Последний из портала Дагоса, гл 1

***

Дверь камеры с громовым грохотом затворилась. Лязгнул засов.

Борис добрел до стены, как по направляющей сполз по ней на пол и спрятал лицо в ладонях. Его плечи вздрогнули от беззвучных рыданий, скупые слезы скатились по щекам, оставляя мокрый след.

«Что происходит? Куда я попал? Почему? За что?!. »

В голове не укладывалось. Не хотелось верить…

Этого не могло быть, потому что не бывает такого в жизни!

Но это произошло в действительности…

Это произошло. И произошло с ним!

Его кошмар - явь!

Или он сошел с ума…

И ведь ничто не предвещало…

Минувшим днем не случилось ничего необычного и запоминающегося, и, уж тем более, странного или подозрительного - «серые будни», что называется. И черная кошка не перебегала дорогу.

Предков дома не было - еще не вернулись из «похода по магазинам» - о чем свидетельствовала дверь, запертая на оба замка.

Борис собирался переобуться, когда прихожую залил яркий свет, настолько ослепительный, что от обстановки остались лишь угловатые контуры, но и они скоро исчезли, будто растворившись в интенсивном, голубоватом сиянии.

Пол ушел из-под ног. Сердце ухнуло, на миг замерло и, подпрыгнув, заколотилось где-то в горле.

Накатило ощущение невесомости. Полета… Тело, ставшее необыкновенно легким, будто воспарило, не меняя при этом положения.    

Вероятно, он, в самом деле, куда-то перемещался.

Волосы на голове зашевелились, по спине пробежали мурашки, лоб покрылся испариной, дыхание участилось. Кровь в жилах разогналась, но все равно было холодно.

«Инопланетяне. Меня похитили инопланетяне! Вот, как оно бывает, оказывается…»

Телепортация не доставила физического дискомфорта, если не считать парализующего страха, и не заняла много времени. Вместе с мелкими волнами вибрации, законы притяжения вновь вступили в силу.

Свет погас. Борис приоткрыл глаза и увидел, вопреки ожиданиям, отнюдь не стерильные переборки космического корабля, а каменную стену, поросшую снизу серебристым мхом и заплесневевшую сверху, и на фоне ее - темный силуэт, похожий на человеческий. Осмотреться лучше ему не позволили, кто-то схватил его и попытался сорвать куртку.

Он дрался ожесточено и самоотверженно, как еще никогда в жизни не дрался, только его воля к победе ничего не решала, в виду численного превосходства противника, и не умел он отбиваться сразу от нескольких врагов, атаковавших со всех сторон одновременно.

Его оглушили, подло зайдя с тыла…

Он думал, что находился в отключке несколько секунд, но, как оказалось, его успели раздеть. Он лежал абсолютно голый на холодном, каменном полу.

Слышалось тяжелое дыхание, шорохи, близкая капель негромким эхом отражалась от низкого свода пещеры.

Он не понимал, почему на него напали эти люди. И люди ли они вообще? Казалось, их тела покрыты шерстью. И пахли они, как звери. И говорили на языке, непохожем ни на один земной.

***

1. Из Мира Напротив придет Он…

***

Затишье нарушил повелительный окрик:

- Да-фай!

Знакомое, понятное слово… Подхваченное эхом, оно отразилось от свода пещеры и откатилось куда-то вдаль.

Борис повернулся на бок. В голове зашумело - напомнил о себе удар по затылку.

«Не инопланетяне совсем». - Он искоса поглядывал на одетых в меха и кожу мужчин с копьями, возвышавшихся над ним. Чуть в сторонке длинноволосый урод примерял его джинсовую куртку.  

- Да-фай, - негромко повторил высокий, безбородый человек в кирасе и шлеме, единственный в шайке вооруженный мечом, очевидно, главарь, и жестом приказал встать.

- В чем дело, мужики? Вы меня не за того приняли!

Два дикаря, рывком поставив его на ноги, помогли ему подняться.

От затылка в шею больно стрельнуло. Что же до остального, то избили его несильно, ничего не сломали, серьезных травм не нанесли, все зубы остались на месте, только рот наполнился вязкой слюной с солоновато-металлическим привкусом от разбитой губы. Все это было пустяком, по сравнению с тем, что он стоял перед вооруженными людьми нагой и беззащитный.

Сплюнув, он утерся ладонью.

- Что вам надо? – Его колотило от бессильной ярости.

Ответа не последовало, лицо главаря осталось непроницаемым. Патлатый, забросив на плечо куртку с джинсами, приблизился бочком и, прогнусавил что-то невнятное, указывая пальцем на единственную вещь, которую почему-то не сняли - наручные часы.

- Ага! Сейчас! - Борис вырвал свои джинсы и двинул кулаком в скривившийся рот разбойника, который, отлетев в сторону, схватился за ушибленное место и заскулил.

Действие немедленно вызвало противодействие.

Вжикнул извлеченный из ножен меч, сверкнул клинок.

Скрученный и обездвиженный, оцепеневший от прикосновения холодного металла, Борис с ужасом следил, как острие меча спускается по его животу к паху. Если бы он мог – о, если бы он только мог! - то вообще втянул в себя свой скукожившийся, ставший совсем маленьким член. Казалось, он вот-вот сделает это…

Владелец меча ничего не говорил - на пальцах объяснил, на сколько может укоротить его половой орган. И когда он, глядя в глаза, вопросительно изогнул бровь, Борис согласно затряс головой, мол, все понял. Удовлетворенно рыкнув, мужик в кирасе вогнал меч обратно в ножны.

Убийство в планы разбойников не входило, но было ясно, что при любом резком телодвижении, его прикончат, без жалости и цинизма - профессионально и хладнокровно.

Часы с него все же сняли, их присвоил главарь. После чего, забрав из стенной ниши светильник странной формы, жестом приказал следовать за ним.

Благоразумно сдерживая праведный гнев, прикрываясь руками, Борис поплелся в темную арку. За спиной слышалось сопение копейщиков, что на корню пресекало фантазии на тему побега. Вдобавок позади поскуливал и что-то бормотал патлатый урод, вполне способный на гнусную месть.

Туннель привел к вырубленной в горной толще винтовой лестнице. Поднявшись, они попали в огромную сырую пещеру и ступили на широкий карниз над обрывом. Двух фонарей не хватало – и пяти не хватило бы! - чтобы осветить дно расщелины.

Вытянувшись цепочкой, разбойники двигались осторожно, почти крались, явно опасаясь чего-то. Их боязнь передалась идущему в середине процессии Борису. И, если поначалу он не представлял, чего именно надо бояться, то, примерно, в середине пути  причина страха стала очевидна.

Внизу заплескалась вода, и люди, отскочив к стене, выставили перед собой копья - в провале вынырнуло нечто внушительное. Послышался тяжелый вздох и чавканье. Из глубин влажного полумрака показалось светлое, змееподобное тело. Извиваясь, оно заскользило по дальней стенке вверх, оттолкнувшись от камней, свернулось кольцом и опустилось обратно.

Разбойники прибавили шаг. Подгонять пленника не требовалось, поскольку увиденное произвело на  него сильнейшее впечатление.

«Это был осьминог или какое-то другое чудовище? Интересно, как оно выглядит? Если у него такие щупальца, то какого размера оно само? »

Перед тем, как покинуть карниз, главарь придержал патлатого и приказал выбросить борину одежду. После недолгих кривляний уродец демонстративно швырнул вещи в пропасть.

- Суки, бл*! Ублюдки! Тварюги! - Борис скрипнул зубами.

***

Следуя за человеком в кирасе, уверенно ориентировавшимся в лабиринте коридоров, он гадал - где находится, кто эти люди, куда его ведут - и не нашел ни одного приемлемого ответа на свои вопросы.

Эйфория сменилась растерянностью, растерянность клаустрофобией, страх глубокой задумчивостью.

К действительности его вернул призыв, хотя не ему адресованный - главарь громко разговаривал со стеной. Будто подчиняясь ему, каменная плита с гулким звуком сдвинулась в сторону, открывая проход.

«Здесь есть механизмы! Значит, эти дикари не такие уж дикие. Здесь есть ученые, которые это изобрели. Почти цивилизация…»

В небольшом зале условно прямоугольной формы предводитель разбойничьей шайки пустился в объяснения перед человеком в кожаной рубахе. Последний кивал и поглядывал в борину сторону - без насмешки, удивления или сострадания - будто к нему каждый день приводили голых пленников.

Борис был готов под землю провалиться, хотя никто не проявлял к нему нездорового интереса, более того, всем вокруг было наплевать на него. Равнодушие этих людей пробирало до жути.

Хотелось разрыдаться от жалости к себе…

Кивком ему приказали следовать дальше.

За дверью открылся короткий тоннель. Запашок в нем стоял еще тот! Но источник зловония находился дальше, за воротами. Когда массивные створки раздвинулись, Борис едва сдержал рвотный позыв. В галерее с невысоким сводом воняло так, что даже главный дикарь зажал нос. Запах горелого мяса, паленой шерсти, пота, крови, экскрементов смешались в удушающий, тошнотворный амбре.

Это был запах смерти. Возможно, его смерти…

Она встречала его криками, стонами, завываниями. Голоса, сливаясь в дикую какофонию, сводили с ума. Ужас шершавой рукой гладил позвоночник, гоняя мурашки и ероша волосы на всем теле. Мочевой пузырь предательски сжался.

«Бежать! »

Инстинкт самосохранения взорвал сознание. Вперед – к свободе! Адреналин наделил обманчивым ощущением всемогущества…

Ему не позволили даже развернуться - люди, которые были сильнее и ловчее, среагировали моментально и сжали с обоих боков.

Немного потрепыхавшись, Борис затих, решив сэкономить силы для новой попытки, а конвоиры, в свою очередь, во избежание повторения эксцесса, стиснули его еще более жестко и повлекли по проходу между зарешеченными, как древних тюрьмах, арками.

Впрочем, почему «как»? Это была тюрьма, самая настоящая тюрьма! Насколько «древняя», определить не представлялось возможным, но методы в ней использовались средневековые. Точнее, инквизиторские. За железными прутьями пыточных камер умирали люди - распятые, растянутые, подвешенные вниз головой, валявшиеся без чувств на полу, содрогавшиеся в агонии. Истерзанные, окровавленные, покалеченные, обожженные они стонали, плакали, рычали.

Это был не сон разума - тот, что порождает чудовищ - а кошмар, вторгшийся в действительность. Убийственная явь!

Прямо по курсу, сгорбленный старик выкатил из камеры ржавый кузов со сложенным пополам, изуродованным человеческим телом. Сквозь худой шов в днище сочилась кровь, оставляя на полу, присыпанном песком дорожку красных капель. Уступая дорогу тюремщику, один из конвоиров ослабил хватку, и оказалось, что Борис едва держится на ногах. Борясь с тошнотой, он привалился плечом к решетке.

Жалобно поскрипывая, тележка приближалась…

Что-то холодное и липкое коснулось бориной голени. Покосившись вниз, он увидел безносое лицо с ввалившимися глазами и безобразно распахнутым ртом, из которого вырывались хрипы и булькающие звуки.

Испуганно шарахнувшись в сторону, он снова оказался в крепких объятиях охранников, которые, впрочем, тут же брезгливо выпустили его, потому что из него фонтаном брызнула рвотная масса. Рухнув на колени, он уперся руками в пол и стоял «раком», пока внутренности выворачивались наизнанку.

Когда спазмы прекратились, его подняли на ноги. Уродец с сальными волосами, заглядывая ему в глаза, мерзко хихикал.

Он не помнил, как добрел до конца галереи ужасов. Безвольного, безропотного, безразличного ко всему - его втолкнули в камеру.

***

В темном углу каземата кто-то зашевелился, послышалась незнакомая речь.

Собрат по несчастью был молод, может даже младше, но шире в плечах и мускулистей, и, в отличие от него, одет - в узкие штаны и рваную грязную рубаху. Присев рядом, он заговорил на фыркающем и, вместе с тем, довольно благозвучном языке.

- Не понимаю. –  Борис покачал головой.

Незнакомец продолжал говорить, поглаживая борину спину, выказывая моральную поддержку и успокаивая.

- Я не понимаю тебя. Извини.

Но языковый барьер нисколько не мешал парню, истосковавшемуся по простому человеческому общению, выговариваться. Тихим, ровным голосом он что-то безостановочно рассказывал или объяснял. Не умолк, даже отправившись к зловонному нужнику. Прервал речь, когда достал из ниши кувшин с водой.

Борис сделал пару глотков. Он испытывал такую жажду, что затхлая вода показалась ему нектаром.

Пустой желудок отозвался резкой болью.

За дверью раздались шаги, заскрежетал засов, на пол камеры легла широкая полоса света из коридора, и в проеме возник вооруженный тюремщик. Борис подобрался, готовясь к самому худшему, но вызвали его соседа, который, поднявшись, гордо проследовал на выход.

Он думал, что его тоже заберут, поведут куда-нибудь – на допрос, пытки или сразу на казнь - но охранник, смерив безразличным взглядом, скрылся за дверью.

***

Прислушиваясь к звукам снаружи, далеким голосам, Борис ждал. Но о нем будто забыли. За ним никто не пришел.

Пока не пришел…

Измученный неизвестностью, смертельно уставший и продрогший - он улегся на ворох тряпья в углу и свернулся в позу эмбриона. Вонючая, жесткая подстилка все-таки лучше, чем холодный, не менее грязный пол.

Он не представлял, сколько времени прошло с момента похищения.

«Определить время по солнцу? Если только солнечные лучи проникают в это подземное царство… Может, мне больше не суждено увидеть солнце», - подумал он и шмыгнул носом.

Он попытался упорядочить и сопоставить крохи информации о мире, в который попал, проанализировать и систематизировать свои наблюдения.

«Ясно одно – меня похитили не инопланетяне. Похитили? »

Впервые он задумался - была ли его телепортация подстроена кем-то, или все произошло случайно. Сразу отклонил первый вариант, показавшийся ему невероятным до смешного - у него физически не могло быть столь всемогущего врага, имеющего в своем распоряжении машину времени. Использование машины времени он так же исключил, поскольку считал, что подобные устройства еще не изобретены, и по этой причине монтаж одного из них в его прихожей был невозможен. Тем более, невидимого. Да в своем доме он заметил бы новое техническое устройство, будь оно размером хоть с зажигалку.

Оставался второй вариант.

«Вот, если бы я переместился в будущее, а то попал… в какие-то темные века. Но тогда, что это могло быть? – Он порылся в памяти в поисках терминов из научной фантастики. – Телепорт? Тоннель во времени? Пространственно-временной сдвиг? »

Не разобравшись со способом перемещения, он вернулся к вопросу о месте, куда попал.

«Средневековье? Я оказался в средневековой Европе? »

Довелось увидеть немногое, но все факты вполне укладывались в рамки теории о Средневековье. Тюрьма, повергшая в шок, в целом соответствовала его представлениям об инквизиции.

«Инквизиция! Чудовищное порождение фанатичного, религиозного ума… античеловеческая отрасль юриспруденции, узаконенный геноцид. Какая, к чертовой бабушке, презумпции невиновности, когда пытки являются обязательной составляющей делопроизводства? »

Но! Дьявол кроется в деталях…

«Если я попал в застенки инквизиторской тюрьмы, то где иезуиты или представители какого-либо другого католического ордена? »

По дороге не встретился ни один монах, ни какой-либо другой церковный деятель.

Одежда разбойников и тюремщиков не отличалась оригинальностью и колоритностью, а вооружение большим разнообразием. Шлем и доспехи главаря шайки, копья и мечи не поддавались идентификации, так, чтобы вывить нацию их обладателей.

«Но они - европейцы, однозначно».

Все аборигены относились к европеоидному типу, причем их лица отличалась правильными чертами, даже у противно гримасничавшего патлатого.

«На каком языке они говорят? »

Местный язык не походил ни на один из европейских языков, которые Борис худо-бедно опознал бы. К сожалению, он не задал соседу по камере обычных вопросов: «Ду ис пик инглиш? Шпрехен зи дойч? Парле ву франсе? » - не до того было в его донельзя подавленном состоянии.

«А что означал эпизод над обрывом? - Он вспомнил, как разбойники, испуганно прижались к стене. - Что за чудовище обитает в пропасти? »

Чудовище? Это что-то уже из области фантастики!

«Есть в жизни многое такое, друг Горацио, что и не снилось… Стоп! Не снилось! »

Он ущипнул себя за щеку, чтобы проснуться, но нехитрый фокус не удался.

«Неужели, я попал в какой-то параллельный мир? »

В пользу последнего вывода свидетельствовали механизмы, двигающие каменные плиты, и странные светильники – признаки техногенной цивилизации - то, чего не могло быть в Средневековье его мира.

- Только этого не хватало, - прошептал он и продолжил эту мысль длинной нецензурной тирадой.

«А, может, это какие-нибудь тайные изобретения Леонардо да Винчи? – Он упорно продолжал цепляться за версию о Средневековье, как имевшую пространственно-временные координаты и державшую первенство, потому что других вариантов не было. - Но чудовище…»

Теплый, мягкий комок ткнулся в ягодицу. Сердце чуть не выпрыгнуло!

Борис подскочил.

- Бл*! Крысы… - Он поморщился, рассматривая зверька, который в свою очередь изучал его из черного угла светящимися, красными глазками.

Крысе, если это была крыса, первой надоела игра в «гляделки», и она бесшумно исчезла в дыре, откуда появилась.

«Интересно, как сильно обглодают крысы мой труп, пока обо мне вспомнят? »

Ему захотелось стать таким же маленьким, как местный грызун, чтобы пройти сквозь стены, вырваться из этого страшного места. На свободу…

***

Время тянулось медленно. Ощутимо похолодало. Белый свет, лившийся из окошка под самым потолком, слабел. Камера погружалась в темноту. Единственным ориентиром в пространстве оставалась тонкая полоска желтоватого свечения под дверью.

«Не отбился бы, не вырвался, нет. – Снова и снова он мысленно прокручивал эпизоды своего пребывания в этом фантастическом мире. - Их было больше, и они - сильнее. Они – воины! »

Вспоминая первые минуты после телепортации, он пытался представить себе иное развитие событий.

«Я не Джеки Чан. И не Чак Норрис. Ха! Посмотрел бы я, как они справятся с такой бандой в реальной жизни…»

Борис старался избегать драк, уж не говоря о том, что никогда никого не задирал и не провоцировал потасовки - не потому что боялся, не потому, что в юности занимался не боксом, а, куда более, эстетичным видом спорта – фехтованием. Он не был агрессивным, по натуре. Он считал мордобой - не лучшим способом для самоутверждения и не использовал его, как средство, чтобы отвести душу. Хотя в период возмужания ему неоднократно приходилось доказывать, что он способен постоять за себя. Бывало, самому сильно доставалось, ходил потом с несимметричной физиономией, охая и держась за бока. В последний раз он «вписался» в драку за лучшего друга, на которого «наехали». Тогда - в кровь разбил костяшки пальцев на руках…

«Это только в кино положительные герои всегда побеждают».

Выбивая зубами дробь, он подпрыгивал на месте, чтобы согреться. Щипали и чесались ссадины, грозя воспалением, или, хуже того, заражением крови. Ему невероятно повезло, что его пощадили при захвате, и ран у него гораздо меньше, чем могло быть.

Уродование пленника явно не входило в планы этих людей…

«А ведь меня встречали, – мелькнула вдруг догадка. – Они меня ждали! Хотя, может, не конкретно меня… Но они были готовы к моему появлению. Я не первый, кто попал сюда … Возможно, там, у точки выхода, находится постоянный, круглосуточный пост - отлавливают всех попаданцев. Я не единственный, кого затянуло в эту пространственно-временную дыру. Похоже, дежурные у «ворот времени» имеют четкие инструкции - не убивать гостей, а только раздевать. Зачем раздевать? Чтобы унизить, лишить человеческого достоинства… обезличить. Потом сажают в тюрьму. Это, по крайней мере, объясняет, почему я до сих пор жив. Нравы у них здесь еще те - укокошат и «как звать» не спросят.

Но что дальше?

Если мне сохранили жизнь и здоровье, следовательно, я для чего-то нужен. Для чего? Что здесь делают с чужаками? Их продают в рабство? »

Он сделал пару глотков, чтобы смочить пересохшее горло, и, оставив воду про запас, изучил на ощупь обычной формы глиняный кувшин. На донышке обнаружилось клеймо, похоже, простой треугольник.

«Будем надеяться, что технологии здесь еще недостаточно развиты для того, чтобы пленников использовали, как доноров органов. Интересно, здесь практикуются человеческие жертвоприношения? А каннибализм? »

Он допил остатки воды, но не избавился от жажды. Голод давал о себе знать жуткой слабостью и головокружением…

Прислушиваясь к урчанию в животе, обняв плечи и раскачиваясь, как неваляшка, он смотрел на дверь. Кто бы или что, без разницы, из-за нее не появилось - все было бы для него благом.

***

Через окошко у верхнего стыка в камеру просочился бледный, зеленоватый свет и разогнал темноту.

«Это, что, рассвет? Но почему зеленый? - Борис поднялся, глядя на светлый прямоугольник под потолком. - Значит, до этого свет был лунный? »

Побуждаемый неведомыми, внутренними силами к движению, он начал мерить камеру шагами – от двери до стены. У двери он ненадолго останавливался и прислушивался к тишине в коридоре. Пока он бездумно, бродил как заведенный, интенсивность светового потока из-под потолка увеличилась и приобрела изумрудный оттенок.

«Или все-таки инопланетяне? Рассвет-то явно неземной. Или там наверху включили какое-то искусственное освещение? Или это - оптический обман? »

Мысли путались, создавая иллюзию безумства…

«Если это восход солнца, то, возможно, скоро сюда пробьются солнечные лучи! »

Он приободрился от желания увидеть солнце. Странно, почему раньше он не придавал никакого значения этому источнику жизни и тепла?

«Не пора ли пересмотреть жизненные ценности? »

Свет сделался обычным и больше не будоражил воспаленный ум. Освещения уже хватало для того, чтобы рассмотреть клеймо на дне пустого кувшина - вероятно, это была стилизованная голова вепря.

А потом Борис случайно обнаружил написанные и нацарапанные на стенах надписи - надписи на знакомых языках! – в том числе, русском и английском, включая традиционное «фак».

«Драконы – пид*расы! » - гласила одна из них.

«Иди к мудрецам ГП».

«Оставь надежду», - следовала приписка.

Одно из посланий, будто было адресовано лично ему:

«Думал, что инопланетяне? Ну и как ОНО? »

Граффити ничего не объяснили, но доказывали, что люди из его мира, и его соотечественники, попадали в эту чудовищную параллельную реальность. Он - не первый!

«Но что с ними стало? Отпустили их или казнили? Скорей всего, второе…»

***

«Что-то парня долго нет. – Борис начал подозревать самое худшее. - Куда его увели – на пытки или на казнь? »

Сосед по камере был единственным человеком, который отнесся к нему дружелюбно. Как знать, может, им вдвоем удалось бы совершить побег.

«Парень-то явно местный, должен разбираться, что к чему. Нашли бы с ним общий язык. Договорились как-нибудь… Только бы его не покалечили».

Было страшно представить, в каком состоянии тот мог вернуться. Но еще страшней была мысль о том, что его самого могли подвергнуть пыткам.

«Хотя какой ценной для них информацией я обладаю? »

Когда в коридоре послышались шаги, и сдвинулся засов, в бориной душе всколыхнулась надежда, что вернулся сосед, но – увы! - грохотание и скрежет служили прелюдией к появлению в камере сгорбленного старика, того самого, что намедни вез тележку с трупом. Другой тюремщик с мечом на поясе и плетью в руке замер у выхода.

При виде горбуна - живого напоминания о самых жутких мгновениях всей жизни - Борис отодвинулся в угол. «Адский» дед, не обращая на него внимания, словно его не было вовсе, наполнил кувшин водой, положил рядом ломоть хлеба и кусок мяса, после чего удалился.

Вода пахла болотом, хлеб с неаппетитными вкраплениями был серого цвета. Борис не удивился бы, если бы мясо оказалось змеиным, но, проглотив кусочек, отметил, что оно вовсе не отвратительное на вкус, и съел всю порцию.

Утолив голод, он улегся на тряпье и, подставив солнечным лучам спину, предался мрачным раздумьям.

«Самое поганое, что нет абсолютной никакой возможности, сообщить о себе. Передать весточку на волю… тогда была бы хоть какая-то надежда.

Никто не знает, что я здесь. «И никто не узнает, где могилка моя…»

ТАМ я - обычный пропавший без вести. Нет! Не «обычный»… Обычно люди исчезают бесследно, выходя из дома, а я, наоборот, пропал, вернувшись домой. Ха! Парадоксально, но факт. «Последний раз его видели, входящим в дверь своей квартиры…»

Интересно, сколько «пропавших без вести» из моего мира здесь сгинуло? Наверное, немало.

А, может, кто-то ТАМ уже понял, что явление носит массовый характер, установлена закономерность «загадочных исчезновений»? Обнаружены какие-то факты, зацепки, улики…

Кто-то же должен был догадаться! Кто-то занимается этим делом, если не государственные органы, то хотя бы детективы-любители или экстрасенсы… и ведется, пусть не официальное, расследование.

А, может, кому-то из тех, кто сидел здесь до меня, удалось вырваться на свободу? И тогда он мог сообщить… сообщить куда-нибудь… куда надо… об этом месте. И ему поверили. Сначала посмеялись, конечно, что «такого не может быть, потому не бывает», но все равно поверили. И готовится спецоперация по освобождению заложников. Или уже отправлена разведгруппа…

Но как спецназ сюда попадет?

Попадет как-нибудь… Им укажут дорогу! Ведь, если кто-то выбрался отсюда, то должен знать способ возвращения. Если выбрался…

Черт! Как узнать, что делают с пленниками из другого мира? »

Строя предположения с множеством допущений и лелея надежду на спасение, он задремал, согретый солнечными лучами.

***

Разбуженный жутким скрежетом отворенной двери, Борис распахнул глаза. Он подумал, что поспал пару часиков, но, похоже, наступил вечер. Камера тонула в сумраке, в окошко сочился изумрудный свет заката.

«Не оптический обман, оказывается! »

Он зажмурился, ослепленный яркий светом направленного на него фонаря и, загородившись ладонью, посмотрел сквозь пальцы на трех визитеров.

«Что за?.. Три молодца… одинаковых с лица».

Судя по прикиду, эти ребята были самыми крутыми персонажами из всех, кого ему довелось здесь видеть. Благодаря внешнему сходству и форменной одежде - фиолетовым плащам, начищенным до зеркального блеска кирасам, мечам в идентичных ножнах, сапогам-ботфортам - они походили на клонов.

Один из них подвесил на крюк под потолок фонарь, вроде тех, что были у разбойников, только размером побольше и светивший значительно ярче, и у человека наблюдательного и думающего непременно бы вызвавший вопрос: «С хрена ли эта штука, работающая без проводов, такая мощная? » Но странная природа света перестала интересовать Бориса, когда он заметил на поясе воина огнестрельное оружие неизвестного образца. Или, что совсем уж невероятно, бластер!

«Бл*! Ну, что за пи*дец-то такой? »

Возглавлял троицу парень, одетый богаче спутников – его плащ был подбит мехом, шлем позолочен и украшен сиреневыми перьями, а инкрустированный дракон на кирасе, выполненный с удивительным мастерством, был в два раза больше, чем у спутников.

Борис оцепенел от ужаса, вспомнив надпись на стене камеры: «Драконы – пид*расы». Возможно, выражение было фигуральным, но пристальный интерес ночных гостей к его скромной персоне – мощный повод для впадения в ступор. При мысли, что дракон сделает его своим любовником, живот свело, в паху все сжалось, не говоря об анусе…

О! Если бы он предвидел, заранее знал о своей участи, то прыгнул бы в пропасть к чудовищу!

Главный дракон отдал короткий приказ, и его подчиненные с решительным видом направились к сидящему на ворохе тряпья пленнику.

- Нет! – Борис пополз к стене.

Возражения были проигнорированы. Воины подхватили его и поставили на ноги перед своим предводителем, который протянул руку в серой перчатке и поднял его опущенную голову.

- Козел! – Борин взгляд был полон лютой ненависти.

С лица дракона спало надменное выражение, будто он увидел совсем не то, что ожидал, отчего встревожился или растерялся. Долгие мгновения он пытливо вглядывался, потом усмехнулся уголком рта своим мыслями, и его взгляд снова стал холодным, как минувшая ночь.

Он заговорил. Зазвучала фыркающая и мелодичная, чужая речь…

И вдруг Борис услышал свое имя.

Значит, он оказался здесь совсем не случайно? Хуже этого для него ничего не могло быть, судя по приему…

Тем временем позорный осмотр продолжался.

Атлетического телосложения, кареглазый, смуглый, с выгоревшими на солнце волосами - Борис знал о своей привлекательности, однако «аленделоном» себя не считал. Принципиально. Особенно девушки западали на его улыбку. Хоть не улыбайся совсем! И мог бы «на полную катушку» пользоваться открывающимися возможностями… Вот только не «такое» у него было воспитание. Да и характер не позволял «донжуанствовать». Во-первых, он придерживался отдельных моральных принципов. Во-вторых, считал, что внешность в мужике не главное, и гордиться этим глупо, ибо гордыня - смертный грех. В-третьих, не был озабоченным. Хотя некоторые думали, что он - бабник. И с чего бы это? Он же не давал повода для подобных подозрений - не хвастался своими достижениями на любовном фронте, и, вообще, считал, что любовный роман - сугубо личное, и никого не касается.

Но! Нравиться женщинам – это одно дело, а вступать в половую связь с мужчиной – совсем-совсем другое. Это – две большие разницы! Это - противоестественно! Хотя в мире «до хрена великого» представителей сексуальных меньшинств, и они считают себя вполне нормальными, но они сами выбирают нетрадиционную ориентацию и партнеров. А его будут насиловать! Ведь добровольно он не отдастся, в силу своей гетеросексуальности. Ни разу, даже в самых потаенных мечтах, не представлял, что занимается сексом с представителем своего пола, каким бы распрекрасным тот ни был.

Потенциальный любовник окинул взглядом борино тело, покачал головой и, издевательски вопросительно изогнул бровь, рассматривая его мужское достоинство, которое после стольких испытаний, отказывалось быть таковым.

«Судьба решила сыграть со мной злую шутку! »

Теперь его – «опустят». Или он умрет. Без вариантов.

И то, и другое - больно.

Но что лучше - жить с позором или умереть с честью?

Дракон отдал указания воинам и, развернувшись на каблуках, направился к выходу. Отчаянно сопротивляющегося Бориса поволокли следом.

Он покинул застенки инквизиции живым и здоровым, если не считать глубочайшей моральной травмы. Хотя, возможно, лучше было бы остаться в камере…

***

Его вывели из тюрьмы, но не из подземелья, которое оказалось подземным городом. Кроме лабиринта ходов и тоннелей, в скалах было прорублено множество каналов – целая сеть водных магистралей - широких и узких, с перекрестками и развилками, которые он увидел во время путешествия на катере. Транспортное средство драконов, управляемое с кормы, имело немного фантастический вид, а его двигатель почти не производил шума и позволял развивать приличную скорость.

Местные технологии превосходили все ему известные!

А потом он увидел лифт…

«Это суперцивилизованное Средневековье другого измерения, другой реальности… Технологии «супер», но нравы – абсолютно дикие».

Подъемник представлял собой платформу, с одной глухой стенкой и огороженную с трех сторон решетками. В центре торчал обломок колонны. Для того чтобы лифт начал движение, нужно было вставить в отверстие на колонне специальный ключ-жезл, что и сделал главный дракон, после того, как охранники втащили пленника на платформу.

Кабина плавно поползла вверх. Толстые пласты скальной породы чередовались с пустотами. От лифтовых площадок в стороны расходились галереи, которые освещались лампами, похожими на люминесцентные. Немногочисленное население занималось своими делами. Среди мужчин и женщин в псевдо-средневековых нарядах встречались воины в доспехах и при оружии.

Стоявший у дальней стенки за спинами драконов, Борис мог не беспокоиться, что кто-то из обитателей города-лабиринта заметит его наготу, но все равно мечтал стать невидимым.

Лифт остановился. Похоже, путешествие подходило к концу.

«Значит, скоро меня поимеют. И, возможно, не один раз…»

Желая умереть немедленно, он набросился на драконов…

Его оглушили, подавив в зачатке приступ буйства - с ним не церемонились.

***

Он сразу понял, что находится в другом мире, понял еще до того, как открыл сначала один глаз, потом второй. Жесткий ворс ковра впивался в голое тело, болела шея… Он знал, что если пошевелится, то боль усилится.

«Не буду шевелиться. Пусть думают, что я без сознания».

Никто его не трогал, не торопился привести в чувство. Чем дольше он будет притворяться, тем больше времени выиграет.

«Но что это даст? Я все равно обречен…»

Послышался женский смех. Борис скосил глаза. В прорехе между тяжелыми шторами он увидел дракона, который, по-хозяйски развалившись в массивном кованом кресле, обнимал симпатичную, темноволосую девочку лет четырнадцати, сидевшую у него на коленях и прильнувшую к его груди. Можно было подумать, что они брат и сестра, если бы не интимная ласка. Рука в перчатке скользнула по девичьей груди, талии и нырнула под тунику.

«Нет, они не родственники. Хотя, может, в этом мире инцест узаконен? С них станется. Этот парень, определенно, не похож на гомика».

Наблюдая за драконом, он испытывал странные, смешанные эмоции. Гнев, ненависть, презрение и… зависть. Вместе с тем, у него возникло смутное ощущение, что уже видел его когда-то. Этот взгляд…

Дракон снял шлем. Его длинные, черные волосы рассыпались по плечам. Он был мужествен и красив, и выглядел, как человек, не знающий поражений.

«Вероятно, благородного происхождения, богат и наделен властью».

Устремив мечтательный взгляд в потолок, дракон запустил руку под одежду девочки и, лаская самые чувствительные места, заставлял ее ерзать по ляжке, обтянутой фиолетовым бархатом. Проявляя необычайную для возраста нескромность, нимфетка прогибалась и приподнимала бедра, желая нанизаться на пальцы своего искусителя. Очнувшись от своих мыслей, он покосился на свою маленькую, возбужденную подружку, потом на Бориса, не успевшего закрыть глаза, и что-то прошептал ей на ушко. Девочка зыркнула на пленника, как на досадную помеху, и неохотно поднялась.

Дракон вышел и взмахом руки приказал встать. Повинуясь, Борис принял вертикальное положение. Тем временем из-за портьеры выскользнула брюнеточка, а с ней две еще девочки - рыженькая и блондинка.

«Этот парень держит у себя в услужении малолеток на любой вкус! »

Зажавшись и сгорбившись, он еще плотнее прижал руки к месту, которое имел привычку прикрывать, потому что служанки принялись рассматривать его с пристальным, детским любопытством. Забавно, если б не серьезность обстоятельств дела…

Дракон окинул его бесстрастным взглядом и указал на огромную ванну, вмонтированную в пол.

- Да-фай. - Он намекнул, что пленнику следует помыться, и уладился, уводя свою юную, темноволосую подружку.

Железная дверь, похожая на сейфовую, закрылась.

***

Борис осмотрелся. Он находился в небольшом зале, вырубленном в скале целиком со всеми предметами обстановки – скамьями и столами вдоль стен, полками, нишами, ванной. Привнесенных предметов интерьера здесь было немного – светильники, статуэтки, шторы в арках и ковры на полу.    

«Замок людоеда какой-то. Но лучше, чем тюрьма».

Его смущали юные служанки, но он надеялся как-нибудь перетерпеть их присутствие.

«Почему они остались? Что это - наказание или награда? »

Переговариваясь между собой шепотом и беззастенчиво глазея на него, как юкатанские индейцы на коня Кортеса, девочки приблизились.

«Дети! Что с них взять? »

Рыженькая сжала его запястье.

- Ты чего? – Он не мог ее оттолкнуть, потому что прижимал ладони к низу живота. Он попятился, но эта нахалка следовала за ним, не отставая ни на шаг, призывно улыбаясь и стоя глазки. - Чего тебе надо?

«Наглая какая! Трахнут еще… лолитки».

Рыженькая показала на ванну.

- А! Вот оно что. – Он двинулся в указанном направлении, подозревая, что малолетки обозревают его зад, и поспешил опустить его в просторную, мелкую ванну, наполненную теплой водой, над поверхностью которой толстым слоем поднималась пена.

- Ну, и обычаи здесь, - прошептал он, морщась от боли защипавших ран. - Сначала отмудохают, изваляют в дерьме, а потом отмывают…

Он посмотрел на служанок и опять напрягся - они шли прямо к нему.

- Идите отсюда! Кыш! - Прогоняя их, он замахал рукой. От греха подальше…

Развеселенные его протестами, они сбросили туники, под которыми ничего, кроме их самих, не было. Вид еще не взрослых, но уже и не детских тел, взволновал его не на шутку. Голый лобок рыженькой притянул его взгляд. Он с трудом отвел глаза от ее маленького «персика» в верхнем просвете между ног, пытаясь сообразить – выбрита ли она или у нее на этом месте еще не выросли волосы. Венерин бугорок блондинки тоже был безволосым.

«Когда там появляются половые признаки? »

Пока он размышлял о зрелости девочек, они забрались в ванну.

- Эй, девки! Вы с ума сошли?

Вопреки его ожиданиям они не собирались на него покушаться на его честь. Рыженькая взяла травяную мочалку, а беленькая подставила ковшик под струю, лившуюся из пасти железного дракона. Он заметил на левой лопатке блондинки татуированного, многоцветного дракона, который, наверняка, являлся клеймом ее господина.

О чем-то этот дракончик напоминал…

«Ладно. Пусть моют, раз им приказал хозяин. Но больше - ничего! »

Он уже собрался расслабиться, как его посетила ошеломляющая мысль: «Надо мной проводят эксперимент! Эксперимент с целью изучения поведения современного человека в Средневековье! – Сознание, расслоившееся вследствие психической травмы, продолжало искать объяснение происходящему. - Ну, конечно! Я - жертва научных опытов! Это объясняет, почему меня сразу не убили, как, наверняка, поступили бы средневековые разбойники. Всех персонажей играют артисты, а какой-то яйцеголовый придурок-ученый наблюдает за моими действиями на экране монитора. И не было никакого путешествия во времени и пространстве! Но, какого черта, этот опыт проводят именно на мне? »

Он осмотрелся по сторонам, прикидывая, где могут быть установлены видеокамеры, и решил, что потом, после того, как все завершиться, обязательно поймает режиссера-постановщика этой трагикомедии и набьет ему морду.

«Меня ввели в состояние гипноза и внушили мысль о телепортации. И еще, х*й знает, что внушили».

Ему очень хотелось, чтобы это было правдой, но что-то внутри, очень похожее на патлатого разбойника, гнусаво нашептывало, что он занимается самообманом.

Как бы то ни было, после страшных опытов, наступила приятная часть эксперимента. Он не стал отказываться от возможности полежать в ванной и устроился удобней в углублении, сделанном для спины. Блондинка вылила ему на голову воду из ковша и взбила пену на волосах. Рыженькая терла его пучком травы. Он видел перед собой ее маленькие грудки, еще не полностью сформировавшиеся, но от этого не менее привлекательные. Они так и просились в руки - эти остроконечные холмики с большими, розовыми ореолами вокруг пуговок сосков.

- Малолетние нахалки, - прошептал он. - Только не особо позволяйте себе…

«Я слишком устал, чтобы возбудиться», - сказал он сам себе, расслабившись от умелых, успокаивающих движений рук юных банщиц. Их милое лепетание успокаивало, убаюкивало. Благоухание трав навевало приятные ассоциации. Ссадины и ушибы не беспокоили. Мысли разбредались, как овцы у нерадивого пастуха.

- Ой! Больно! – Он дернулся, когда рыженькая, массируя ногу, задела глубокий порез на пятке.

Подняв его ступню над водой, она внимательно осмотрела травму и покачала головой. Улыбнувшись и успокаивая ласковым голосом, она опустила его ногу на свое колено и принялась осторожно разминать икру.

- Черт, как хорошо. У тебя здорово получается, - похвалил он.

Блондиночка смыла пену с волос, оттеснила его и заняла нишу в бортике, потом, поглаживая его плечи и ключицы, притянула к себе.

- Кайф. – Он лежал на ней, как на подушке, его голова покоилась у нее на груди.

Согревшись и расслабившись от массажа, он погружался в полудрему. Тем временем, ловкие ручки рыжей чертовки, подобрались к паху, ласково вязли то сокровенное, что делало его мужчиной, и начали производить весьма не двусмысленные движения.

- О, очень мило с твоей стороны… Смело.

Да. Он хотел поддаться на провокацию, но не мог себе позволить, несмотря на то, что эти маленькие девочки настойчиво предлагали себя… Табу!

Вообще-то в прошлом он совершал поступки, за которые ему до сих пор было стыдно, но нельзя было отступать - лучший друг не понял бы, стал насмехаться или, того хуже, презирать. Куражился, чтобы поддержать статус, хотя совесть протестовала. Но некоторые свои принципы не нарушил бы, даже ради друга. Ни за что! Не стал бы заниматься сексом с детьми. Претило. Прямо не признался бы - сказал бы, что с малолетками «беспонтово», мол, не умеют трахаться, или внешность забраковал. Его, в самом деле, школьницы не интересовали. Чего он, маньяк-педофил, что ль? Да и уголовно наказуемо это…

- Нет, - жалобно простонал он. Как он был наивен, полагая, что драконье мероприятие включает в себя только мытье. На него, будто выплеснули ведро холодной воды, «из огня, да в полымя», называется. - Вашу мать! Совсем охренели?

Борис вскочил на ноги. А-то бежать некуда…

Потрясенный своим открытием и опустивший от безысходности руки, он прижался спиной к каменной стене и посмотрел на девочек. Хотел найти в них сочувствие, но их взгляды были прикованы к его грозно устремленному вверх копью плоти. Его обдало жаром оттого, как эти маленькие женщины нагло и восхищенно пожирали глазами главный половой признак, отличающий его от них. Безудержно краснея, он автоматически загородил от жадных, искушающих взоров вожделенный предмет.

- Вы – дуры! - Он взорвался от негодования, но они его не понимали. - Ты! - Он ткнул пальцем в рыжую и сделал указующий жест за борт. - Вон отсюда! И больше так не делай! И ты тоже! - Он повернулся к блондинке. - Я не хочу вас! Озабоченные малолетки!

Нимфетка поднялась, пожала плечами и выбралась из ванной.

«Она послушалась меня? » - Борис плюхнулся в воду.

В арке напротив раздвинулись шторы, и – какая неприятная неожиданность! - появился воин, без кирасы и шлема, но при оружии.

«Почему я решил, что меня оставили наедине с девчонками? »

Парень поинтересовался, что за шум. Рыженькая подобрала с пола тунику и, прикрыв «фасад», направилась к охраннику. На левой лопатке у нее, был такой же татуированный дракон, как у блондинки, что, впрочем, неудивительно. Многоцветный, мастерски выполненный рисунок вызвал в бориной памяти какой-то неясный образ, который возник на миг и растаял, не обретя узнаваемых черт, не до него было…

Охранник смотрел на объяснявшуюся девочку преданно и влюблено, и только раз перевел взгляд на притихшего пленника - мол, дурак, меня бы на твое место.

«Сам дурак, - подумал Борис. – И сделай одолжение - сдохни от зависти! »

Проводив плотоядным взглядом виляющий, девичий зад, парень перевел дыхание и скрылся за шторами.

Вернувшись к ванне и уронив тунику на пол, рыжая нависла над ним и на пальцах объяснила, что если он не будет держать рот на замке, она позовет стражу или самого главного дракона, при этом указала на железную морду, из которой лилась вода.

Борис согласно кивнул, мол, не буду шуметь, потом пальцем указал туда, где под водой находился упавший член, чему немало способствовало появление воина, и, скрутив кукиш, поводил перед носами служанок. Они вопросительно переглянулись - то ли не расшифровав смысл жеста, то ли недоумевая, почему их не желают. Тогда он снова указал на свое подбрюшье и отрицательно покачал головой.

Рыженькая, соединив два пальца левой руки в кольцо, просунула в него указательный палец правой руки и, сделав несколько проникающих движений, медленно повертела головой, спрашивая взглядом, верно ли она поняла.

- Слава богу, - облегченно выдохнул Борис и оскалился. - Все правильно! Да! Мы не будем трахаться!

Объяснение на пальцах помогло - девочки больше не пытались его соблазнить, похоже, обиделись на него за то, что он не проявил к ним мужской интерес, фыркали на своем языке, должно быть, что-то очень нелицеприятное в его адрес, пользуясь тем, что он их не понимает.

После водных процедур они завернули его в простыню и проводили в смежное помещение, отгороженное тяжелой шторой, где его ждали еда и постель, пугающая своими размерами. Предметы интерьера здесь, как и в соседнем зале были каменными - стеллаж, скамья у стены, тумба с полками - кроме металлического, двухъярусного, сервировочного столика на колесиках.

Жутко проголодавшийся Борис принялся за еду, но не торопился «нагрузиться», потому что все блюда и фрукты были ему не знакомы. Опасения оказались напрасными – местная кухня приятно удивила новыми вкусами, а питательность угощений насытила до отвала.

После купания жизнь перестала казаться отвратительной и появилась робкая надежда, что все обойдется, и он не станет жертвой мужеложства.

«Ага! Не много ли я о себе думаю? – возразил он сам себе. - В этом мире человеческая жизнь ничего не стоит! Вспомнить хотя бы тюрьму… Если мне, после всех злоключений, оказали почти царский прием, то это еще не значит, что жизнь налаживается. Дракон неспроста так внимательно меня рассматривал. Меня запросто могут опустить».

После ужина девочки, все это время хитро переглядывавшиеся между собой и строившие ему глазки, предприняли новой эротический штурм. Рыженькая принесла какое-то лечебное, жирное и душистое средство и, стряхнув с себя простынь, начала намазывать его «боевые» раны – царапины и синяки, которых было не очень много, но в разных местах. При этом она нежно оглаживала места, где ран не было, и ластилась, как взрослая. К ней присоединилась беленькая. Не иначе как, они решили, что запрещенное в ванне, в постели – разрешено, более того, само собой разумеется.

Собственная, вполне естественная реакция вызвала у Бориса еще большее раздражение, чем бесстыдное поведение нимфеток.

- Сдурели? Я вам, что, игрушка? Е*аный детский сад!

Его красное, перекошенное от злости лицо испугало девочек. Отобрав банку с мазью, он прогнал их с постели и швырнул вдогонку банные простыни, да еще отчитал и пристыдил, как иной строгий папаша дочек за слишком короткие юбки. Потоптавшись в растерянности возле арки и пошептавшись, служанки отправились в ванную

Самостоятельно обработав ссадины на бедрах и ягодицах, он лег в постель и с головой накрылся одеялом. Прислушиваясь к нежным, девичьим голосам и плеску воды, он занялся анализом ситуации.

Ему пришлось признать, что он оказался не готов к испытанию судьбы - ни морально, ни физически. И это был единственный оргвывод. От идеи побега он отказался, поскольку счел свое нынешнее положение в окружении заботливых служанок, готовых оказать даже интимные услуги, и охранника, который нисколько не беспокоился, что пленник сбежит, меньшим из зол. И куда он голый побежит?

Снова и снова он сопоставлял известные ему факты, пока не провалился в сон.

***

Он проснулся оттого, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Сев в постели, он огляделся по сторонам и чуть не закричал от ужаса.

Все, что он считал сном, оказалось явью!

Над ним нависал давешний дракон-страж с традиционным «да-фай», повторенным дважды. Из-под одеяла показались взлохмаченные головки девочек. Со смешанным чувством смущения и ярости, Борис беззвучно выругался. Ведь ему, никто не поверит, что он спал в одной постели с двумя юными прелестницами, и у него с ними ничего не было!

Рыженькая легонько подтолкнула его, намекая, что пора вставать.

- Угу. Уже встаю, - проворчал он, но не торопился выполнить обещание.

Девочки, как были голенькие, без стеснения выбрались из кровати и надели туники.

- А мне, что, совсем никакой одежды не полагается? – Он свесил ноги, придерживая на бедрах угол покрывала.

Рыженькая, будто поняла вопрос, и, накинув ему на плечи синий шелковый плащ, заботливо завязала шнурки ворота. Беленькая, встав перед ним на колени, обула в меховые полусапожки и затянула их на щиколотках кожаными ремешками.

Хлопоты девочек вызвали у воина усмешку. Или его веселило что-то другое?

- Ну, чё лыбишься, педик? Дракон е*аный… - Он отпустил в его адрес еще ряд оскорбительных фраз, за которые от любого настоящего мужика получил бы в рожу, но парень лишь пожал плечами.

Тяжело вздохнув, Борис признал свое поражение.

Служанка указала ему на зашторенную арку туалета.

- Да. Надо бы… - Согласившись, он поторопился уединиться.

Воспользовавшись практически современным ватерклозетом, он покрутился перед небольшим зеркалом, рассматривая свои синяки и ссадины, уже покрытые коркой заживления от чудодейственной мази.

«Драконы – пид*расы…»

Мысль о том, что его используют самым неподобающим для мужчины образом, прочно засела у него в голове, хотя еще никто из местных не покушался на его анальную девственность, даже интереса не проявлял.

«Но ради чего тогда? К чему меня готовят? Готовят мое тело… Нормальную одежду не дают, чтобы не тратить время на мое раздевание. Значит, все равно вы*бут! »

Из глубин его существа поднялась удушающая волна протеста.

Нет! Он не заслуживал подобной участи.

«Лучше умереть. Эх, жалко, не воспользовался услугами девчонок, надо было их трахнуть. А потом наброситься на охранника и позволить себя убить. Он, небось, понаторел в таких делах».

Он посмотрел в зеркало, отражавшее хмурое лицо со скорбными складками над переносицей, закушенной губой и взглядом, полным смертной тоски, и сделал попытку сосредоточиться, мобилизовать внутренние силы перед новым испытанием, как перед соревнованиями. Вот только, если в спорте всё понятно, все следуют определенным правилам, и поединок в любой момент может остановить судья, то здесь…

Упавший боевой дух никак не желал воспрянуть.

В санузел заглянул охранник, обеспокоенный долгим отсутствием пленника.

- Да-фай!

- Даю-даю, - заверил он и поплелся навстречу угрозам нового дня.

Девочки усадили его на ложе и причесали.

- Что дальше?

Продолжение не заставило себя ждать.

Главный дракон ворвался в спальню. В развевающемся плаще… Красивый и напыщенный, как павлин, суровый, как штормовое предупреждение, порывистый, как швальный ветер. Поставив на полку шлем с фиолетовым плюмажем, он энергично прошелся перед аркой, в волнении и глубоких раздумьях.

Борис поднялся, скорее импульсивно, чем по здравомыслию, чтобы стоя выслушать свой приговор или принять бой. Почти голый и безоружный перед двумя воинами с мечами и в доспехах…

Наконец, дракон остановился и повернулся. Он странно вгляделся в борино лицо, будто узнавая и не веря, сомневаясь и спрашивая - совсем не как палач, а как друг детства, с которым давно не виделись - но изучал недолго. Вспомнив, что является вершителем судеб, он напустил на себя надменность и заговорил, не сводя взгляда с пленника, однако при этом обращаясь к охраннику и девочкам. Говорил тихо и твердо и, подступив, протянул руку с намерением распахнуть синий плащ…

- Да пошел ты! - Ослепленный яростью, Борис бросился на него…

Отстоять свою честь не получилось – он был быстро усажен в кресло, и с такой силой впечатан в спинку, что из груди выбило весь воздух. Вдобавок он треснулся затылком, отчего в глазах потемнело. Из-под острого лезвия клинка, приставленного к горлу, по шее потекла теплая струйка крови.

Оглушенный и испуганный, он замер в диком до паралича напряжении, потея от давящей близости смертоносного металла и слыша едкий запах своего страха. Инстинкт самосохранения понуждал его не двигаться.  

«Лучше сохранять спокойствие… Сдохнуть успею».

Дракон выразительно кивнул, мол, правильно, сиди, не дергайся, и для пущей внятности погрозил пальцем.

Какое тут, к чертям собачьим, спокойствие!

Приходя в себя, Борис он обнаружил, что сидит с выставленными на обозрение причиндалами - плащ сбился и весь оказался где-то сзади. Под пристальными взглядами он закинул ногу на ногу и зашарил рукой в поисках полы, чтобы прикрыться.

Тем временем, дракон обнял служанок и отдал им какое-то распоряжение. Переглянувшись, девочки расцвели озорными улыбками. Он два раза повторил слово «Дюл», похоже, имя светловолосой, которая направилась к пленнику, а обиженную рыжую привлек к себе, обхватив под грудью.

Вихляющей походкой модели на подиуме, с хитрым и загадочным личиком блондиночка приблизилась, и опустилась перед креслом на колени. Борис уставился на нее, как на ядовитую змею, и заерзал, когда ее теплые ладошки заскользили по его скрещенным бедрам вверх.

- Нет! – Он перехватил ее руку, но ощутил вдавившуюся под челюстью острая сталь. – Бл*!

Он покосился на инициатора акции. Тот в ответ приподнял брови, мол, что не так? Рыжая подмигнула, водя по своей грудке мужской рукой в перчатке.

- Да-фай, - прошептала Дюл, пытаясь раздвинуть его ноги. – Но-ачеч.

- Нет! – Он сжал ее запястье. – Не надо!

Почему он решил, что в этот раз посчитаются с его мнением?

Сильное предплечье охранника, забранное клепаной крагой, сдавило горло, и он, задыхаясь, задрыгал ногами.

Это был не лучший способ убеждения, но весьма результативный - через пару секунд он сидел с раскинутыми в стороны ляжками. Не дав опомниться, его снова прижали к спинке кресла и приставили к шее клинок.

Уж чего-чего, а добиваться своего здесь умели.

Он скосил глаза на свой живот, темные волосы лобка и морщинистый, сжавшийся пенис, подпертый яйцами. Его беспомощный взгляд не встретил сочувствия у дракона, тискавшего служанку, призывно трущуюся об него задом.

Дюл подалась вперед, поглаживая ноги.

- Извращенцы! – Борис вздрогнул и порывисто вздохнул, когда девчонка завладела членом вместе придатками. – Вы все тут - извращенцы!

Не стесняясь посторонних, она ощупывала чресла, мяла, гладила, теребила. Ее тонкие пальчики были трепетными и нежными, прикосновения - легкими и умелыми. Похоже, девчонка, несмотря на юный возраст, имела немалый опыт, по части самых интимнейших ласк…

- Трахнут - и разрешения не спросят. - Он растеряно следил за нимфеткой, громко сопя от возбуждения и гнева.

Что для него было лучше? Все плохо!

Дюл игриво глянула на него снизу и, высунув язычок, лизнула бедро с внутренней стороны. Она постукивала по мошонке, пробуждая дремлющую силу. Стянув крайнюю плоть, что-то недовольно пробормотала.

Борис поднял глаза к серому своду, приказывая себе не поддаваться на провокацию. «Спи, спи, спи», - посылал он вниз мысленный сигнал.

- Ой, бл*! - Он обомлел от медленного погружения в глубины девичьего ротика.  

Юная искусительница сексуально покачивалась и прогибалась, издавая сладостные, тоненькие стоны, причмокивала, втягивая его в себя и выталкивая языком обратно, явно получая удовольствие от процесса.

Меч у горла, добавлял ощущениям остроту…

Вскоре, благодаря фанатизму, с каким драконша отнеслась к делу, известный орган, у которого была «своя голова», начал наливаться и выпрямляться, вопреки обратному желанию его обладателя. От женских губ пульсирующими волнами разливался экстатический восторг, по телу пробегала дрожь, похожая на судорогу. Пыхтевший за спинкой кресла охранник сжалился, ослабив нажим стали.

Стиснув зубы и сдерживая рвущий крик, Борис сжал подлокотники так, что побелели костяшки пальцев, но, несмотря на его моральное сопротивление, произошла полная эрекция.

- О! А-ха! Кёкльонф… - Восхищенное дыхание овеяло набухшую головку.  

Полюбовавшись оживленным ею орудием любви, она засосала его наполовину.

Наслаждение становилось пронзительным. Борис не хотел и страстно жаждал того, что должно было неминуемо произойти.

- Уэлл? – спросил дракон с глумливой улыбкой.

Ответив ему презрительной гримасой, Борис зажмурился и оскалился от мучительного блаженства, задающего движение тазу.

Еще немного - и он кончит…

- Дюл! Бефиз! - Властный оклик остановил девочку.

Борис почувствовал облегчение… и разочарование. Он не понимал, что случилось, пока не встретил виноватый взгляд отстранившейся Дюл.

Парень в фиолетовом подошел ближе, чтобы оценить результаты ее труда.

«Он, что, со мной х*ем померился? »

Дракон скривился и обратился к воину, который фыркнул и задвинул оружие в ножны. Блондинка отошла и встала рядом со своей подругой.

«Значит, продолжения не будет. Такой облом! »

Дракон продолжал свою речь. Очень он любил ораторствовать!

- Да хватит уже издеваться! – Борис вскочил, подброшенный желанием врезать по самодовольной физиономии и… был повержен на пол, под победное и презрительное драконовское «ха».

От обиды и бессильной ярости на глаза навернулись слезы. Он опустил голову, что не давать врагу лишний повод для насмешек. Уж так, унижен и опозорен, дальше не куда…

В спальню вошел второй воин, с охапкой синей ткани, в которой Борис узнал мешок, отчего разразился нецензурной бранью – единственное, что он мог позволить себе в сложившейся ситуации.

Слегка придушенного его все же запихнули в мешок, и во избежание членовредительства, обмотали веревкой.

«Все! Это конец».

***

Его куда-то несли, потом положили на тележку и повезли. Когда начали спускаться на лифте вниз, он испугался, почему-то решив, что его хотят снова отправить в тюрьму. Он протестовал, ругался и пробовал вырваться, но драконы не обращали внимание ни на крики, ни на червячное подергивание. Хорошо, не стали пинать.

Когда его погрузили в катер, он подумал, что его хотят отдать на съедение чудовищу, живущему в пропасти.

«Уж лучше обратно в тюрьму! »

Всю дорогу он прислушивался к разговору своих врагов, которых, судя по голосам, было больше трех, но ни слова не понял.

Он весь извелся к тому времени, когда катер прибыл в пункт назначения. Его подняли, перетащили вверх по лестнице и жестко опустили на каменный пол.

Откуда-то сверху донеслись голоса, драконов о чем-то спросили. Начались переговоры. Развязав мешок, Борису позволили высунуть голову и подняться на ноги.

Он увидел бледно-голубое небо наверху, серую, скалистую стену напротив и черную воду внизу, где у причала стоял катер с вымпелом драконов. Они прибыли к дворцу или храму, открытую площадку перед которым с трех сторон окружали массивные колонны, в виде свернутых кольцами змей. Барельефы в простенках так же отображали змеиную тематику.

«Владения клана Змеи? »

Однако встречающие, представлявшие собой колоритную троицу, не носили на себе никаких тотемных символов. Среди них выделялся огромный мужик. Он был на целую голову выше своих спутников – черноволосого и блондинистого - которые, по сравнению с ним, казались стройными, даже изящными.

- Литогарус флэк дели тобита эф? – спросил светловолосый.

- Не понимаю. – Борис замотал головой.

- Инч ли, фэ лаве аконэ. - Закивал блондин, похоже, определив для себя борино происхождение или клановую принадлежность.

Главный дракон встал в позу и со своим неизменным пафосом профыркал что-то, развеселив своих гвардейцев и, вместе с тем, оскорбив принимающую сторону, которая немедленно обнажила мечи, причем спутники гиганта извлекли сразу по два. Судя по тому, как скоро оружие пошло в ход, подобные схватки здесь были самым обычным и привычным делом.

Воздух задрожал от звона клинков и боевых возгласов…

Борис же быстро переместился за колонну, чтобы ненароком не попасть под чью-либо горячую руку.

Никогда прежде ему не доводилось видеть более захватывающего зрелища. Он восхищался мастерством и ловкостью воинов, совсем забыв о том, что считает этих людей дикарями. Будучи фехтовальщиком, он понимал кое-что в ратном деле, и знал - для того, чтобы с такой легкостью, даже виртуозностью, владеть мечом требуется огромный опыт и немалая физическая сила.

Численный перевес был на стороне пятерых драконов, но воины из клана Змеи начали теснить их к воде.

Борис подумал, что с такими ребятами, лучше дружить. И еще про себя отметил, что драконы и змеи – потенциальные враги.

Переливистый посвист остановил схватку. Противники разошлись в разные стороны и, отсалютовав, вогнали оружие обратно в ножны.

Будто ничего не было…

Драконы сбежали по лестнице на причал, прыгнули в свой катер и вскоре исчезли в арке водного тоннеля.

***

Борис обнаружил, что завязки на вороте порвались во время борьбы с драконами, и теперь плащ соскальзывал с плеч. Только его внешний вид занимал встречающих меньше всего. На него смотрели без насмешки, оценивающе, с любопытством, но не с тем интересом, который мог бы проявить будущий любовник - никто не заявлял на него права, не делал авансов. Воины тихо спорили, должно быть, советуясь, что делать, и, когда решение было принято, подступили вплотную.

Он догадался об их недобрых намерениях слишком поздно, но даже будь он более прозорливым, ничего не изменил…

Великан сорвал с него плащ, а два его дружка, скрутили и вывернули руки с такой силой, что удержаться на ногах было невозможно. Рухнувшего на колени, его схватили за волосы и оттянули голову назад.

После быстрого поверхностного осмотра – состояние его зубов и наличие мускулатуры никого не интересовало - и прощупывания немногочисленных вещей, с целью обнаружения опасных предметов, его отпустили и похлопали по спине, как бы извиняясь.

«Ну, конечно! Ведь ничего страшного не произошло, если не считать позорного досмотра».

Трясущимися руками он стянул на груди плащ, заботливо накинутый ему на плечи великаном, и разразился долгой, ворчливой тирадой, в которой слова «суки» и «гады» были самыми приличными.

Блондин подхватил мешок и скрылся из виду. Великан жестом приказал следовать за ним и направился через колоннаду. Третий из компании, черноволосый парень, похожий на латиноамериканца, мотнул головой, мол, давай, пошли.

Его снова куда-то конвоировали. Впереди маячила огромная фигура, казалось, заполнявшая собой весь, не такой уж узкий, коридор. Замыкал шествие насвистывающий какой-то местный мотивчик «латинос».

Они поднялись на два пролета по широкой лестнице, сбитые, каменные ступени которой вели к железному мосту без перил, перекинутому над каналом. Оказавшись на другой стороне, воины подняли мост, закрыв им проем.

«К чему такие меры безопасности? От кого они обороняются? От драконов? Очень даже может быть. От людей из клана Дракона, и от драконов-зверей тоже… Не удивлюсь, если здесь водятся настоящие драконы, ведь около тюрьмы живет какой-то монстр».

В просторной галерее единственными источниками света были два «карманных» фонаря воинов, которые, остановившись, ждали чего-то. Стало ясно чего именно, когда из темноты донесся тенор светловолосого – это была команда или приглашение. Великан вставил некое подобие жезла в отверстие в стене и повернул его с негромким щелчком. Неизвестный механизм, приведенный в действие, столь незатейливым способом, сдвинул каменную плиту, за которой царил полумрак.

В этот раз, мысленно проводя параллель с потайными ходами в средневековых замках, Борис не занимался самообманом.

«Другой это мир. Чужой! »

Ему было предложено пройти вперед, и, когда он задержался, высматривая детали приводного устройства, тычком в спину его подтолкнули навстречу неизвестности.

Воины остались в галерее. Каменная плита вернулась на место, перекрыв путь к отступлению.

Он оказался в большом зале с низким сводом и рядами толстых колонн с барельефной чешуей. В одной его части на стенах и потолке горели желтые лампы. Их слабый, дрожащий свет едва-едва разгонял темноту в том месте, где он находился.

Ему показалось, что лампы движутся.

Нет, не показалось! Светящиеся сгустки поползли к нему…

Он остолбенел. Волосы на голове зашевелились. Ужас выхолодил нутро… И вдруг он понял, что ползущие лампочки – это насекомые! Или роботы, сделанные в виде насекомых. Чуть ли не до смерти напугавшие его жуки напоминали гигантских навозников, и светились, будто у них в брюхе были вкручены лампочки накаливания на сорок ватт.

- Фантастика, - прошептал он, разглядывая светлячка, который в свою очередь рассматривал его. - Кому скажешь - не поверит…

Невероятные насекомые прибывали. Бесшумно и хаотично они передвигались по неровному своду, выполняя понятный только им ритуал. Их танец завораживал…

Подозрительный звук нарушил тишину, и Борис напрягся, вспомнив, что попал в чужой и враждебный мир! Обострившийся, настороженный слух уловил шепот или шорох. Или шипение?

«Вполне возможно, что на территории клана Змеи держат тотемных рептилий, как домашних любимцев…»

От этой мысли его прошиб холодный пот. И еще он подумал, что если ему суждено здесь умереть, то, скорей всего он помрет от страха.

«Меня не убьют, нет… Меня испугают до смерти».

Он огляделся по сторонам, но так как все освещение собралось у него над головой, дальше пяти метров ничего не было видно. Ретировавшись в тень колонны, он перебежал к другой, подальше от предательского, желтого света.

Шорох повторился. Осторожно выглянув, он заметил пару горящих глаз и какой-то мерцающий столб. Затаив дыхание, он вжался в камень, замер и начал отчаянно молился, чтобы светлячки не последовали за ним.

Он скорее почувствовал, чем увидел или услышал, что рядом с ним что-то движется. Медленно, очень медленно, он повернул голову и… увидел в полуметре от своего лица жуткую морду - сердце чуть не выпрыгнуло из груди! - монстр, стоящий перед ним, не шел ни в какое сравнение с Чужим или Хищником. И эта кошмарная тварь была настоящей! Она жила, смотрела на него выпученными глазами и дышала смрадом.

«Все! Хана. Меня все же отдали на съедение чудовищу! »

Он попятился и бросился к выходу. Выскочив на свет, к еще большему, ужасу обнаружил, что арок несколько. Односложно матерясь, он перебегал от одного проема к другому и толкал плиты, в безнадежной попытке вырваться в галерею.

Чудовище наступало. Пригнув огромную башку, фыркая и раздувая ноздри, оно медленно надвигалось.

- Стой и не дергайся, - раздался женский голос.

Он плохо соображал в тот момент, но голос показался ему знакомым. И главное, слова были произнесены на понятном языке!

Паника отступала, в глубине души затеплилась надежда на спасение, хотя чутье подсказывало, что радоваться рано.

Он видел в сумраке бледный овал женского лица, искры драгоценной диадемы и сверкание изумрудной чешуи платья… Он подошел бы, вот только ноги не слушались. Да еще из темноты выступило второе чудовище!

Загадочная особа не приближалась, и он не двигался, решив, что лучше оставаться на месте. Так и стоял, прижимаясь к стене, трясущийся и голый, – плащ он потерял, удирая от чудовища, а меховые тапочки не в счет.

Над ним собирались взявшиеся преследовать его светляки, чтобы устроить свою дискотеку по новой.

- Ты… то есть, Вы… Вы кто? – Спросил он не своим голосом. - Мы знакомы?

Молодая, светловолосая, сказочно красивая, одетая в искрящееся платье, облегавшее тело, как вторая кожа, она вышла на свет.

- Вот, оказывается, какой подарок прислал мне конис Грокки, - произнесла она со смешком.

Борис смотрел и не верил своим глазам.

Конечно, они были знакомы! Правда, в его мире она выглядела иначе…

«Нет! Только не это! Только не она! »

- Странно, что ты жив, - продолжила она. - Ведь Грокки мог прислать мне только твою голову.

Ее слова шокировали, однако она всего лишь констатировала факт. Его, действительно, могли убить… И не один раз!