Сладкие Ночи Эпикоцикларий Любистика. Серия: Спокойной ночи мужики порно

КОНСТАНТИН ИСТИН

СЛАДКИЕ НОЧИ

(Из Эпикоциклария "Любистика")

С того дня, как его коварная Кэролайн подло упорхнула к новому спутнику жизни, Аллен Шорн  почти не бывал дома. Все ночи напролёт он проводил у телескопа. Спал, как никогда мало. И видел необычные сны. Какими бы ни были их сюжеты и перипетии, все они сводились, в конечном счёте, к одному. Он, американский астроном с русскими корнями, Аллен Шорн, стоит на пороге Величайшего Открытия. А ещё ему вдруг стала сниться очаровательная Кэт Виллис, недавняя выпускница Йельского Технологического Университета (бывший Арморовский институт). Она недавно получила направление на длительную стажировку в НАСА. Ей досталась скромная должность помощницы Аллена Шорна.

Аллен вспомнил их первую рабочую встречу. Кэт вошла в «звёздную обитель», где величаво возвышался самый мощный в мире телескоп «Хаббл», в сопровождении полковника Джеймса Форчера, начальника отдела исследования и изучения галактик. Угрюмоватого, необщительного Форчера, худобой и очертанием фигуры изрядного смахивающего на глиста, не раз обиженные им коллеги прозвали Фырчером, заклеймив в кличке его неискоренимую привычку презрительно кривить губы, шумно выдыхать и швыркать носом и часто фыркать от вечного недовольства всем и всеми.

С обычной сухостью и деловитостью Форчер познакомил их и произнёс свою коронную любимую фразу: «Любите и уважайте совместную работу и друг дружку! ». И, как всегда, шмыгнул своим длинным заостренным носом и фырканул ехидно змеящимися тонкими губами. Аллен Шорн с ироничной усмешкой подумал: «Интересно, изрёк бы или нет Джэймс Форчер своё сухощавое напутствие, если бы Кэтти Виллис влюбила его в себя с первого взгляда? ». Судя по форчеровскому привычному тону, между ним и Кэт Виллис не пробежало и не могло возникнуть никакой зажигательной искры. Наверное, они были не во вкусе друг друга. Или он просто не удостоил её своим мужским вниманием. Всему НАСА известно: Форчер предпочитает пышнотелых голубоглазых блондинок. С этой «сексуальной специализацией», а точнее, ориентацией, он быстро снискал репутацию волокиты, ловеласа и донжуана. А по-русски говоря, бабника. Злые насовские языки поговаривали: Джеймс Форчер обглистился фигурою, порастреся жир и телесную массу о женские животы, ляжки и ягодицы. Русскоязычная публика СЕТИ и НАСА и сам Аллен Шорн, общепризнанный спец в области русской забористой матоизверженистики, виртуоз-матершинник, окрестили его резче: неукротимый блудун!

Очаровательная, хрупкая, грациозная, миниатюрная Кэт, с её огромными зелёными глазами и копной броских чёрных волос, представляла из себя прямо противоположный Кэр тип красавиц. С её появлением словно солнце озарило сумрачную астрономическую обитель. Молния в семь цветов радуги сверкнула перед глазами изумлённого Аллена Шорна и окружила девушку изумительным переливчато сияющим ореолом. Ему показалось: и она при первой встрече с ним была будто сильно поражена и на мгновение оцепенела. Удивилась и очень уж внимательно посмотрела сияющими очами на будущего шефа-астронома. Он отнёс незримо излучаемую ею ауру и струящиеся флюиды или ферромоны - бог их знает, как они там, кэттиколоритные, называются! - на счёт её отприродной сексопильности. Как раз о подобных Кэтти девочках говорят: "Она - секси!".

Ей наверняка успели напеть о нём всяческой несусвети и небывальщины. Что он человек не от мира сего. Чудак. Как мужчина – совершенно не интересен, ибо способен любить только астрофизику, звёздное небо и свои далёкие притягательные галактики. Недаром от него сбежала молодая красавица-жена. Рекомендация – ужасная и скверная с точки зрения людей, далёких от астрономии. Типа его бывшей "милой" жёнушки-гарпии Кэролайн. Но если Кэт Виллис и сама навсегда влюблена в профессию астронома и в звёздное небо, то имидж Аллена Шорна от язвительно-саркастичных оценок его достоинств и недостатков коллегами, в представлении такой девушки, нисколько не пострадал. Скорее, даже наоборот.

Удивлённый Аллен Шорн, не без приятности для себя, не раз уже констатировал перемену в своём восприятии событий, встреч, эпизодов, сцен при фигурировании в них Кэтти Виллис. Ловя и перехватывая странно волнующие его взгляды новой сотрудницы, он с изумлением сделал открытие. Её взоры играют с ним в прятки. Стоило Аллену внимательнее глянуть в её искристые очи, она смущалась, краснела и сразу отводила взор в сторону. Он не раз замечал нечто вроде тревоги и испуга в её глазах. Природа и причины столь необычной реакции на его внимание к ней Аллену Шорну были пока непонятны. На влюблённость, вроде бы, не похоже. Скорее всего, типичная девичья робость. Как-никак, он почти всемирно известный астроном, а она пока новичок-стажёр.

Кэт родилась через десять лет после гибели в авиакатастрофе советской бортпроводницы Надежды Верной. Надя. Надя Верная. Его Первая Любовь. Девушка с замечательной фамилией. Им с ней было тогда по 19. Кэтти сейчас почти в том же возрасте. Ей скоро исполнится двадцать. Он же приближается к своему 50-летию. Время до его юбилея пролетит, словно миг один. Какие могут быть влечение, увлечённость, влюблённость у людей совершенно разных поколений? Аллен Шорн знал, конечно, знаменитое пушкинское "Любви все возрасты покорны!". Да не верилось ему в фатальную справедливость классического стихотворного афоризма. Он склонен был относить смущение, а подчас и смятение Кэт на счёт её неопытности, робости перед ним, Алленом Шорном, её шефом и мэтром. Он ведь для неё чуть не кавказского типа астрономический аксакал. Грешил и на специфику их, в основном, ночной парной

астрофизической работы. Лишь иногда (с мэтровской, наверное, самонадеянностью) предполагал: «А вдруг она ко мне – неравнодушна?! ».

Нескромная, дерзкая не по его 46-летнему возрасту мысль удивительно волновала, горячила в нём кровь и согревала сердце. Аллен Шорн чувствовал себя молодым. Вправду, что ли, как поговаривают на Руси, "седина в бороду, бес в ребро"? И неужели действительно люди в солидных годах - по неведомому закону Природы - роково тянутся к молодым представителям и представительницам противоположного пола? Всеобщее гормональное притяжение? - сродни закону всемирного тяготения Ньютона или производное от него?

Ого, фокус-покус! Шутка или ирония Судьбы. Много лет работать астрономом, искать, как одержимый иль проклятый, Внеземные Цивилизации. И, оторвав взгляд от влекучей неудержимо Галактики, красующейся в поле обозрения телескопа, локаторов, радиощупов и радаров, перевести взор на цветущую юную девушку и открыть вдруг ... Биологический (а может, и Биохимический?) Закон всеобщего гормонального притяжения! И впридачу - вселенскую Биохимию Любви. В альтернативу и в пику земной биохимии Владимира Вернадского и Всемирозданческой Биохимии Реального Бессмертия Юрия Чувашова. Биохимия Любви Аллена Шорна. Недурно? Есть, выходит ещё порох в пороховницах!

... На последнем ночном дежурстве случилась пикантная ситуация. Совершая привычно необходимые манипуляции с приборами, Кэт и Аллен впервые случайно соприкоснулись руками. Он почувствовал, как она вздрогнула и напряглась. Щеки её полыхнули жаром. А в Аллене взбурлила кровь. Она успела судорожно отдёрнуть свою изящную ручку, но к тому моменту взоры их уже встретились, и Кэтти не смогла отвести влюблённых глаз. У Аллена сразу помутился рассудок. Он жадно обхватил свободной правой рукой её талию и властно притянул к себе. Кэт, словно давно ждала первого шага к близости, подалась к нему, вся горя и трепеща. Губы их соединились, языки и руки сплелись. Поцелуй обезумил их. Жгучая сладость разлилась по венам Аллена. Дивясь новым собственным ощущениям, он с восторгом чувствовал и огонь, полыхающий в ней.

Он страстно целовал её нежные упругие ушки, шейку, локтевые сгибы, волосы, глазки. С лихорадочной жадностью расстегнул на ней блузку, лизнул и обвил губами розовый, на глазах пунцовеющий сосок. Тот мгновенно отвердел и увеличился в размере, словно отдавая себя его ищущим, испытующим девушку на стойкость губам.

Никакой стойкости и упорства у Кэт и в помине не было. Она обмякла в его объятиях, а её руки пылко, трепетно и пока несмело блуждали по его уже седоватым новопричёсочным волосам, плечам и спине.

Аллен, со сладким ужасом сознавая, что омут страсти затягивает его всё глубже и глубже, пытался отпрянуть от Кэт, отстранить её от себя, но руки девушки не отпустили его. Собственная горячая рука Аллена не могла оторваться от её трепещущей груди. Околдованный красотой и нежностью Кэт, астроном снова впился в её губки – они теперь стали удивительно мягкими, пылающими, податливыми. Через несколько секунд пара упала на мягкий «астрономический диван». Тот самый, на котором велись жаркие научные дискуссии и кипели споры дежурных сотрудников. Будто неведомая и неудержимая сила бросила Аллена и Кэт на него. Аллен Шорн с благоговейным восторгом смотрел на поспешно и жадно раздетую им девушку. Боже, как она была восхитительно сложена! Соблазнительные груди. Волнующий изгиб бёдер. Стройные ножки. Гладкая кожа. Сладкие губки. Она трепетала в его объятиях, даря ему чудный, дивный девичий лепет. В глазах её он видел матовые всполохи, то исчезающие, то сияющие, как свечение далёких галактических туманностей.

Вселенский загадочный туман и земные сладострастные слёзы.

Он оторвался от неё, потрясённый, и спросил:

– Ты плачешь, Кэт? Но ведь ничего непоправимого пока не произошло. Мы можем остановиться!

– Нет, нет! – испуганно воскликнула она. Жутко смутилась. Задрожала. Крепко прижалась к нему. Её ресницы опустились, губы потянулись к его жадным губам. Очи томно закатились и стыдливо прикрылись веками. Жаркая дрожь сотрясала её.

– Поцелуй меня ещё раз, Аллен! – пролепетала она. И застонала, обвивая и прижимая его к себе нетерпеливыми руками. Её сладострастное «Ах! » вознесло Аллена Шорна на седьмое небо.

Аллен, обцеловав её груди, исследовал губами бархатистую кожу под ними, вокруг пупка. Провёл дорожку языком по обеим сторонам живота. Его рука сжала её бедро и заскользила к самому сокровенному месту. Оно неотвратимо манило и притягивало к себе становящуюся всё уверенней руку мужчины. Кэт пылала, дрожжала, извивалась под ним. Судорожно сжимала его в объятиях и вжималась в него. И что-то бессвязное и отрывистое шептала и лепетала ему в ухо. Невольно и неосознанно, подчиняясь Властному Зову Природы и Инстинкту, она торопила миг соития. Однако Аллен не спешил.

- Потерпи немножечко! Ты ещё не готова, моя прелестная девочка!

Он положил руку на её уже влажный от нектара страсти розовый бутон. Его палец скользнул в горячую лунку. Отыскал потайной бугорок. Девушку сотрясла волна жаркого прилива страсти и крови. Она полыхала от стыда и незнакомых ей досель райских ощущений. Она стонала, ахала и ойкала всё громче и громче. А палец Аллена продолжал свою, подобную фортепьянной, пляску, сотворяя Чудо Апофеозного Возбуждения.

– Ах, что ты со мной делаешь! Аллен, милый, не надо! Перестань! Я не могу, я таю... Я боюсь... Я сейчас умру...

Она была в естественном и неизбежном девичьем ужасе перед неотвратимостью того, что должно было произойти. И не могла и не хотела предотвратить роковую неизбежность. Огонь возбуждения пожирал её.

Кэт говорила одно, а руки и губы её делали совсем другое. Она совсем потеряла разум и осторожность. Восставшую плоть Аллена обожгли дрожащие пальчики девушки. Она схватила его едва не лопающийся от возбуждения член и лихорадочно втолкнула в себя.

Аллен Шорн, поражённый её поступком и слегка ошарашенный неожиданной её помощью, с сожалением констатировал: «Увы, она, похоже, давно не девушка! ». Это чуть охладило его пыл. Он продвинулся в неё дальше и с удивлением почувствовал девственную преграду.

– Бог мой! Да она девственница! – ахнул он про себя. И это была последняя здравая и трезвая мысль в его голове. Он уже не мог остановиться. Она тем паче.

Острая жгучая боль, переходящая в блаженную сладость, пронизала Кэт. Она панически вскрикнула и зарыдала.

Аллен ослабил натиск и замедлил движения.

– Если тебе очень больно, давай прекратим всё это! – сострадательно прошептал он ей на ушко, понятия не имея о том, где он найдёт силы пресечь блаженное волшебство.

– Ну уж нет, милый! Ни за что! Я так долго ждала тебя! – тихо и коварненько засмеялась она сквозь слёзы. Быстро обхватила обеими руками его ягодицы и требовательно потянула на себя. И Аллен слился с ней воедино, утонув в омуте ни разу не испытанного им ранее такого острого, сжигающего, всепоглощающего наслаждения. Кэт двигалась в ритм ему, и он, успев удивиться, как быстро инстинкт и жажда счастья учат невинных девушек любить, чувствовать и получать усладу, взмыл вместе с Кэт в бескрайние просторы звёздных далей. Он показал ей много вселенных в алмазах, а она всячески споспешествовала ему, сладострастно вскрикивая, ахая и стеная.

Когда в ней словно что-то взорвалось и её содрогания затихли, а он синхронно с её страстными конвульсиями с восторгом сладко излился в неё, Аллен пришёл в себя и снова увидел на её глазах слёзы.

Заметив его недоуменный взгляд и в ответ на его тревожный вопрос: «Ты жалеешь, Кэтти, тебе плохо? », она прошептала:

– Аллен, неужели ты поглупел от моих ласк и от того, что я подарила тебе свою невинность? Я плачу от счастья! Думала, ты никогда не обратишь на меня внимания. Я, как дурочка, влюбилась в тебя с первого взгляда!

– Едва ты вошла с Джеймсом Форчером, передо мной словно сверкнула искросыпительно-радужная молния! – признался Аллен.

– Я её тоже видела! – лукаво сощурясь, засмеялась Кэт и жарко обняла Аллена. – Но влюбилась я в тебя куда раньше! Помнишь, ты читал лекции в нашем Йельском Университете? Я тебе, после твоего пассажа о неизбежном существовании во вселенной Высокоразвитых Внеземных Цивилизаций, задала вопрос: «Господин Профессор, а кто, по Вашему мнению, первыми их откроют – русские или мы, американцы? ». А ты удивил всех неожиданным, и даже в чём-то непатриотичным ответом: «Не удивлюсь, если это будут русские! ».

– Ах, ты маленькая шельма! Так вот отчего мне твоё смазливое личико показалось знакомым, когда Форчер представлял нас друг другу! Это была ты!

– Я, я, я, я! – счастливо засмеялась Кэт и поцеловала его, томно потягиваясь. – Ты мне сразу понравился. Несмотря на весь свой непатриотизм! И твою неприступную серьёзность. Я отнесла твоё экстравагантное мнение на счёт оригинальности и независимости суждений – качества, очень ценимые мною в людях.

– Умница! – похвалил Аллен. – Только вот насчёт нелюбви к Родине ты не права. Никакой непатриотичности из меня тогда не выперло. Я люблю свою Родину. А моя Родина – Россия! Я родился в Москве. Моя мама была сотрудницей Посольства США в Советском Союзе. А мой папа – русский. Папа хотел, чтобы она рожала в Штатах, на её родине, в Майами. Мамочка наотрез отказалась. Заявила: «Я хочу, чтобы наш бэби родился в Москве! ». К сожалению, я не знаю, кто мой отец. Мне неизвестны даже его имя и фамилия. Мама до сих пор скрывает их от меня. Возможно он в СССР, а потом в России, был и есть сейчас очень важный и высокопоставленный человек.

– Ну ты и шустрец! – в свою очередь восхитилась Кэтти. – Ты, оказывается, наполовину русский!

– Да, но я – гражданин Соединённых Штатов Америки! Правда, в душе я и россиянин – тоже! У меня, считай, двойное гражданство!

– Интересно получается, Аллен! Стоит тебе или нам с тобой открыть Первую Внеземную Цивилизацию, и её Открытие станет совместным – российско-американским. Так?

– Да здравствуют кровное родство, дружба и сотрудничество великих народов! – расхохотался Аллен. И предложил:

– Раз уж меж нами кое-что случилось, выходи, Кэт, за меня замуж!

– Вот как? Так сразу? – улыбнулась Кэтти, сладко потягиваясь. – Обстановка для предложения руки и сердца, прямо скажем, – самая что ни на есть подходящая, лучше не придумаешь! Но всё равно мне надо подумать! Хотя бы минутку! - она лукаво хихикнула. Потянулась к нему целоваться.

– Да, с тобой, похоже, не соскучишься, моя кошечка!

– А разве это плохо! – проворковала Кэт и лизнула горячим трепетным язычком левый, сердечный сосок Аллена. Тот вытянулся в струну, чувствуя, как его орудие любви и мужественности обрело мгновенную боевую готовность. А остренький, сладкий язычок Кэтти шаловливо опустился к его животу, пупку и ниже. И как только он ласково скользнул по его крайней плоти, Аллен сладострастно содрогнулся и задёргался от непереносимо острого наслаждения. Он стонал, извивался и содрогался в пароксизме страсти, а проказница Кэт увлечённо продолжала работать губками, зубками и язычком, ввергая Аллена в пучину блаженства.

– Бог мой! Как она быстро учится искусству любви! Видимо, в теории американские девушки всё знают почти с детства. И, судя по стараниям Кэт, им не терпится попробовать и испытать свои познания на практике. В первый же сокровенный раз! Разумеется, не с каждым встречным, а с тем, кто сильно нравится, или в кого влюбляешься.

– Ах, ты чертовка! – вскричал Аллен, боясь, что исторгнется прямо в её чародейный ротик.

Он опрокинул её на спину и осторожно, стараясь не причинить повторную боль, вошёл в неё. Кэт восторженно вскрикнула, и они утонули в море блаженства.

... Они лежали, онемев от избытка чувств и опустошающих ощущений. И вдруг тишину прорезал переливчато грудной ласковый голосок Кэтти:

– Я согласна, Аллен, стать твоей женой!

Он целовал её долго и нежно. А она радостно смеялась и ещё несколько раз дразняще, игриво подвигла его на любовные подвиги, вследствие чего они совершенно выбились из сил и впали в транс и прострацию от радости и счастья. Такой стала их первая, добрачная ночь, – возле монументально величественного и многозначительно безмолвного «Хаббла».

Именно Кэтти Виллис сделала Аллена Шорна настоящим астрономом, воистину великим человеком и феноменальным учёным. Любовь, страсть, эротика и потрясающий секс – зиждители жизни и движущие силы науки. Попробуй в этом усомниться, если после упоительных игр с любимой воспринимаешь вселенную каждой клеточкой мозга, каждым нервом своей вдохновлённой натуры и каждою клеткою тела. Преисполняешься небывалой силой духа, уверенностью в себе, смелостью, дерзостью.

Боже, какими чудесными и сладкими стали их ночи!