16 Смерть в постели. Мать и сын в постели

11-Смерть в постели

Американские ученые посчитали, что четверть смертей мужчин старшего возраста происходят от сексуальной передозировки.

Знакомство

С тех пор, у Томаса умерла жена, а падчерица разбилась на мотоцикле, он остался совсем один. Одиночество скрашивали телевизор и раз в неделю секретарша Вилма, женщина замужняя, красивая и весьма умелая.

о Вилме и Томасе здесь:   )

Но ни мужа, ни детей бросать она не собиралась, да и Томас не хотел жениться в третий раз.

Вот и в позавчера, исполнив все желания босса, она стала рассказывать о младшем сынишке, и о том, как ему нужны лекарства.

"Вытащил Вилму с хутора, пригрел и замуж отдал! – Томас любовался молодой женщиной. –  Но меня, грешного, не забывает! Похоже, она снова беременна!"

– Да, до свидания, Вилма, я понял. Томас протянул ей деньги, это на лекарства младшему!

– Спасибо! Я позвоню.

– Мужу привет и береги детей!

«Своих-то я не уберег! Ни дочь, ни жен, ни падчерицу! Вилма... Шикарная женщина, но у нее семья, а я так… Кошелек на дополнительные расходы! Неужели придется тащиться в магазин в такой дождь? – подумал он, изучая холодильник. Дождь за окном не переставал лить. Котлеты, что испекла Вилма, закончились! Томас, если не  хочешь питаться только замороженными полуфабрикатами - придется прогуляться! »

Томас раскрыл зонт и вышел на улицу.

На мокрой скамейке у магазина сидела молоденькая девчушка, которую нещадно поливал дождь.

«Замерзнет ведь совсем! – подумал Томас, – и куда ее родители смотрят? »

Он подошел ближе, и посмотрел на незнакомку с головы до ног. Размазанная тушь на лице и глаза, огромные глаза, которые она подняла на него. Мокрое платье облепило ее так, что не скрывало совсем ничего.

«Вымокнет и простудится! Не мое это дело! – Он рассчитался за продукты кредитной карточкой. – Посидит еще немного под дождиком и пойдет домой! Успокаивал он сам себя. В конце концов, это не твоя девушка, а почему она так сидит – не твое дело! »

Однако, выходя из магазина он увидел, что незнакомка так и продолжала сидеть.

– Tere ; htust! (добрый вечер - эстонский) – сказал Томас, – Тебе ведь холодно? Перешел он на русский. Погода не для сидения на скамейках! Замерзнешь и простудишься! Может, пойдешь к себе домой?

Девушка посмотрела на него, как потерянный щенок смотрит в глаза человеку, в поисках хозяина.

«Сколько ей лет? ... Пожалуй, лет семнадцать! Чуть младше моей Алисы и Вилмы, когда я ее впервые увидел! » Томас сел рядом. Она подняла на него свои огромные глаза, но не сказала, ни слова ни по-эстонски ни по-русски.

– Ну, есть второй вариант: я живу тут недалеко, у меня найдется сухое белье и горячий душ!

Она кивнула головой, поднялась молча, подняла со скамьи клеенчатую сумочку, взяла его под руку и пошла, не спрашивая ничего.

В коттедже он дал гостье свой махровый халат и отправил в ванную, согреться. Зашумела вода. Он подошел и тихонько постучал.

– Возьми полотенце. Я не буду на тебя смотреть.

Дверь открылась, и он все-таки успел оценить фигурку нежданной гостьи.

«Пышечка, как моя покойная Сандра! – Подумал Томас. – Но Сандра годилась ей в матери и была натуральной блондинкой! »

«У тебя, Томас, последний шанс остаться добрым христианином, – подумал он, – напои чаем и отправь домой! »

Девушка вышла из ванной с мокрыми, закрученными в узел волосами в халате.

Чай они пили на кухне. Она жадно ела горячие бутерброды, словно боясь, что их кто-то отберет. По-эстонски девушка почти не говорила, а по-русски с большим акцентом. Злая судьба занесла ее из Западной Украины в Эстонию.

– Спасибо, Томас! – Ваше дело, верить или не верить ваше дело, но вы меня спасли. –  Меня Ольгой зовут. Я из Украины!

Сегодня утром мать, узнав, что отчим кое-чего от меня хочет и кое-что получает, просто выгнала из дома.

– Как это?

– Просто сказала: собирай шмотки, и иди подыхать на улицу. Дала собрать вещи, забрала ключи и выперла, чтобы не мешать ее с новым мужем семейному счастью. Я положила в сумку две кофты, смену белья и документы. Вот все мое приданное! В сумке уместилось!

Целый день шаталась по улицам в оцепенении. Замерзла жуть, под дождь попала а тут вы... Мама все продала, что у нас было: и дом и хозяйство и участок земли и все ради того, чтобы сюда переехать, к новому мужу. Им хорошо: от него мамочка беременна! Они счастливы, а я как тот кукушонок! Никому не нужна! Я абсолютно не знаю, что мне делать: ни жилья ни работы ни денег.

– Не дай Бог кому-нибудь пережить такое! Вздохнул Томас  - У меня есть связи в полиции!

– Нет! Обращаться в полицию я не хочу, потому что даже если меня и обяжут вернуться домой, мои "родители" не дадут спокойной жизни. Они меня оскорбляли, периодически избивали, а теперь совсем из дома выгнали.

– И почему мама так себя повела?

– Я считаю, что она ревнует меня к своему мужу! А он меня реально домогался и не раз! Но при этом со стороны наша семья выглядит достаточно благополучной. Никаких конфликтов с властью!

– И куда же ты теперь?

– Мне 17 лет, идти некуда! Спасибо что накормили и выслушали! Можно я переночую у вас?

– Можешь лечь спать в комнате на втором этаже! – Томас решил отдать гостье комнату своей покойной падчерицы.

Старый ловелас и опытная девственница

Время было позднее, Томас выключил свет и лег на кровать, но спать было невозможно. Мужское естество давало о себе знать.

«Что она делает? А вдруг она ждет, что он встанет сейчас и придет к ней? Дурак, – остановил он себя, – ты же ей в отцы годишься! »

Совесть искала оправдание греховным помыслам, а ноги понесли комнату на втором этаже. Меч стоял на 11.00, как железный кол.

Пошатываясь, Томас заглянул на кухню, и поднялся по ступенькам.

Дверь в комнату девушки была открыта. Диван стоял у стены, она лежала с открытыми глазами, свернувшись клубочком и укрывшись до подбородка одеялом.

Тогда Томас, не шагнул к кровати и проворно залез под одеяло.

– Хочу согреться! – пробормотал он и прижался к юному телу. Она лежала, не шелохнувшись, пока он поглаживал живот, руки, шею, грудь.

– Я знаю, чего вы хотите, – сказала она просто, – будете для начала пороть или сразу начнете?

– А тебя часто пороли? – переспросил он и принялся целовать лицо, все еще не решаясь откинуть полы одеяла.

– Смотри! – Она откинула в сторону одеяло.

От увиденного приятно зашумело внизу живота: попа и бедра девушки были расписаны жесточайшим образом.

– Это скакалкой? – Спросил Томас, поглаживая исполосованные ягодицы. – Мама постаралась?

– Нет! Это отчим! Накануне! Шнуром от электрочайника!   Он и не вздумал за меня заступаться!

– Господи, – прошептал он, – зачем же так жестоко? Я применял разумную строгость для воспитания дочери и падчерицы, но так? Порка описывалась даже в библии и была популярна в Древних Риме, Греции и Египте. Но это перебор!

– А где сейчас ваша семья?

– Они смотрят на меня с небес! Думаю, что они меня простят! До чего же мне хочется поласкать тебя. Твои пухленькие грудки...

Он принялся целовать их, сжимая то одну, то другую грудь и, чувствуя, как девушка часто задышала, но все-таки ощущал какое-то сопротивление. Он не мог понять, откуда оно. Ведь все хорошо...

Томас абсолютно перестал себя контролировать. Он задыхался от возбуждения, то покусывал зубами сосок, то нежно лизал его. Его левая рука незаметно скользнула вниз по телу. Но девушка упрямо сжимала ноги, не позволяя даже одному его пальцу протиснуться туда.

– Пан буде ніжним? (Пан будет нежным? – укр.)

Девушка поняла, что настало время рассчитываться за ванну и ужин.

– Глупая, – возбужденно шептал Томас – Та сама не понимаешь?

Он с силой прижал иссеченное тело к себе.

Девушка пошевелилась и поняла, что неизбежное вот-вот случится: главным чувством стало возбуждение.

– Вы позволите? – Аккуратно она начал поглаживать меч Томаса. Чем дольше гостья гладила меч, тем сильнее он возбуждался.

– Оленька, ты умеешь минет? – спросил он, вспоминая покойную падчерицу Алису и ее обучение. Ее маму Сандру ничему учить было не надо.

– У мене мало досвіду, (У меня мало опыта – укр.) – ответила девушка.

– Я тебя научу, – улыбнулся Томас, не отрывая взгляда от пухлых и таких сладких губок , постарайся! – Томас лёг на спину и раздвинул ноги.

Встав между ног мужчины на колени, она стала поглаживать яички. Длинные черные волосы стали приятно щекотать мужчине живот.

Меч Томаса стал быстро увеличиваться в размерах, а из дырочки на головке показалась желтая капелька.

Она вздохнула, облизнула губы и стала слизывать. Но Томасу этого показалось мало, и он стал насаживать девушку ртом на меч. Она неумело работала, рот стал уже неметь от непривычки.

«Блаженство! » - Томас прикрыл глаза и вспомнил маленький умелый ротик покойной падчерицы. В первый раз она не хотела выполнять просьбу, но он был настойчив, а аргументы в виде ремня и поощрения деньгами были весьма вескими.

– Еще! Еще! Я уже скоро кончу... А-а-а! – вырвалось у него. Девушка так послушно проглотила подарок, что Томас усомнился в ее малом опыте.

Томасом овладело состояние расслабления и покоя. Он обнял нежное тело и прижал к себе.

Немного испугавшись сначала, она молчал некоторое время, но взял себя в руки и ответил: «Пытаюсь, как умею, сделать хорошо тебе! ». Она улыбнулась и принялась массировать меч, приводя его еще раз в боевую готовность.

– Я, сама видишь, хочу тебя. Ты же понимаешь, что я не могу сейчас остановиться? Томас решился изменить правила игры.

– А я боюсь крови и забеременеть, – сказала девушка. – Отчим меня не раз хотел, но туда я ему не позволяла!

«Она – девственница! » – понял он и достал из тумбочки презерватив с возбуждающей смазкой.

– Это от зачатия! Конечно, будет немного больно, – прошептал он. – Ты потерпи, ладно? – Солнышко, уже поздно отступать.

– Мне страшно! - Глаза у девушки расширилась, глядя на то, как меч одевается в резиновые ножны.

Конечно, не так она представляла свою первую брачную ночь.   Не месте молодого жениха лежал седовласый облысевший мужчина с брюшком, ни фаты, ни белого платья, ни свадебного торта.

– Не бойся, я буду очень нежен, особенно теперь, когда я знаю, что ты наверняка девственница! Капни немного этой смазки на резинку! Так будет легче!

– Ти будеш ніжним? Я не стечу кров'ю? (Ты будешь нежным? Я не истеку кровью?)

– Не волнуйся! Но не будет целого моря крови! Будет немножко больно, но не так как бывает во время порки. Ты ведь потерпишь, да? Я сделаю все очень осторожно. Томас аккуратно развел половые губы, пытаясь протиснуть меч между ними.

– Ай! – Она судорожно прогнула спинку:

– Ну, потерпи, потерпи, – Томас больше не мог себя сдерживать, – не сжимайся, не надо, так будет еще хуже, – он все сильнее и сильнее вращал задом, пытаясь пробить заветное препятствие, сдавливал руками исполосованные ягодицы и уже не обращал внимания на протесты, – я уже сейчас кончу. Еще немножко потерпи. Еще чуть-чуть.

«Прорвался! Боже, как хорошо! »

– Мені боляче! Боляче! (Мне больно! Больно! – укр.) закричала девушка.

– Уже все, моя милая, уже все! – Он нежно провел рукой по волосикам на лобке. – Больно бывает только один раз. Дальше все будет хорошо. Ты только немного выжди, пока ранка заживет...

Потеряв последнюю преграду, она затихла и, сказав:

– Все одно це повинно було б статися! (Все равно это должно было бы случиться! – укр.)

Когда Томас удовлетворил страсть, девушка пошла мыться.

«Похоже, ты нашел на свою голову приключение! С последствиями! –  Томас деловито кинул в стиральную машину испачканную кровью простыню, застелил свежую. – А жизнь тебя, козла старого, ничему не учит! »

– Если хочешь, я возьму тебя на работу, и предоставлю жилье в моем доме! – Томас вошел в ванну и стал без мочалки намыливать девушку. – Но имей в виду: у меня тут не курорт! За работу спрошу! Тебе придется выучить и русский и эстонский языки как следует! Если что – высеку немилосердно!

– Секи, если надо! – Согласилась она, не выдвигая никаких условий. –  Я выросла в семье, где воспитывали детей достаточно строго, в том числе и мерами физического воздействия. Возможно, если бы меня не выгнали из дома, я бы рано или поздно перешла из-под власти родителей под руку мужа — для меня, наверное, все было естественно, а так перехожу под руку любовника. ***

У Ольги оказался легкий характер, острый язык, и неплохие кулинарные способности, хотя до Сандры, второй жены Томаса, ей было далеко. Женщина была из тех, кто, как говориться, за словом в карман не лезет, но супруга она обожала.

Первое знакомство Ольги с розгами и воспитательной скамьей Томаса прошло успешно. Как потом рассказывала Ольга, происходящее казалось нереальным, она словно оказалась в кошмарном сне времен ее детства: и самое страшное в этом сне — раздеться, лечь ничком и подставить попу под ремень.

"От этого словно зависит все мои перспективы на новую жизнь!" —  Ольга чувствовала, как по телу бегут мурашки…

Хорошенькая белая попка, вздрагивала и сжималась в ожидании наказания. Томас смазал  ягодицы и бёдра горчичным маслом, усиливающим боль от розог, но не позволяющем оставаться на нежном женском теле следам и шрамам.

"Лучше пороть чаще, но не так сильно, чем сильно и потом большой перерыв на лечение!" —  считал он, чувствуя, как напряглась Оленька.

И только   заслышав свист прута перед первым ударом, ощущая движение воздуха оголенными ягодицами, у девушки появилось  острое чувство стыда, как во сне, где вдруг обнаруживаешь, что лежишь голая, покорно выставлена навстречу пруту, как у маленькая нашкодившая девочка… И что она не хочет всего этого, ни за что не хочет, но стерпит ради будущего…

***

У Томаса и Ольги родилось двое детей. Она так и осталась в его доме, преданно любя стареющего супруга.

Друзьям он говорил, что молодая жена позволила сбросить груз лет со своих старых плеч, но, как оказалось, не смогла вернуть прежней спортивной формы. Уложив детей спать, они закрыли дверь в родительскую спальню.

– Ты – прелесть! – прошептал Томас, лаская клитор, а руками разводя половинки попки и отыскивая пальцем маленькую дырочку между ними, поглаживая и чуть надавливая на нее.

Меч требовал по-прежнему ласки, он взял руку и положил на него. – Радость, – прошептал он на ушко, – прошу тебя, возьми его в кулачок, сожми его... Вот так! Еще, только сильнее

– Какой он у тебя веселый! – сказала жена.

– Боже, как хорошо, – прошептал Томас , когда меч пришел в боевую готовность.

«Боже, я скоро совсем не смогу себя контролировать! – подумал он, чувствуя, как жена ласкает его язычком...

– Приподними-ка попочку, моя радость, – Томас положил ей подушку под ягодицы и осторожно ввел палец во влагалище. Женина приняла его в объятия, и Томас пошел на штурм укрепления, которое столько лет принадлежало только ему.

Он приподнялся:

Он вновь уронил голову между ног и засосал его еще более настойчиво, так, как младенец сосет соску.

Жена тихо застонала от удовольствия. В этот момент смерть костлявой рукой сжала сердце Томаса.

– Больно… – тихо сказал он. Сердечные капли на полке!

На этот раз капли не помогли, и жена вызвала «Скорую помощь».

Последнее свидание

В приемное отделение больницы поступил Томас шестидесятилетний старик с инфарктом миокарда. Привезла его молоденькая женщина.

– Это ваш отец? – спросила регистратор.

– Нет, то мой муж! Спасите его! Ну, я виновата, конечно, перестаралась!

– Аккуратнее надо в его-то возрасте! – сказал старый доктор, осматривая пациента.

– Пока жив, – буду! – Томас судорожно глотал ртом воздух.

Ему сделали обезболивающий укол и повезли в палату. Он спал и вспоминал один из самых счастливых дней своего медового месяца, когда Ольга позволила ему себя выпороть.

Он думал, что Ольга в тот момент его  в определенной мере спровоцировала, , но тогда все случилось очень органично — она подставила попу, Томас ее довольно жестко высек ремнем, а потом они любили друг друга очень долго.

– Теперь – моя очередь, – и устроился между ног, – моя любимая женщина, – сказал он, чувствуя тепло обнаженного тела. – Я же чувствую, как он напрягается под моими пальцами! Раздвинь ножки!... Что за упрямство? Я просто хочу найти одну твою прелесть и потеребить. Тебе будет приятно. Ну, давай же! У тебя большой клитор, почему же ты так редко позволяешь мне сосать его?

Сладкие воспоминания были прерваны неприятной процедурой под названием «клизма».

– На следующий день жена пришла навестить супруга.

– Оленька, береги детей! – сказал он и закрыл глаза.

Он увидел длинный тоннель, в конце которого его уже ждали…

Синусоида на мониторе превратилась в прямую линию…