We are the champions! - 5 глава

Фанфик написан в соавторстве с Shiery.

***

Томми думал, что проспит беспробудно всю ночь и даже утром ничто его не поднимет. Оказалось, он ошибался. Ни бешеная усталость, ни волнения, ни даже феерический секс в новом качестве не смогли обеспечить крепкий сон. – Томми просыпался очень часто, обливаясь холодным потом от страха, что проспал ВСЁ на свете. Глаза открыть было почему-то страшно, да и что можно увидеть в темноте? Поэтому усиленно напрягал слух, задерживая свое дыхание, или слепо тыкался лицом в теплую спину, стараясь сильно не ерзать, чтобы не разбудить.

Во время одного из таких пробуждений, Томми понял, что не один такой нервный - любимый друг рядом страдает той же фигней, и оба мучаются именно потому, что тупо боятся проснуться в разных кроватях.

Наконец, организм отказался идти на поводу у больной головы и, аккуратно пристроив руку на голом бедре Ламберта, отключился перед самым рассветом.

Солнце во всю гуляло по комнате сквозь неплотно задвинутые шторы, когда все тот же протестующий организм подорвал своего не выспавшегося хозяина с постели и, стараясь не сильно греметь «костями» и попадавшимися по пути предметами, понес в ванную. Но все же некоторые части тела предательски подводили, плечо, например, чуть не снесло к чертям дверной косяк, ноги заплетались друг о друга, а внезапно напомнившая о себе задница заставляла кряхтеть и стонать при неудачных движениях. Добраться до цели оказалось тем ещё приключением, но там, спустя несколько минут, отпустило, и Томми даже нашел в себе силы улыбнуться взлохмаченной и сонной роже в зеркале, прежде чем умыть её. Однако внезапно мелькнувшая мысль заставила снова поднять голову и похлопать мокрыми ресницами – его отражение щеголяло не только общей помятостью и потеками косметики, но и эпичным красным причесоном с бело-синими полосами с боку, а это значит, что…

- Мать вашу, мы остались здесь, охренеть! – тупость фразы меркла перед её эмоциональностью, и Томми не знал, что именно чувствует в этой ситуации. Неужели их гребанный мастер-план накрылся медным тазом, и выигранный кубок просто очередная ступенька их дальнейшей спортивной жизни? А сцена, гитары и концерты остались прекрасным, но всего лишь сном? Или же их квест не закончен, и они с Адамом что-то упустили? Но зато они вместе, и у них уже не просто дружба и даже не любовь, а нечто совершенно невообразимое, но классное!

Рожа в зеркале расплылась в счастливой идиотской улыбке – картинки и ощущения их ночи, вернее их ночей нахлынули разом, – но потом новая бредовая идея моментом изменила выражение лица. А вдруг они ошиблись в корне – вдруг это не «LOST», а гребаная «Матрица», и все, что было пережито и все что у них сейчас есть, просто искусственная реальность в его воспаленном мозгу?! Вдруг он впал в кому после той эпичной пьянки пару месяцев назад, а теперь все это ему глючится в бессознанке?

- Ну ты, Рэтлифф, совсем ебнулся на ***! – всплеснул Томми руками и больно стукнулся при этом. Больно и смешно было одновременно: во-первых, это же надо додуматься до такой херни, а во-вторых, он реально этой ночью основательно так «ебнулся на хуй», и ему это очень понравилось! И вообще, надо решать проблемы по мере их поступления, потом они обязательно что-нибудь придумают, а пока зачем терять время, если можно провести его приятно и с взаимным удовольствием?

Пробираясь в спальню, Томми понял, что ему так сильно мешалось под ногами – по всему полу была разбросана одежда, пребывавшая в печальном состоянии. Выдранные пуговицы, вывернутые рукава, жуткая помятость вызывали маньячную улыбку - надо же, как их вчера прихватило! Но сейчас-то особо некуда спешить, про «парад чемпионов» решительно не хотелось думать, да и до обеда ещё далеко, и если кое-кто не будет дальше бессовестно дрыхнуть, то можно успеть ещё ого-го сколько!

Откуда у него такие ненасытные аппетиты к сексу, Томми раздумывал ровно столько, сколько понадобилось, чтобы найти тюбик с припасенным «экстренным заживляющим и восстанавливающим средством» и воспользоваться им, немного морщась от ощущений. Впрочем, не все так страшно, как он себе раньше представлял, небольшой дискомфорт и не более того.

Ламберт дрых или, что более вероятно, усиленно делал вид. На томмин взгляд, у него самого получилось бы более убедительно, но Шеф даже в этом однозначно талантливее – хмурить брови с таким страдальческим выражением лица, но сохраняя крышесносную сексуальность в каждом изгибе тела, надо ещё уметь. Томми зааплодировал бы, но руки были заняты влажным полотенцем и мазью. Все, пора будить «спящего красавца».

- Адам, просыпайся. Давай, открой глаза и… Угадай, где мы проснулись? – сонное чудо, будто этого и ждало, начало что-то жалобно мурчать, а потом все же открыло глазки.

- Ну что, теперь, видишь, детка? – губы Ламберта дрогнули в растерянную, но очень милую улыбку, а глаза с жадностью вглядывались, будто не видели год.

- Томмииии… ты все ещё непревзойденный «Дьяволёнок-форвард» «сливочных»? – ох, уж эти лукавые искорки!

- Ага, Бейбибой, а ты все тот же охрененный «Железный янки-стоппер»! – обмен комплиментами закончился уже лежа друг на друге. Томми удачно приземлился, утыкаясь в шею любимого парня и жадно вдыхая его запах. Ну, вот как можно так офигенно пахнуть в любое время дня и ночи, а?

- Как думаешь, мы тут ещё надолго? – в том, что Адама ситуация волнует не меньше, Томми и не сомневался.

- Не знаю, может, мы чего-то не учли? Или что-то ещё должно случиться? – внезапно мысли Томми повернули в ту же «горизонтальную плоскость», которой находились их тела.

- Киттииии… - крепкая рука прошлась по спине, и реально захотелось заурчать как гребаный кот, - ты как себя чувствуешь? – ладонь застыла чуть ниже копчика, обозначая предполагаемое больное место.

- Ха, как обдолбанный мартовский кот… или кошка… да хрен их разберет, короче… - Ламберт неприлично соблазнительно захихикал, и Томми даже забыл ужаснуться тому, что ляпнул.

- Мой стойкий Котенок! – почему, когда Адам говорит таким тоном, Томми всегда смущается до помидорных щек?

- Если ты продолжишь наглаживать в том месте, у гребаного «Котёночка» будет стойким абсолютно все! – активность кое-где с обеих сторон уже намечалась не хилая, и безумно хотелось целоваться.

Но вредный Ламберт прижал пальцы к его губам, уворачиваясь от поцелуя. Что за новости?

- Томми, мне надо срочно в душ, понимаешь? – Адам сделал такие «страшные» глаза, что Томми, конечно, все понял, но из вредности облизал и прикусил шефовы пальчики и, не выпуская их из хватки, помотал головой - типа «не, не понял! »

- Бля, я щас… Ай! – жалобный скулеж все-таки тронул сердце «крэзи-Рэтлиффа», и он перекатился на бок, освобождая страдальца.

- Ну и иди в свой душ! Только не долго, а то я как присоединюсь… сзади!

Радостный Ламберт под внимательным взором потрусил в душ, а сам помытый и готовый к подвигам Томми раскинулся на кровати, поджидая свою «жертву». Особых планов не было, но и просто поваляться и поприставать к странно смущающемуся Адаму было прикольно.

Наверное, он сильно замечтался на столь приятную тему, когда услышал любимый голос – словно из другой реальности. Адам пел. Почти в полный голос и с чувством. И эта песня… Фак!

…So give me more than your touch

And give yourself to the rush

Just keep holding my hand

As we're taking off

I know where we'll land…

- Твою мать, Ламберт! Что ты делаешь, а? – от ленивой неги не осталось и следа, Томми стал как натянутая струна, жадно вслушиваясь в такие знакомые и такие далекие звуки ТОЙ жизни.

…We can escape to a higher plane

In Nirvana stay

Where the dreamers lay...

В руках стало катастрофически пусто – где, черт возьми, его гитара, хоть одна?

…I'll lay you down lay you down

Safe on a higher plane…

Чтобы не искать того, чего нет, несчастный Томми вскочил и метнулся к ванной, замерев на пороге, где его встретил такой же несчастный взгляд любимого друга, уже просто прошептавшего…

- …In Nirvana stay…

- Адам-мать-твою-Ламберт, что ты творишь? – прижаться к мокрому и горячему телу было так по-бабски, но Томми Джо плевать хотел на то, как выглядит, если Адаму так легче, нет, им обоим так легче пережить  игрища фортуны. – Я чуть не умер там… - что за бред он несет? – а ты тут!.. Ты же, знаешь, да?..

- Томми… Я… я не знаю… вдруг так захотелось! Этого так давно не было… Фаак! – любимое чудо всхлипнуло, а у Томми чуть ноги не подкосились – чувствовать себя растерянным и беспомощным абсолютно не хотелось, не сейчас, когда Адаму нужно сильное плечо рядом, а не слизняк.

- Бейби… мы же выберемся, будь уверен! Мы ещё столько концертов сбацаем!.. Так и будет, реально! – накинуть на двоих один халат и как потерпевшие, натыкаясь на углы и стены, добраться до спальни.

Звонки сразу двух айфонов застали их сидящими на той же кровати, где они, как с голодухи, целовались, залечивая свои душевные страдания по потерянной родине, и как раз вошли во вкус процесса. «Как всегда не вовремя» - этот статус можно смело присваивать и Нандо, и Икеру. И чего это они, даже десяти ещё нет!

Скорбно вздохнув, Томми все же ответил на вызов, впрочем, как и Адам.

- Хола, Нандо, твою мать!..

- Хей, Томми, уже не спишь?

- С вами, чертями, поспишь! А что, чемпионам выходные совсем не светят?

- Завтра начнутся твои выходные, амиго. А пока надо соответствовать – через час общий сбор. Зная ваши темпы, звоним пораньше! А… хы…Серхи, отвали!.. Прости, Томми… У вас все НОРМАЛЬНО?

- Все круто, чувак! Я даже проснулся самостоятельно! – прозвучало так по-детски, что Ламберт, как раз закончивший свой разговор, тихонько хихикал рядом.

- Хорош ржать! – это относилось ко всем и к подслушивающему Рамосу в том числе. – Ладно, мы постараемся не опоздать. Пока!

«Беспредел на ненормальном транспорте в безумном городе в крэзи-компании» - отдельная история их бурной спортивной жизни. Народ вокруг с ума сошел ещё вчера, а к обеду его состояние усугубилось до патологического. Томми чувствовал себя реально старше всех этих балбесов, как умудренный жизнью студент, попавший в банду пацанов в самом расцвете пубертата. Адам был с ним явно солидарен. Нет, они не особо выделялись на общем фоне, веселились и орали гимны и лозунги. Но на статую не полезли – как она вообще, бедная, устояла под весом Икера и Рамоса? – в фонтане с головой не купались, как Криш и Кака, и не целовались со всеми удачливыми девушками-фанатками, как добрая половина их команды. Пепе даже заподозрил какое-то особое заболевание, поразившее янки, иначе как объяснить, что дорывавшийся столько дней до виски «Дьяволенок» почти не пьет, а только улыбается и пожимает плечами - очень странно!

Впрочем, Моуриньо тоже не безумствовал, храня олимпийское спокойствие, и лишь с королевским достоинством принимал многочисленные поздравления.

Четыре часа празднеств умотали так же, как вчерашние два с половиной финального матча. Адам кидал настолько читаемые взгляды, что Томми не выдержал и подвалил к радостному, но временно вменяемому капитану.

- Кэп, нам с Ламбертом надо смыться по-тихому… Нет, погоди возмущаться!.. ОЧЕНЬ надо! Ну скажи, что мы траванулись вчера пивом и креветками с непривычки или тайской кухней – все равно!

- Томми, да что за срочность-то? Мы щас… в такой милый ресторанчик завалим... там такая кухня… и музыка обалденная, живая! И только все свои!

- Икер, блин, у нас… гребаное свидание, вот! Ну, только личная жизнь наладилась…

Кажется, Кастильяс понял и даже не стал мучить пошлыми шутками, а может его одним своим взглядом убедил подошедший Алонсо. Их отпустили, напомнив напоследок про осторожность.

Томми, не теряя времени, подхватил под руку освободившегося из клещей Рамоса-Торреса Адама и потянул за собой окольными путями прочь от беснующейся толпы. Благо у них были свои собственные приемы маскировки.

Чувствуя себя школьниками, сбежавшими с уроков, они просто бродили по более тихим улицам, прикупив в ближайшем магазинчике для туристов кепку и бандану, чтоб особо не выделяться. Именные футболки были сложены в сумку, и теперь они вполне походили на пару туристов немного неформального вида. На ходу удалось даже перекусить, купив прямо на улице нечто вкусное и наверняка калорийное.

Запивая вкуснятину обычной газировкой, не скрываясь, ловили кайф от нехитрой, но «человеческой» прогулки, пока не забрели в тот самый магазин. Не уйти, не отвернуться у Томми не нашлось ни каких сил. Гитары. Разные. Много. По привычке в руки лег «Хендрикс» от «Fender», подключенный к усилителю расторопным продавцом. С первой же нотой Томми захотелось выть в унисон со струнами или рыдать у Ламберта на плече. Хотя друг тоже смотрел на это больными глазами.

«Блять, не то! Совсем не так должно быть! »

«Знаю, Китти, чувствую…»

- Может купим одну, а? – ох, Адам, это все равно, что лизать сахар через стекло или как тебе петь дома караоке и только по праздникам – не настоящее, не наше!

- У вас клёвая техника, сеньор! – комплимент резанул ножом по сердцу. Что же так хреново, а?

- Не техника - гитара хорошая, - все расплывалось перед глазами в сплошной калейдоскоп. Кто же знал, что может так прихватить?

- Окей, мы берем её, - сообщил продавцу Адам, не сводя глаз с Томми.

- О, прекрасный выбор, сеньор! Вы не пожалеете, это лучший инструмент в своем классе...

- Я знаю, какой инструмент самый классный, - обрубил Томми, испытывая какую-то иррациональную обиду на все вселенные за них с Ламбертом. Почему нельзя все и сразу: любимое дело, любимые гитары, свою группу и свою любовь? Черт!

На полпути к кассе Томми вернулся и поставил инструмент на место.

- Нахер. Хочу СВОИ гитары. Хочу домой, Ламберт!.. - точно, обиженный подросток, мать его! Но взрослая часть тихо продолжила, утыкаясь лбом в плечо любимого на все времена друга.

- ... играть для тебя, с тобой... - о, как здорово, когда тебя понимают с полуслова и не задают ни каких уточняющих вопросов, не выпускают руки, даже вызывая такси, и легонько обнимают до самого отеля. Здорово и очевидно, что терять это Томми Джо не намерен ни в какой реальности или вселенной. Иначе пошли они все к черту!

***

Можно ли чувствовать себя счастливым, осознав, что после стольких трудов, надежд и страхов твоя жизнь по-прежнему течет по невесть откуда взявшемуся «параллельному руслу»? Что годы, потраченные на музыку и пение, мечты о сцене, наконец настигшая популярность, признание миллионов – все это, как и вчера, осталось где-то за закрытой чертовой дверью, от которой они с Томми так и не нашли ключ?! Адам не узнавал себя, не понимал, даже пугался, ведь если бы кто-то сказал ему «тогда», «там», что он может расхотеть петь, что он будет радоваться смятой футбольной форме, сваленной горкой в  комнаты – бывший выпускник «Американского Идола» счел бы это горячечным бредом! Но сейчас, обнаружив себя в «родном» номере клубного отеля в Мадриде, а рядом взлохмаченного красно-сине-бело-голового Томми Джо с таким же безумным взглядом, полным неверия и надежды, Адам не мог заставить себя сожалеть. Страх проснуться в разных кроватях, разных номерах, почти что в разных жизнях был так велик для них обоих, что выбил из головы все разочарование, если оно там и было.

«Мы… остались? Вместе? Вдвоем? » - как оказалось, это было самым важным, может, не навсегда, но в это прекрасное солнечное утро – точно.

И все было просто сказочно хорошо – так, как не бывает, как они вряд ли заслуживали своей нерешительностью и тормознутостью, что в той, что в этой реальности. Адам видел в глазах напротив такую же почти детскую радость от того, что еще на какое-то время можно забыть о страхе снова потерять друг друга, о необходимости принимать решения, которые всегда их пугали – и противостоять этой молчаливой надежде, почти просьбе, не было никаких сил.

- Киииииттиии… - и вовсе у них не ВСЕ мысли только о сексе!

Просто это самый лучший способ выразить друг другу те слова, вопросы, обещания, которые крутятся на языке, но отчего-то боятся с него слетать. Адам отлично понимал, что все это лишь удобная отговорка, а на самом деле, распробовав этой ночью… НАКОНЕЦ-ТО распробовав! – каким горячим и ненасытным, оказывается, может быть Томми, «железный» Ламберт чувствовал, как его аппетиты растут буквально с каждой минутой. Прижимая к себе ерзающего сверху приятеля, изо всех сил пытаясь не потерять голову, утонув в его постепенно пьянеющих от желания глазах, Адам ясно понимал одну единственную вещь: никакие положенные «два-три дня, чтобы зажило» они не выдержат. Да куда там! Они готовы уже хоть сейчас… вот прямо сейчас… а потом еще раз, и еще, и еще…

«Так».

Адам оторвался от настойчивых сладких губ, зажмурившись и восстанавливая дыхание. Черт возьми, так никакой выдержки не хватит! Тело уже зудело от возбуждения, утренний стояк грозился перейти в хроническую стадию, а руки сами наглаживали Томми пониже спины, не слушая робкий голос совести и логики. «Раз мы без ЭТОГО не можем… Будем искать варианты! » - решение пришло с такой неожиданной легкостью, что Адам даже расплылся в радостной улыбке, совершенно не вяжущейся с характером момента.

- Томми… Тоооммии… Ну… Пусти, эй! Мне надо в душ. НАДО! Ну… Серьезно, Китти… Мне ОЧЕНЬ надо в душ!

Трудно сказать, понял ли разморенный ласками «дьяволенок» скрытый смысл этого порыва, или просто милостиво уступил настойчивым просьбам, но Адам все же получил свободу и в нетерпении рванул в душ, по пути задаваясь вопросом: он, правда, почувствовал прожигающий его задницу голодный взгляд, или это глюки на фоне острого недотраха?

Все было просто идеально для этого утра, которого они оба так боялись. И это трепетное робкое счастье от того, что получили «отсрочку», и эта пьянящая близость – достаточная компенсация за… да за что угодно, черт возьми! И это предвкушение, гуляющее сейчас по венам вместе с адреналином и кровью… И, казалось – по правде начинало казаться – что так можно жить?

Стоя под струями горячего душа, блаженно улыбаясь своим мыслям и далеко идущим планам на «эту» жизнь, Адам неожиданно даже для себя самого замурлыкал какой-то мотивчик… привычно прочистил горло и набрал полные легкие воздуха…

Долгое время без пения – это почти как долгое время без секса, только, пожалуй, еще болезненнее. И когда «доза» вдруг становится доступной, крышу сносит вместе с окружающей действительностью, заставляя тело дрожать от необъяснимого восторга, забывая обо всем, обо всех…

…We can escape to a higher plane

In Nirvana stay

Where the dreamers lay...

Во всю силу легких, истосковавшихся по ежедневной практике… до слабого приятного головокружения, как от мимолетного поцелуя, до покалывания в висках и кончиках пальцев. И только стук распахнувшейся двери и шалый больной взгляд самых любимых на свете глаз может привести в чувство – оказывается, на раз.

- Томми, я…

- Адам-мать-твою-Ламберт, что ты творишь?

- Томми… Я… я не знаю… вдруг так захотелось! Этого так давно не было… Фаак!

Куда делось все это прекрасное настроение и пузырящееся счастье? Глядя в растерянные, вопросительные, почти испуганные глаза Томми Джо, Адам чувствовал себя самым несчастным человеком на земле. Он, как был, голый и мокрый перешагнул порог душевой кабинки и уткнулся в плечо единственного человека в этой чертовой измененной Вселенной, который – Адам это знал на все сто – понимал, что он сейчас чувствует.

- Я… я так хочу петь… черт…

Не хватало еще разреветься тут, как мальчишка – хотя Адам был очень и очень близок к этому. Почему, какого хрена, именно сейчас, когда он получил свой самый ценный приз, то, чего желал все эти годы, когда он должен быть счастлив до крыльев за спиной – почему сейчас он вспомнил о том, что не может жить без пения, без сцены?! На секунду в кипящем от всего этого мозгу Адама мелькнул даже страх: неужели ему придется ВЫБРАТЬ?!

«К черту! К черту все, слышите, вы?! Я не хочу выбирать! Я не собираюсь выбирать! Я хочу петь и быть с Томми! Я хочу иметь ВСЕ! »

От бурных диалогов с самим собой или с жестокой реальностью Адама отвлекли нежные но настойчивые поцелуи. Оказывается, они с Томми уже перебрались в спальню и теперь сидели в обнимку, утешая друг друга, как умели – губами, кончиками пальцев, соприкосновением бедер. Внутренняя истерика вроде бы отступила, Адам мог шутить, смеяться, возбуждаться и мечтать о вечере в этих горячих объятьях, но все же в нем словно что-то сдулось или треснуло. А все силы этого дня ушли на то, чтобы не показать вида перед остальными, особенно перед Томми, который, конечно же, не заслужил этого чертового выбора, или даже мыслей о нем.

Адам был благодарен их испанским друзьям за то, что вытащили их на праздник, вот только… им с Томми Джо так и не удалось проникнуться атмосферой всеобщего безбашенного веселья, зато оказаться где-то только вдвоем – еще немного побыть вдвоем – хотелось просто нестерпимо. В результате они еле вытерпели народные гуляния на площади вокруг несчастной статуи, но когда речь зашла о «продолжении банкета» в каком-то ресторанчике, силы разыгрывать из себя счастливых чемпионов резко закончились. И Адам был бесконечно благодарен Томми за то, что тот разрулил этот вопрос с Икером сам, взял на себя все объяснения и даже решение о том, что пора смываться, принял за двоих. Сам «почти-снова-певец» Ламберт пребывал в какой-то прострации со своими навязчивыми мыслями и бесконечными изматывающими вопросами.

«Будет ли это все – «там»? Будет ли он вот так решать за нас обоих перед всеми, тащить меня за руку сквозь толпу, открыто говорить, что у нас свидание? Будет ли нас ждать каждый вечер один номер, одна кровать, один душ? Будем ли мы «там» так же честны и открыты друг с другом?.. »

- Адам, смотри, это почти бурито, только по-испански, хочешь?

- Ладно уж, давай, только купи и мне тоже своей ужасной колы – гулять так гулять!..

«А если попробовать… тут… все с начала? Он не разучился играть, а я по-прежнему неплохо пою… И у нас есть честно заработанные на матче деньги… Это будет сенсация, но… Все снова начать сначала? С нуля? Но вместе…»

- О, гляди – тут продают диски! Смотри, этого концерта у меня нет! А вот… а тут… фак.

Этот день просто решил их доконать, иначе чем можно объяснить тот факт, что бессистемно слоняясь по улочкам Мадрида, они набрели именно на музыкальный магазин, и не на какой-то там. А на магазин для профессионалов. Микрофоны, усилители, сабвуферы. Клавишные всех мастей, гитары.

Смотреть на то, как Томми обреченно подходит к стойкам с гитарами, словно не решаясь, касается одним пальцем грифа «Хендрикса» - точно такого же, какой остался в той невозможно далекой «другой» жизни, это оказалось больнее, чем собственное сольное выступление сегодня утром в душе. Адам с трудом заставлял себя дышать ровно и смотреть спокойно, а так хотелось ломануться через весь треклятый магазин, схватить в охапку свое, ставшее таким серьезным, чудо, прижать к себе и обещать-обещать-обещать, что он все исправит – он еще не знает как, но он исправит, он вернет их домой, на сцену…

- У вас клёвая техника, сеньор! – загорелый до черноты пожилой испанец расплывался в восхищенной улыбке, не понимая, что наносит удар в самое сердце, причем обоим незадачливым «туристам».

«Мы можем попробовать начать с малого, Томми!.. Всегда нужно иметь запасные варианты, Детка, разве нет? »

- Мы ее покупаем, - Адам не увидел, но почувствовал, как в душе Томми поднялась волна протеста, отчаяния, друг попытался справиться с ней, даже пошел к кассе, неся гитару на отлете, словно боясь решиться назвать ее своей, но…

- Нахер. Хочу СВОИ гитары. Хочу домой, Ламберт!..

Скорее всего, эта обоюдная «взрослая истерика» в маленьком музыкальном магазинчике в сердце солнечной Испании и решила все дело. Не то чтобы Адам не мог принять окончательное решение сам. Но ему нужно было увидеть эти пустые от тоски глаза друга – любимого – чтобы сжечь все мосты. Никаких попыток приспособиться, никаких отговорок и компромиссов: отныне только поиск любых способов возвращения домой. Любых.

- Я верну нас. Я обещаю. Мы… вернемся. Мы выиграем все кубки этого ****ского мира, мы поженимся тут, если нужно, я… Черт, Томми, я обещаю тебя – слышишь? Я обещаю, что мы вернемся на сцену. На НАШУ сцену, Глиттербэйби – к нашим гламбертам, обещаю!

Они снова сидели в обнимку на кровати в своем порядком надоевшем номере, целовались, порывались что-то сказать друг другу, о чем-то договориться, обещали друг другу, что все будет хорошо несмотря ни на что. Чувство «как перед боем» было настолько сильным, что оба горе-футболиста боялись выпустить друг друга из объятий даже для того, чтобы скинуть уличные джинсы с футболками или заказать ужин – казалось, что стоит разомкнуть руки и…

И все же волнения этого дня взяли свое: на мышцы навалилась дикая усталость, мысли и слова путались, поцелуи становились все задумчивее, даже планы на секс отодвигались все дальше и дальше, по-видимому, на завтрашнее утро. Адам утянул Томми за собой, уложив сверху, и поглаживал по спине, прислушиваясь к ровному дыханию. Черт знает, где они проснутся следующим утром – может еще в какой-нибудь реальности?

- Если завтра… мы проснемся в Монако, в «Формуле-1», пилотами… ммм… какого-нибудь «Феррари» - ты выйдешь за меня? – бормотать сонным голосом всякие глупости, притворяясь, что это бред почти уснувшего мозга, было отличным приемом.

- Пф! Хмм… Ну разве что это будет «Феррари»… Ну, не щипайся! Куда я денусь-то… уже…

Воодушевившись таким обнадеживающим ответом, Адам осторожно перекатил расслабленного приятеля на бок, прижимая к себе и целуя в макушку, стараясь выровнять дыхание перед следующим «идиотским» вопросом».

- А если… мы проснемся дома?.. Ты… не будешь снова бегать от меня и доказывать всем, что ты… что мы…

- Не буду. Давай поспим?

Вот так вот просто, даже немного ворчливо, почти как «отвяжись только» - но почему же у Адама на несколько секунд заложило уши от всплеска эмоций, и пришлось основательно прикусить губу, чтобы не завопить от радости?

- Давай. Сладких снов, Детка…

Адам чертовски не выспался. Голова была настолько тяжелой, как будто вчера он основательно перебрал, и видимо, мешал текилу с пивом, иначе, откуда эта легкая тошнота и ощущение абсолютно ватных мышц? Вспоминать, где он мог вчера напиться до поросячьего визга, не хотелось. Хотя, что там вспоминать – они же выиграли, они же гребаные чемпионы, и кубок… и фонтан… и Мать богов…

- Томми?

Адаму не надо было поворачивать голову, чтобы понять, что в разворошенной постели он лежит один – чутье, мать его. Но это же не повод для беспокойства, правда? Томми мог проснуться раньше и пойти отлить или в душ… или выйти, чтобы купить кофе на рецепшен, или Жозе мог его вызвать зачем-нибудь… Усилием воли прогнав из мыслей панику, Адам тяжело вздохнул и со стоном перевернулся на спину, хватаясь за полыхнувшую болью голову.

- Оооо… фффаккк…

Какой бы причиной не было вызвано дерьмовое самочувствие, надо было брать себя в руки и приводить в норму. Даже если у них сегодня заслуженный выходной – это не повод проваляться весь день в постели… одному.

- Томми, где ты, черт возьми?!.

На жалобный стон ожидаемо никто не ответил, а вот организм проснулся окончательно, согнав своего хозяина с кровати и чуть ли не пинками погнав в туалет. Перед мутным спросонья взглядом все так расплывалось, что Адам чуть не вынес плечом косяк, пока вписывался в поворот, зато прохладная вода в раковине показалась просто райским наслаждением. Решив не останавливаться на достигнутом, Адам залез в душ и баловался контрастным обливанием, пока в животе не заурчало от голода, и только уже обернув бедра полотенцем и собираясь покинуть гостеприимную ванную комнату, «не-то-певец-не-то-футболист» Ламберт внезапно не на шутку разнервничался.

- Я сейчас выйду и… Пусть там будет Томми Джо, хорошо? С кофе и сэндвичами, или с утренней газетой и нашими фотками на передней полосе. С чем угодно, хоть с пустыми руками, только…

Увы. Хотя отсутствие в номере любимого форварда «Реала» еще не давало повода для отчаяния. А вот отсутствие вечно разбросанной клубной формы и белых кроссовок у кресла – где Адам точно вчера их оставил – уже начало напрягать. Сжав губы в тонкую линию и боясь думать о чем-либо вообще, на что-то надеяться, Адам осторожно, как к бомбе, подошел к встроенному в стену шкафу с одеждой и открыл сразу обе створки.

Джинсы. Темные и блестящие футболки, кожаные пиджаки и прозрачные туники. Концертные костюмы и прикиды для ночных клубов. «Ну, здравствуй, дом? »

Для эмоций и реакций было слишком рано, Адам медленно скользил взглядом по таким, черт возьми, родным и любимым глэм-прикидам, запрещая себе пугаться или радоваться… пока не поднял глаза повыше, уставившись на другую полку. На которой лежало несколько новеньких, еще даже с этикетками, вещей – посветлее, поменьше размером, купленных им собственноручно «в прошлой жизни», явно в подарок… но не для Томми, увы.

- Какого же хрена…

Знакомая мелодия айфона заставила поморщиться и резко выдохнуть. Кто бы это не звонил, вряд ли новости будут хорошими, если только это не…

- Томми! А… привет, Брай… Дааа… Да? Черт, прости, видимо, крепко спал. Что? Через час?! Блин, а нельзя этот «мит-энд-грит»… да-да, знаю, что нельзя… Да, помню я, что сегодня сумасшендший день. Наверное, помню… Окей, через час. В смысле, через полчаса в холле, да! Спасибо, брат…

«Полчаса. У меня есть полчаса! » - от этой мысли сердце забилось как ненормальное. Полчаса на то, чтобы найти Томми, чтобы заглянуть в его глаза, чтобы… И наплевать, что на «мит-энд-грите» он будет без макияжа и прически – на что тогда существуют большие солнцезащитные очки?! Гораздо важнее успеть выяснить самое главное – помнит ли Томми то… что обещал ему вчера перед сном, в «том» Мадриде?

- Хей, Томми? Ты… Да. Мы вернулись… кажется, черт. Ты… уже не «дьяволенрк-янки» - победитель Лиги Чемпионов? Мне… немного жаль, да. Но… ведь это… Томми, скажи, ты помнишь? Вчера, вернее… «тогда», «там»… Черт, кто там тебя дергает постоянно? Томми! Томми, пожалуйста! Найди меня после гребаного «мит-н-грит», слышишь? Нам надо пого… Фак. Уволю всех…

***

- Томми! Томми Джо, ну вставай уже!

«Фак, зачем так громко, а? Голова щас лопнет к чертям! » - даже лежа под одеялом все хреново, а он орет «вставай». В горле сухо, мозги уже кипят, и вообще какого черта?..

- Адам, мать твою, да не встану я… Чемпионы мы или кто? Иди лучше сюда… - на этот спич ушли все силы, даже языком повернуть было тяжко. Неужели так фигово от нескольких бокалов шампанского?

- Охренеть, чувак, во тебя торкнуло! Хотя… не знаю, как Адам, но ты вчера точно был чемпионом… по смешиванию виски с текиллой! Кроме шуток, вставай, Ти-бон – саундчек скоро.

Стоп! Айзек? А он что тут делает?

- А… А где Адам?   - язык опять упорно боролся за независимость от мозгов, а глаза безуспешно пытались  рассмотреть что-нибудь, щурясь от чересчур яркого света. Получалось плохо – все расплывалось, а склонившаяся над ним фигура вообще виделась размытым темным пятном.

- Наверное, на «мит-н-грит» уже… или с Сау… не знаю…

- Йопттвоюмать нах!!! – Томми упал на подушки, прикрывая лицо рукой. Они вернулись. Черт! За что боролись… ****ь!

- Томми, дружище, тебе плохо? – тревога в голосе друга заставила чувствовать себя виноватым… во всем, черт возьми, а ещё очень несчастным и… злым? Н-да… вот она, ревность, мать её раз так! Какого черта? – Вот, выпей, полегчает…

Выпить хотелось, жаль только, что это была шипучка с аспирином, а не цианистый калий или та же текилла, чтоб ей!..

Но с каждым глотком лекарства организму становилось чуточку легче, чего не скажешь про остального Томми Джо.

- Айзек, что вчера было-то? – надо же узнать обстановку. Частичная амнезия – это не шутки. Вдруг Ламберт вообще не хрена не помнит?   Ещё Саули тут, блин…

- Ну, честно говоря, я и сам не все отразил… - Айзек смущенно почесал затылок. -  Мы все вчера были в ударе.   Но… слушай, а когда ты успел-то? - невыразительный жест в сторону томминой головы прервал громкий стук в дверь, и почти сразу раздался возмущенный голос Брайана, влетающего в комнату.

- Вы что, чуваки, совсем охренели? Время, бля!   Один на «мит-н-грит» опаздывает, а  другие и не чешутся вставать! Томми, нах, какого ты ещё валяешься?!

- Ох, йопт, не ори так, начальник… - Томми, аккуратно завернувшись с головой в простыню, сполз с развороченной кровати и двинулся в сторону ванной. Одетый и готовый к выходу Айзек  оправдывался за двоих.

- Брай, ну плохо парню, видишь же. Текилла некачественная попалась…

- Ага, конечно, всем - качественная, в им с Ламбертом двоим  - хреновая, да? Не хер было потом виски глушить на двоих… и сбегать от компании… Тайны у них, йопт. Ну хоть Ламберта не перекрасили, нах, а то фаны опять были бы в ауте.

- А что там девочки, готовы?.. – Айзек героически пытался отвлечь мистера Лондона от неудобной для друга темы, тогда как сам друг разрывался между желанием закрыть плотно дверь и позвонить Адаму с чудом утащенного под простыней айфона и подслушать, что же там творилось вчера – наверняка вся их банда на ушах после феерической пьянки. Захотелось всего и сразу, хоть разорвись!

Через полуприкрытую дверь доносилось немногое, но общие впечатления глэмили от вчерашнего загула проследить удалось. В итоге получалось, что Адам нарушил свой «сухой закон» и присоединился к остальному пирующему бэнду вместо того, чтобы… встречать в аэропорту внезапно нагрянувшего бой-френда, а потом «смылся пить неучтенную бутыль вискаря на пару с любимым другом-гитаристом». А теперь, когда «до концерта осталось всего ничего, оба (!) собутыльника в невменяемом состоянии – Шеф ни хрена не помнит про бой-френда - прикинь, чувак! - а второй «опять на дьявола похож, хы! »

Томми все-таки закрыл дверь на защелку и включил воду, не потому, что подслушивать последнее дело, а потому, что больше терпеть был не в силах. Чтобы не сойти с ума и не наделать глупостей, надо срочно услышать Адама-мать его-Ламберта, иначе дело труба!

Но эта мудрая мысль видимо пришла в голову самого Шефа чуть-чуть раньше – хорошо хоть тут на айфоне стоит вибро-сигнал.

- Хей, Томми? Ты… - Томми чуть не завыл от радости, услышав голос, и еле смог пролепетать в ответ.

- Адам? Д-да… Мы опять… здесь… смысле… Мне жаль, что… - о, черт, какого он дрожит, а?

- Томми, скажи, ты помнишь? Вчера, вернее… «тогда», «там»… - вот! Вот, что важно!

- Да, все помню про «там», а про «здесь» есть провалы… А ты?..

- Томми, ты охренел, да? Мы его ждем, а он там трындит по телефону, прикинь?! – Брайан, мать его раз эдак! – Выходи, давай!

Черт возьми, даже поговорить не дают!

- Щас, бля, идите сами…  на фиг! – и уже другим тоном в трубку. – Бейбибой, что ты сказал?

- Томми, пожалуйста! Найди меня после гребаного «мит-н-грит», слышишь?

- Да, я попробую…

- ****ь, Рэтлифф, я щас сам тебя умою, и твой «фэйс» будет таким же бодрым, как и «хаер»! – Брайн рявкнул под дверью так внезапно, что дрожащие ручонки Томми не удержали айфон, и тот шваркнулся на мокрый пол, разлетаясь на составляющие.

- Вы там совсем сбрендили? Валите сами, я догоню… - Томми сам не знал, плакать ему над бедным айфоном или сперва отвесить друганам пинков за вторжение в его личную жизнь.

- Не хрена! Мы тут подождем, а то ты опять блуданешь в другое измерение…  - Томми сначала опешил, а потом засмеялся, поднимая глаза на зеркало -  оттуда на него маньячным взглядом пялилось взъерошенное создание с черными потеками на бледном лице, покусанными яркими губами и кораллово-красными патлами. Хорош!

«Ха, ну разве что снова в компании с Шефом! » - плевать на айфон, все равно доберется до Ламберта перед шоу!

- Ты там заснул, что ли? У тебя ещё пять минут и все!..

- Да отъебись, Брай! Все будет клёво, вот увидишь! – красная челка лихо кивнула в ответ.

- Блин, да что ж такое, а? – откопанный во вчерашней кожанке айпод оказался безнадежно разряженным - как на зло! Впрочем, такого «зла» или тотального невезения в сегодняшнем дне этой реальности было чересчур много. Саундчек без Адама добил окончательно. В голову лезла всякая хрень.

- Томми, ты что-то опять потерял? – «Джей-Джей» взяли его в клещи, беспокоясь за «малыша». Эш смотрела с тихим сочувствием – Кейша с Рейной теперь так просто не отстанут. – Или кого-то, мм? А то смылся вчера невесть куда от нас, проказник! Мы обыскались! – Кейша ласково пригрозила «пальчиком».

- Ха-ха, вчера вообще много кто кого обыскался – наверное, день такой, - Рейна со значением откусила банан, протягивая второй Томми, а так как тот ничего не ел с самого подъема, то с благодарностью принял угощение. Эш, улыбаясь, поставила перед ним бумажный пакет с чем-то довольно аппетитно пахнущим и бутылку холодного чая.

- Ты про Саули? Да, уж, не повезло ему – приехал, когда Шеф куда-то пропал, - Томми дал себе команду жевать аккуратно и не давиться.

- Ну, его этот… Нико нормально развлек. Ха-ха, эти финны такие смешные, одна мимика и язык чего стоят, - Рейна сделала смешную рожицу. – Но пить они горазды, да…

- Блин, у меня самой в голове шумит ещё, а я ведь только пригубила… - Кейша показала дозу с наперсток.

Тут уже и Эшли не выдержала и залилась смехом вместе с остальными.

- Хорошо… хорошо вчера посидели, правда, Томми?

Три пары глаз с интересом уставились на него – захотелось куда-нибудь испариться, но за дверью болтают Брайан и Айзек со звуковиком, обсуждая изменения в трек-листе, а уж их-то видеть пока и не хотелось.

- «Мит-н-грит» уже закончился? – ангельским беспроигрышным голоском вопросил Томми, подкрепляя впечатление «бэмби-взглядом», и снова вонзил зубы в сандвич. Голод на нервах разыгрался нешуточный.

- Куда там!   Все опять затянулось. Там ещё какое-то внеплановое интервью местному ТВ. Видишь, даже на саундчек бедняжку Шефа не выпустили!

- Он там с Саули? – Эш непонятно стрельнула глазами в сторону Томми.

- А вот и нет – наш «финский мальчик» гуляет по городу в компании друга и кого-то из местных оргов – какое-то видео снимают, - Рейна подправила губки и причмокнула ими, одаривая Томми воздушным поцелуем.

А у Томми как раз закончилась еда, занять себя было нечем, и он тупо щелкал кнопками «мертвого» айпода.

- Тебе дать айфон, Ти-бон? – Эш хитро подмигнула.

- Ага, плиз! Хочу в твиттер зайти, окей?

Как только вожделенный девайс оказался в руках, Томми временно оглох, сконцентрировавшись на экране. Собственная техника подвела капитально – разбившийся вдребезги айфон не подлежал восстановлению, времени купить новый или зарядить айпод не было, да и вообще казалось, что это самое время мчится куда-то на космической скорости, а тормознутый Томми за ним не успевает. А нужно срочно добраться до Адама - он же просил!.. Нет, не только поэтому! Самому «экс-форварду-чемпиону» до чертиков хотелось увидеть любимого Шефа… любимого друга… просто любимого – да! Хотелось убедиться, что и «тут» они такие же как и «там»… Черт!

Вырвавшийся тяжелый вздох оказался слишком громким в почти полной тишине – он опять в центре женского внимания, да?

- Щас, минуточку, Эш… - сделать умное озабоченное мировыми проблемами лицо после тренировок с Жозе  оказалось очень просто, хотя пальцы немного заплетались, нажимая на экране «Буду ловить тебя в твоей гримерке после М&G». Больше написать не получилось, и Томми надеялся, что Адам сможет зайти в личку хотя бы на минуту.

Выйдя из своего аккаунта, Томми вернул айфон и как бы невзначай бросил:

- Пойду, поищу Габи… 

Тройное дружное «угу» вслед было подозрительным, но не помешало вылететь из гримерки, чуть не сбив внезапно возникших Терри и Джонни.

- Вау, дорогуша, куда так летишь?

- На свидание, не иначе!

- О, фак! Парни, дайте пройти, черт возьми! – толкаясь и увиливая из дружеских объятий, удалось вырваться и заныкаться за углом, наконец-то переводя дух. Теперь бы пробраться незаметно в ВИП-гримерку!

Почему он прячется и боится попасться, Томми не знал, ведь раньше с этим не было ни каких проблем – а что тут такого для двух друзей? Но сейчас мистер Томми Рэтлифф чувствовал себя влюбленным по уши подростком, пробирающимся в комнату своего «объекта грез» тайком от бдительного ока предков. Это было бы смешно, если бы не дрожь внутри и предвкушение непонятно чего. Адреналин уже бурлил в крови, требуя выхода, щеки горели лихорадочным огнем, а губы были облизаны несчетное количество раз.

- ****ь, закрыто! – не, ну что это за день такой долбанный? Впору было биться головой о стену – ну не торчать же здесь под дверью! Насколько проще все было «там»!  

Чертова дверь даже не дрогнула под ударом «криперса», разозлив ещё больше, и возможно лид-гитарист Адама Ламберта опустился бы до акта вандализма у грим-уборной своего же босса, если бы в коридоре не появилась Кимми – вот, кто реально может помочь и без лишних вопросов!

- О, Кимми, у тебя нет случайно ключей от этой чертовой двери? – внимательный взгляд и кивок Томми воспринял как долбанный знак судьбы и начал импровизировать на ходу. – А то Адам попросил найти кое-какие побрякушки, а тут никого… и ещё нам надо срочно обсудить пару моментов тет-а-тет – он там кое-что придумал для шоу… - врать нехорошо, особенно хорошим людям, и Томми мысленно пообещал найти у Шефа какие-нибудь цацки и лично нацепить их ему на шею или руки, а уж обсудить «пару моментов» им просто жизненно необходимо!  

Кимми быстро открыла дверь, в полголоса ругая каких-то «нерадивых помощников Шефа», и попросила не задерживаться – скоро начало, хотя уже ясно, что оно будет не в срок.

На самом деле в гримерке было все готово к приходу Адама – костюмы на стойке, аксессуары в строгом порядке, а чемодан с косметикой и украшениями на своем месте у зеркала. Невозможно было удержаться от соблазна погладить рукой шефовы наряды, а потом втянуть носом его запах. Не, он не маньяк, просто страшно соскучился, впервые расставшись так надолго … ага, со вчерашнего дня, черт подери!

Томми метнулся в другой угол, открывая шкатулку и нервно перебирая «сокровища Адама Ламберта»  - всегда поражало, что в этой коробке дешевые колечки «за пару долларов» мило соседствовали с золотом и крутыми камнями.

Томми как раз вертел на пальце простой серебряный перстень, вспоминая, видел ли его на руке Адама, как дверь распахнулась, и внутрь влетел хозяин драгоценностей.

- То… Томми!! – Адам бежал? Что-то случилось? Почему он так прижался к чертовой двери? Но ответа на эти вопросы Томми не ждал – он уже упирался рукой в туже самую деревянную поверхность, глядя снизу вверх на свое чудо. Точно свое? И «здесь»?..

- Адам, блин, ты… о, черт… ты… да? – наверное, вцепиться в шелковую рубашку было не лучшей идеей, но ноги «экс-футболиста» отчего-то ослабели, а в ушах странно шумело, заставляя нервно сглатывать.

Адам тупил меньше и в следующую секунду схватил растерявшего все слова Томми в охапку и…

- Тоомммии… ммм… - сладкие пьянящие губы взяли в плен и враз лишили мозгов. Какие тут вопросы, какие проблемы? Так знакомо и так охрененно ново, так, как хотелось и даже лучше чем «там»…

Целовать-целовать-целовать, вцепившись намертво. Не отпускать, не давать даже вздохнуть ни себе, ни ему, пока… Пока не одуреют оба от этого голодного жадного поцелуя, как после года разлуки, как после победы на войне, как… как у них сейчас!

- Ламберт, я чуть не сдох… Ммм… Чуть не сдох к чертям без тебя! – попытки «поговорить» были такими же сумасшедшими, как и поспешные ласки.

- Томми, котенок мой, я не могу без тебя… О, фак!.. Мммм… – снова вжаться до боли друг в друга – какой кайф!

- А.. а как же он?.. – прикусить чуть-чуть губу, совсем немного… Ооо!

- Я не видел его вообще!.. Томми, ты… ты хочешь?.. – от резкого толчка в дверь они ощутимо стукнулись лбами и чуть не грохнулись на пол. В результате костюмер Шефа и Кимми почти застукали их на горячем.

- Ой, простите, что помешали…

- Да ничего страшного… - однако, Адам не спешил убирать руку с томминой талии, а сам Томми внезапно обнаружил у себя на пальце так и не снятое кольцо любимого босса.

- Вот это ещё надень, - с деловым видом сграбастать свободный палец и натянуть на него перстень удалось, почти не краснея.

- Томми, тебе пора… - тихо, но твердо проговорила Кимми. – Брайан там уже на ушах - пытает Габи насчет тебя.

- Да-да.. иду… - Ещё один взгляд чуть вверх – «о, черт, ну зачем ты ТАК смотришь, я же не могу!.. »

- Адам? Удачи… нам! – и вылететь за дверь, шало улыбаясь в ответ на очень понятный взгляд.

Все будет хорошо?   Да, черт возьми, все возможно, если ТАК хочется, правда?

***

Чертов идиотский невозможный день! Адам готов был рвать и метать уже через полчаса после того, как выехал из отеля. И ведь вроде бы он должен был привыкнуть к тому, что в его бурной профессии – особенно в турах – случаются такие дни, когда все, буквально все идет наперекосяк, и планы меняются каждую секунду, но сегодня это выводило из себя в десятки раз сильнее!

- Как так вообще могло получиться?! Брайан, у нас же было до *** запланировано на сегодня, разве нет? И как я это все должен успеть, ****ь?!

Брайан конечно же был не виноват. К тому же, по его словам, он сегодня превысил все свои профессиональные и договорные обязанности, поработав не только музыкальным директором, но и персональной нянькой для «двух перебравших вчера супер-звезд, мать их, которые ОБА как с другой планеты вернулись этим гребаным утром! »

- Этим вообще не я должен заниматься! Где Кимми?!

В результате Адаму пришлось извиняться, и, слава Богу, что все его ребята были такими же отходчивыми как и эмоциональными. Проблемы были не катастрофичными и вполне решаемыми – в другое время Адам бы даже не расстроился, а просто сел в сторонке, настраиваясь на встречу с фанатами и концерт, но сегодня каждая чертова минута, отделяющая его от встречи с Томми, казалась АДОМ и не способствовала философскому отношению к ситуации.

- Окей, Адам, мит-н-грит начнется через двадцать минут, - Кимми появилась внезапно, а ее озабоченное лицо не предвещало ничего хорошего. - Из-за количества желающих все же пришлось перенести его в более просторное место… то есть, на улицу – там уже заканчивают обустраивать помост… У тебя сегодня еще два интервью - не знаю, как мы все успеем, но отменить не получится: журналисты со всей техникой УЖЕ тут и только и ждут твоего появления.

Адаму хотелось орать. Или взять вот этот пластиковый стул и запустить им воооон в тот прекрасный стенд с его дисками – чем больше будет грохота и осколков, тем лучше. У него даже руки тряслись от бешенства и от невозможности изменить хоть что-нибудь. Все, что он мог сейчас сделать – это снова и снова набирать номер Томми, который почему-то больше не отвечал, и слать сотни безответных смс.

- Адам, выход к фанатам через пять минут, сделай… лицо попроще, милый.

- А… а где… хм. А где сейчас остальные? – идиотская привычка к конспирации в ЭТОМ проклятом мире показалась сейчас настолько отвратительной, что Адам прочистил горло и уже более спокойно уточнил: - Где Томми, не знаешь?

- Оу… Честно говоря, нет, но должен быть с остальными. У них скоро начнется саундчек, но ты вряд ли успеешь на него, милый. Готов?

Адам был прежде всего артистом. Профессионалом. В любой, мать их, ситуации. И поэтому, несмотря на желание завыть в голос от несправедливости, он натянул на лицо свою самую дружелюбную улыбку и вышел к фанатам.

Мит-н-грит затянулся на два часа вместо одного – разве можно было отказать всем этим счастливым глазам, полным обожания и восторга? Поставив последний автограф, Адам потянулся было за айфоном, но перед его лицом уже возник микрофон и пришлось давать интервью… а следом еще одно…

- Ты молодец! Как и всегда… Кстати, ребята отыграли саундчек, со звуком все в порядке… Перед концертом есть где-то… около двух часов времени, может, хочешь где-то пообе…

- Мне нужно попасть в мою гримерку! Кимми, пожалуйста…

Какое счастье, что отчаяние и нехорошие предчувствия не помешали ему зайти в твиттер! Теперь Адам знал, что его ждут – и все остальное было совершенно не важно. В его желудке за сегодня не было ничего кроме трех больших стаканов «американо», от приветливых улыбок сводило скулы, голова гудела и даже будущий концерт не вызывал такого уж трепета. Главное ждало его в гримерке, и он должен был успеть.

Кимми все же настояла, чтобы он поел. Она отправилась утрясать последние приготовления перед шоу и проверять готовность музыкантов и их реквизита, насильно усадив Адама за горячий обед и наказав Робу не спускать с него глаз, пока все не съест. В конце концов, Ламберт был ей даже благодарен: превосходный стейк из лосося с запеченными на гриле овощами и фруктовый смуси вернули ему силы и способность здраво мыслить. Вся эта неразбериха сегодняшнего дня стала обретать смысл и, главное, позволила разложить себя по полочкам и выработать некий план…

- Мне нужно приготовиться к шоу. Пожалуйста, дайте мне пару минут – надо собраться с мыслями. Ну конечно я буду у себя – а где еще?! Роб, ну хоть ты не начинай, а? Потом, все потом – костюмы, гример… Дайте мне ДЕСЯТЬ минут, окей?!

Влетая в гримерку, Адам уже знал, что там увидит. Вернее, кого. И, черт возьми, он не помнил, чтобы когда-нибудь был так рад кому-то еще в своей жизни.

- Томми!.. Томми…

Ему не нужно было спрашивать о чем-либо, вглядываться, пытаться найти «десять отличий» - им обоим хватило одного безумного взгляда глаза в глаза, и вот уже они расплющивают собой дверь, целуясь – яростно, голодно, как после месячной разлуки.

- Адам, блин, ты… о, черт… ты… да?

Сегодня у них был популярен один ответ на все: покрепче прижать, нежно взять лицо в ладони и целовать-целовать-целовать…

- Не могу… не могу без тебя… Котенок мой… Не могу без тебя совсем! – и тысяча поцелуев в ответ…

Оторвавшись от любимых губ, Адам только успел радостно-удивленно хмыкнуть, потрепав по неожиданно огненным волосам любимого гитариста – привет из «той» реальности – как за дверью послышались решительные шаги и встревоженные голоса.

- О, черт! Томми! Томми, ты… ты хочешь?..

Больше они ничего не успели: кто-то из доморощенных «садистов-нянек» с таким усердием толкнул дверь, что Адам чудом остался на ногах, поймав Томми за талию. И наплевать, на что это было похоже! Он все еще не услышал ответ на свой вопрос!..

- Томми, тебе пора… - тихо, но твердо проговорила Кимми. – Брайан там на ушах уже, пытает Габи насчет тебя.

«Черт, нет! Еще минуту, ну же! »

- Да-да… иду…

«Томми – нет! Прошу, скажи мне! »

В пойманном ответном взгляде было столько всего, что Адам на секунду оглох от стука своего сердца.

- Адам, послушай, милый… Мне действительно жаль, что мы… помешали, но… время…

- Нет, все в порядке, - от широкой, на сто процентов искренней улыбки заболели щеки. – Все хорошо, правда! Окей, я готов, начнем?

Теперь все действительно было в порядке - Адам откуда-то это знал. Почувствовал? Даже если он надумывал наполовину, оставшейся половины должно было хватить им обоим, чтобы, наконец, быть счастливыми.

«Вместе. Теперь точно…»

Телефонный звонок от Саули вот точно был как с другой планеты - Адам практически успел забыть о том, что в этом мире у него есть один… кхм… нерешенный вопрос. Но говорить о таких вещах по телефону – впопыхах и при наличии лишних ушей – точно не следовало.

- Привет… Детка… рад тебя слышать! Послушай, вчера… я…

На самом деле, Адам имел очень смутное представление о здешнем «вчера», и в основном со слов других: вроде бы, он не встретил прилетевшего специально к нему бой-френда, а вместо этого утащил Томми Джо догоняться виски вдвоем… И как это теперь объяснить Саули?

- Все нормально, они мне сказали! Ты был напившимся, так? Бывает, не имеет значения! Я тут… мы в городе – здесь Нико, и Катри, и еще несколько… Я приду на концерт! Увидимся там, да?

«Ломаный английский», так умилявший Адама вначале их отношений, сейчас резал по ушам, даже смысл фраз доходил не сразу. Понадобилось сделать глубокий вдох, чтобы ответить как можно беспечнее и дружелюбнее, не обращая внимания на осуждающие взгляды Кимми.

- Отлично! Я рад, что ты не скучаешь! После концерта не исчезай, хорошо? Нам очень нужно… поговорить!

Ну что ж, вот теперь, пожалуй, он и правда, был совершенно готов – к улетному зажигательному шоу, к разговору с почти бывшим бой-френдом, к изменениям в своей жизни. Главное, не ошибиться в отношении желаний и намерений Томми – не в этот раз.

Уже перед выходом на сцену, оглядывая свой колоритный мега-талантливый бэнд, Адам наконец-то почувствовал знакомый творческий зуд – азарт, волнение, предвкушение, щекотание во всем теле, зарождающуюся энергию, которая уже через несколько минут хлынет из него в зал, чтобы напитаться чужими эмоциями и вернуться сторицей. Такое прекрасное, подзабытое чувство! Несравнимо с предматчевым волнением, даже с эйфорией победы в ЛЧ – вряд ли. Сейчас он выйдет на сцену – в свете софитов и тысяч влюбленных глаз – обласканный, превознесенный всеми этими приветственными криками и искренними улыбками, чтобы подарить им волшебство, ради которого они  собрались здесь этим вечером.

Последний раз проверив звук и костюм, Адам все же умудрился оказаться как можно ближе к Томми, сосредоточенно подстраивающему свои гитары.

- Хола, малыш, - от того, как бывший «форвард» вздрогнул и просиял понимающей улыбкой, на сердце стало еще теплее, и надежды как будто прибавилось. – Сегодня после шоу я поговорю с Саули и объясню ему, что…

- Выходим, выходим! Томми, не тормози! Адам, готовность три минуты!

«Фак же! »

После всех этих эмоциональных встрясок на сцену великолепный Адам Ламберт ворвался подобно сияющей бомбе – даже самого пробрало от мурашек от разорвавшегося воплями зала. Изменения трек-листа, оговоренные заранее с Брайаном и Робом, касались, в основном заключительной части, а пока можно было «расслабиться» и просто работать, наслаждаясь снова обретенной возможностью петь.

«If I Had You», “Naked Love”, “Cuckoo” – прошли как по маслу. Адаму казалось, что он сделал вдох где-то еще за сценой, а выдох уже только после того, как Джонни с Терренсом грациозно покинули сцену, и у бэнда появилась минутная передышка. Все было отрепетировано, все было «записано» на подкорке мозга и почти не нуждалось в контроле… Почти. Потому что, встретившись с переполненными безумием счастья карими глазами на строчке «And you – my love…», Адам был вынужден призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не бросить микрофон и не заключить свою настоящую любовь в страстные объятья.

Первый блок, второй блок… Переодеваясь в третий за этот вечер костюм, Адам поймал себя на мысли, что успел почти позабыть про то, что не далее как позавчера они с Томми гоняли мяч по полю и предавались запретной любви ночи напролет… «Запретной? Нет уж, хватит! »

Сюрпризы начались с «Sleepwalker» - песня, которую обожал Томми, потрясающее соло в его исполнении – зал разве что не рыдал от счастья, а Адам невольно ощущал дрожь волнения, готовясь к тому, что будет дальше. Дав всем передохнуть на «Dragon Attack» и «Are you gonna go my way? », Адам мигнул Брайану, который задал мелодию на «Fame», плавно перешедшую в «Fever» и вот тут уже началась «основная программа» неожиданностей.

Вообще-то, Адам не собирался целовать Томми. Не сейчас, во всяком случае. Изначально, в планах было усилить фансервис, напомнив всем, с чего все начиналось, как бы намекая, что все возвращается на круги своя… и тому подобная завуалированная фигня, но… Когда Адам привычно подрулил к Томми на первых аккордах, приподняв его лицо за подбородок и вызывающе вздернув бровь, он как будто вернулся в 2010 год, а в те времена первый куплет просто не мог закончиться иначе… Да еще и Томми – явно обалдевший от неожиданности – не менее привычно потянулся губами навстречу, и…

Они оглохли от рева зала, а может, от шума крови в ушах, поцелуй показался таким сладким, словно все еще был «запретным» и только сценическим, пальцы запутались в огненных прядях, гитара больно впилась в живот…

Песню пришлось начинать сначала, потому что в одобрительном свисте, аплодисментах и воплях было совершенно не слышно музыки. Адам ждал, когда все успокоятся, он стоял у самого края рампы,   подняв руки и смеясь «удачному экспромту», чувствуя прожигающие взгляды со всех сторон и радовался, что не видит зал – встретиться СЕЙЧАС глазами с Саули не хотелось.

После спонтанного поцелуя в Адаме словно начала раскручиваться давно и туго закрученная пружина: в нем росло ожидание чего-то грандиозного – выплеска, срыва, величайшего экспромта в его карьере, а может быть во всей жизни. А ощущение необычайной своевременности и правильности происходящего только подкрепляло уверенность в том, что должно произойти, хоть Адам и сам пока не до конца понимал, что это будет. После фееричной «Fever» были спеты акустическая «Aftermath» и «Stay», и бэнд ушел за сцену, приняв как факт, что сегодня их лидер имеет какой-то собственный внутренний «трек-лист», вряд ли согласованный даже с ним самим.

- Адам, все в порядке?

- Какого черта? А «Shady» не будет?

- Милый, просто скажи, что нам сейчас нужно будет петь?

- Адам?..

Ламберт отреагировал только на голос, прозвучавший последним – оторвался от бутылки с водой, промокнул губы салфеткой, одарил всех уверенной улыбкой и за локоть аккуратно отвел Томми в сторону.

- Послушай…

- Что это было, Адам?

- Просто послушай! Вернее… ответь… Все, что было «там», все, о чем мы говорили… вчера… Это в силе? Просто ответь!

- Адам…

- Только одно слово, Томми!

- Ммм… да?

Зал встречал их такими овациями, как будто это был не рядовой концерт в рамках европейского тура, а победа сразу в нескольких номинациях на «Грэмми». Впрочем, Адам и чувствовал себя соответствующе. На «encore» были запланированы «Trespassing» и «Music Again», но вместо последней теперь полагалось спеть «Shady», чтобы красиво и логично закончить представлением группы. Получилось и красиво, и логично, до тех пор, пока не дошла очередь до Томми.

- Вы все знаете этого парня! – перекричать орущий зал было тяжело даже в микрофон, но Адам крепко обнимал Томми за плечи, ощущая его вздрагивающую руку на своей талии, и остальное было уже не так важно. – Он отличный музыкант, талантливый гитарист… он классный друг! И еще…

Почему зал замолк, как по мановению волшебной палочки, Адам не знал – просто это было настолько правильно сейчас, что даже не возникло мысли удивляться, искать причину. В конце концов, его гламберты всегда с ним на одной волне – почему сейчас должно быть иначе?

- А еще… это человек, которого… я люблю. И которому я написал эту песню.

Адам почувствовал, как Томми вздрогнул, как рука соскользнула с талии, словно в недоумении, он видел, как любимый гитарист неуверенно обхватил подрагивающими пальцами гриф, глядя на своего «босса» широко раскрытыми глазами.

- Подыграешь мне?

Адам обращался только к Томми, но не отнимал от губ микрофон, и не потому, что это было «частью шоу», а потому, что с этой минуты никого, кроме них двоих не существовало вокруг, во всей вселенной.

- When the stars are too cold

Frozen over the glow…

Зал прошелестел одним на всех восхищенным вздохом, но при этом не раздалось ни одного вопля, выкрика: «Адам, я люблю тебя! », и даже хлопка. Все присутствующие как будто прониклись важностью момента и боялись его спугнуть…

- On the edge of the night

We can be their light.

Голос Адама набирал силу, но сам певец был настолько поглощен взглядом потемневших карих глаз напротив, что вряд ли замечал что-либо еще.

- So give me more than your touch

And give yourself to the rush

Just keep holding my hand

As we're taking off

I know where we'll land…

Первые звуки гитары показались даже несмелыми, и в зале раздались такие же осторожные, почти робкие аплодисменты и одобрительные выкрики. Адам пел, широко улыбаясь, снова положив руку на плечо загадочно серьезному Томми Джо, и чувствуя, как внутри растет что-то невероятное, огромное, неизмеримо большее, чем просто счастье.

We can escape to a higher plane

In Nirvana stay

Where the dreamers lay

I'll lay you down lay you down

Safe on a higher plane

In Nirvana stay

Where the dreamers lay

I'll lay you down, lay you down

***

А ещё жизнь прекрасна, ****ь, и удивительна! Как же этого всего не хватало! И что ни говори, а мандраж перед сценой все-таки в разы круче, чем перед матчем, даже тем, чемпионским. Этот концерт, судя  по ощущениям, тоже будет не рядовой –  от предвкушения неслабо потряхивало, а мысли метались, не давая сосредоточиться. Понимающие улыбки друзей отчего-то смущали, и пришлось в который раз перепроверить инструмент. Паникер. Фак!

- Хола, малыш, - бля, да что ж такое! Пара слов «оттуда», но Адам был здешний и улыбался так счастливо, что невозможно было не ответить тем же.

Ха, наверное, у них сейчас суперглупый вид, но настроение неумолимо скакнуло вверх. Даже предполагаемый разговор с Саули не пугал и не расстраивал. Уже.

- … Томми, не тормози! Адам, готовность три минуты!

- О, черт! Брайн, ты чего сегодня такой нервный? – ещё один взгляд украдкой и не зря - подмигивающий Шеф с губами, сложенными как для поцелуя очень тонизирует!

- Бля, Рэтлифф, не всем же быть такими счастливыми «с будуна»! – не-не-не, краснеть пока рано. Пока…

- Все, работаем, гайз! – деловой директор дал отмашку «на сцену».

- Томми, все будет класс! – Эш легонько хлопнула по плечу. Вот дерьмо! Почему все улыбки кажутся такими многозначительными?

В зале оказалось полно народу, особенно в фанзоне, которая уже нетерпеливо скандировала и даже местами пела – обычное явление этого тура, но после двухмесячного перерыва это было настолько в тему, что никакие многотысячные стадионы не сравнятся. Занять свое место, тронуть ногой педальки, проверить на месте ли трэклист и только потом мазнуть по глазами по толпе – так привычно и так необходимо. Как же он скучал! «Блин, что, так и будем теперь весь вечер внезапно улыбаться?.. Вау!!! »

Шеф ворвался на сцену как вихрь, и на ней сразу стало в разы ярче. Зал ревел от восторга, почти не переставая – Адам Ламберт зажигал на каждой песне, выкладываясь на все сто. Цепная реакция последовала незамедлительно – весь бэнд, включая техников, последовал примеру глэм-короля. Сцена этого мадридского концертного зала словно пропиталась его магией – во всяком случае, Томми чувствовал так всей кожей. Он не стал привычно стрелять глазами по залу, старался быть серьезным и концентрироваться на музыке, но, черт возьми, уже на “Naked Love” и эта система дала сбой – в «особый момент» едва не сбился с ритма. О!! Какой тут фансервис – дожить бы до чертовой ночи! Ну, Ламберт!..

Жадно попить водички – «соку» никто не предлагал после вчерашнего! – удалось только, когда Адам в третий раз улетел переодеваться. Пока «мальчики-девочки» зажигали на «Kickin’ in» удалось немного перевести дух и даже посмеяться с Джонни.

Но потом был «Лунатик», и гитара дуэтом с голосом Ламберта напомнила, что все это могло быть потеряно, и речь не только о сцене, музыке, но и о…

Черт! Сколько же они бродили с широко закрытыми глазами, не замечая очевидного, пока их не ткнули носом! Хм, спасибо?..

Мысленные разговоры с собой не помешали отыграть любимые соло, наоборот, Томми словно говорил своей гитарой, убеждал, что понял… да, наконец понял простую истину… Ха, “Fever”? Очень в тему!

Но опять Томми переоценил свою выдержку – она пошла к чертям собачьим уже после “My baby”, а уж дальше так вообще «крыша помахала ручкой»! Не, это не дежа вю, это круче…

- It isn't time, no

But could you be m…

«Мой, моим» Ламберт не спел, а очень привычным движением рук и языка продемонстрировал и Томми, и фанатам, и всем, кто даже случайно забрел сюда… ФАК!!

«О, мать твою, Ламберт, если бы не гитара, то… То нас бы засудили по «аморальной» статье за секс на сцене! » - отойти от шока удалось только на “Stay”, к концу которой пришлось признать, что виноваты оба, а значит объясняться с Саули придется вместе или даже лучше сначала Томми попробует, хотя ему самому хотелось бы знать поточнее планы любимого Шефа.

У остальных явно накопилась целая куча вопросов, хорошо, что никому в голову не пришло доставать Томми, очень близко подошедшего к черте, за которой всякий контроль неминуемо терялся – как после приличной дозы виски.

«Так что же у нас дальше, Адам? »

Но нет, похоже, Адам решил ответить по-своему.

- Просто послушай! Вернее… ответь… Все, что было «там», все, о чем мы говорили… вчера… Это в силе? Просто ответь! – на такой вопрос не ответить нельзя, а ответить вот так сразу оказалось очень трудно. Но ведь они уже решили… вместе, разве нет? Это надо произнести вслух? Чертова кодовая фраза, без которой можно все просрать в этой, родной реальности?

- Ммм… да?   - какого-то хрена заложило уши, а кости затрещали от крепких объятий лучшего друга. Ох, святые яйца, что-то будет!..

Фееричный «Trespassing» не помешал группе обмениваться многозначительными переглядками, которые Томми замечал, но сам не реагировал. Он просто ждал этого «что-то будет», замирая от страха и предвкушения. Идиотский страх все потерять буквально брал за горло, заставляя нервно улыбаться и теребить несчастные волосы и слушать ЕГО голос, как будто впервые. А предвкушение, азарт и «то самое» чувство подгоняли пальцы на грифе, переставляли ноги ближе, ещё ближе к НЕМУ и заставляли ХОТЕТЬ то, что наверняка будет скоро...

«Бля, да пусть оно уже случиться на хрен! » - вот, уже «Intro», а «оно» все никак не наступит. Фак!

Дождались. Что - сейчас? Главное ухватиться покрепче, чтобы ноги не дрожали! Но близость родного тела, его крышесносный запах сделали свое дело – Томми растворился в ощущениях, а слова окончательно унесли из реальности.

- А еще… это человек, которого… я люблю. И которому я написал эту песню.

«Браво, Адам! Гол! » - невероятно! Совершенно сбитый с толку, но в тоже время нереально счастливый Томми слушал слова песни, которая ещё нигде не исполнялась вживую и сейчас  без аккомпанемента в полной тишине зала казалась самым откровенным и смелым признанием. И пусть попробуют помешать им сейчас долбанные вершители судеб, что бросают их как кукол по измерениям или реальностям,   - мало не покажется!

Томми не мог молчать, хоть и говорить тоже не мог – такую песню прерывать нельзя! За него ответила гитара, сначала не смелым перебором струн, потом тихими аккордами, все смелее-смелее, пока два голоса не зазвучали дуэтом – Адам Ламберт и томмино сердце.

Ха! Сам Томми тоже пел про себя, тихо шевеля губами и почти неотрывно глядя в синие глаза своего любимого человека.

- Oh, we don't need any diamonds or gold  - «О, нам не нужны никакие бриллианты или золото».

- Watch the mystic and cryptic unfold – «Посмотри, как тайны и загадки открываются»,

- As we fly high!!!… «Пока мы летим все выше... А-ах! »

Черт!! Это вышло само собой, и было сильнее самого Томми. Вместо проигрыша, вместо гитарного соло,   мистер Рэтлифф просто сошел с ума – повернулся ещё ближе к Адаму, перехватил своей рукой руку с микрофоном, и, почти касаясь его губами, прошептал на весь зал:

- Люблю тебя, Адам Ламберт...   – «давно, там, здесь, везде…» Горло перехватило, и голос смолк после эпичных четырех слов, но Томми был уверен – его услышали, поняли полностью, до конца и прочувствовали все это прямо здесь и сейчас.

Целоваться второй раз на сцене не впервой, но как в первый раз - охренеть как круто!

Зал сходил с ума ещё долго – даже когда они ушли в обнимку со сцены, буквально не чуя под собой ног. Еще не дойдя до кулис, их атаковали возмущенно-радостные одногрупники. Девчонки, включая Джонни,   лезли целоваться и душить в объятьях. Брайн негодовал – как же муздиректор был не курсе «гребаных экспромтов» и опозорился на «Нирване», сыграв всего несколько тактов.   Терренс ржал как конь, полагая, что во всем виноват вчерашний «коктейль на двоих».

- Вы же вчера под конец дошли до того, что пили «на брудершафт» с одного стакана!

- А потом вообще смылись куда-то, - Айзек подбавил масла в огонь, заливавший томмины щеки. Драммер был явно встревожен – внезапность решения Томми перейти на «темную сторону» наверняка пугала.   А они с Адамом переглядывались, все также не разжимая рук -  вот как объяснить, что к этому эпичному выступлению они шли два месяца, а вернее, куда больше двух лет!

Кейша с Рейной оглушительно пищали что-то нечленораздельно-радостное, перекрывая всех остальных по дороге к гримеркам и требуя праздничную афтерпати «круче, чем вчера». На эту непосредственность оставалось только глуповато улыбаться и пожимать плечами – до  отеля ещё надо доехать.

Реальность их встретила в коридоре перед грим-уборными в лице обоих менеджеров и Саули с эскортом. Черт! И что теперь?

Адам сжал его ладонь и прошептал:

- Я поговорю с ним, как обещал… Все будет…

- Хорошо? Хм… ага, а как же! Но сначала говорить с ним буду я – тебя вон Кимми с Робом ждут с нетерпением, - конечно Томми стремался возможных разборок, но не хотел выглядеть трусливым пацаном, прячась за широкую спину друга, каким бы близким тот не был.

Народ, понимая щекотливость ситуации, свалил переодеваться, а Адам вынужден был пройти в свою гримерку для разговора с менеджерами, которые, несмотря на улыбки, явно имели что сказать по поводу скандальных сюрпризов. Саули проводил Ламберта красноречивым взглядом и теперь в упор уставился на Томми.

- Хей, ребята. Нервный сегодня вечер получился…

- Да, с интересными сюрпризами… И долго вы их с Адамом готовили? – за иронией крылась вполне понятная обида.

- Хм… да как сказать… - слова разбегались в стороны, не желая складываться в правильные фразы. Да и что тут может быть «правильного»?

- Так и скажи! Вернее, это мой бой-френд должен был сказать… бывший бой-френд! – Саули закусил губу, нервно теребя в руках очки – судя резким движениям, это  чудо дизайнерской мысли ожидал скорый конец. Нико – так ведь его звали? – вдруг перехватил руку Сау и прижал блондина к себе, обнимая за плечи. Несмотря на неловкость своего положения, Томми отметил для себя, что жест был очень привычным и слишком нежным для «обычного чувака». Да и Саули не менее интимно оперся на плечо друга. Хм… может и тут «дружба с привилегиями»?

- Я не могу это объяснить, да и оправдываться не хочу. Так получилось, чувак, он для меня всегда был особенным, давно копилось, а сейчас вот прорвалось… прямо там, - кивок в сторону сцены, - и я не жалею…

- И как давно вы задумали такой… - словно подыскивая слово, Саули зажмурился. Рука Нико на его плече погладила, успокаивая, - … «особенный экспромт»?

- Черт его знает… Бывает же, что знаешь человека сто лет, а потом внезапно понимаешь, что… эээ… да вы и сами это прекрасно знаете! – последняя фраза вылетела чуть ли не с вызовом, и подкреплялась весьма красноречивым взглядом.

- Эй, парень, на что ты намекаешь? Да я… - финский друг «солнечного мальчика» почти взвился на дыбы, но был остановлен в самом начале именно Сау.

- Нико, нет… не нужно! Все действительно сложно, Томми, как ты знаешь. Но почему он?..

- Прости, чувак, это ОН тебе сам объяснит, как и хотел с самого начала. Я просто хочу извиниться за… «экспромт», да… хм… - может улыбка и была кривой, но Саули отразил почти такую же. Со стороны этот разговор выглядел, наверное, очень странным – из гримерки уже дважды выглядывали любопытно-встревоженные лица друзей-музыкантов, -  …и за то, что … так долго к нему шли.

-  Дьявол, все равно Ламберт не может так поступить с… - горячий финский парень опять завелся. А тут как раз открылась дверь, и вслед за Кимми с Робом вышел Адам. По лицам всех троих понять ничего было нельзя, но едва заметный жест пальцами и на миг опустившиеся ресницы сказали Томми, что «железный Ламберт» в который раз «отстоял свои ворота».

- Саули нам надо поговорить…

- Фак, да давно пора!.. – чертов Нико снова закусил удила. – После такого!..

- Томми, мы скоро выезжаем, ты уже собрался? - Кимми зачастую  настолько вживалась в роль заботливо-строгой мамочки, что Томми ей верил и даже слушался, как пай-мальчик. Роб глядя на все действо, только закатил глаза и пошел на выход.

- Томми подождешь меня? После разговора… - полувопросительно окликнул Адам уже в дверях.

Чтоб отзеркалить тот самый жест и кивнуть головой, подтверждая, понадобилась лишь пара секунд, зато ответный взгляд  согревал куда дольше. Бля, подростки, влюбленные подростки, оба! Но это состояние Томми не променял бы ни на какие кубки и награды мира!

Безумный день и сумасшедший вечер наверняка закончатся такой же ночью. Поэтому силы ещё будут нужны, хотя, наверное, у них на пару обнаружились какие-то скрытые резервы. Иначе, как объяснить, что после всех разборок и потрясений, как приятных так и не совсем, они ещё находили силы раздавать автографы и пробираться к машине сквозь толпу, доброжелательно при этом улыбаясь. А Ламберт вообще фонтанировал обаянием и шутками. Что за человек?

Не сговариваясь, решили на прямые вопросы фанов не прятаться и не отнекиваться фансервисом, что вызвало новую волну ажиотажа. И может быть от избытка эмоций Томми даже посетили глюки.

- Хей, Гатито, это было круто! Вы чемпионы! – мерещился голос Рамоса. Вот же! А Адам уже искал кого-то глазами в толпе, словно ему тоже что-то показалось.

- Ламберт, валим быстрее в отель – голодные глюки, не иначе!   - на щелкание камер со всех сторон уже было плевать – цель близка, вот оно - «спасение на колесах»!

На заднем сидении Шеф не дал скучать в отдалении – притянул к себе за плечи и чмокнул куда-то за ухо.

- Мы сегодня же опять сбежим, Китти , мм? Только давай текиллу и виски оставим нашей банде!

- А то! У нас же спортрежим, а утром зарядка…

- Лёжа! – оба одинаково подмигнули, выгнув бровь – мысли явно двигались в одном и том же «горизонтальном» направлении. Хотелось, и с каждой минутой все больше! Синхронный вздох и снова  сдержанное хихиканье – все-таки впереди водитель и охрана. Слава яйцам, отвлек айфон Адама, мелодично звякнув входящим сообщением. Шеф нажимал кнопки просмотра, продолжая обниматься, и Томми невольно уставился на экран.

- Что?! Бля, как?! – Томми не смог сдержаться, а вот Адам наоборот временно потерял дар речи. На экране айфона в развернутом ММС красовалась самая эпичная фотка «оттуда» - они вместе, в толпе радостных «сливочных», высоко держат Кубок Чемпионов.

***

Самым сложным в этот вечер оказалось поверить в то, что произошло. В то, что они - оба - наконец, признались в своих чувствах: друг другу по-настоящему, миру. Что теперь можно больше не скрываться, не придумывать причин, чтобы где-то засветиться вместе, не заводить "левых" мальчиков-девочек для прикрытия. Это было ирреально, это не укладывалось в голове - вот до чего они дошли! Они так привыкли лгать, в том числе и самим себе, что теперь почти не знали как это: любить друг друга открыто.

- Я люблю тебя, слышишь? Люблю... - Адам шептал это в мокрые от пота волосы Томми, сжимая его в объятьях, в сотый раз за последние пятнадцать минут, не обращая внимания на вопли и визги друзей, наскакивающих на них со всех сторон.

Хотелось остаться вдвоем - вот прямо сейчас, практически на "законном" основании, поставив всех перед фактом: это мой парень и я, мать вашу, хочу остаться с ним наедине, что не понятного?! Но для этого было пока рано, и не потому, что они все еще не научились говорить открыто о таких вещах, а потому что у них остались кое-какие незавершенные дела. Увидев около гримерной Саули с Нико - лучшим финским другом своего теперь уже бывшего бой-френда, Адам внутренне съежился и ощутил легкую панику. Он не был трусом, и это было не первое расставание с парнем, но сейчас все получилось слишком нелепо и... непорядочно, что уж скрывать. Никому не нравится ощущать себя подонком, но с другой стороны - чем быстрее Адам извинится и покончит с этим, тем скорее наступит облегчение. И он получит теперь уже полное право на своего Котенка.

- Я поговорю с ним, как обещал… Все будет…

Но на этот раз Томми Джо не собирался стоять в стороне, хоть Ламберт и считал это неправильным: сам заварил кашу, сам трусил до последнего момента, практически опозорил Саули на глазах у тысяч фанатов, он и только он должен все расхлебывать. Но пусть кто-нибудь попробует переубедить Томми, когда у него так решительно сверкают глаза и упрямо сжаты губы! В конце концов, Адаму просто не оставили выбора: Кимми и Роберт довольно настойчиво дали понять, что им необходимо обсудить кое-что очень серьезное прямо сейчас, и певцу пришлось подчиниться.

Весь разговор со своими менеджерами, который в основном был посвящен их отношению к подобного рода незапланированным сюрпризам, Адам сидел как на иголках, мучительно прислушиваясь к звукам из коридора. Он не знал, чего ожидать - ну не будут же трое взрослых парней в самом деле истерично вопить, как бабы, или устраивать мордобой?! Он надеялся... Хотя этот Нико, кажется, был настроен достаточно враждебно по отношению к ним с Томми. "Чего он вообще вмешивается? Кудахчет над Саули, как наседка! Чуть не грудью закрывает!" Догадка осенила мгновенно и оглушила на несколько секунд, так что Кимми пришлось задать свой вопрос повторно. Хаха! А ведь Нико с Саули действительно все это время вели себя очень узнаваемо, только Адам никак не мог понять, что ему это напоминает! А сейчас вдруг понял - словно увидел со стороны... себя с Томми. "Так значит, не только у нас тут "особая братская дружба"? Ну что ж, так даже лучше..."

- Окей, ребята, давайте не будем по третьему кругу об одном и том же! Я осознал, понял, что был не прав, это больше не повторится... Кстати, я действительно на этот раз уверен, что таких экспромтов больше не будет, надеюсь, мне больше никому не придется спонтанно признаваться в любви на сцене... Разве что...

- ЧТО?! - мрачно вопросил Роб, после сегодняшнего шоу готовый, казалось, уже ко всему.

- Ну... Я тут подумал... а вдруг я захочу сделать ему официальное предложение?..

- Адам, дорогой, я понимаю, что с твоей врожденной склонностью к шоу, мы еще и не такое можем увидеть... Вопрос ведь не в том, чтобы ты этого не делал, просто...

- Просто предупреждай! Мы ведь отвечаем за этот балаган! Перед организаторами, перед лейблом, наконец!

Вырвавшись из цепких лап своих нянек и пообещав им вписать в свой контракт с лейблом пункт об ответственности за "несанкционированную придурь на сцене" - формулировочка была от Роберта, да - Адам не без трепета ломанулся в коридор... и застал вполне мирную картину. А Нико, нежно и по-хозяйски обнимающий Саули, вызвал даже некоторое сочувствие: пожалуй, Адам лучше, чем кто-либо знал, как тяжело убеждать себя в "только дружеских" чувствах к тому, кто заставляет твое сердце биться чаще.

Теперь пришло его время для объяснений - даже если Томми справился на "отлично", все уладив и, наверняка, извинившись за них обоих, расставить все точки над "и" должен был именно Ламберт - это было нужно в первую очередь ему самому, чтобы не потерять к себе уважение.

- Саули, нам надо поговорить…

О, да, Адам уже понял, что разговаривать придется втроем, но это не было проблемой: у Томми же получилось! Зато по окончании неприятного разговора все, наконец, встанет на свои места - ради этого, и ради полного любви ободряющего взгляда коньячных глаз, можно было потерпеть.

И все же объяснение с бывшим бой-френдом и его приятелем вымотало Адама достаточно, чтобы расхотеть почтить своим присутствием афтерпати для взбудораженных друзей. Саули держался молодцом, не осыпал Ламберта вполне заслуженными оскорблениями и обвинениями - и не давал этого делать все еще кипящему от негодования Нико - но чувство вины, которое переполняло Адама, но боль, плещущаяся в светло-голубых глазах все еще близкого человека -  это давило гораздо сильнее, чем гипотетически возможные истерики. Расставались они странно, но чувствовалось, что легче стало всем троим.

- Прости меня. И... подумай на счет предложения остаться друзьями, окей?

- Подумаю. А ты... вы - будьте счастливыми, хорошо?

- Будем. Нико, береги его!

- Пф! Кто бы говорил! Справлюсь получше тебя!

- Я рад, что ты не будешь один, малыш...

- Эй, ну хватит! Это не то, что ты...

- Ну-ну! Я вижу! Ладно, ребята, я пойду, после концерта еще даже не присел... Увидимся?

- Увидимся...

Одна... две... пять... семь минут - и вот, наконец-то, Адам изо всех сил прижимает к себе свое сокровище - своего неповторимого «гитариста-форварда-Дэвил-Китти», вдыхает его запах и не может надышаться.

- Эй, раздавишь!

- Не раздавлю. Я знаю, какой ты крепкий! Поехали... в отель?

Снова - как вчера в "той жизни" - отель, номер, в котором можно будет остаться только вдвоем, показался желанным до зуда в кончиках пальцев, до щекотных мурашек во всем теле. Думать получалось уже только об этом, все остальное - ликующие фанаты, смс с извинениями друзьям, заказ такси - все прошло как в тумане. И лишь один раз Адама не слабо так тряхануло, выбив почву из-под ног: бросив случайный взгляд поверх голов фанатов, Ламберт вдруг отчетливо увидел... Хаби Алонсо, спокойно стоящего поодаль и наблюдающего за ними с почти отеческой довольной улыбкой.

- Что?.. - миг, и видение пропало, если, конечно, было видением... Но... разве могло быть иначе?

В такси они с Томми первым делом крепко обнялись - уже успели соскучиться, шутка ли - несколько часов без поцелуев!

- Мы сегодня же опять сбежим, Китти, мм?

Как круто, когда планы любимого человека на все сто совпадают с твоими и, наверняка, это касается не только сегодняшней ночи. Адам набрал в грудь побольше воздуха, чтобы вылить на взъерошенного Томми Джо очередную порцию признаний и откровенных предложений на ближайшие часов пять, но в этот момент его айфон издал характерный звук, означающий доставку смс, и пришлось немного отвлечься, чтобы... в следующую секунду потерять дар речи.

- Что?! Бля, как?!

Адам был согласен с любимым гитаристом, но не мог произнести даже это. Яркое фото:   счастливые, измазанные в земле и траве, помятые и взлохмаченные, они с Томми, вцепившиеся в Кубок Чемпионов на стадионе Уэмбли. Позавчера. ТАМ.

- Томми... но как... Но... Томми?

На краткий миг грудь снова сдавил страх – тот самый, что преследовал Адама в «параллельном» Мадриде: страх, что ничего еще не закончилось, что впереди еще масса испытаний, и они снова не знают, где проснутся завтра, будут ли вместе. Этого хватило, чтобы Адам отбросил на сидение айфон и притиснул к себе изумленно пискнувшего Томми, уткнувшись ему в шею.

- Никуда. Не отпущу. Только вместе, понял?

Водитель такси оказался понимающим парнем, не стал коситься в зеркало заднего вида, не доставал вопросами, просто постоял лишние минут десять около отеля, дожидаясь, пока двое ненормальных пассажиров приведут друг друга в чувство - жарким шепотом, короткими поцелуями, сменившимися нежным мурлыканием, а потом смешками и хихиканьем. Адам заплатил таксисту за терпение двойной тариф, не глядя, сграбастал с сиденья айфон и вылез из машины вслед за Томми - как раз под вспышки фотокамер и приветственные вопли особо догадливых фанатов. Еще полчаса было потрачено на автографы и фото, а затем они оказались в лифте, снова обнимаясь и считая минуты до того момента, когда останутся только одни.

- Адам, как думаешь, это...

- Я не знаю, Китти. И я... я хочу думать о том, что есть сейчас. О тебе... о нас...

Дверь в номер захлопнулась с тихим щелчком, темнота прихожей накрыла их с головой, обострила взвинченное до крайней точки предвкушение, вот только теперь почему-то резко расхотелось торопиться. Адам на ощупь нашел свободный от вешалки и шкафа кусок стены и бережно прислонил к нему своего парня – нежно поддерживая за поясницу, почти затаив дыхание. Губы ткнулись наугад и попали в нос, тихое фырканье вызвало ответную счастливую улыбку, а в следующую же минуту они с Томми уже целовались, тягуче медленно, даже не дразня – выпивая друг друга по капле. Этим вечером им не нужны были слова, все, что хотелось сказать друг другу, успешно демонстрировалось поцелуями, ласковыми прикосновениями, нежными поглаживаниями и одним дыханием на двоих. В какой-то момент Адам подумал, что весь их сексуальный опыт «там» не считается «здесь», а значит… сегодня у них самый настоящий «первый раз». Это было бредом, наверное, но певец откуда-то знал, что Томми тоже об этом думает и согласен, иначе не вздрагивал бы так от каждого прикосновения к случайно попавшемуся под пальцы обнаженному участку кожи, не вцеплялся так лихорадочно в плечи Адама, не то сдерживая, не то притягивая ближе.

- Пойдем?

Адам не знал, зачем спрашивал, но влажная от волнения ладонь Томми, сжавшая его собственную, почему-то наполнила его таким безбашенным счастьем, что стало трудно сделать полный выдох. Они как-то добрели до спальни, принципиально не зажигая свет, уткнулись в край кровати, чуть не рухнув на нее от неожиданности, снова замерли, только целуясь, никуда не торопясь, как будто выиграли сегодня грант на бесконечность этой волшебной ночи.

Первого сорвало Томми. Отлепившись от буквально приклеившихся к его рту губ Адама, гитарист как-то обреченно вздохнул и начал раздевать их обоих, выбирая в рандомном порядке: свой ремень, ширинка Ламберта, футболки по очереди. Адама так заворожил этот процесс, что он стоял столбом, пока от настойчивого толчка в грудь не полетел на кровать, к которой его тут же придавило горячее нетерпеливое тело. Миг – поцелуй – и вот он уже навис сверху, вжимаясь в выгнувшегося дугой навстречу Томми Джо, с удивлением отмечая, что на них обоих больше не осталось никакой одежды.

Игра в молчанку дала сбой только когда Адам, вдоволь наигравшись любимым телом, вылизав его и отполировав ладонями, наверное, до блеска, наконец, пробрался скользкими от геля пальцами между ягодиц Томми. Пришлось вспомнить, что любимый «форвард-гитарист» не умеет заниматься любовью тихо и молча, и от всех этих его шипений, всхлипов, хриплых ругательств и абсолютно непристойных подбадриваний с Ламберта слетела вся романтичность и осторожность, сменившись пугающей силы желанием, грозившим свести с ума и довести «до нехорошего».

- Томми… Я же… Я тебя сейчас…

- Да! Давай же, Бэйбибой!

Презерватив, смазка, подушка под поясницу – все это произошло, казалось, самостоятельно, а окончательно поплывший от страсти Адам осознанно включился в процесс, только когда в его плечи впились острые ногти, а член оказался стиснутым тугим нутром Томми – до жалобного скулежа и звездочек перед глазами.

- Ты? Да? Нормально?!

Рваное дыхание, короткие обжигающие поцелуи, нетерпеливая дрожь и, наконец, осторожное движение навстречу – все это будет сниться Адаму теперь каждую ночь. Как и то, что было потом, сначала неспешное, а потом все более сумасшедшее, нечто, совершенно вышедшее из-под их контроля, подчинившее обоих влюбленных одному ритму и одному желанию. Наверное, только в эти самые секунды Адам осознал, что все происходит с ними на самом деле – только вколачиваясь в Томми, пришпилив его к кровати всем своим весом и жадно вглядываясь в искаженное мукой удовольствия такое родное лицо. Что все это – по-настоящему, в их самой что ни на есть настоящей реальности, с ними, гребаными настоящими везунчиками, ни в каком-то там сне, укуренном бреде или очередном параллельном мире. Это знание взрывало мозг почище экстези, утраивало и так зашкалившее наслаждение, делая его почти болезненным, и Адаму ничего не осталось, как впиться губами в приоткрытый рот Томми и кончить с жалобным вскриком, на несколько секунд абсолютно потеряв связь с реальностью.

Нет ничего прекраснее, чем в совершенном изнеможении лежать на развороченных, местами влажных простынях, бездумно улыбаться потрескавшимися от поцелуев губами и ощущать своим боком прижавшееся горячее мокрое тело, сладко вздрагивающее от недавно пережитого удовольствия. Знать, что рядом с тобой сейчас самый близкий, самый дорогой, самый, самый, самый… твой единственный, твой… тот человек, за которого и в огонь и в воду… Быть уверенным, что у вас впереди еще целая ночь, целая долгая жизнь – теперь уже на двоих одна, точно. И говорить глупости, чтобы не показать себя сентиментальным идиотом перед тем, кто и не такое о тебе знает…

- Прикинь… теперь я могу ставить тебе засосы на всех видных местах!

Смешки, тычки и звонкие поцелуи в ответ… Счастье?

Очередное утро наступило для Адама непростительно рано: за окном только-только начало светлеть, а звуки просыпающегося города уже ворвались в сознание, прервали сладкий сон и заставили вспоминать – от чего так приятно ноют мышцы, а в сердце словно поселилась стая африканских бабочек-гигантов? О, да – воспоминания были еще слишком свежи: о нежных и в то же время требовательных губах, о хриплых стонах, о безумном взгляде, полном неразбавленного желания… о ласковых милых глупостях, что шептали друг другу, уже почти провалившись в сон… Если только…

Адам затаил дыхание, заставив бабочек как по команде застыть и перестать трепыхать своими гигантскими крыльями у него в грудной клетке.

Если только это действительно воспоминания, а не… сон?

- Томми?

Распахнуть глаза, протянуть руку и нащупать…

- Китти…

…маленький упрямый кокон на самом краю большой двуспальной кровати – сколько еще понадобится таких утренних пробуждений, чтобы перестать бояться?

- Мда… Сильно нас тряхануло, приятель… Ну ничего… справимся.

Не обращая внимания на возмущенное кряхтение и якобы жалобные стоны, Адам сгреб упрямца и подтянул вплотную к себе, прижимаясь всем телом, оплетая руками и ногами – чувствуя, как пресловутые бабочки в груди снова робко расправляют свои крылья. Вот теперь можно чмокнуть куда-то в огненную макушку, удовлетворенно выдохнуть и поспать еще часок-другой – до будильника.

«Никуда ты от меня больше не денешься. Никогда. Ни в этой жизни… ни в какой другой».