образом замаскированная.

– Нет, нет, – отчаянно запротестовала дама, словно отгоняя от себя возможные подозрения. – Власти не допустят ничего похожего, особенно после того, как облапошили нас на финансовых пирамидах.

– Меня успокаивает то обстоятельство, что в мировой культуре уже бывали подобные прецеденты, – вставил свои пять копеек, до сих пор молчавший джентльмен из пятого ряда. – Перед тем, как купить билет, я отправился в библиотеку и попросил помочь мне разобраться с энциклопедией. Так вот, в ней утверждается, что такого рода перевоплощения не в диковинку. В Японии имеется даже специальный театр / заглядывает в приготовленную бумажку / под названием «Кабуки».

– Думаю, он тоже будет на каблуках, – предположили кружева. – Я слыхала, правда, не в библиотеке, но роль, в самом деле, существовала в истории и была порядочная шлюха. Их называли в народе «дамы с камелиями» из-за пристрастия к этим цветам. А каблуки, наверное, для того, чтобы заметили в толпе.

Постепенно в спор включалось всё больше зрителей. Возникла дискуссия. Мнения разделились. Часть спорящих видела в происходящем исключительно экзотику, столь редкую в нашем быту. Другие склонялись к тому, что предстоящее действо, не что иное, как опыт практического применения ныне подзабытой теории «искусства для искусства», когда, ради достижения поставленной цели, разрешено всё, чего не успели запретить.

Началась увертюра. Зрители завизжали, как дети в цирке. Однако, по мере развития действия, шум утих и возобновился снова лишь с появлением Амнерис. Спрашивали друг друга: «Так кто же, чёрт побери, поёт, мужик или баба»? Некоторые отшучивались: «баобаб», но основная масса была настроена агрессивно. В пользу того, что произошёл подлог, свидетельствовало, по мнению распоясавшихся критиканов, поведение исполнителя/исполнительницы? /. Такая женщина не могла быть мужчиной, а если это был мужчина, то не мог быть женщиной.

Но нашлись / и довольно убедительные / свидетельства противоположного свойства. Аида и Амнерис, не обращая внимания на несчастного Радамеса, вели себя не так, как положено порядочным женщинам хоть по сюжету, хоть по жизни, стараясь использовать любую возможность, чтобы заключить друг дружку в объятия.

В зале случился шум, постепенно усиливающийся. Одни кричали: «обман, верните наши деньги! » Другие возмущались: «А вы думали цирк на проволоке? Не мешайте наслаждаться»! В начальственной ложе тоже произошёл раскол. Мэр с прихлебателями ушёл, депутаты, не желая огорчать спонсоров, остались. Поползли слухи о коррупции. Вспомнили,   что до выборов осталось всего ничего, и, значит, каждая власть работала на свой имидж.

Послали за директором театра. Тот не шел, ссылаясь на запрет передвигаться по залу вовремя спектакля. Ему пригрозили: «Иди, сука! Мебель переломаем»! После чего он, конечно, был вынужден.

Скандал вспыхнул после того, как безжизненное тело директора увезла неотложка. Националисты и патриоты собрались на театральной площади. Не сразу разобравшись, взяли под защиту национальную культуру в лице директора, но когда выяснилось, что он еврей, стали кричать, что масоны и сионисты сознательно насаждают в народе древнеегипетские страсти, дабы лишить его родной культуры и языка.

Попытки вызвать милицию и внутренние войска, не увенчались. Войска утверждали, что их дело стрелять, а не разбираться, и потому ждут приказа. Милиция отговорилась нехваткой кадров и низкими зарплатами. Вот когда нас переименуют в полицию, тогда другое дело.

В последующие дни спектакли играли под открытым небом, чтобы уберечь театр от нашествия вандалов. После каждого спектакля исполнителя роли Амнерис заставляли наглядно доказывать его мужскую принадлежность, отчего многие зрительницы, внезапно вспыхнувшие любовью к оперному искусству, впадали в истерическое состояние, вывести из которого не удавалось даже мужьям. Девушек спасало снотворное. Но, как бы там ни было, и что бы по этому поводу не говорили недоброжелатели, но любовь к классическому искусству сделалась повальной. С этих пор приезжие рок-группы ждало полное финансовое фиаско. Зато звёзды оперы чувствовали себя как дома, и ни одно мало-мальски значимое событие не происходило без их участия, пример чему последняя президентская кампания...

Борис Иоселевич