Харассмент. 19. Последний день Великого поста

СУББОТНЕЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ,   ИЛИ ХАРАССМЕНТ

РОМАН

Начало:

Начало эпизода – в предыдущих главах:

Глава 19. ПОСЛЕДНИЙ  ДЕНЬ  ВЕЛИКОГО  ПОСТА

Нет ничего тягостнее сознания

только что сделанной глупости.

И. Тургенев

Ольга шла по длинному сумрачному коридору, не оглядываясь, не веря, что всё уже позади, и удивляясь своему неожиданному терпению.

«Его счастье, что он пожилой человек, а то треснула бы его по импозантной внешности – и внезапная страсть сразу утихла бы. С одной стороны, это не катастрофа, а с другой – ничего хорошего. Какая-то нелепая игра, причуда стареющего профессора. А нужно ли это ему? Но он с таким сожалением сказал, что любовь проходит! Наверное, его немолодая жена не вызывает в нём никакого интереса, а в мыслях он ещё о-го-го, мужчина в расцвете сил, вот он и пытается любыми способами доказать себе, что ещё на что-то способен. Тяжёлый случай... Неужели так трудно смириться с тем, что наступает такой возраст, когда желания и возможности не совпадают и ему придётся умерить свои сексуальные амбиции? »

Выйдя на солнечную улицу, она ощутила себя вынырнувшей из водоворота, спасшейся от маньяка, избежавшей аварии.

Действие выпитого коньяка немного чувствовалось, но голова работала чётко. А если бы Лисовскому каким-то образом удалось осуществить свой коварный замысел? Нет, этого она не могла даже представить! Она ведь не безответная девочка. Но неужели он думает, что нормальные женщины, вынужденно подчиняясь чьей-то прихоти, находят в этом удовольствие? Или он на самом деле считает, что любое совокупление для них такая же радость, как и для него?

На проспекте было чисто, тепло и сухо. Такой спокойный, мирный субботний день. Завтра Пасха, надо зайти в хороший хлебный магазин и купить куличи.

И тут Ольга вздрогнула от неожиданно пришедшей в голову мысли: сегодня – последний день Великого поста! И надо же случиться такому глупому, нелепому греху накануне большого праздника! Но в чём её грех? В том, что не осмелилась перечить начальнику? А ведь так, боясь дать отпор, можно оказаться в ещё более опасной ситуации.

Находясь в кабинете Лисовского, она всё время волновалась: сначала думала о своём главном деле, а дальше – ещё и о том, как защитить свою честь (вот именно!), а вот он-то о чём думал, назначая сегодняшнюю встречу? Зачем он сказал ей прийти? Только чтобы сообщить, что пока никаких изменений нет?! Неужели он до сих пор не признаёт Божьих заповедей? Но моральные нормы распространяются и на атеистов!

Допустим, человек не ангел, но, даже нарушая заповеди, он должен понимать, что совершает грех! Не в такой же день грешить самому и искушать другого человека! Даже не искушать, а принуждать! И так поступает седовласый профессор! Ничего себе! Чего же тогда ждать от других, менее образованных и культурных людей?

«Интересно, жена знает о его тайном хобби? Наверное, знает, но не во всех подробностях, ведь живёт же она с ним до сих пор. А может, она давно привыкла ко всему и закрывает глаза на его измены. По-видимому, для неё это лучше, чем остаться одной. Такие мужчины на дороге не валяются: почти красавец, хотя и немолод; хорошо зарабатывает плюс пенсия; умеет обращаться с женщинами. И со своей женой он когда-то был так же ласков. Хотя неизвестно, которая она у него по счёту.

А для одиноких дам бальзаковского возраста он, вероятно, в любых дозах – желанный и даже вожделенный объект. Не зря же он хвастался. Если бы я не была замужем и мне было бы нечего терять, то, возможно, я и подумала бы над его предложением… Да нет, что это я! С какой стати! Неужели это коньяк так действует на меня? Лисовский – старый и женатый, а мне всего сорок лет! Нет, ни за что, даже если бы я была совсем одна! Господи, да что же это такое? Что за дикие мысли лезут в голову? »

Она нащупала под одеждой крестик и подумала, что Лисовский, исследуя её грудь, конечно же, видел его, но возбуждённого старика ничто не смутило: ни то, что она замужем, ни её зависимое положение, ни разница в возрасте, ни абстрактные моральные нормы.

«Откуда у него такая уверенность в своём праве получать удовольствие ценой попрания моей души? Вот именно – души! И кто бы мог сказать мне, чем всё это закончится? Не будет ли он злиться на меня за свои напрасные иллюзии, за бесполезные усилия, за то, что я видела его таким… неначальственным? Спасибо хоть, что он не был грубым и не шантажировал меня – профессор всё-таки… Хорошо, что я не какая-нибудь забитая работница, а он не завмаг или прораб – они бы действовали быстрее и проще».

Ольга купила два пышных кулича, два десятка яиц, замороженные овощи, «Комсомолку» с программой на неделю и направилась к метро. Дома она занялась приготовлением обеда и незаметно отвлеклась от мыслей о сегодняшнем происшествии.

Вечером, покрасив яйца отваром луковой шелухи в красивый тёмно-красный цвет, она сложила их в белую пластиковую салатницу, аккуратно поставила в плетёную корзинку куличи и пасху, накрыла красивой салфеткой и поехала в Кафедральный собор.

Купив свечки, Ольга подошла к своим любимым иконам, помолилась перед каждой из них о чём-нибудь одном, самом важном, и попросила Господа отпустить ей сегодняшний грех.

Она сознавала, что поступила необдуманно, когда осталась в кабинете Лисовского, согласилась выпить с ним за компанию и не ушла сразу же, как только дело стало принимать нежелательный оборот. А всё из-за того, что боялась его рассердить и окончательно испортить дело. И всё-таки Бог не допустил, чтобы она совершила больший грех, потому что на ней был освящённый крестик из монастыря, и за ней следили добрые ангелы.

А вот что теперь делает этот прелюбодей с больным зубом и старой женой, это ещё вопрос. Ольга помолилась и за него тоже, потому что прощать надо всех, даже врагов.

Ей было отчасти жаль пожилого человека, который, по большому счёту, не был великим грешником. Так, по мелочам, как многие люди. Ведь раньше она не слышала о Лисовском ничего плохого, да и Филипп её ни о чём таком не предупреждал, когда настоятельно советовал сходить к нему, чтобы узнать «мнение, позицию и возможности». Ну вот она и узнала! И мнение, и возможности… Хорошо, что до позиции дело не дошло!

Впрочем, Филипп мог ничего не знать о подобных шалостях седовласого начальника. Вероятно, такое случалось с Лисовским не слишком часто, иначе о его подвигах ходили бы слухи.

А что если, и в самом деле, Ольга вызвала в стареющем профессоре интерес к себе, и ему захотелось побыть с ней наедине? А потом коньяк неожиданно раскрепостил его инстинкты… Может, никакого злого умысла и не было? Ну что поделать, если мужчины так устроены! А вот ей пить с ним было незачем, это она зря сделала!

Ольга не хотела сегодня, тем более находясь в храме, осуждать кого-либо. На всё Божья воля. Ей было послано такое неожиданное испытание, и она должна радоваться, что выдержала его.

Какая она всё-таки умница! Даже коньяк не сбил её с толку – она не нагрубила Лисовскому, но и не уступила ему, не испугалась, что он рассердится и откажет ей, и тогда все три года ожидания – коту под хвост. Попробуй, найди работу, когда везде хватает своих людей – аспирантов, родственников, знакомых, детей знакомых и так далее.

Продолжение: