Лунная соната

ЛУННАЯ СОНАТА

"Любви все возрасты покорны,

Её порывы благотворны"

(Из школьного альбома)

Однообразно и безмятежно текла жизнь Ивана Петровича пока он внезапно , но неизбежно не повстречался с Марией Серьгеевной. Пятый год он жил бобылём, окружённый заботой и вниманием своих, уже предпенсионного возраста, детей.

После расставания с супругой, с которой  прожил пол века в дружбе и согласии, он замкнулся в самом себе, уединился, никуда не выходил из дому и только  еженедельно ездил на кладбище, и просил у Всевышнего  прощение, что не смог её уберечь , и что теперь не она по нему, а он скорбит по ней. Первый раз в жизни  у него не было выбора, как смиренно переносить боль утраты.

Сердце супруги, с которой он прожил  долгие годы, остановилось в канун её дня рождения до наступления декабрьских морозов, окончательно  усыпивших растения и деревья на время зимних холодов. Она же уснула беспробудно. И теперь уже ни какая весна не разбудит её к жизни, и  она не будет украшать землю своим трудом-высаживать рассаду и цветы, радоваться солнцу и каждому зелёному росточку, которому она подарила жизнь.

С приходом новой, уже сиротливой весны, после таяния снегов, над кладбищем появились  белокрылые чайки и оживили мертвую тишину своими гортанными криками, с которыми они выписывали пируэты, летая  и перехватывая друг у друга поминальные гостинцы, оставленные посетителями на могильных холмиках. Белокрылые птицы олицетворяли собой нерасторжимую связь небо с землёй.

За прошедшие годы вдовства Иван Петрович замкнулся в себе и утратил общение с приятелями и обществом. Фактически, кроме еженедельного посещение кладбища, нигде не бывал и ни с кем не встречался. Немую пустоту осиротевшей квартиры он заглушал постоянно включённым телевизором. В комнатах квартиры он украсил стены фотографиями усопшей из прежних лет семейной жизни и продолжал любоваться и разговаривать  с ней.

Он во всём обслуживал себя сам: варил еду, которая стала однообразной, без былых разносолов, чем жена, мастерица на все руки, всегда потчевала его , детей и гостей. Теперь он сам заботился о пополнении продуктов и их разнообразии. Мыл посуду, но не всегда своевременно. Стирал нательное и пастельное бельё, помятую, как она поучала, что нельзя его занашивать и при стирки смешивать белое с чёрным и цветным. Пылесосил, но генеральную  уборку в доме регулярно делала старшая дочь и благодаря ей в квартире по прежнему царила чистота и порядок, росли и цвели на подоконниках цветы и лимоны, посаженные в своё время супругой.   Летом в палисаднике продолжали расти овощи и цвели  тюльпаны с георгинами и  календулой, но не так дружно и обильно.

Первые годы, когда Иван Петрович осиротел, он тяготился одиночеством, потом смирился и привык к тому, что принадлежит только сам себе и ни кому ни чего не должен и не обязан. Пенсии, в размере двух минимальных зарплат, его удовлетворяли и дотации требовались в редких случаях необходимости приобретения дорого стоящих лекарств от ишемии сердца, сахарного диабета, артрита коленных суставов и шума в ушах. А так, как бывший настоящим мужчиной, он не тяготился своим возрастом. Тело утратила былую сноровку, но не тленная душа оставалась бодрой и деятельной. Всё свободное от житейских забот время он писал мемуары о прожитой жизни для внуков, которыми его Бог не обидел.

Особенно оживилась жизнь Ивана Петровича, когда он обзавёлся компьютером, как у всех его детей и внуков уже были давно. Не смотря на свой здравый ум и жизненный опыт, первые месяцы компьютер для него был не понятной загадкой, как простая книжка для безграмотного. Но не прошло и полгода как он обзавелся связями с былыми товарищами  и виртуальными друзьями, которые  разнообразили его досуг и оживили сердечные чувства.

В тоске и одиночестве прошло четыре года. На пятую весну, благодаря проведению, ему суждено было встретиться с женщиной, пробудившей в нём дремавшие, как медведь в зимней берлоге, неугасимые чувства -соль жизни. Сколько бы люди не проходили мимо друг друга, но чему быть, того не миновать.

Ивану Петровичу подкатило солнце уже под восемьдесят, а Марии Сергеевне едва минуло шестьдесят. Пока жив человек, пока он дышит у него остаётся потребность не только пить и есть, но и любить и быть любимым. Мы любим тех, кто делает нас счастливыми. А для этого человеку надо самому быть нужным тому, кто нужен ему.

Так уж в жизни случается, что увидав случайно до толи не знакомого для себя человека , он проникается к нему  симпатией и начинает добиваться взаимности.   Не видимые силы магнетизма их начинают притягивать друг к другу, преодолевая все все препятствия, время и расстояния. Всё затмевает их разум и рассудок. Для них становиться главным,   во что бы то ни стала встретиться и одарить друг друга радостью и счастьем бытия.

Кто знает, сколько раз люди проходят мимо друг друга и теряют то, что ищут всю свою жизнь, стремление быть счастливым, но не всегда обстоятельства их жизни поваляют этому сбыться.

Иван Петрович всячески начал добиваться дружбы с Марией Сергеевной, подсознательно  стараясь перевести дружбу в плоскость интимных отношений. Прошло несколько месяцев прежде, чем она вошла в его дом. Он встретил её  буднично спокойно и просто, как будто они давно принадлежат друг другу, и их ни что не разлучало.

И она вела себя  так буднично, по хозяйски . Само собой навела порядок на кухонном столе, протерла заляпанную газовую плиту и расставила посуду по своим местам, не так, как она стояла у него.

В общение между собой ни Иван Петрович, ни Мария Сергеевна  не видели и не чувствовали разницы в своём возрасте по числу прожитых лет, хотя представляли разные поколения, но выросли и  воспитались в одной эпохе, усвоили и придерживались  одних взглядов,   имели одинаковые установки на жизненные ценности. Одним словом, оказались одного поля ягоды.

При встречи он с открытым забралом выразил своё желание тесных, интимных , отоношений, она воздерживалась от выражения своих чувств, как это присуще  женской скромности, что только распаляет мужской напор настигнуть убегающую лань. Женская скромность и мужское нахальство рука об руку идут по жизни вместе.

Давно подмечено, что одно сопутствует другому, когда седина в бороду, то бес в ребро, а это порождает «радость и беду», если люди связаны ещё брачными узами. Но совсем другое дело, если они свободны и одиноки.

В зрелые годы, когда фактически жизнь уже сделана, любовь, проснувшаяся в одиноких сердцах, становится такой же бескорыстной и всё поглощающей, как в юности, когда есть только чувства и никаких меркантильных устремлений и житейских забот ни о пище, ни о жилище, так как все вопросы ножа и вилки решаются само собой , потому что влюблённые ещё живут за маминой и папиной спиной.

Иван Петрович видел, на примере популярных артистов-своих одногодок, как меняется внешний облик человека, с прожитыми годами, какими они были четверть века назад и теперь. Но сам он не задавался вопросом, а как изменился  он и как воспринимают его люди, которые видят его со  стороны. Что его внуки называют дедушкой, то он согласен. Но если бы кто назвал его стариком, он бы оскорбился до глубины души. Ещё в своё время он любил возражать, когда к нему обращались  со словом дедушка, он поправлял:   «Я не дедушка, а муж бабушки». А вот теперь, когда он столько лет прожил бобылём, взял да и закрутил амуры с чужой бабушкой , о существовании которой он раньше и не подозревал.

Не смотря на свои недомогания , которые приходят к людям с годами, человек для себя остаётся неизменным в своих жизненных желаниях, которые ограничиваются возможностями. Всё как в той присказке, когда мужик хочет купить корову, но не имеет возможности. И на против: может купить козу, но не имеет желания. Так и приходится в жизни по одёжки протягивать ножки.

Но на этот раз судьбе было угодно одарить его возможностью разделить своё одиночество с другим одиночеством благодаря взаимной симпатией, которая возникла, как  в юности  любовь с первого взгляда. Надо же, надо было такому случиться, взять и с первого взгляда влюбиться! И это только благодаря ей, этой дивной женщине, которая тоже была готова перейти  через  Рубикон.

Мария Сергеевна на этот раз пришла во второй половине дня и задержалась до позднего вечера. Перед этим, когда она после своего визита к нему уходила домой, Иван Петрович не однократно, как бы шутку, говорил ей: «Оставайтесь, я готов отдать пол царства за одну ночь с Вами, Машенька! » На что она ему отвечала:   «На пол царства не согласна. Я готова стать царицей». И подкрасив  помадой вишнёвого цвета свои пухленькие губы, оставляла его в одиночестве.

На этот раз она не спешила покинуть его. Она осталась за тем, зачем приходила. Иван Петрович на ужин подал  узбекский плов с курагой и изюмом, который за многие годы он навострился готовить. После вечернего чая пития они  из кухни перешли в гостиную к телевизору слушать музыку на канале Ля Минор. Пела, как по заказу, Стелла Джанни, обожаемая Иваном  Петровичем за родство душ. Люди слушают те песни, которые созвучны им своим содержанием и высказывают то, что они могли сказать  бы сами, но не сумели.

И в самом деле, как будто специально само проведение, зная всё наперёд, чего хотят и что неизбежно произойдёт, между Иваном и Марией, включило именно этот репертуар Стеллы, а не другие её песни.

Разве мало в жизни людей, которые проходят мимо друг друга, а могли бы составить счастье себе? И всему причиной бывает только случай, который на этот раз благоволил им обоим.

А песня « Быть женщиной твоей» как бы отвечала на его предложение отдать пол царства за одну ночь с ней. Когда между мужчиной и женщиной возникает настоящая любовь, он готов на всё, а ей в свою очередь ничего не надо, ей достаточно одной награды , быть женщиной его.

И как всякое святое дело происходит по воле Неба, то и эта песня «НЕБО» окропила их своей благодатью. Всё один к одному совпадало и с этой песней.   И это звёздное небо, и эта Луна, постоянная спутница влюблённых, которая и на этот раз высветилась на тёмном бархате небосвода и заглянула в окно его спальни, дожидаясь когда придут влюблённые.

Влюблённые же продолжали  сидеть в креслах и молча слушали выступление Стеллы. Бывает и молчание дороже слов, без которых и так понятно, что должно произойти, то произойдёт.

Иван Петрович поднялся с кресла, уединился в ванной, принял горячий душ и без слов ушёл в свою спальню. Застелил пастель свежей батистовой, в жёлтых цветах подсолнухов, простынёй и лёг, укрывшись лёгким ворсистым покрывалом тоже в цветах алых роз, и замер в ожидании , затаив дыхание.

Щёлкнул выключатель телевизора. Стелла умолкла. Мария Сергеевна тоже ушла в ванну. В наступившей тишине было слышно, как настенные часы отсчитывают секунды, превращающиеся в минуты томительного ожидания...

Она пришла из ванны в халатике, который  «случайно" оказался у неё в сумке, с которой она пришла. Сняв , сбросив халатик с влажных плеч, она осталась в шелковом пеньюаре цвета кофе с молоком, и юркнула к нему под покрывало, украшенное цветами алых роз...

От одного прикосновения её большого и мягкого, как пасхальное тесто, бюста к его волосатой груди, Иван Петрович захлебнулся от сладостного восторга и едва не потерял сознание. О эти женские груди, вскормившие каждого из нас, прелестная часть женского тела... Он облапил её своими, потерявшими былую силу ручищами, и они на минуту замерли, будто застыли, прислушиваясь, как их сердца начинают звонить во все колокола!..

Он зарычал, сорвал с неё и с себя все одежды и сбросил их на палас,   перевернул её на спину и начал её страстно обцеловывать с головы до пят, приговаривая: "Это моё! И это моё! Всё-всё это, и это, и это-всё, всё моё!!!" Она в ответ блаженно и томно улыбалась и эхом отзывалась: «Да! Да, милый... да и это... Это тоже... Я-задыхаясь от сладострастия вторила она,-я... я... вся... вся... твоя!.. »

Руки ноги их переплелись, тела слились, души воспарила к небесам, с которого в окно молчаливо взирала луна, как  до блеска начищенный медный таз, заливая спальню своим волшебным, призрачным светом...

Они оба неистовствовали от сладострастия.   Ублажая её, Иван Петрович наслаждался сам, она поступала так же...   О, какое это было блаженство, какое чудо, которое больше чем Париж, о котором многие мечтают, чтобы хоть один раз увидеть и умереть. Иван и Мария -оба видели «Париж», но им вовсе не хотелось умирать. Он познал её ещё и ещё раз, потому, что они очень любили друг друга... За годы одиночества они так изголодались , что не могли насытиться до утра.

Насладившись они легли  лицом друг к другу, он на правый, она на левый бок, не размыкая объятий, нос к носу, глядя в упор сквозь щелки смеженных век в зрачки глаз, которые сияли  тихой радостью и счастливым блеском.    Это делало их самыми близкими на всём белом свете. Всё другое не имело для них никакого значение. Главное, не что будет, которого может и не быть, а то , что есть, здесь и сейчас...

Луна всё больше склонялась к закату. С приближением утреннего рассвета Луна теряла свой праздничный медный блеск. Бледнела, потом побелела и стала походить на белое облачко, которое вскоре совсем исчезло на предрассветном небосводе, словно сахарный кусочек рафинада в чашке горячего кофе, который Иван Петрович принёс Маше в пастель.

Начинался новый день, день томительного ожидания  прихода новой ночи, чтобы под присмотром безмолвной луны вновь окунуться в её волшебный свет и снова познать симфонию Любви...