Лотос

Борис Родоман

ЛОТОС

Любимой о любви

Мы живём в эпоху сексуальной революции. В ней заключается и Ренессанс – возрождение неистовой, свободной любви античных времён, и новый шаг вперёд, поскольку любовь удаётся отделить от сопутствующих ей страданий и от побочных, несексуальных задач, и теперь можно не пользоваться ею лишь как средством продолжения рода или укрепления и повышения  социального статуса.

Во времена господства иудео-христианской морали и патриархального строя главным признаком влюблённости мужчины считалась его готовность преодолевать препятствия, стоявшие на пути к половому сближению, способность идти для этого на жертвы и поддерживать в себе психическое напряжение. Если объект был абсолютно недоступен, а субъект пассивен, созерцателен, интровертен, то возникала «платоническая» любовь, как, например, полувыдуманная любовь Петрарки к Лауре. (На  самом деле «платонической» у древних греков была вполне чувственная любовь мужчины к юноше, но в христианское время этот термин извратили).   Если же мужчина активен, агрессивен, хищен, а объекты его любви недостаточно стойки или плохо охраняются их владельцами, то получалась серия искренних увлечений и побед донжуана, заканчивавшихся разочарованием. Таковы крайние полюсы. Между ними располагались случаи, когда влечения, страсти ломали либо препятствия, либо самих людей.

У такой любви есть одна важная черта: она, выражаясь языком классической медицины, была любовью ante coitum – до полового акта. Точнее говоря, это была не любовь, а влюблённость – сильное половое влечение, похожее на острую фазу болезни и осознаваемое его субъектом в облагороженном виде и проявляющееся в частично сублимированной форме. Результаты сублимации как раз и украшали мужскую похоть, придавая ей статус любви. Такую любовь изображал театр, воспевали поэты. Отпадением препятствий для свадьбы заканчивались перипетии влюблённых в комедии и оперетте; в романе со счастливым концом эпилог включал целую серию бракосочетаний. Трагедия заканчивалась гибелью героя, а в комедии погибала героиня – любовь-влюблённость. Её убивала помолвка или свадьба влюблённых. Дальнейшая их судьба авторов трагедий и комедий не интересовала. На смену комедии приходила бытовая сатира. Народные рассказы и анекдоты чернили женщину-жену, высмеивали её сварливость, жадность, болтливость, обнажали глубокую пошлость семейной жизни, так не похожую на романтику влюблённости. Пережитки этого жанра и в наши дни бытуют на сцене и в литературе слаборазвитых стран, в искусстве для обывателей. Трагедий и драм, в которых показывали бы супружескую любовь или вообще любовь двоих без вмешательства третьего лица или force major (высших сил) почти не было. Поэты и драматурги не находили в этом сюжета. Любовь снова выходила на подмостки лишь в связи с адюльтером (супружеской изменой).

Романтическая любовь, вызванная и усиливаемая новизною чувств, целомудрием и недоступностью девушки – величайшее достижение цивилизации. На ней выросла добрая половина искусства, зародилась лирическая поэзия, возникла ценнейшая часть нашей культуры. Блажен тот, кто испытал романтическую любовь хоть раз в жизни, если не в качестве субъекта, то хотя бы объекта. Стократ блажен тот, кому удалось пройти через неё не только в молодости, но и в зрелом возрасте. Несчастен и беден тот, чьи сексуальные ощущения никогда не сопровождались сиянием ореола, веры, преклонения перед возлюбленной.

Но каждому овощу своё время. Подобно тому, как в судьбе двоих романтическая любовь при её нормальном ходе неизбежно сменяется половой близостью, так и в историческом плане господство романтической любви над умами и душами людей сменилось господством секса (половой жизни) в более обнажённом виде. Но абсолютный вес романтической любви не уменьшился. Напротив, ещё яснее стала её роль как лучшего пути к достижению половой гармонии.

Если раньше главными признаками любви считались усилия, которые мужчина затрачивал, чтобы сблизиться с женщиной, то теперь мы считаем любовью нечто иное: старания, которые мужчина прилагает, чтобы сексуально стимулировать женщину, уже близкую ему. Подлинная любовь мужчины и женщины начинается и разворачивается в ходе половой связи. Любовь-влюблённость служит  прелюдией настоящей любви, саморекламой и обещанием влюблённого, вероятностной гарантией возникновения любви, важным, но не единственным путём к ней. Любовь как желание, как страсть к обладанию постепенно сходит с театральной сцены и уступает место любви как занятию, становящемуся искусством. Драма любви из салонов и гостиных переносится в постель. Двуспальная кровать выдвигается на сцену и киноэкран, показывается крупным планом.

Многие полагают, что всеобщее половое просвещение, общедоступность половой жизни и её раннее начало подростками убьют любовь как высокое чувство. На самом деле всё обстоит наоборот. Лишь покончив с запретами и с порабощением личности в сексе, можно выделить и культивировать любовь свободную, любовь в чистом виде.

При свободной любви мужчины и женщины соревнуются не за обладание партнёром, с которым они ещё не сблизились, а за удержание уже близкого партнёра при помощи ласк, нежности, изощрённости в сексе. Так как мужчину при половом акте удовлетворить несравненно легче, чем женщину, то мужчины будут больше конкурировать между собой за удержание женщины, нежели женщины за удержание мужчины, при условии, что любовь свободна, т. е. партнёров не связывает ничто, лежащее вне секса. Поэтому от свободной любви, от сексуальной революции выигрывает в конечном счёте женщина: она становится выбирающей, т. е. более свободной стороной, ибо свобода – это возможность выбирать, как гласит  кибернетика. Свободная любовь несёт женщине эмансипацию, женщина становится хозяйкой любви.

В борьбе за первичное обладание девушкой, если отвлечься от многих социальных и экономических факторов и рассматривать только качества характера, побеждает сильнейший, но в каком смысле? Сначала, как и в животном мире, физически сильный, затем сильный духовно, умный, волевой, решительный, настойчивый, даже терпеливый. В борьбе за удержание женщины побеждает тот, кто нежнее и заботливее. В свободной любви побеждает самый нежный.

Научиться технике половой жизни в состоянии каждый человек, и вряд ли найдётся мужчина, который не сумел бы стимулировать женщину в постели, если его этому научат. Однако мало уметь это делать. Надо этого хотеть, очень хотеть. Нужно, чтобы сексуальная стимуляция женщины доставляла мужчине большое наслаждение, как физическое, так и духовное, давала  ему моральное удовлетворение. Надо, чтобы оргазм женщины приносил мужчине несравненно больше счастья, чем его собственный.

Принято считать, что при половом акте женщина отдаётся мужчине, но почему-то никто не вспоминает, что и мужчина отдаётся женщине. Почему я это утверждаю? Потому что мужчина может, допустим, располагаться в постели под женщиной, вести себя пассивно, неподвижно таять от её ласк? Или потому, что мужчина и женщина в половом акте равноправны и взаимно принадлежат друг другу? Нет, не это я хочу сказать.

Мужчина отдаётся женщине в половом акте тогда, когда для него не остаётся никаких пределов, когда он при этом ничего не оставляет в стороне, когда он принадлежит женщине весь, физически и духовно, ничего не держит в стороне от неё и при себе, сближается с ней без ограничений, без задней мысли, без оговорок, без размышлений! Это трудно объяснить – это надо почувствовать и пережить.

Чтобы полностью отдаться женщине в процессе любви, чтобы стимулировать её сексуально, вкладывая в это не только физическую ловкость, но и душу, чтобы быть в этом деле артистом, искренне вжившимся в роль, а не исполняющим её только механически, надо, конечно, и любить, и уважать женщину, быть в неё всегда влюблённым, но не только это! Надо обладать ещё одним чувством, которое противоположно – чему бы вы думали? Брезгливости!

Возьмём несколько пар слов, противоположных по смыслу – антонимов. Дружбе противоположна вражда, любви вообще – ненависть. А что противоположно любви чувственной, физиологической? Именно брезгливость.

Полная самоотдача при половом акте с женщиной наблюдается у мужчины в том случае, если он питает к ней чувство, противоположное брезгливости, своего рода «антибрезгливость». В этом и заключается его физическая привязанность к женщине.

При половых контактах может существовать порог брезгливости, т. е. такая точка сближения, дальше которой человек не может продвинуться, не испытав отвращения. У женщины порог брезгливости понижается и размывается по мере усиления  привычки и привязанности к партнёру, если он хорошо удовлетворяет или нежно ласкает. У мужчины обычно существуют два разных порога – тот, который ощущается до эякуляции, и тот, который появляется после неё. Бывает, что мужчина, склоняя или подготавливая женщину к половой близости, для того, чтобы лучше возбудить её и себя и просто в порыве нежности, допустим, делает ей куннилингус, но после достижения им своего оргазма это занятие его не влечёт и он вспоминает о нём с некоторой неприязнью или старается вовсе не вспоминать. Это верный признак того, что любовь у него не полная. Такая ситуация характерна для соитий невысокого морального или мотивационного уровня.

Силу любви мужчины к женщине при половом акте  я предлагаю измерять не интенсивностью его телодвижений, а разностью между порогами брезгливости  и степени нежности до и после эякуляции. Если разность велика, это значит, что мужчина не любил, а только хотел женщину, даже не обязательно эту, чтобы только самому разрядиться. Если разность мала, то похоже, что он её любит «по-настоящему». В идеале, полностью не достижимом и физиологически даже неестественном, мужчина одинаково нежен  как «до», так и «после». Это менее «естественно» (по сравнению с животными), но более «человечно». И это значит, что мужчина  забывает о своём удовлетворении; что наслаждение и удовлетворение женщины для него выше всего, что он отдаётся ей целиком. Вот это и есть настоящая мужская любовь, которую умеют ценить опытные женщины.

При примитивных формах половых контактов, практикуемых духовно неразвитыми особями, в половом акте участвуют главным образом гениталии, им немного помогают руки, ноги, лицо (при поцелуях (распространённых, впрочем,   не у всех народов). Женщина в таких случаях служит всего лишь сосудом, похожим на писсуар, при помощи которого мужчина освобождается от накопившейся в нём жидкости. Его задача состоит в том, чтобы при нужде приблизить к себе эту вазу, а после использования быстрее отдалить, дабы не мешала заниматься своими, мужскими делами.   «Сосудом скверны» называли женщину женоненавистники-христиане. Есть сосуды, которыми мы пользуемся вынужденно, и сосуды желанные, сладкие, но всё же сосуды. Такую вазу примитивный человек приобретает для себя в браке наряду с прочими бытовыми удобствами. И, конечно же, по понятным «гигиеническим» соображениям, которые называют моральными, муж-собственник не допускает и мысли о том, что его сосудом воспользуется кто-то другой.

Настоящая половая любовь – когда я рассматриваю женщину  не как сосуд, а как сложенный, не распустившийся или спящий цветок, который я должен разбудить, раскрыть, привести в движение моей самоотверженной, безграничной нежностью. Я проникаю в этот цветок, довожу его до такого состояния, что он начинает сам раскрываться. Руки девушки, до того упрямые и отталкивавшие, как бы невольно меня обнимают; губы её, до того сухие и сомкнутые, увлажняются, раскрываются, поглощают и всасывают меня, и навстречу из пучины женственности поднимается и охватывает меня и растворяет в себе нечто глубоко интимное. Быть причиной этого цветения, этого распускания цветка – высшее счастье для мужчины.

Истинно любимая женщина приятна всегда. Каждая часть её тела, каждый волосок, каждый её запах – мучительно приятны. И если я ласкал свою девушку всю ночь, если я не могу уже приподняться с кровати от усталости и вздрагиваю при первых грёзах невольно наступающего сна – всё равно, пока у меня способен шевелиться язык или хотя бы один палец, я не перестану ласкать свою подругу. Лотос на моих губах – вот что такое Ты, моя любимая!

19 октября 1974 г.