Семь смертных грехов. Часть 1

Все события, описанные в книге, являются вымышленными. Любое совпадение или частичное совпадение имен, названий организаций или служб, так же как и ситуаций, является случайным и ненамеренным.

Данное художественное произведение предназначено для чтения лиц старше 18 лет.

Посвящается боли…

От автора.

Наверное, я еще не в том возрасте, чтобы размышлять о боле. Конечно, я не прожила жизнь, наполненную чувств и моментов, которые в старости будут греть мою душу. Конечно, я не знаю какого это, когда тебя предает близкий и любимый человек. Разумеется, я не стояла на обрыве жизни и не смотрела смерти глаза.   Не гналась за богатством, не падала на колени перед судьбой, не молила небеса о помощи, не опускалась на дно, жадно хватая воздух.

Моя жизнь не состоит из черно—белых отрезков, в ней иногда появляются цветные картинки. Просто я очень чувствительна к миру, к окружающим людям.

Этот роман наполнен моими личными чувствами. Здесь нет всемирных страданий, нет огромной, душераздирающей трагедии, здесь просто кусочек жизни.

Пролог.

"Похоть сильных мира сего — это ненасытная гиена, алчущая все новых и новых жертв".

Фридрех Шиллер.

Каждому человеку нужен тот, кто сможет его раскрыть полностью.

Внутри каждого из нас сидит что— то такое, что постоянно жаждет новых и новых ощущений, которое  хочет огромного и необъятного. И это что— то внутри нас все равно выйдет наружу, и тогда уже никто не спасется.

Оно накроет нас волной удовольствия. Вспыхнет пламенем вечного огня. Обрушится цунами счастья.

Человек любит страстно и безжалостно. Это внеземное чувство уничтожает все на своём пути.

Страсть может разрушить самые крепкие стены, а похоть — смыть все устои.

Любовь для человека — это не только духовное насыщение, но и физическое. Плоть тоже требует любви. Горячей, страстной, обжигающей губы и руки. Люди любят не только душой, но и телом.

И, как бы ни было бы стыдно сказать это, но секс — это тоже проявление любви. Это — самый страшный грех.

Глава 1.

Я обожаю просыпаться утром в своей постели без посторонних. Обожаю подолгу смотреть в распахнутое настежь окно. Обожаю мечтать, лежа в ванной.   Но сегодня мои желания явно не исполняются.

Я открыла глаза и посмотрела вокруг. Последствия вечера воскресенья видны на лицо. Разбросанная одежда, недопитая бутылка виски и полуголый красавец у меня в постели.

О, боже, только не говорите, что я провела с ним ночь!

Я посмотрела под одеяло и ужаснулась. На мне не было ничего кроме кружевных трусиков, а мой гость лежал в одних плавках — боксерах.

Надеюсь, мы предохранялись. Не особо хотелось забеременеть, не зная от кого!

Неожиданно парень открыл глаза и стал улыбаться. Его белоснежные зубы чуть не ослепили меня. Черные, густо—вьющие волосы аккуратно лежали по подушки. Голубые глаза пристально смотрели на меня.

— Доброе утро, Зая! Ты была сегодня ночью просто неповторима! Твои стоны так заводят. Я готов повторить вновь!

Его рука потянулась ко мне. Она медленно прошла между грудей и аккуратно поползла вниз. Задержалась немного на животе и начала сползать дальше. Вскоре она оказалась между моих ног.

Его чувственные пальцы стали ласкать меня там, и я не смогла сдержать стона удовольствия.

Его пальцы слегка отодвинули край кружева и вскоре проникли в меня.

Медленные движения сводили меня с ума. Его пальцы то задерживались во мне на некоторое время, то резко выходили из меня. Постепенно он стал ускорять движение, и я почувствовала, что— то мягкое и тёплое растекается внутри меня. И уже через мгновенье ощутила всю прелесть оргазма.

— Хорошая девочка! — ласково произнёс он. — А теперь, сделай приятное мне!

Я хищно улыбнулась. Меня ужасно заводил его тихий полушепот. Его слова были такими ласковыми и, в тоже время, грубыми. Черт, побери! Мне это нравиться!

Я аккуратно приподнялась и подползла к нему. Стянула с него одеяло, и он остался только в одних боксерах.

Медленными, плавными движениями я спускалась по его накаченному телу все ниже и ниже. Обсыпала поцелуями каждый рельеф его мышцы, пока не добралась до самой главной.

Я не торопилась освобождать его достоинство из плена белых боксеров.

Лёгкими движениями губ я дотронулась до  плоти  и стала ласкать  член через ткань. Парень медленно поднялся выше и замер.

— Ты хочешь грубо? — спросила я его.

— Как ты пожелаешь! — ответил он.

Резким движением я освободила член от боксеров. Какой большой!

Набухший от эрекции член ждал моего прихода. Грубо схватив его ртом, стала энергично посасывать. Я водила языком по стволу члена, полностью заглатывая его. Парень, закрыв глаза, стонал от удовольствия.

Через несколько минут он остановил меня.

— Подожди, ты же не хочешь, чтобы я кончил раньше времени?

— Даже не думай!— улыбнулась я.

Меня трясло от наслаждения. Страсть вспыхивала внутри меня пламенем! Мои руки стали ватными, и я почувствовала легкий укол в шею.

Схватив со стола пакетик фольги, аккуратно порвала его, и насадила презерватив на ствол  члена.

— Умница!— сказал он.— А теперь я войду в тебя грубо.

Он поставил меня " раком", раздвинул мои ноги и вошёл.

Я еле сдержалась, чтобы не выругаться. Его член был слишком большим.

Страх взял надо мной вверх. Я боялась даже пошевелиться. Все происходило слишком быстро.

Он быстро двигался внутри меня. Мне казалось, что если он остановится, я сойду с ума. Каждое его движение было настоящей пыткой для меня. Я изнемогала от удовольствия. Мое тело извивалось под натиском  силы. Мне было одновременно страшно и хорошо! Я  так не хотела, чтобы он останавливался!

Он вынул член из меня. Я медленно опустилась на кровать, но  парень схватил меня и снова поставил в прежнюю позу.

— Не так быстро. А в попу,— коварно прошептал он мне в ухо.

О, нет! Только не туда. Его огромный член туда не войдёт. Но, я не была услышана.

Он плавно ввёл свое достоинство в мою задницу.

Я почувствовала некий дискомфорт, но после первого толчка он пропал. Растаял, как лед в жаркий летний день.

— Ну, что малышка, у нас все получилось!— сказал он, когда закончил и лег на постель.

***

Я проснулась вся в поту. Снова этот ужасный сон, который заставляет колотиться моё сердце с бешеной скоростью.

Уже больше недели мне сниться один и тот же сон. Страстный, похотливый, но такой отвратительный сон. Я никогда не смогу избавится от грязных мыслей, которые преследуют меня во сне.

Но почему он снится мне? Почему я испытываю наслаждения, именно, в состояние сна?

Моя подруга, Алена говорит, потому что у меня давно не было контакта с мужчиной. Ни духовного, ни физического. А ведь тело тоже хочет теплоты и удовлетворения. Тело хочет секса.

Я подошла к зеркалу и внимательно посмотрела на себя. Что со мной не так?

Огромные голубые глаза, пухлые губы, длинные белые волосы — просто мечта. Мой внутренний мир тоже прекрасен. Я образованная, интеллигентная девушка, которой исполнилось всего 23. При своем возрасте я очень богата и популярна среди людей, кто ценит книги.

Я не могу сказать, что мужчины не хотят со мной общаться вообще. Нет, это не так!

Многие хотят быть со мной. Просто, все они видят во мне прекрасное тело для плотских утех.

Стройная талия, третий размер груди, длинные ноги, чем не объект для развлечений! Со мной можно и повеселиться!

Все они не хотят меня любить, они все хотят меня трахать. Грязно, жестко, своевольно.

А я хочу настоящей любви, "любви по чувствам". Это когда тебя любят просто так, а не за размер твоей груди, или за искусство делать мужчине приятное. Когда тебя ценят не за то, что у тебя толстый кошелек, и ты можешь позволить себе любой каприз.

Настоящему человеку не важно, сколько у тебя денег, или какая у тебя грудь. Он будет ценить вас просто так, за улыбку с утра или за то, что вы его просто обнимите.

Но, я пока таких людей не встречала!

Все те, с кем я встречалась раньше, не любили меня. Я уверена, что все они хотели лишь моё тело и деньги. Скорее всего так и было, потому что после того как все они проводили со мной ночь, резко исчезали.

Видно я никогда не дождусь настоящей любви!

А мне так хочется светлых, искренних чувств! Так хочется, чтобы мне дарили цветы от чистого сердца, называли ласково, и просто говорили, что любят!

Человеку нужно так мало для счастья. Всего лишь, чтобы рядом была настоящая любовь!

Мое тело тоже хочет настоящей ласки и нежности. Тело хочет страстной ночи.

Лёгкими движениями я поправила свои волосы.

Как же люди живут без любви? Просто существуют? Или мы уже привыкли к сексу без чувств!

Моя подруга говорит, что мужика не нужно любить, его нужно иметь. Иметь грубо и безжалостно. Нужно делать все что можно, чтобы он хотел трахать тебя постоянно. Это чувство постоянного доминирования сделает мужчину зависимым от тебя. Сделает его рабом собственного инстинкта! Тогда ты сможешь манипулировать им, как хочешь. А он будет делать все подряд ради того, чтобы хотя бы ещё раз войти в тебя. Почувствовать твою плоть.

На моих губах заиграла улыбка. Иногда мне кажется, что это не я пиши любовные романы, которые пропитаны настоящими чувствами и нежностью, а моя подруга.

У нее столько жизненного опыта, что она могла бы быть обеспечена сюжетами книг пожизненно. Но, увы, Алена не хочет сидеть сутками за ноутбуком и перебирать пальцами по клавиатуре.

Господи, как мне хочется секса! Горячего, страстного, бешеного секса, но по любви.

Я так хочу ласкать мышцы любимого человека, заглатывать его член и стонать от его прикосновений. Но, увы! Наверное, секса по любви не бывает. Или бывает, но только во снах! В моих снах!

Глава 2.

Мое детство не было прекрасным. Конечно, мы не бедствовали, но и не жили роскошно. У нас никогда не было прислуги, всю работу по дому выполняла я. Так что я с детства была приучена к труду. Мы не имели счета в  банках, у нас не  было золотых украшений с бриллиантовой оправой. Наша семья была обычной среднестатистической.

Хотя, все—таки было одно отличие…

Моя мама, Татьяна Анатольевна, работала простым учителем в школе. Она трудилась там всю жизнь, до выхода на пенсию. Мама была прекрасным педагогом! Ее очень сильно любили дети, и, даже, коллеги. Каждый прекрасно знал, что добрее  человека, чем моя мама, в школе не найти.

Мама воспитывала меня не только в школе, на занятиях, но и дома. Я постоянно испытывала жесткий контроль и постоянно задумывалась о последствиях своего поступка. Просто не очень хотелось потом слушать мамину лекцию о правильном образе жизни. Вы не подумайте, мама никогда на меня не кричала, и тем более не поднимала руку. Она любила меня! Просто, как и все педагоги, мечтала, чтобы вокруг были только воспитанные дети, которые задумываются о своем будущем и о будущем нашей страны.

В отличие от мамы, папа был не таким критичным человеком. Он не думал о морали постоянно, хотя тоже наставлял меня на путь истинный.  

Папа, Владимир Вячеславович, служил простым рабочим на местном заводе оборонительной техники. Может люди,   у которых родственники служили на таких секретных предприятиях и поймут меня. Папа приходил с работы и сразу становился каменным. Порою, мы с мамой не могли вытянуть из него не слова. Страшные тайны хранились у него в голове. И папа прекрасно понимал, что если он сболтнет лишнего, то никакого будущего у нашей семьи не будет.

Со временем я стала понимать, что молчаливость папы залог нашего существования. Ведь времена тогда были не самые хорошие, и за любое, даже самое маленькое слово, могли легко вычеркнуть тебя из списков живых.

Каждый день я радовалась жизни. Ведь  была счастлива, что могла просто смотреть на небо и видеть яркое солнышко. Тогда я не задумывалась о предстоящей своей жизни. Все вокруг  воспринимала, как простую игру.

Я родилась уже после перестройки. Не застала те страшные времена, когда люди волокли жалкое существование. Когда на витринах магазина не было ничего. И всем приходилось ждать месяцами, чтобы получить нужную им вещь.

Свое детство  помню только с четырех лет. Тогда гонка за продовольствие была почти закончена. И люди стали жить лучше.

Когда мне исполнилось четырнадцать, я поняла, что мир не так прекрасен, как его малюют. Везде была зависть, злость, ненависть. Все вокруг пытались навредить друг другу. Тогда я еще не осознавала, что это обычная человеческая жизнь. И каждому, даже мне, придется пройти через все это.

Конечно, в моей детской жизни были и печальные моменты.

Я не раз набивала себе шишки и синяки. Мое детство посещали и переломы. Я часто болела, поэтому в больнице малышку с двумя смешными косичками и в розовом платьице на лямочках знали все. Я была частым гостем в кабинете педиатра. Врач постоянно твердил, что я как пылесос собираю всю заразу. Но мама отмахивалась и говорила, что дети на то и есть дети, чтобы бродить везде.

Все надеялись, что со временем мой организм станет сильнее, и я перестану подхватывать различные вирусы. Но этого не произошло. Даже сейчас, уже в довольно взрослом возрасте,   могу заболеть от любого дуновения ветерка. Я просто не создана для жизни.

В это же время нашу семью ожидал самый страшный удар. Я до сих пор считаю, что ничего страшнее  в моей жизни не было.

Когда я справила свой третий юбилей, нас с мамой покинул папа. Он ушел  к молодой и красивой девушке, которая трудилась у него секретаршей. Как бы это банально не звучало, но в каждой третьей семье, мужчина, почему всегда уходит именно к своей секретарше.

Я, наверное, всегда буду помнить тот ужасный вечер, когда отец сказал, что уходит от нас, тот страх, что застыл  в глазах мамы, ту легкую дрожь, что пошла по моему телу.

Тогда я поняла, что в мире не бывает настоящей любви. Считать, что человек тебя любит— это глупо. Просто из—за того, что он постоянно твердит про свою любовь, нельзя делать такие утверждающие выводы.

После ухода папы, мама постоянно плакала. Она пыталась прятать свои слезы, чтобы я не видела их. Мама постоянно улыбалась всем. Но я видела, что боль потихоньку съедает ее изнутри.   Мама не хотела, чтобы ее утешали и говорили, что все будет хорошо. Она ненавидела себя за ту слабость, которую проявляла.

Со временем, конечно, она успокоилась, и, даже, немного расцвела в глазах людей. Но лишь я одна знала правду.

Мама каждую ночь плакала в подушку в своей комнате. Она переживала так сильно, что мне казалось, что мир стал каким—то серым, безликим.

Именно тогда я осознала в полно мере, как это страдать из—за любви. Как убиваться по тому, кто тебя бросил, выкинул, как ненужный хлам.

В нашей жизни навсегда потух тот огонь, что согревал нас холодными зимними вечерами.

Мама очень сильно любила папу, и, именно, поэтому переживала его уход так мучительно.

Я прекрасно понимала, что отец не вернется назад. Давайте по правде, мой папа, как и все остальные мужики, повелся на красивое тело, роскошную грудь и молодой возраст. Конечно, ложится в постель с двадцатипятилетней девицей, было куда приятней, чем с  сорокалетней женщиной, которая не могла даже надеть красивый пеньюар.

Все мужики думают одним местом. А когда находят на него приключения, сразу понимают, какими дураками были. Если честно, я терпеть не могу мужчин, которые в первую очередь смотрят  на твой бюст, а потом в глаза. Неужели размер груди важнее внутреннего мира? Видать, да!

Конечно, мой папа звонил нам, спрашивал о моем здоровье, об успехах в школе, но старалась быстрее заканчивать беседу, чтобы не травмировать мамино душевное состояние.

Все просьбы о встрече с отцом я отклоняла. Не хотела видеть человека, из—за которого так терзает себя мама.

Но однажды я все—таки согласилась придти. Тогда я была уверенна, что папа осознал все ошибки и захочет вернуться в семью. Ведь если человек такое длительное время провел с людьми, значит, у него были чувства к ним. Я надеялась, что смогу пробудить любовь отца к нам снова.

Когда я пришла в его новый дом, где теперь хозяйничала Оксана, та самая секретарша, я была поражена. Отец охладел ко мне. Вместо радостных улыбок и обниманий я получила лишь сухое « привет». Мои надежды на воссоединения семьи были просто глупыми мечтаниями. Отец просто хотел дать нам денег с мамой, чтобы мы могли ни в чем себе не отказывать.

Тогда я поняла, что каждый человек может искусно притворяться. Каждый человек может врать. Говорить, что любит, а сам по ночам спать с другими.

Я ни в коем случае не виню Оксану. Я считаю, если человек любит кого—то, то даже соблазн не сможет заставить человека разлюбить. Просто мой папенька сам согласился на измену. А Оксана тоже  хотела простого человеческого счастья.

Деньги я, конечно же, не взяла. Из дома отца я ушла с одной важной мыслью, что никогда не превращусь в такую же сволочь, которая может делать больно всем, не соблюдая никаких приличий.

Глава 3

Опоздания являются моим жизненным стилем. Я постоянно опаздываю на важные встречи или деловые разговоры. Люди, от которых зависит мой гонорар и моя карьера, ждут меня часами, считая каждую минуту.

Я неряшлива и, может быть, даже застенчива. Мне не хватает твердости и жесткости. У меня нет опоры, стержня внутри. Я не могу принимать решения и легко поддаюсь чужому влиянию.

Я совершенно не похожа на героинь своих книг. Они умные, сильные, волевые женщины, которые проходят любые жизненные испытания с достоинством и стойкостью.

А я, Виктория Соколова, не такая. Я тютя и размазня. Но размазня с характером.

Вот и сейчас я стояла почти целый час около шкафа и пыталась сделать выбор между чёрным или белым платьями, в итоге надела зеленое. Во мне нет твёрдого стержня. Мне не хватает уверенности. Все мои поступки просто неоправданный шаг навстречу самой себе.

Я выбежала из машины, когда часы показывали двенадцать. Да, приехала на встречу с издателем к одиннадцати! Боюсь, меня здесь уже не примут.

Огромный просторный холл простирался вдаль. Я бегом отправилась по лестнице, в надежде, что издатель ещё у себя в кабинете. Прыгая по ступенькам, я вдруг резко оступилась и, кажется, сломала каблук!

Черт! За что! Господи, что теперь делать!

Время предательски бежало. Недолго думая, я сняла вторую туфлю и помчалась наверх босиком.

Обойдя почти весь этаж, я немного приуныла. Я никак не могла найти нужный мне кабинет. В этом издательстве, по—моему, вообще творились не важные вещи!

Там где я была раньше, на всех дверях весели  таблички с надписью того, кому принадлежит данное помещение. А здесь!

Все двери были одинаковые! И я, как дура, босиком бегала из кабинета в кабинет, в надежде найти издателя!

Спустя пятнадцать минут я расстроенная открыла последнюю дверь на этаже!

Я была готова запрыгать от счастья! Наконец, издатель был найден.

Помятая, босиком я зашла в довольно просторный кабинет. С меня градом стекали крупные капли холодного пота. В таком виде только на важные встречи приходить!

Огромный дубовый стол, размером с грузовик, стоял посередине помещения. Два стула, сделанные из того же материала, стояли в противоположных концах  стола. Багровые стены, черный мраморный пол, затемненные окна. Комната нагнетала плохое восприятие ее хозяина. Я ощущала себя немного некомфортно. Мне казалось, что я попала в какую—то темницу, вот сейчас из—за угла выпрыгнет черт!

В комнате стояла какая—то торжественная тишина. Только стук стрелок на циферблате огромных часов, которые висели на стене, нарушало ее.

Я ни разу не видела хозяина этого издательского дома. Кто это мужчина или женщина, я тоже не знала.

Просто мне позвонили и сказали, что меня хотят видеть в этом издательстве. Я не могла отказать одному из самых крупных и богатых домов книг в России.

Тишина просто сводила меня с ума. Может быть, хозяин сего кабинета не дождался меня и ушел? Тогда почему дверь открыта? Нет, все—таки меня здесь ждут.

Дверь резко открылась с оглушительным стуком. Громкие звуки каблуков раздались по всей комнате. Все—таки хозяином этого издательского дома является женщина.

Легкой, уверенной походкой неизвестная, пока, мне женщина вошла в помещение и присела за стол.

Темный, длинный волос был собран в хвост и мирно покачивался за плечами. Темно—алые губы выделялись на лице женщины. Черные, бездонные глаза завораживали. На секунду мне показалось, что я смотрю в пустоту. В них не было никакой жизни, никакого блеска.

Женщина положила свои руки на стол, и я увидела ярко—красные ногти. Казалось, что она только что выдернула эти руками чье—то сердце. Все пальцы были украшены кольцами, перстнями. От одного взгляда на нее по моей спине потекла струйка холодного пота.

— А я думала вы не приедете! — усмехнулась женщина. — Подумала, что вы заставите нас за вами побегать! А вы нет! Все—таки решили сделать визит! Это хорошо! Очень хорошо!

Она встала и подошла к окну. Слегка сдвинула штору, и резкий солнечный свет ослепил меня. Я зажмурилась.

— Вот и вы тоже не любите дневной свет!— повернула голову на меня женщина. — Вам тоже он противен! Мир так ужасен! Так уродлив! Мне иногда кажется, что мы все просто жалкие червяки, которые влачат существование! Мы противны сами себе!

Женщина сложила ладони домиком и хищно улыбнулась.

— Вот мы с вами сейчас здесь, наверху, а что там внизу творится? Что?— задала она вопрос  куда—то в пустоту. — Там творится хаос! Страшный, никому ненужный  хаос!

Она резко задвинула штору, и я смогла спокойно смотреть на нее, больше не жмуриться.

Женщина вернулась обратно на свое место. Я взгляд был настолько глубоким и пронзительным, что мои ноги стали замерзать.

— Что же, давайте приступим к нашему делу!— потерла она ладони. — Я хочу, чтобы вы издавались у нас! Плачу вдвое больше, чем ваше предыдущее издательство!

Это женщина явно не любит проигрывать! Если раньше денег, которые я получала за издание своих книг, хватало мне на бездетную жизнь, то теперь, я могу вообще не париться на счет своего существования.

— Хорошо, вы подумайте!— сказала женщина. — Я вас не тороплю! Но знайте, я дважды не уговариваю!

— Простите, я не знаю вашего имени и отчества!— промямлила я.

— Инга Андреевна Морозова!— радушно кивнула она.

— Так вот, Инга Андреевна я согласна на все ваши условия, только у меня один вопрос, — пыталась я  быть более уверенной в себе.

— Какой?— спросила Морозова.

— А почему, именно, мои книги привлекли ваше внимание?— задала я свой вопрос.

Я стала ругать себя мысленно. Какого черта, я задаю глупые вопросы! Ведь человек предлагает мне двойную цену за книги, а я сыплю идиотскими вопросами.

— Хороший вопрос!— в глазах Морозовой пробежали искорки. — Ваши книги очень близки мне! Знаете, как говорят, что близко тебе, то близко народу. Ведь вы вполне успешный автор, просто вам не хватает всего чуть—чуть, чтобы взорваться бомбой! А ведь, именно, наше издательство может добавить вам это чуть—чуть! И тогда деньги потекут рекой! Вы только представьте, деньги, слава, фанаты, может быть, даже и кино. И вам хорошо, и мы не в накладе!

Я на минуту представила все то, что так искусно описывала Инга Андреевна. Я всегда мечтала, что по мотивам моих книг снимут кино или даже сериал. Тогда у меня будет просто бешеная популярность!

— Вижу вам нравиться моя идея!— хищно улыбнулась Морозова.— Тогда, давайте, подпишем контракт, и все вы будете наша!

Эта фраза «вы будете наша», резко ударила меня по голове. Что значит «будете наша»?

— Только нам нужно будет сразу договориться!—  стала шептать Морозова.—  Отныне все новые сюжеты романов вы согласовываете со мной!

Значит жесткий контроль. Я так люблю писать свободно. Иногда у меня нет строго определенного сюжета. Я начинаю писать, а дальше получается чисто по импровизации.

— Виктория, мне нравятся ваши книги, но в них не хватает самого главного!— голос Морозовой стал груб и холоден.

— Чего же?— стала интересно мне.

В моих книгах есть все: любовь, предательство, алчность, злоба, разбитые сердца. Чего же не хватает Инге Андреевне?

— Секса!— рассмеялась она.— В ваших книгах нет похоти, настоящей похоти! Людям, конечно, интересно читать про любовь, про несчастья, про боль. Но еще интереснее, когда кто—то страдает от секса! Знаете, каждая вторая женщина мира похожа на ваших героинь. У каждой из них есть свои проблемы, свои переживания. И у каждой нет безумного, страстного, обжигающего наслаждения! А если бы в ваших книгах было то, что так необходимо миру, они стали бы бомбой! Ведь, если читатель прочтет на страницах книги про настоящий пожар в постели, он хоть немного возьмет этого удовольствия себе! А того гляди, сделает тоже самое, что и героиня книг. Ваши романы для людей, они как некий план действий! А если в их плане нет бурного наслаждения, то и такой план никому не нужен!

Я сидела на кресле, как мертвая. Неужели сейчас я слышала этот монолог. В одном Морозова права в моих книгах точно не хватает страсти, которая может порвать человека на куски.

Но сколько раз я не старалась описать настоящую страсть на страницах своей книги, у меня получалось всего лишь секс на две минуты.

Алена говорит, что это все, потому что в моей жизни нет настоящей страсти, нет наслаждения. Поэтому я и не могу передать прелесть секса на страницах книг. Подруга много раз советовала мне, чтобы я стала менее критична к своим кавалерам, или просто получала от них удовольствие в постели, но я так не могу! Секс— это тоже самое, что и венчание в церкви. Это некий обряд. Если человек занимается любовью с кем—то, то значит, он его любит! А трахаться, это, простите, не по любви! Я так не могу!

— Согласны?— задала вопрос Морозова.

Я не знала, что ответить. Сейчас во мне бушевала буря, и еще, вдобавок, предательски мерзли ноги.

— Я жду ответа!— в голосе Морозовой читался настоящий холод.

— Согласна!— выдавила я из себя.

— Вот и замечательно!— оскалилась Инга Андреевна.

В ее бездонных глазах загорелось пламя. Мне показалось, что сейчас она превратиться в дым и улетучится отсюда.

— Замечательно!— снова повторила Морозова!— Нам нужно только подписать контракт и дело в шляпе!

Женщина снова подошла к окну и отодвинула штору. Комната залилась светом.

— Вы, Виктория, не подумайте, что секс в ваших книгах нужен только мне! Нет, он нужен миллионам!— она громко засмеялась.— Каждый второй изменяет своему любимому человеку, каждый третий спит с подругой жены, каждый пятый трахает свою секретаршу!

При упоминании о секретарше, мне стала нехорошо. Я резко вспомнила Оксану.

— Все, все они, те, кто внизу, все зависимы от секса!— Морозова стала говорить громко.— У каждого из них есть тайные фантазии, тайные желания. Они все любят одним местом! Все! И мужчины и женщины! Все!

Морозова закрыла шторы и села на край своего стола.

— Вы, Виктория знаете, почему «Пятьдесят оттенков серого» стали так популярны?— спросила я.

— Нет!— кивнула  я головой.

Морозова засмеялась.

— Потому что в этой книге собраны все потайные желания каждого человека! Каждый хотел бы оказаться на месте героев книг! Каждый!

Мне показалась, что Инга Андреевна сумасшедшая. Она кричала с такой силой, что, мне показалось, что нас услыхали даже внизу, на улице.

— Секс —  вот что руководит человечеством! Секс, похоть, страсть— главные оружия людей!   Сладкое наслаждение может затуманить даже самый трезвый ум! Наслаждения делает человека безвольным! Всем вокруг нужен только секс! Грязный, жестокий и даже порой странный секс!

Она снова посмотрела на меня, как на добычу! Мне стало холодно.

— Не удивляйтесь, я в своей жизни повидала много чего! И то, что я сейчас вам говорю, правда!— женщина слезла со стола и снова подошла к огромному окну.— Там за окном другая жизнь! Грязная, страшная, уродливая жизнь! В ней нет места доброте и нежности! В ней нет ни капли света и тепла! Это не жизнь стала другой, это люди стали другими! Мы стали заложниками собственного инстинкта, заложниками потребностей!

— Довольно интересное рассуждение!— улыбнулась я.— Обязательно возьму его за основы своей новой книги! Миром правят пороки!

Морозова мило улыбнулась, и ее бездонные глаза налились теплом. Кажется, я задела в душе Инги Андреевны что—то, и теперь я заполучила ее доверие.

— Правильно мыслишь, пиши то, что близко народу!— скакала Морозова.— Но самое главное помни, миром правит не любовь  и не деньги, миром правит секс! Только он один! Секс!

Я аккуратно дотронулась рукой до своей лодыжки, чтобы почесать ее.

— Вы босиком?— изумилась Морозова.

— Да, глупая ситуация вышла! Сломала каблук на вашей лестнице! Просто очень торопилась, боялась опоздать!

— Я заметила, как боялись!— голос Морозовой снова стал холодным и жестким.

Я мысленно отругала себя за сказанную глупость. Только все стало налаживаться! Приду домой и обязательно повешу свой маленький язык.

— Босиком, не боитесь заболеть?— спросила Морозова.

— Нет!— ответила я.— Все—таки июль на дворе. Тепло!

— Да, тридцатиградусная жара для Москвы, это, и правда, жара!— снова подобрела Морозова.

Инга Андреевна была немного странным, как мне показалось, человеком. Ее настроение менялось, быстрее, чем я успела моргать. Сразу было видно, что Морозова сильная, волевая женщина. Но я никак не могла понять, почему она так не любит солнечный свет! Почему постоянно твердит про то, что люди зависят от плотских утех. Может быть она вампир? Смешно, конечно! Но все—таки!

— У меня в автомобиле лежит запасная пара обуви, не волнуйтесь!— отмахнулась я.

— Значит, вы всегда носите запасные туфли?— уточнила Морозова.

Вот засада! Теперь она подумает, что я неряха, какой и являюсь в реальности!

— Нет, что вы! Просто заехала по пути в магазин и купила пару новых вещей!— пожала я плечами.

Вот черт!

Морозова внимательно посмотрела на меня, и ее глаза наполнились чернотой.

Теперь она подумает, что мне наплевать на издательство! Я лучше буду гулять по магазинам, чем приезжать во время на деловые встречи! А вдруг она подумает, что я не уважаю человека, от которого зависит мое будущее!

— Давайте все—таки подпишем контракт!— хищно улыбнулась она.

Я кивнула в ответ. Морозова нажала на какую—то кнопку и сказала:

— Лида, принеси мне контракт для Виктории Владимировны Соколовой!

Буквально в ту же минуту в кабинет вошла длинноногая девушка в короткой мини—юбке, которая едва прикрывала ее ягодицы. Вот именно к таким секретаршам и уходят мужчины.

Наверное, Морозова поймала мой странный взгляд на секретарше.

— Лида— это местный аппарат для секса!— пояснила Морозова.— С ней спят все! Начиная от главного редактора и заканчивая простым курьером. Лида не прочь потрахаться, лишь бы платили деньги! Такая умная проститутка! А у самой есть муж! Но Лиде нужны большие деньги, чтобы тратить их на себе, на свое тело. Она трахается за подарки: за драгоценности, новые эксклюзивные шмотки, гаджеты. Я не знаю, как она объясняет появление новых вещей мужу, но в издательстве она переспала со всеми мужиками!   Я не раз наблюдала, как ее имеют во время обеденного перерыва, или вечером после закрытия! Нашим мужчинам, которые работают в издательстве, тоже удобно. Лида своя, далеко ходить не надо! Позвал, заплатил и получил наслаждения! Вот тебе пример, любовь за деньги! Лида трахается за побрякушки!

— А как же муж?— изумленно спросила я.

— Муж!— рассмеялась Морозова.— Лида говорит, что любит его по—настоящему. Что с ним она занимается любовью, а с остальными просто трахается!

Я была ошеломлена такой информацией.

— Подпишите здесь!— ткнула пальцем Морозова.

Я поставила закорючку в указанном месте.

— Поздравляю,   теперь вы автор нашего издательства!

Глава 4.

Морозова пожала мою руку. И снова села в свое кресло.

— Теперь вам, Виктория, надо подняться выше на этаж и зайти в фотостудию. Вас там щелкнут для постера!

У меня никак не выходила из головы информация про Лиду.

— И, неужели, ей нравится спать за деньги?— спросила я.

— Лиде? Да!— весело улыбнулась Морозова.

Женщина снова подошла к окну и распахнула его настежь.

— Смотри, Лида ничем не отличается от всех них!— Морозова показала рукой вниз.— Она спит за деньги и не стесняется этого! Секс— это тоже способ заработать.

Я обомлела. Как можно продавать свое тело!

— Лида очередная зависимая! Она больна алчностью! Деньги подмяли ее под себя! Вот ты, ты не такая! Ты другая! Но ты тоже больна чем—то, но чем я никак не могу понять! Ступай в фотостудию, мне некогда!

Я вышла из кабинета Морозовой в растерянном состоянии! Неужели все так плохо, как говорит эта женщина. Или она больная? Или это я больная?

Я повернула голову вправо и увидела, что за огромно стойкой стоит та самая секретарша, которая приносила нам несколько минут назад договор.

Ее грудь внушительных размеров, просто выпадает из кофточки, которая явно ей мало.

Немолодой мужчина, который стоит рядом с ней и разговаривает о чем—то, просто пожирает ее взглядом. Я уверена он готов хоть прямо сейчас отрахать ее.

Господи, куда катиться мир! Неужели Морозова права! Мне не очень хочется думать об этом!

Я поднялась на следующий этаж и обнаружила, что надписей на дверях не было снова. Ну, и как мне найти эту фотостудию.

Я, босиком, стала перебегать из одного кабинета в другой. Пройдя десятки различных помещений, я наткнулась на огромную белую комнату. Войдя в нее, я сразу поняла, что это фотостудия.

Повсюду были разбросаны журналы, кругом лежали какие—то снимки. В этой белоснежной комнате было несколько ламп и софит, зонтов и ширм. На огромном столе лежала куча различных фотоаппаратов: больших и маленьких, черных и синих.

Я встала посередине комнаты и стала ждать фотографа. Спустя десять минут мои ноги затекли и замерзли. Оказывается, стоять босиком на мраморе довольно холодно. Я стала искать глазами стул или диван, но, увы, в этой комнате кроме стола больше не было предметов мебели.

Недолго думая, я присела на край белоснежного дубового стола. Мои ноги превратились в ледышку. Я стала ждать фотографа.

Это издательство перестало внушать мне доверие. Сумасшедший директор, который твердит, что этим миром правит секс. Секретарша, которая трахается со всем персоналом за деньги, теперь фотограф, которого приходится ждать по три часа.

Не в силах больше сидеть на столе, я слезла с него. На стенах комнаты были развешаны снимки. Мне стало очень интересно взглянуть на них.

Я подошла к бетонной стене. Маленькие фотокарточки были развешены повсюду. На них были запечатлены разные люди:   красивые, длинноногие блондинки, пожилые пары, обнаженные мужчины и даже маленькие дети.

Красота снимков меня поражала. Свет был пойман так, что все погрешности внешности были не заметны. Фотография явно не проходили ретушь.

Пожилые люди обнимали друг друга, явно показывая, что их любовь вечная. Маленькая девочка в огромном голубом платье и бантам внушительных размеров держала в руках связку воздушных шариков. Мне показалось, что девочка не ожидала, что ее будут снимать. На ее лице читались самые настоящие, подлинные чувства.

Стройный, каченный мужчина с обнаженным торсом был героем следующей фотографии. Мачо  был запечатлен на черном фоне, поэтому белоснежные плавки бросались сразу в глаза. Снимок явно сделан для женской аудитории.

Я обошла всю комнату кругом. Меня восхищали фотографии на стенах. Они были красивыми, утонченными и, в то же время, сексуальными, вызывающими и, даже, немного пошлыми.

Я не заметила, как прошел целый час.

Закончив осмотр галереи, я вновь почувствовала, как мои ноги медленно превращаются в лед.

В надежде на то, что нерасторопный фотограф в скором времени обрадует меня своим визитом, я снова прыгнула на белоснежный стол.

Мои глаза стали медленно закрываться. Меня потянула в сон. Я немного взбодрилась. Но силы морфея все равно затянули меня к себе.

Кто—то громко закашлял. Я резко поднялась и больно упала на пол. Моя нога онемела от боли.

— Простите, он не хотел!— подбежала ко мне девушка.— Макс, что ты наделал?

— Здесь не дом отдыха! Нечего дрыхнуть на моем столе! Пускай к Инге тащится там и дрыхнет сколько ей взлезет! — завопил мужской голос.

— Заткнись!— закричала девушка.— Сколько можно? Ты вообще в последнее время охренел! Вот Инга узнает, она тебе покажет!

Мужчина развернулся и вышел прочь из комнаты.

— Вы не обращайте внимания на него!— мило улыбнулась девушка.— Макс всегда такой! Знаете об с виду злой, а внутри добрый!

Я внимательно посмотрела на девушку.

Ее глубокие глаза с изумрудным оттенком, так и тянули меня к ней. Длинные, вьющиеся локоны черного цвета спадали на плечи. Девушка мило улыбалась.

На вид ей было не больше двадцати пяти. Она помогла мне встать и принесла откуда—то из глубины этой бескрайней комнаты стул.

— Простите еще раз!— стала снова извиняться она. — Макс, не специально! Просто ему не нравится, когда трогают его вещи!

— А что этот  белоснежный стол его вещь?— спросила я.

— Конечно же, нет! Просто Макс считает, его своим рабочим местом! Понимаете, Максим человек с таким сложным характером!

Девушка  закатила глаза к верху. Она принесла мне горячего чаю и протянула  теплые домашние тапочки.

— И как же вы с ним работаете? Ведь, как я понимаю, Максим фотограф этого издательства?

— Да, Макс главный по фото!— улыбнулась девушка.— Я не только с ним работаю, но и живу!

От такого заявления я потеряла дар речи. Точно, в этом издательском доме все ненормальные.

Наверное, девушка увидела мое изумленное выражения лица, поэтому добавила:

— Нет, нет! Я сестра Макса!

Я мило улыбнулась. Как  хорошо, что они просто брат с сестрой, а то моя бурная фантазия уже стала работать в полную силу.

— Ой, забыла представиться! Меня зовут Лика, Лика Орлова!— девушка протянула мне свою подтянутую руку.

— Виктория, но можно просто, Вика!— улыбнулась я в ответ и пожала ее руку.

Минут десять мы сидели в тишине. Я медленно пила чай и наслаждалась теплотой. Тапочки, которые мне дала Лика, грели не только ноги, но и сердце.

— Вика,— Лика встала и подошла к огромному столу,— а зачем вы согласились на условия Инги Андреевны?

Я не поняла вопроса, но сразу насторожилась.

— Ну, Морозова предложила мне двойной гонорар и пообещала, что сделает мои книги бестселлерами!

Лика медленными движениями подошла к стене, на которой были развешаны фотографии.

— Значит, Инга хочет сделать из тебя звезду! Бомбу! Похвально!

— Да! А что Морозова не тот человек, которому можно доверять?— мой голос немного похолодел.

Если честно от загадочного вида Лики мне становилось немного не по себе. Почему она расспрашивает меня о разговоре с Ингой Андреевной? Может Морозова задумала какую—нибудь подлость?

— Нет, почему! Морозова всегда добивается всего, чего хочет! Инга сильный человек! Не дай, бог, встать на ее пути! Она превратит тебя в пепел, разотрет в муку и развеет по ветру!

Лика снова вернулась на стул. Девушка в плотную приблизилась ко мне и произнесла шепотом:

— Будь поосторожнее с ней!

—Хорошо!— мне стала очень страшно. Ноги стали снова мерзнуть.— Спасибо, что предупредила!

Лика поднесла указательный палец к губам.

— Тише, у стен тоже бывают уши!

Лика напугала меня еще больше. Может, у девушки тоже не все дома?

Лика вышла из комнаты, оставив меня одну. Что она имела в виду, когда говорила, чтобы я была осторожней?

Мне так сейчас хотелось бросить все и убежать из этого чертового здания. Но нельзя! Я уже подписала контракт на сотрудничество. А если его расторгнуть, то мне не расплатиться Морозовой до конца своей жизни.

Минут через семь в комнате снова появилась Лика. Девушка тянула за собой молодого парня.

— Макс, давай извиняйся!— приказала Лика.

— И не подумаю! Нечего валяться на моем столе!

Молодой парень оказался тем самым Максом. А я подумала, что это старый противный мужик. Наверное, когда я упала, боль затуманила мой разум, и я не могла в полной мере оценивать окружающий мир.

— Макс!— закричала Лика.— Если Вика пожалуется Инге, нам с тобой не сносить головы!

— Хорошо!— закричал Макс.— Сколько можно мной командовать!

— Я старше тебя, Макс, поэтому буду тобой командовать всегда!— встала в стойку Лика.

— Старше!— засмеялся парень.— Старше всего на два года! Зато я моложе тебя! А ты старая ведьма!

Парень показал язык своей любимой сестре.

— Мне всего двадцать семь!— обиженно воскликнула Лика.

В комнате началась настоящая перебранка. Брат с сестрой кричали, как сумасшедшие!   Лика кричала, что в ее возрасте только расцветают, а Макс утверждал, что старухи никому не нужны.

— Хватит!— закричала Лика.— Извиняйся перед Викой и приступай к своим прямым обязанностям!

— Ты еще здесь?— спросил у меня парень, когда посмотрел в мою сторону.

— Да! А где я должно быть?— удивленно спросила я.

— Ну, с твоей внешностью, танцевать на шесте в каком—нибудь стриптиз—баре!

— Заткнись!— закричала Лика.

— Ладно, ладно!— Макс поднял руки вверх.— Сори! Прости! Так пойдет?— задал он вопрос сестре.

— Нет, извиняйся по—человечески!

—Нет, я принимаю ваши извинения!— встала я со стула.— Хватит с меня на сегодня комплиментов! Я довольна и этими словами! Давайте работать!

Я направилась к стене, около которой стояла ширма.

— Клевая задница!— засвистел Макс.

—Макс!— закричала Лика.— Прекрати!

— Окей! Девушка же хотела комплементов! Пускай получает! И тапочки мои сними!

Я резко опустила взгляд вниз. На мне действительно были мягкие тапочки, но я не знала, кому они принадлежат.

— Макс, оставь в покое Вику! Не съест она твои тапочки!

Парень подошел вплотную ко мне.

— Давай так: я тебе тапочки, а ты мне свои трусики!

От услышанного я впала в кому. А парень лишь громко рассмеялся.

— Успокойся! Мне твоя задница больше так нравиться! Хотя, я бы с тобой покувыркался!

С этими словами он отправился куда—то вглубь. Я  было ошеломлена.

Такое поведение, как у Макса, позволяют себе подростки лет в четырнадцать—пятнадцать. Вечные шуточки на тему секса, расхлябанное поведение.

Вот Макс был, именно, таким школьником. Он, явно, сейчас жил в детстве. Макс был таким подростком, который уже оценил всю прелесть взрослой жизни, но которому было немного скучно в ней. Я уверенна, он уже занимался сексом, даже может трахался с Лидой, но ему этого мало. Он хочет быть, как подросток с опытом.

Я стояла около стены и размышляла о поведение Макса. Может быть, этот издательский дом некая обитель секса. От всех сегодня здесь я слышу только слова: трахаться, секс, переспать.

— Эй, ты что уснула?— закричал Макс.— Кто работать будет?

Я помотала головой в разные стороны.

— Вика, иди ко мне!— закричала Лика.— Я подберу тебе наряд.

— Зачем что—то одевать, пускай снимается голой!— заржал Макс.— И людям понравится, и мне удовольствие!

— Заткнись! — рявкнула на него Лика.

Мы выбирали наряды больше пятнадцати минут. За это время Макс успел, и полежать на своем столе, и выпить кружку чая и даже сбегать в буфет за пирожными.

— Давайте быстрее! — кричал Макс.— Люди тоже хотят отдохнуть!

— Успеешь!— закричала Лика.

Девушка одела меня в ярко—красное платье с огромным вырезом декольте и с голой спиной.

— Вот это да! Вот это Секс!— закричал Макс, когда я подошла к рабочему месту.— Детка, мы сделаем настоящую камасутру в картинках!

Парень был прекрасен. Я смогла заметить это только сейчас. Обжигающие черные волосы, бездонные карие глаза, пухлые губы. Такой типаж мужчин женщины представляют в своих снах. С таким мужчиной можно провести и страстную ночь, которая будет наполнена криками, стонами, и настоящим удовольствием.

Я двигалась согласно указаниям фотографа. Я запрокидывала волосы то назад, то на плечо. Играла со своим платьем, пытаясь быть одновременно холодной, и одновременно сексуальной.

— Ого!— кричал Макс, щелкая своим фотоаппаратом.— Давай малышка, давай.

Макс стянул с себя майку. Его рельефные мышцы живота просто сводили меня с ума. Накаченный пресс был просто превосходен. Мне так и хотелось намазать его сбитыми сливками, а потом слизать все самой. Мне хотелось дотронуться до его груди, поцеловать ее. Я хотела стонать под его телом.

— Все!— объявил Макс!— Лика давай другой наряд!

Девушка молнией кинулась к вешалке и стянула прозрачный черный комбинезон.

— Давай одевайся!— махнул рукой Макс.

— Здесь?— спросила я у него.

— А где же еще! Давай быстрее, время деньги!

— Я не могу здесь!— пробормотала я.

— Почему?— зло спросил Макс.

— Потому что здесь ты!— ответила я.

— Господи, не хорошо строить из себя невинность, когда носишь кружевные трусики.

Откуда он узнал? Неужели платье просвечивает?

— Не хорошо раздеваться на глазах у постороннего человека!— зло крикнула я.

— Да если бы я разделся, ты бы уже давно стояла на коленях и просила, чтобы я разрешил тебе до меня дотронуться!

— Что!— закричала я.— Кем ты себя возомнил? Секс—гигантом!

— Все хватит!— закричал Макс.— Давай так я отвернусь, а ты быстро переоденешься, хорошо?

— Согласна!— ответила я.

— Вот и хорошо! Лика помоги нашей мисс невинности переодеться!

Макс отвернулся. Лика подошла ко мне и расстегнула молнию на платье. Быстрыми движениями я стащила наряд и влезла в комбинезон.

— А трусики, и в правду, кружевные!— засмеялся Макс.

Я подняла голову и увидела, что парень смотрит на меня.

— А то строим из себя здесь невинность! А нижнее белье носим кружевное!

Макс громко засмеялся.

— Давайте продолжать работать!— потер руки Макс.

Глава 5

Инга  Андреевна стояла около большого окна. Она наслаждалась тишиной и покоем. Женщина внимательно, с каким—то призрением смотрела вниз. Она немного прищуривалась.

Морозова, в свои сорок лет, повидала многое. Эта женщина была богата жизненным опытом. Она перенесла много бед и трагедий в своей жизни. И сейчас могла спокойно размышлять на тему вечного покоя.

Инга Андреевна была сильной женщиной. Таких в наше время не много, но и не мало. Но Морозова выделялась на их фоне. Эта женщина была особой.

Стройная фигура и элегантная стать придавали ей какой—то шик, некую загадку.

Не всякий человек мог так гордо ходить по улицам города, не замечая никого.

Ее бездонные, черные глаза затягивали людей, как в пропасть. Наверное, Инга Андреевна обладала какой—то магической силой, потому что никто не мог ей отказать.

В издательстве ходили разные слушки о хозяйке. Кто—то говорил, что она убила своего мужа  и отсидела срок за решеткой. Кто—то твердил, что Морозова связана  с какой—то преступной организацией. Кто—то утверждал, что Инга Андреевна  лесбиянка.

У сотрудников издательского дома было много версий, но никто  не догадывался о правде. А если бы кто и узнал ее, то пришел бы в ужас. Правда, в издательстве были люди, которые знали все о Морозовой, но их были единицы, и Инга Андреевна держала их при себе.

На самом деле это был страшный человек, тайны которого могли привести любого в ужас.

Свое прошлое Морозова скрывала тщательно. Никто и никогда не мог бы догадаться о правде. Никто и никогда!

Морозова смотрела в окно. В ее душе за последние несколько месяцев, наконец—то, настали покой и умиротворение.

Она могла спокойно дышать и не думать ни о чем. Морозова наслаждалась горячим чаем, который ей принесла Лида. Инга Андреевна широко улыбалась. Теперь Морозова могла с уверенностью ложится спать, ведь все проблемы были позади. Почти все!

Двери кабинета хозяйки издательства резко распахнулись, и  в комнату вошла Лика Орлова.

Девушка явно было сильно разражена и даже, может быть, зла. В ее глазах читался настоящий, неподдельный гнев. Злость брала над ней верх.

Ее тяжелые шаги отдавались в висках Морозовой. Но Инга Андреевна даже не оторвала взгляда от окна. Женщина была настолько погружена в свои думки, что ей было наплевать на постороннего человека в кабинете.

— Что ты задумала?— переходя на крик, спросила Лика у Морозовой.

Инга Андреевна, которая до этого внимательно смотрела в окно, неожиданно повернулась к девушке. В глазах этой женщины застыло удивление.

— А тебе, зачем это знать!— кинула в ответ Морозова и снова повернулась к окну.

Возмущенная таким поведением хозяйки издательства, Лика подошла к дубовому столу и стукнула по нему, со всей силой, кулаком.

— Говори!— заорала девушка.

— Смотрите, голос прорезался!— не отводя взгляда от окна, сказала Морозова.

— Что ты задумала?— снова задала свой вопрос Орлова.

Морозова отошла от окна и села за свой стул. Женщина внимательно посмотрела на девушку и хищно улыбнулась.

— Ты сама прекрасно знаешь ответ на свой вопрос! Зачем пришла спрашивать меня!— улыбнулась Морозова.

От этой улыбки на душе  Лики стало так гадко. У девушки подкосились ноги, и она упала на диван, который стоял позади.

— Ты хочешь сделать ее седьмым?— печально, почти плача, спросила Лика.

Девушка так хотела услышать, что нет, Морозова даже в мыслях этого не держала. Но, увы! Вместо этого она услышала что—то страшное.

— Она сама себя сделает! — засмеялась Морозова. — Сама себя.

Лика опустила голову и накрыла сверху ее руками. Девушка не могла поверить своим ушам. Она так хотела, чтобы все происходящие было сном, страшным, жутким сном, кошмаром.

— Ну, давай не будем здесь рыдать! Ты ведь прекрасно знаешь, что этого не избежать! Зачем ломать трагедию!— рассмеялась Морозова.— Зачем эти глупые вопросы! Лика, ты же все прекрасно знаешь!  

Девушка затрясла головой. Она не могла слушать эту женщину. Ей было противно осознавать, что она сама причастна к этому. Лика даже не хотела об этом думать.

— Но почему именно она?— по щекам Лики текли слезы.— Почему она.

Инга Андреевна встала со стула и снова подошла к окну. Распахнув его настежь, женщина поманила к себе Лику.

Девушка, не очень понимая, что от нее хочет Морозова, встала с дивана и двинулась в сторону окна.

Подойдя поближе, Лика посмотрела на своего босса. Морозова с какой—то ненавистью смотрела вниз, на дневной город.

Инга Андреевна взяла Орлову за руку и вывела на балкон.

Огромный участок бетона поражал своей красотой. Лика работает в этом издательстве уже несколько лет, но никогда не замечала красоты их окон.

Морозова подошла к краю каменной изгороди и подозвала к себе ошарашенную Лику.

— Что ты видишь?— спросила у нее Инга Андреевна, показывая рукой вниз на шумный город.

— Город, в котором кипит жизнь. Шумные магистрали, огромное скопление автомобилей, значит, скоро образуется пробка, и мне придется тащиться домой в объезд.

Морозова улыбнулась. Женщина взглянула на Лику, и девушка увидела, как в глазах Морозовой разгорается настоящее пламя. Орлова немного испугалась, но потом успокоилась.

— Посмотри внимательно!— спокойным, ровным голосом попросила Инга Андреевна.

Лика снова бросила свой взгляд вниз. Но ничего нового не увидела.

— Ну, и что ты теперь там видишь?— спросила Морозова.

— Ничего нового! Все те же шумные пробки, люди торопятся домой после работы. Обычные серые будни!

— Вот именно! Серые! Грязные, несносные люди, которые перестали верить в глубокие чувства!

Орлова испугалась! Морозову затрясло в ознобе. Женщина кидалась слова, как ножами.

— Эти люди просто жалки! От них так и веет грехами!— кричала Морозова.— О чем ты спрашивала меня пять минут назад?

Лика проглотила язык. Девушка боялась сказать хоть слова. Не знай, что на уме у Морозовой!

— Что! Говори!— кричала Инга Андреевна.— Что ты спросила!

— Почему она?— еле волоса языком сказала Лика.

— Вот!— Морозова хищно улыбнулась.

От этой улыбки по спине Лики потек холодный пот. Ноги девушки стали ватными. Ей так хотелось уйти, убежать отсюда.

— Потому что она не такая, как они все! Она другая! Но какая я не смогла пока понять! В ней есть что—то такое, что притягивает!— сверкнула глазами Морозова.— Она должна стать седьмой! Это место ждало так долго именно ее! Она будет нашей!

— Может, отстанешь от нее!— неожиданно для себя крикнула Лика.

Морозова резко повернулась в сторону Лики. Инга Андреевна явно была раздражена неповиновением девушки. Морозова затряслась в ознобе.

— Так ты можешь мне указывать!— закричала Морозова.— Ты забыла, кто ты! Ты сама по уши  в этом дерьме! Если ты погубишь дело, то ты погубишь себя!

— Я не забыла, кто я!— закричала Лика.— А вот ты, Инга,   видать  взяла на себя много лишнего!

— Дрянь! Заткнись!— Морозова ударила Лику со всей силы, и девушка упала на бетон.

Морозова схватила Орлову за волосы и подтащила к краю балкона.

— Запомни, ты никто!— кричала Инга Андреевна.— Ты жалкий  модельер! Ты ничем не отличаешься от них всех! Всех тех, кто ходит там внизу! Ты серая, грязная дрянь! Знаешь, почему ты не попала в семерку? Потому что ты пустышка! Пустышка!

Инга Андреевна бросила Лику прямо на бетон, и та содрала всю руку.

— Значит, я никто!— злая, как тысячи пираний, кричала Лика.— Никто! А ты, ты кто! Чем  ты отличаешься от всех нас, от серых пустышек! Ты простая дрянь, которая сошла с ума.

— Лика, прекрати!— Морозова протянула руку девушке.— Давай забудем об этом недоразумении! Я не хотела причинять тебе боль! Просто ты меня вывела!

Лика отшвырнула руку Морозовой и встала. Дойдя до двери балкона, Орлова резко обернулась.

— Ты так жалка! Но я не позволю тебе сделать ее седьмой!

Орлова, еле перебирая ногами и истекая кровью, вышла из кабинета Инги Андреевны.

Дойдя до лифта, Лика упала на пол. У нее закружилась голова, ее сильно стало тошнить. Кровь стала пульсировать сильнее.

Собрав всю свою силу, Лика встала и зашла в лифт. Она нажала на нужный этаж, и лифт тихонько двинулся вниз.

Двери лифта приоткрылись, и из него выползла Лика. У девушки просто не было сил, чтобы идти.

— Лика, что с тобой!— закричал Макс, который как раз собирался ехать домой.— О, Боже, ты все в крови! Что случилось!

Парень схватил свою сестру на руки и понес ее в студию.

— Лика, подожди, сейчас я обработаю рану йодом!— Макс носился по комнате, как сумасшедший.

Парень явно был напуган положением сестры. Он никак не мог понять, что случилось с девушкой.

Макс вытряхивал из аптечки все содержимое в надежде найти бинт и хоть какие—то медикаменты.

— Макс,— простонала Лика,— успокойся! Все в порядке! Я просто не удачно упала! Рука не сломана  и артерия не задета! Все будет нормально, сейчас я немного полежу и все!

— Ага!— воскликнул Орлов.— Рассказывай, как упала! Ври, кому хочешь, но только не мне! Что случилось на самом деле?

Парень встал в стойку. Лике ничего не оставалась делать, как рассказать брату правду.

— Максим,— голос девушки звучал тихо и неуверенно,— это меня так Инга!

— Что!— закричал Макс.— Она, что вообще охренела! Что Морозова себе позволяет!

— Макс,— Лика остановила фонтан его неудовольствия,— я просила Ингу оставить ее в покое, но она отказала! Инга сказала, что она очень долго ждала  и не собирается отпускать седьмую! Макс, это неправильно! Инга делает плохое дело!

Глаза Макса вспыхнули алым пожаром. Парень встал и быстрым шагом вышел из фотостудии, оставив сестру лежать на диване.

Морозова мирно пила чай, когда Максим ворвался в ее кабинет.

— Слушай ты, тварь,— кричал парень,— если ты еще раз тронешь мою сестру, я тебе все зубы пересчитаю!

На лице Макса застыл неподдельный гнев.

— Тише, тише Максик!— Морозова только слегка улыбнулась.— Зачем так кричать! Ты же не хочешь стать четвертым!

Макс медленно, почти неподвижно, подлетел к Инге Андреевне и схватил ее за руку.

— Хватит! Я тебя предупреждаю, если с Ликой, не дай Бог, случится еще хоть что—нибудь, то я отправлю тебя туда откуда ты пришла!

— Смотрите, как мы заговорили!— крикнула Морозова.— Наш милый мальчик стал угрожать! Боюсь, нет сил! Что ты сделаешь?

— Ты прекрасно знаешь!— хищно улыбнулся Максим.

Морозова на минуту потеряла контроль за ситуацией, и Орлов заметил это.

— Что страшно стало?— рассмеялся Макс.— Все ты прекрасно помнишь!

— Ты не посмеешь?— закричала Морозова.— Ты не можешь!

— Почему это?— улыбнулся Орлов.— По—моему, мама велела тебе…

— Хватит!— закричала Инга Андреевна.— Я прекрасно помню, что я обещала твой маме.

В памяти Морозовой невольно всплыли воспоминания о маленькой, стройной женщине, которую звали Евгения Георгиевна. Именно про этого человека вел разговор Максим.

Евгения Георгиевна была лучшей подругой Морозовой. Женщины были просто не разлей вода. Лишь Инга Андреевна знала, что на самом деле таит эта хрупкая дама. В душе она была настоящим воплощением зла, неким чудовищем, который жаждал все новой и новой крови.

Когда мать Макса и Лики была при смерти, то она наказала Инге Андреевне заботиться о Максиме и Лике.

Морозова прекрасна, знала, что Макс мог в любой момент разрушить все, что так долго собирала она. Лика и не могла догадаться, какая сила была в руках ее брата.

— Так что, если еще хоть раз тронешь Лику пальцем, полетишь обратно, в свою нору!

Максим не боялся Ингу Андреевну. Парень был уверен в своем поведение, поэтому не разу не посмотрел в глаза Морозовой.

— Максим, не волнуйся. Больше подобного не произойдет!— замурлыкала Морозова.— Просто Лика решила кинуть наше дело, дело твоей матери! Я, наконец—то, нашла ту самую седьмую, а твоя сестра была против! Вот я и не выдержала! Мне очень жаль!

— Чихать я хотел на твое жаль!— Максим был сильно взволнован за свою сестру.— Лику не тронь! А то, что мы  наши седьмую, это хорошо! Я прекрасно помню, что от меня требуется! Не о чем так волноваться! Она будет наша!

С этими словами Макс вылетел из кабинета Морозовой и побежал по лестнице вверх.

Инга Андреевна подошла к огромному шкафу и внимательно посмотрела на себя в зеркало.

Женщина резко схватила фарфоровую вазу, которую привезла из Китая, и бросила в зеркало.

Оно рассыпалось на мелкие кусочки.

Морозова переступила через осколки стекла и потушила свет в своем кабинете.

Максим забежал в комнату. Лика тихо лежала на белоснежном диване. Рука сестры немного распухла, но зато бесконечный поток крови остановился.   Девушка мирно спала и лишь иногда подавала тихие стоны.

Максим прошел за свой огромный дубовый стол и стал перебирать какие—то бумаги.

Много разного накопилось за это время на столе Макса вещей. Среди них были накладные, испорченные фотографии, и только что проявленные снимки.

Максим хотел завтра разобрать весь завал и отнести в пресс—отдел сегодняшнюю фотосессию с новым автором. Но теперь у парня образовалось свободное время. Пока сестра спит, он мог заняться работой.

Максим взял в руку снимок, который сделал сегодня. Он внимательно, с подлинным интересом рассматривал девушку на нем. Его поражали ее голубые, как небо, глаза и длинную волосы, которые падали водопадом на ее плечи.

В голове Максима стали кружиться мысли. Парень никак не мог вспомнить имя это особы.

Орлов внимательно просмотрел все снимки. Мило улыбнувшись, он сложил их в огромный белый конверт и запечатал. Кажется, он нашел то, что искал.

Медленными движениями рук он натянул одеяло на плечи сестры. Лика лишь немного покряхтела и снова принялась сопеть в подушку. Макс невольно улыбнулся. Он очень сильно любил свою старшую, ворчливую сестру. Он никогда бы не дал ее в обиду никому.

А Инга…Инга еще расплатиться за то, что совершила. Макс прекрасно знал, что все в его руках. Он мог в любую минуту разрушить все, что строилось годами. Орлов понимал, что без него Инга никто! Он… он…коллекционер.

Глава 6

Я  бежала вниз по багрово—кровавой лестнице, которая все время пыталась повернуть влево. Я снова была босиком.   Поэтому мои ноги были стерты в кровь.

Я не понимала ничего, то на душе было страшно и холодно. Этот холод сковывал все мое тело, и я не могла дышать.

Мое длинное платье предательски сползала. Я путалась в нем, падала, вставала и продолжала бежать.

Я не знала от кого бежала, но сердце подсказывало, что не нужно оглядываться назад.

Меня трясло в ознобе. По спине потекла струйка холодного пота.

Неожиданно платье снова спало с моих плеч. Ноги подкосились, и я кубарем полетела вниз по лестнице.

Моя рука была сильно ушиблена, поэтому почти онемела, и из носа текла струйка крови. Едва поднявшись на ноги, я побрела к выходу.

— Ты никуда не пойдешь!— раздалось позади меня.— Ты теперь слишком много знаешь!

Я обернулась. В моих глазах была некая туманная дымка, поэтому я не могла рассмотреть лицо неизвестного, зато я отчетливо видела револьвер в его руках.

— Ты никуда не уйдешь!— снова объявил голос.— Теперь ты останешься с нами! Навечно!

— Нет!— закричала я, то ли от боли, то ли от ужаса.— Я не хочу.

Неизвестный поднял руку и направил револьвер прямо на меня. Мне стало страшно. Я закрыла глаза руками и услыхала громкий выстрел. Пуля ранила меня в живот.

Алая кровь ручьем потекла вниз. Мои ноги больше не слушались меня. Я согнулась и упала на пол.

Мои веки тихо смыкались, и я почувствовала какую—то слабость, от которой мне делалось еще хуже.   Выстрелы раздались снова. Я закрыла глаза и потеряла сознание.

***

Мои глаза резко распахнулись. Я была вся мокрая. По моей спине градом стекал пот. Мой взор упал на огромные, зеленые часы, которые висели на противоположной стене спальни. Было ровно четыре часа утра.

Я поднялась с постели и нащупала ногой теплые, домашние тапочки.

Подойдя к большому окну, я распахнула дверь балкона и вышла на бетонный постамент.

Резкий порыв свежего, прохладного воздуха ударил мне в лицо. Я смогла снова спокойно мыслить.

Сначала меня мучили эти страстные, эротические сны, а теперь ночные кошмары. Если в первых я получала удовольствие и наслаждение, то теперь меня лишают жизни. Может, мне пора наведаться к психиатру!

Мое тело стало сковывать от холода.   Вроде на дворе стоял июль, а я замерзаю.

Я снова вошла в спальню и захлопнула дверь балкона на замок. Часы показывали половина пятого утра. До подъема чуть больше трех часов. Может быть, я еще усну.

Мои глаза стали тяжело смыкаться, когда я легла в кровать. Сон окутал меня своими нежными объятиями, и я мирно засопела в подушку.

Яркий солнечный луч пробежал по моему локтю и спрятался в белоснежных кудрях. Я невольно открыла глаза.

Солнышко уже давно поднялось над горизонтом, и теперь его лучи согревали наш город.

Мой взор снова упал на настенные часы. Стрелки показывали половина десятого утра. Боже мой, я опаздываю.

Бегом я кинулась в ванную комнату. Приводя себя в порядок после сна, я одновременно делала макияж, чистила зубы и прокручивала в голове мысли о новом сюжете своей книги.

Нанеся косметику, я кинулась вниз на первый этаж. Влетев на кухню, я закричала во весь голос.

— Анна Витальевна, я проспала! Теперь я жутко опаздываю!

— Викуня, успокойся!— раздался откуда—то голос.— Не переживай все будет нормально!

Когда я стала известным и востребованным автором, то смогла позволить себе приобрести некоторую недвижимость. Я недолго размышляла на тему выбора квартиры или собственного дома. Мой выбор пал на коттеджный поселок в Подмосковье.

Я имею небольшой участок, на котором стоит трехэтажный особняк. Лично мне вполне хватает! Тем более до Москвы отсюда можно доехать за двадцать минут на автомобиле.

После моей покупки, я много раз уговаривала маму переехать ко мне, но всегда получала отказ. Мама не хотела покидать квартиру, в которой родилась и провела большую часть своей жизни. Но она была завсегдатай гость моего коттеджа.

— Вика, не бегай из угла в угол, садись завтракать!— проголосила Анна Витальевна.

Анна Витальевна пожилая женщина, которая служила у меня кем—то вроде экономки. Эта милая, добрая, аккуратная женщина была полноправной хозяйкой моего дома. Анна Витальевна делала все по дому: готовила завтрак, обед и ужин, стирала белье, гладила, проводила уборку и мирно копалась в огороде.

Анна Витальевна целый день крутилась, как белка в колесе, и была вполне счастлива.   Женщина трудилась не покладая рук, ничего не требуя взамен.

— Садись за стол!— говорила Анна Витальевна.— Садись, хватит крутиться вокруг стола!

Анна Витальевна была вынуждена в свое время скитаться по богатым домам, работая горничной. Так получилось, что женщина оказалась без дому. В городе, где она жила, были разрушены все постройки, и началось активное строительство нового поселка, а старых жителей просто вышвырнули. Анна Витальевна не стала сообщать о произошедшем своим детям, у них и без нее были свои проблемы и хлопоты.

Я встретила эту женщину на книжной ярмарке одного известного издательства. Умная,   добрая, милая женщина понравилась мне сразу.

— Вика, ешь! Хватит летать в облаках!— раздалось позади меня женское сопрано.— Ты точно опоздаешь!

Так вот, я как всегда опаздывала на встречу со своими читателями, а Анна Витальевна стояла в очереди, чтобы получить автограф своего любимого писателя, книги, которого так близки и понятны ее сердцу.

Я, подгоняемая временем, влетела в зал и тут же снесла пожилую даму. Женщина потеряла равновесие и упала на пол. Пока я раздумывала, что же делать, администратор магазин подлетел к Анне Витальевне и  схватил ее под руки, отвел в служебное помещение. Там уложив ее на уютный диван и напоив горячим чаем, пообещал, что ее любимый автор после автограф—сессии  сам заглянет к ней.

Обрадованная таким заявлением, Анна Витальевна принялась читать новый роман любимого писателя.

Когда я закончила ставить закорючки на книгах новой серии, очередь потихоньку рассеялась.

Я вошла в помещение для персонала, собирая мысли в голове для своего оправдания. Но Анна Витальевна была благодарна Богу за такой шанс поговорить с человеком, который стал ей почти родным.

За чашкой чая женщина рассказала мне про свою не очень легкую жизнь, про то, что вынуждена скитаться по чужим особнякам. Анна Витальевна обсудила со мной мой новый роман и подсказала некоторые идеи для новых сюжетов.

Я просто влюбилась в эту пожилую особу, поэтому предложила ей работу в моем доме. Анна Витальевна была на седьмом небе от счастья.

Теперь женщина мой главный советник. Я не принимаю ни одного важного решения, прежде не посоветовавшись с ней. Анна Витальевна стала моим первым читателем и, своего роду, критиком. Сначала мой новый роман читает эта женщина, и только потом он попадает в руку редактора.

Анна Витальевна просто золото. Она какое—то чудо, который послал мне Господь.

— Всем доброе утро!— напевая веселую песню, пробормотал голос.

— Никита, не мешай Вике завтракать! Она опаздывает на очень важную встречу!

— Я заметил!— улыбнулся Никита.— Вика, ты так торопилась, что забыла накрасить  один глаз.

Я схватила зеркало, которое всегда лежит на кухонном столе и внимательно посмотрела на себя. И в правду, второпях я совсем забыла накрасить один глаз.

Мои глаза стали мокрыми.

— Вика не реви!— успокоил меня Никита.— Я сейчас сбегаю в твою спальню и принесу все необходимое!

Парень  молнией метнулся вверх по лестнице.

Никита, молодой парень, который младше меня всего на несколько месяцев. Он приходится внуком Анне Витальевне.

Никита вырос и понял, что в родном городе ему ничего не добиться, поэтому отправился в Москву. Но, как известно, в городе грехов трудно выжить одному. Именно, поэтому парень пошел за помощью к бабушке.

Анна Витальевна спрашивала моего разрешения на то, чтобы Никита пожил у нас. Если честно, мне было все равно. Я уезжала из дома в районе десяти утра и возвращалась обратно после полуночи. Так что я была не против того, чтобы этот молодой человек пожил  у нас.

Голубоглазый шатен был добрым, отзывчивым и очень веселым. Я нашла в нем хорошего друга. Никита был готов помочь всегда.

Не прошло и  месяца, как парень устроился на работу и быстро взбежал вверх по карьерной лестнице. Спустя полгода Никита приобрел машину и мог спокойно крутить деньгами. Но съезжать из коттеджа парень не хотел. Ему очень нравилась дружеская обстановка в доме. Ни я, ни Анна Витальевна не были против того, чтобы Никита проживал и дальше рядом с нами.

Парень всегда покупал продукты, помогал бабушке по хозяйству, если та просила, и просто болтал со мной о жизни.

Девушек Никита в дом не приводил, наверное, встречался с ними на нейтральной территории.

— Вот! — парень положил на стол косметичку. — Все взял, что было!

Я поблагодарила парня и, взяв нужные тюбики, поправила свой макияж.

— Ты выглядишь какой—то не выспавшейся!— заявил Никита.

Я мысленно вздохнула. Разве выспишься здесь, когда тебе сначала снятся порнофильмы, а потом  убийства.

— Нет, просто думаю о сегодняшней встрече!— простонала я.

— Что так все плохо?— поинтересовался парень.

— Да, нет! Даже очень хорошо!— попыталась я изобразить чувство радости.— В новом издательстве мне пообещали двойной гонорар, и сделать из меня и моих книг супер—бомбу!

— И что же тут плохого? — удивился Никита.

— Нет, вроде все нормально! Но меня не покидает чувство какой—то тревожности! Знаешь, хозяйка издательского дома, Инга Андреевна Морозова, какая—та странная немного. Постоянно твердила, что люди грязные существа, которые погрязли в своих инстинктах.

— Не переживай! Все богатые люди немного с кукушкой не в ладах!— улыбнулся парень.

— Хватит трепаться,— грозно сказала Анна Витальевна,— между прочим, кто—то опаздывает к читателям!

— Ой, я же опаздываю!— резко вспомнила я по то, что меня ждут в книжном магазине.

— Быстрее, Вика, быстрее!— стал шутить Никита.

— А кому—то на работу пора! — сказала Анна Витальевна.

Никита взглянул на часы.

— Черт, я тоже опаздываю!

Парень принялся энергично пережевывать оладья с кленовым сиропом.  

Я старалась, как можно быстрее выпить кофе и съесть свою порцию завтрака. Вдруг я неожиданно вспомнила, что моя машина в автосалоне. Вчера, пытаясь отъехать от сумасшедшего издательства, я пробила колеса и уже домой приехала на такси.

— Черт! — закричала я.— Моя машина же на ремонте! Черт!

Меня стало трясти от разочарования. По моим щекам потекли слезы.

— Не реви! — приказал Никита.— А то  сейчас макияж потечет, потом еще час краситься снова будешь! Куда тебе надо ехать?

Я попыталась собрать мысли в кучу. За последние дни в голове образовалась настоящая каша.

— Измайлово!— вспомнила  я.

— Измайлово, так нам с тобой по пути!— обрадовал меня Никита.— Значит, я тебя подброшу до магазина.

Обрадованная столь хорошим разрешением проблемы, я полетела в свою спальню, одеваться.

У меня совершенно не было времени на раздумья по поводу наряда. Поэтому я схватила самое откровенное платье в своем гардеробе.

Когда я спустилась в гараж, Никита уже прогревал мотор своего «Nissana».

— Вика, а ты уверена, что тебе в книжный надо! По—моему, в таком наряде только в стриптиз—бар какой—нибудь.

Я пропустила колкую усмешку мимо ушей.

— Да, ладно я пошутил!— улыбнулся Никита и сел в кресло.

Я устроилась рядом на пассажирское. Пристегнув ремень безопасности,   я взглянула на парня. Тот был уверен в своих поступках, в отличие от меня.

Машина загудела, издала небольшой скрежет и двинулась вперед.

Глава 7

Максим заснул только в пять утра. Он всю ночь провел около постели сестры. Парень очень сильно переживал за ее состояние и боялся, что ей станет хуже.

Лика всю ночь ворочалась на кровати. Ее стоны разрывали сердце Макса на тысячу мелких осколков. Его глаз были наполнены обидой и… и ненавистью.

Если можно было бы все вернуть назад, Максим изменил бы всю свою жизнь. Он никогда бы не стал слушать Ингу. Эту ужасную женщину, которая, как говорили в издательстве, продала душу дьяволу.

Максим чувствовал свою ответственность за старшую сестру. Хотя Лика всегда утверждала наоборот. Это она должно заботиться о своем младшем брате. Должна кормить его, следить за его здоровьем. Ведь она обещала маме, когда та умирала.

Это были страшные воспоминания. Ребята много раз хотели забыть, перечеркнуть, просто удалить те моменты из своей памяти. Но, увы, жизнь не позволяла.

Максим почти всю ночь просидел на полу, около постели сестры. Он думал о случившемся,   и винил во всем только себя. Как он мог такое допустить, он сам не понимал.

Лика была дороже всех ему на этом свете. Она была единственным родным человеком, родной кровью. И он никогда бы себе не простил, если бы с сестрой, что—нибудь произошло. Он просто бы не  стал жить, но сначала бы разорвал на куски Морозову.

Максим сидел молча и смотрел на тусклый свет ночника, который украшал стены спальни его сестры.

В его памяти невольно всплывали счастливые мгновения, когда все было хорошо, когда мама была жива, и он не знал о тайнах, в которые посветила его госпожа Морозова. Тогда все было хорошо.

Максим радовался каждому дню. Парень гулял, крутил романы, тратил деньги, выпивал и просто жил весело.

Но после смерти мама его жизнь круто изменилась. Обо всех развлечениях пришлось забыть. Инга постаралась и сделала жизнь Макса невыносимой. Она наполнила ее загадками и тайнами, страшными вещами, от которых по телу Максима всегда бежали мурашки.

Лика тоже была затронута Морозовой. Но девушка не знала всей правду. На ее долю пришелся всего лишь кусок тайны. Ужасной тайны.

Он никогда и никому не расскажет о том, что узнал в кабинете Морозовой, после смерти матери. Он никогда не сможет улыбаться как прежде. Никогда не будет напевать веселые песни, и сверкать глазами просто так. Теперь он заложник собственной души.

Странно, но Максим боялся себя. Боялся своего внутреннего я. Ведь он прекрасно знал, какой зверь сидит внутри его, и если он вырвется на свободу, то не оставит никого в живых.

Ни Макс, ни Лика никогда не видели своего отца. Мама говорила им, что  он погиб в автокатастрофе, когда родился Максим.   Лика прекрасно понимала, что мама врет им, но все свои мысли носила в своей голове. Максим тоже догадывался о правде, но свои предположения вслух никогда не рассказывал. Он считал, пускай будет так, как говорит мама. Может ей так легче. Просто считать человека, от которого она родила двоих детей, мертвым.   Поэтому брат с сестрой никогда не задавали вопросы об отце.

Мама Максима и Лики безмерно любила своих детей. Она позволяла им практически все. С самого детства дети были приучены к труду, а уже после, того как они отправились в школу, то Евгения Георгиевна стала водить детей по все возможным кружкам и секциям.

Лика очень сильно увлеклась танцами и рисованием. Отсюда у девушки такое чувство вкуса и элегантности.

А Максим долго не мог определиться с занятием. Плавание было для него не по вкусу, петь, увы, парень не умел, рисование не было его страстью. Максим ходил на различные спортивные секции: бокс, легкая атлетика, самбо, дзюдо. Но это, как говорила Лика, было только для тела, а для души Макс так увлечение и не нашел. Он был просто обыкновенным спортсменом, но парень чувствовал, что его душа просит чего больше, чем простые боевые искусства.

Однажды, возвращаясь с очередной тренировки, Максим увидел вывеску на стене одного из блочных домов. Надпись гласила: «Ты должен быть другим! Если ты еще не нашел себя, то приходи к нам! Мы тебе поможем! »

Дальше был написан телефонный номер, а также адрес.

Максим на всех парах помчался домой, чтобы рассказать об увиденном матери.

Евгения Георгиевна внимательно выслушала любимого сына, и пообещала, что завтра же они съездят в это место. Максим чувствовал, что нашел свою судьбу. Так оно и было!

По адресу, который Максим увидел на вывески, располагалась фотостудия. Там происходил набор учеников на курсы фотографии. Максим загорелся желанием попробовать себя в новом амплуа, и Евгения Георгиевна была не против.

Максиму купили все необходимое для занятий: фотоаппарат, который не мог себе позволить даже профессионал, несколько различных объективов, штативов. Макс увлекся новым занятием, как сумасшедший. Он просто растворился в нем.

Евгения Георгиевна думала, что страсть сына к новому увлечению быстро потухнет, но оказалась не права.

Максим просто бредил фотографией. Сначала парень с отличием окончил курсы, потом стал снимать различные картины из повседневной жизни. Максиму выделили фотоколлонку в одном известном журнале, и стал получать неплохие деньги. Но материальные ценности его мало интересовали, это было его призванием.

Евгения Георгиевна не могла нарадоваться, что сын теперь счастлив. Лика была рада за младшего брата.

Все в семье Орловых было хорошо, пока Евгении Георгиевне не поставили страшный диагноз: опухоль головного мозга. Опухоль развивалась стремительно, и врачи давали Орловой несколько месяцев.

Макс и Лика были в ужасе от такого заявления. Они стали возить маму по всему свету, но везде слышали то же самое, что им сказали в Москве.

Евгения Георгиевна сначала перестала хорошо питаться. Он просто отказывалась от еды. Женщина сильно похудела, ее глаза валились куда—то в глубину. На ее лице больше не было той лучезарной улыбки. Сначала женщина перестала ходить, она лежала на постели и лишь иногда могла покататься в кресле. Затем Евгения Георгиевна перестала слышать. Дальше стало хуже: у женщины отказали ноги  и руки, она совершенно ослепла и перестала воспринимать окружающий мир. Врачи твердили наперебой: осталось меньше недели.

За все время, что Евгения Георгиевна провела в состояние близком к бреду, к ней приходила странная женщина, которая называла себя Ингой Андреевной Морозовой.

Орлова подолгу разговаривала с этой странной женщиной, которая была не очень приветлива с Максимом и Ликой.   Инга Андреевна бросала свой бездонный взгляд на Максима и загадочно улыбалась. Парню становились страшно от таких взглядов.

В последнюю неделю своей жизни Евгения Георгиевна стала приглашать каких—то людей, которых ни Максим, ни Лика не знали. Загадочные личности не разговаривали с ребятами, ни о чем их не спрашивали. Только смотрели и улыбались.

Максим был возмущен таким поведением гостей, но устраивать скандал при больной матери не стал. Просто тихо терпел, пытался держать себя в руках.

За день до своей смерти Евгения Георгиевна позвала детей к себе и рассказала им о тех странных людях, которые толпились в доме последнюю неделю.

Евгения Георгиевна со слезами на глазах повествовала историю. Лика не особенно понимала, что хочет от них мама, но Макс слушал внимательно рассказ родительницы.

Ее слова пугали его, делали его одержимым, и в тот же момент согревали душу.

На следующий день Евгения Георгиевна скончалась. Следующие несколько недель Макс и Лика провели в состояние близком к смерти.   Они не очень понимали, что творится в их доме.

Сначала были похороны. Макс помнил только, что было много цветов, криков, рыданий. Дом был просто забит людьми. Все толпились, вздыхали, выражали свои соболезнования.

Максим  плохо соображал в тот момент. Он воспринимал мир в туманной дымке. Ему казалось, что это сон… страшный сон. И когда он очнется, все будет в порядке. Вся его семья будет снова вместе, будет счастлива. Но, увы!

Спустя почти два месяца, когда Лика и Макс немного отошли от трагедии, к ним в дом наведалась та самая женщина, от взгляда которой Максу становилось не по себе.

Инга Андреевна  Морозова хотела поговорить с ребятами с глаза на глаз. Ребята были сильно удивленны желанием пообщаться.

Именно,   тогда Макс и Лика узнали самые страшные тайны, которые потом не давали им спать по ночам.   Лика смутно понимала суть темных дел, которые ворочала ее мама и Инга Андреевна.

А Максим понял все, и даже немного больше. Потому что после того, как Лика покинула кабинет, в котором проходил разговор, Морозова рассказала то, что должен был знать только Максим.

С тех пор парень не мог спокойно воспринимать окружающий мир. Он стал тенью, которая жила двойной жизнью. Он стал…стал… коллекционером.

—Максим, проснись!— Лика пыталась разбудить брата. — Вставай!

Макс открыл глаза и  понял, что лежит на полу, около постели сестры. Видно он заснул, не дойдя до своей спальни.

— Который час?— бешено, спросил парень.

— Почти девять!— ответила сестра и сильно застонала.

Максим тут же подлетел к сестре и стал внимательно осматривать ее вчерашние раны.

Сильные синяки на лице и на теле. Рана, из которой вчера текла кровь, немного затянулась, но выглядела, как изрубленное мясо.

Парень нанес специальный крем, который вчера купил в аптеке, на гематомы Лики. Девушка держалась стойко, но все равно испытывала жуткую боль.

— Максим, нам нужно собираться! Ты не забыл, что сегодня автограф—сессия в книжном магазине на Измайловке!— напомнила Лика.

— Я все прекрасно помню!— улыбнулся Максим.— Но ты никуда не поедешь! Ты будешь лежать дома, в постели и есть конфеты.

— Нет, я еду с тобой!— твердо заявила Лика.

— Я сказал, ты останешься дома!— холодно ответил брат.

Глаза парня налились огнем. Лика прекрасно знала, что в такие моменты с братом лучше не спорить, а то наружу выйдет его второе я, и тогда никто не спасется.

— Хорошо!— промямлила Лика.— Но я позавтракаю с тобой!

Максим мило улыбнулся и моргнул одним глазом.

Ребята спустились на первый этаж своего огромного дома.

Евгения Георгиевна была очень обеспеченная дама, и все движимое и недвижимое имущество досталось ее детям. Кроме этого они получили крупные банковские счета, и могли не работать до конца дней, но тайны, которые сообщила им Морозова, требовали, чтобы Макс и Лика служили на работе.

Лика включила газ и поставила чайник.

— Сядь!— приказал Макс.— Я все сделаю сам! Отдохни!

Лика послушно согласилась.

Огромные окна выходили во двор. Белоснежная кухня была местом для откровенных разговоров. В трехэтажном доме семьи Орловых было много комнат, но ребята любили именно кухню.

Домработниц и прочих работников Орловы не держали. Всю работу по дома они выполняли сами, по очереди. Готовили тоже сами. Причем очень даже вкусно.

Максим снял кипящий   чайник с газа и быстро приготовил завтрак.

— О чем вы вчера говорили с Ингой?— спросила Лика, наливая чай в свой стакан.

— Инга сильно раскаивалась! Она не хотела так поступать с тобой. Просто на нее, что—то накатило! Но она так больше никогда не будет больше делать, поверь мне!

Лика прекрасно знала, что если брат говорит «поверь мне», значит, он уверен в своих словах, значит, он владеет ситуацией.

— А как же седьмая?— задала вопрос Лика.

— Я же просил не обсуждать эти вопросы дома! Лика успокойся, это мое дело!— Макс  резко поменял цвет лица.

— Тебе ее не жаль?— не успокаивалась Лика.— Неужели ты не понимаешь, что делаешь?   Ты ведь поломаешь ей жизнь!

Макс отвернулся. Он прекрасно понимал, что он все делает неправильно. Но отступать было нельзя.   От этого завесило их  будущее.

— Лика, прекрати! Без тебя тошно!

— Тошно!— усмехнулась девушка.— А ты помнишь, что стало с Алисой?

Глаза Максима снова наполнились пожаром. Он, неожиданно для себя, вспомнил хрупкую девушку с копной огненных волос. Зеленые глаза, маленький, аккуратный носик и пухлые губы.

Макс очень сильно любил Алису. Эта девушка была для него все! Он не мог дышать без нее, спать и даже есть.

Максим попытался прогнать эти страшные воспоминания, которые рвут его сердце.

— А что с ней стало!— закричал Макс.— Алиса просто стала четвертой! Еще одним!

— Вот ты как заговорил!— на глазах Лики были заметны слезы.— А ведь ты ее любил!

— Лика, перестань, пожалуйста! Мне и так тяжело! А ты специально ворошишь мою душу!

— Макс, опомнись! Неужели то, что произошло с Алисой, тебя ничему не научило? Неужели ты снова будешь повторять историю?

Макс мысленно улыбнулся. То была Алиса, а это будет седьмая.

— Лика, ты прекрасно знаешь, что я не могу не сделать этого,— принялся объяснять Макс.— Я— коллекционер! Коллекционер!

Лики так надоело каждый раз слышать одни и те же слова.

— А я— скульптор! Скульптор! Мне надоело все это! Я так хочу уехать куда—нибудь  далеко, чтобы никто не смог меня найти. Ни  эта чертова психопатка Инга, ни эти обители грехов, никто!

У Лики началась настоящая истерика. Девушка принялась рыдать, смеяться и кричать одновременно. Она пыталась взять себя в руки, но у нее ничего не выходило.

Максим попытался успокоить сестру.

— Лика, все будет нормально! Сейчас мы завершим пазл  и будем свободны! Мы улетим на какой—нибудь остров, и будем жить там, вдвоем. Самое главное быстрее заполучить седьмую!

Лики было противно слышать эти слова. Она представляла себя каким—то чудовищем, который вынимал души у людей и съедал их.

— Хорошо, только давай быстрее закончим этот пазл, и улетим!— Лика немного успокоилась.— А сейчас тебе нужно  собираться! Седьмая ждать не будет!

Глава 8

Никита довез меня прямо до магазина, в котором сегодня пройдет та самая книжная ярмарка.

Поблагодарив парня, я вышла из машины. Пройдя по пешеходному переходу, прямо около моих ног остановился черный джип, внушительных размеров.

Этот автомобиль чуть не сбил меня. Дверца распахнулась, и из машины вышел вчерашний фотограф, который так сильно будоражил мою кровь.

— Ты совсем с ума сошла!— завопил он.— Я мог тебя убить! Насмерть.

— Смотреть надо куда едешь! —  закричала я.

— Что! —  не понял Максим.— Здесь знак парковки, или ты может быть слепая? Так купи себе очки! И ходи спокойно!

Меня разбесило заявление этого наглого типа. Ну, с какой стати он будет мне указывать!

—Интересно, сколько получает простой фотограф в издательском доме, раз рассекает по городу на таком автомобиле?— задала я вопрос.— Или, быть может, мамочка купила игрушку своему любимому сыночку?

Максим резко сменился с лица. В его глазах сверкнул огонь.   Я сразу поняла, что задело его за живое. Мне стало так неловко. Наверное, я сделала ему больно.

Максим внимательно посмотрел на меня,   затем опустил свой взгляд вниз, развернулся и пошел в сторону здания магазина.

— Максим, — закричала я, —  извини меня! Я не подумала!

Но парень даже не обернулся. Он быстро шагал в сторону магазина. Я побежала за ним.

Я вбежала вовнутрь здания, и была изумлена. С наружи  магазин казался маленьким, но внутри поражал размерами. Богатый интерьер, кафельный пол и потолки до небес. В этом магазине можно было жить.

Я стала искать глазами Орлова, но парня нигде не было. Он словно растворился в воздухе. Мне было очень неприятно. Хотя Максим и был хамом, дураком, но он не делал мне больно, а я вот так просто нанесла ему рану по сердцу.

— Виктория Владимировна,— раздался ласковый голос позади.

Я обернулась и увидела молодую блондинку в зеленом брючном комбинезоне.

— Пожалуйста, проследуйте в помещение для персонала. Вас там ждут сотрудники  издательства.

Блондинка отвела меня вглубь магазина. Мы прошли огромный, длинный коридор синего цвета.

— Вот,— указала она рукой на белую дверь.

Я  вошла вовнутрь. Небольшое, но вполне уютное помещение сразу отличалось он мест продажи. Повсюду были расставлены цветы. В комнате было несколько зеркал, два письменных стола и несколько стульев.

В помещение не было никого. Я, немного пораскинув мозгами, двинулась к огромному зеркалу, которое висело на стене комнаты.

Я стала поправлять свои волосы и решила немного изменить макияж.

— Не старайся, по твоему лицу сразу видать, что ты невоспитанный хам и ужасный человек!— раздался голос позади меня.

Я резко обернулась. На огромном письменном столе лежал Макс. Парень явно был расстроен. Наверное, это я виновата, что его настроение так сильно испортилось.

Я подошла к нему поближе.

— Максим, прости меня! Я не хотела честно!— стала вымаливать я прощение у фотографа.

Но парень даже не слушал меня. Он перевернулся на другой бок, и теперь я не видела его лица.

Мое настроение сошло на ноль. Мне нужно оторвать язык.

— Максим,— снова заскулила я,— прости!

Но Орлов даже не повернулся ко мне.

Не зная, что делать, я вернулась к зеркалу. В отражение я прекрасно могла наблюдать за Максимом. Парень лежал на письменном столе и бессмысленно смотрел в стену. В его глазах была тоска.

Мое сердце сжалось в груди.   Я быстро подошла к столу, на котором лежал парень, и улеглась рядом.

— Двигайся!— велела я ему.— Не один здесь! Я тоже хочу полежать!

Максим молча, подвинулся. Я  прилегла рядом. Парень так и не  повернулся в мою сторону.

— Знаешь, моя жизнь тоже не сахар!— стала я говорить вслух свои мысли. — Я за свою короткую жизнь повидала многое. Я знаю, как это, когда тебя придает самый близкий человек, которому ты верила с самого рождения. Он бросает тебя и уходит к другой, молодой, а старую жизнь просто комкает  и бросает в мусорное ведро, пытаясь забыть, вычеркнуть, удалить все воспоминания из своей памяти. Я испытывала боль, настоящую. Знаешь, как больно бежать в мороз по снегу босиком. Ноги просто отнимаются, и все! Или как каждый день выслушивать упреки, гадкие слова в свой адрес, как это каждый день становится мишенью для кулаков. Ходить в синяках и ссадинах, пряча их под темными очками и длинными свитерами. Как жить, когда у тебя в кошельке всего сто рублей, а до зарплаты почти месяц. Или как лежать на больничной койке, истекая кровью, и знать, что ты можешь умереть, просто закрыть глаза и больше никогда не открыть. Никогда! Тогда ты понимаешь, что жизнь прошла, и вот ты умрешь! Останешься одна в темноте! И больше никогда не увидишь голубое небо, никогда не сможешь улыбнуться прохожему или просто выпить чашку свежего кофейка. Никогда!

Из моих глаз потекли слезы. Крупные капли стекали по моим щекам.

— Я была на самом дне жизни, но ни разу не обижалась на свою судьбу! —  я плакала безмолвно, тихо. Слезы катились по моим щекам сами по себе. —  Ведь, чем больше жизнь тебе преподносит испытаний, чем выше будет плата за них!

Весь мой макияж потек по лицу. Глаза стали мокрыми от слез.

Мне стало грустно, печально на душе. Знаете, когда человек вновь переживает все события, которые произошли с ним в прошлом, ему становится невыносимо больно.

Теплая рука коснулась моих волос. Я посмотрела в сторону. Макс повернулся ко мне. Теперь его бездонные глаза были наполнены блеском, невиданным огнем. Его рука поправила прядь моих волос, которые вылезли из общего хвоста.

Его движения были утонченными, ласковыми, нежными. Я не понимала ничего, и, если честно, не хотела понимать.

— Перестань, не плачь!— прошептал мне Максим.— Слезы это всего лишь соль, а этого в нашей жизни и так много! Больше не надо плакать, а то тушь вся размажется!

Он мило улыбнулся и обнял меня за талию. На минуту я потеряла самообладание. Мне стало неловко и в то же время так приятно. Давно я не испытывала таких сильных ощущений.

Мне так хотелось дотронуться до его шелковистых волос, поцеловать его нежные, пухлые губы, ощутить вкус его любви, страсти.

Макс закрыл глаза. Парень явно перенервничал, и теперь хотел одного— спокойствия.

— Максим, прости меня, пожалуйста! Я не хотела тебя обидеть! Просто не подумала своей головой, что могу задеть человека простой фразой! Извини меня, пожалуйста! Я могу выполнить любое твое желание! Только скажи, и я сделаю все, что хочешь!

— Вика, упокойся!— не открывая глаз, прошептал Макс. Его голос был мягким, бархатным. Мне казалось, что он завораживает меня и уносит куда—то вдаль.— Я ни капельки не обижаюсь, все, я в полном порядке! Просто сначала я немного психанул, но потом отошел и понял, что был не прав! Откуда ты могла знать правду! Ты же не экстрасенс! А признавать свои ошибки, знаешь, как тяжело! Тем более я не особо люблю проигрывать!

Он мило улыбнулся. Его взгляд наполнился телом и светом, и теперь эти бездонные глаза не казались какими—то устрашающими, а наоборот затягивали в себя, как в омут.

— А что приключилось с тобой?— Макс резко задал вопрос.

Я немного задумалась. Опять прыгать в этот омут, снова ощущать боль от измен и предательства, терять все и не видеть света, даже в самый ясный день.

Не каждый человек захочет снова проходить через кровь своего сердца.

— Давай не сейчас! Это очень долгая история! Может как—нибудь потом, выпьем кофеек и поговорим по душам!— улыбнулась я.

— Смотри, у меня очень хорошая память! —  Макс зарылся своим носом в мои волосы.— Ты так приятно пахнешь! Такой нежностью, как в детстве. Я, когда был маленький, всегда ездил с Ликой в деревню к бабушке, вот там тоже пахло так!

— Как?— засмеялась я.

— Не знаю, как тебе объяснить!— в глазах Орлова загорелись огоньки. —  Просто, когда я чувствую этот пленительный запах, мне становиться так легко и спокойно. Мне хочется спать, мне хочется забыться и не думать ни о чем! Сейчас мне так хорошо! Я давно не был так счастлив! Может это покажется глупостью, но я честно не хочу, чтобы это счастье рушилось! Вот так бы и лежал на деревянном столе, уткнувшись носом в твои мягкие, бархатные волосы!

Он снова улыбнулся. Мне так нравилась его улыбка. Она заставляла меня радоваться. Знаете, больше всего на свете я ценю, именно, такие откровенные разговоры, такие добрые глаза и пленительную улыбку своего собеседника. Чтобы я поверила человеку, ему не надо бегать вокруг меня юлой, ему нужно всего лишь раз улыбнуться по—настоящему, искренни, и тогда я буду верить каждому его слову, каждому его движению.

Я много раз ошибалась в выборе, дарила свою душу не тем людям, которые причиняли мне настоящую боль. Все потому что они очень хорошо играли, играли роль добрячков, улыбались, говорили такие завораживающие фразы, что мне хотелось летать. Но потом, спустя время, я понимала, что это просто игра, жестокая, игра без правил, в которой ты— добыча, а все вокруг охотники, которые жаждут твоей крови, твоей смерти.

Максим, с ним же наоборот. Его улыбка тоже пленила меня, заставляла раскрыть ему свою душу. Но я знала, что он не играет роль.

— Надо вставать! —  сказала я и попыталась подняться с деревянного стола, но одержала неудачу. Максим крепко держал меня за талию.

— Нет, только не сейчас! Мне так не хочется вставать!— Максим смешно наморщил нос. —  Может, не пойдем никуда! Пошли они все к черту! Мне так спокойно и хорошо!

Орлов, словно маленький ребенок, закопался своим носом в мои шелковистые волосы. Он крепко зажмурил глаза, и сильнее обхватил мою талию своей рукой. Теперь я была в плену.

Я лежала и бессмысленно смотрела в потолок. Сейчас, когда я лежала на огромном письменном столе, я почему—то была счастлива! Но почему? Я не могла найти ответ на этот вопрос.

Максим тихо стонал. Наверное, ему сниться плохой сон. Парень сейчас был беззащитным, таким маленьким, и в то же время красивым до потери пульса.

Дверь приоткрылась и на пороге появилась та самая девушка, которая встретила меня сегодня у входа в магазин.

— Виктория… —  осеклась она.— Ой, простите, что я помешала, я не знала.

Я толкнула Макса в бок рукой. Парень резко приподнялся и принял сидячее положение.

— Виктория Владимировна, все готово! Мы начинаем через пять минут!

С этими слова девушка вышла, и до моих ушей дошел лишь тихий смешок.

— Теперь они не знай, что подумают!— впала я в бешенство.

Быстро слез со стола, я кинулась к зеркалу.

— Господи, тебе так важно их мнение!— улыбнулся Макс.— Пускай, думают, что хотят! Мы же знаем правду!

Парень пожал плечами и направился к огромному портфелю с логотипом известной марки цифровых фотоаппаратов.

— Мне важно их мнение, черт возьми!— закричала я.

— Ах, ты такая самокритичная! —  весело засмеялся Орлов.— Девушка, тогда вам надо жить на необитаемом острове, где вас никто и никогда не увидит!

Парень сверкнул своими глазами. Они снова стали бездонными.

— Мне плевать на их мнение! —  закричала я снова.— Просто теперь они подумают, что мы с тобой спим!

Макс вопросительно изогнул одну бровь.

— А что тебе противно со мной спать?

— Что?— спросила я. Меня стало трясти от раздражения.— Мы с тобой не спали!

— Значит, все—таки противно!— вздохнул Макс. —  А я так старался, так хотел, чтобы тебе понравилось. А ты!

От удивления я снова села на огромный деревянный стол.

— Стоп! Мы с тобой не спали! И не надо придумывать небылицы!

— Спали, спали!— заулыбался Макс.— Ты такая ненасытная в постели! Всю спину мне разодрала своими ногтями.

Он указал на мои огненно—красные ногти.

— Ты издеваешься!— Я почти плакала.— Хватит!

Максим встал с кресла и подошел вплотную ко мне.

— А ты хотела бы попробовать?— шепнул он мне на ухо.— Лично я не прочь поразвлечься с тобой в постели!

Его глаза налились темным огнем.

Я попыталась спрыгнуть со стола, но не смогла. Максим крепко держал меня за руки.

— Что же ты молчишь? —  полушепотом спросил он.— Неужели ты не хочешь? Пускай все говорят, тебе надо научиться не обращать внимания на то, что говорят другие!

— Может быть, ты меня отпустишь? —  резко спросила я.

Максим прикусил нижнюю губу и внимательно посмотрел на меня.

— Дай подумать!— его глаза были черными, как самые страшные ночи.— Нет! Я помучаю тебя еще.

Дверь резко открылась.

— Викто… — в комнату снова вошла девушка—администратор.— Ой, простите! Мы начинаем.

Она быстро захлопнула дверь.

— Черт! Теперь точно станут говорить! Отпусти меня немедленно!

Я высвободила одну руку из цепких объятий Орлова.

— Все! Хватит!— кричала я.— Пошутили!

Я спрыгнула со стола и подбежала к зеркалу. Максим так и остался стоять на том же месте. Парень опустил голову вниз и хищно улыбался.

— И все—таки ты меня хочешь!— сделал вывод Макс.

— Что!— завопила я.

— Все не оправдывайся! Ты хочешь меня! Не волнуйся, я никогда не позволю тебе завладеть моим телом! Все, я буду охранять себя!

Он мило улыбнулся и схватил фотоаппарат со стула.

— Ну, что стоим, пошли, гости ждут!— вытолкнул Макс меня из помещения.— Давай, давай! Пошли, работа зовет!

Глава 9.

Все время, пока шла моя пресс—конференция,   я не спускала глаз с Максима. Он был прав, когда говорил, что я хочу его. Еще как! Мне кажется, что это чувство пожирает меня изнутри. Я не могу думать ни о чем кроме этого.

Я снова посмотрела на Орлова. Парень быстро передвигался среди толпы народу. Макс снимал всех с разного ракурса.

Люди сыпали вопросами, просили автограф, интересовались моей личной жизнью. Я отвечала, сама не понимая, что говорю.

В моей голове были только мысли о Максе. Точнее об его прекрасном теле, об его страсти, об его силе. Мне так хотелось ощутить это все внутри себя. Мне хотелось окунуться в него полностью, захлебнуться оргазмом, и тихо умереть в его страстных объятиях.

Я чувствовала, как внизу живота, разливалось, что—то теплое и довольно приятное. Мне было так хорошо одной мысли, что  Макс обнимал меня сегодня, и я могла чувствовать тепло его тела. Но мне было этого мало. Я хотела больше!

Два часа, которые были выделены на презентацию новой книги и разговор с журналистами, промчались как одна минута. Я даже не успела заметить, как в павильоне остались, только служащие магазина.

Я стала собираться. Дойдя до огромной лестнице, которая, наверное, вела на второй этаж магазина, меня окрикнул молодой мужчина, лет тридцати. Он выглядел безупречно: дорогой серый пиджак, лаковые ботинки, явно купленные в одном из модных домов Италии, запонки на рукавах пиджака, виде орлов, сделанных из золота. Мужчина,   явно, был состоятельный и подавал себя дорого.

— Виктория, — незнакомец мило улыбнулся. — Не хотели ли бы вы поужинать сегодня со мной в ресторане?

Вопрос мужчины застал меня  врасплох!

— Нет! —  резко оборвала я.— Не хочу!

— Виктория, — было видно, что мужчина не собирается сдаваться.— Вы бы хорошо подумали, мало ли что!

Незнакомец перешел на угрозы. Его глаза наполнились злобой, а на шее напряглись все мускулы.

— Я еще раз повторяю: огромное спасибо за предложение, но нет!

Лицо мужчины налилось багрянцем. Он схватил меня за руку.

— Что вы делаете?— закричала я.

— Закрой свой рот, сука! —  грубо ответил он.— Что ты тут выпендриваешься! Я сказал, поедешь, значит поедешь! Или ты думаешь, я деньгами обижу! Не бойся, заплачу, сколько пожелаешь! Раньше тебе никто из тех, с кем ты трахалась, столько не платили! Не ломайся! Не хочешь в ресторан, поедим в баню! Я тебя быстро оприходую, ты даже не успеешь устать!

Мужчина потащил меня за руку. Мне стало страшно.

— Мужик, вроде дама сказала, что не хочет с тобой никуда ехать!— позади меня раздался мужской голос.

— Отвали, я первый с ней договорился!— заорал грубиян.

—  Ну, ты сам напросился, урод!

Оказалось, что тем самым неизвестным мужчиной за моей спиной оказался Максим. Парень со всей силы заехал неизвестному мужику кулаком по лицу. Тот потерял равновесие и упал на пол.

— Урод, ты знаешь, с кем связался?— закричал  неизвестный мужчина.

— А ты, знаешь?— задал вопрос Максим, и притянул меня к себе.— Меня зовут Максим Орлов.

Глаза мужчины стали черными, а на лице повисло немое молчание.

— И, если я еще раз увижу тебя рядом с моей девушкой, то пеняй на себя!— Максим злобно улыбнулся. Его рука обняла меня за талию и потащила в сторону служебного помещения.

Я обернулась и увидела, что мужчины нет.

— Мне нужно заявить в полицию, — стал нервничать я, когда Максим привел меня в комнату для персонала, —  вдруг он снова захочет на меня напасть.

— Успокойся!— приказал Максим и протянул мне стакан воды.— Вот, выпей! Он больше к тебе не подойдет даже на километр. Я обещаю! Ты мне веришь?

Он присел на корточки рядом со мной. Его глаза, почему то стали голубыми, как небо.

Мне захотелось ему верить.

— Верю!— прошептала я.

— Вот и хорошо!— он мило улыбнулся.— Теперь собирай вещи, я отвезу тебя домой, и это не обсуждается.

Я утонула в мягком кресле, которое было обшито настоящей кожей. Максим сел рядом, за руль.

Повернув ключ в зажигание, автомобиль двинулся вперед на бешеной скорости.

Я немного испугалась такой быстрой езды, поэтому стала жадно хватать воздух. Максим посмотрел в мою сторону и резко притормозил около обочины.

— Что случилось? Тебе плохо?— стал сыпать вопросами парень.

— Нет, все хорошо!— я пыталась говорить ровно, но мой голос все равно был возбужден.

— Ты врешь!— глаза Макса налились огнем, и мне стала немного не по себе. По спине побежали мурашки, а вслед за ними струей потек холодный пот.— Не ври, мне! Что случилось.

Он явно был раздражен, потому что на его шеи стали пульсировать вены.

— Просто, я никогда я ездила так быстро! Мне стало страшно!

Огни в глазах Максима резко потухли. Он улыбнулся.

— Надо было сразу сказать, а не ждать, когда тебя хватит сердечный приступ!— он снова завел автомобиль.

Теперь мы ехали со скоростью черепахи, но мне было спокойно. Орлов время от времени поглядывал на меня и лишь мило улыбался.

Я включила радио. Из динамика послышались красивые женские голоса: «Не целуй меня в глаза, ты знаешь это к расставанию…»

Глаза Максима снова заблестели. Ему явно нравилась песня, поэтому я прибавила звук посильнее. Теперь мы мчались по трассе с бешеной скоростью, и я не испытывала никакого страха, только желание получить все и сразу.

Мы подъехали к забору моего коттеджа.

— Вот значит, как живут топовые писатели!— улыбнулся Орлов.

— Огромное спасибо за то, что подвез!— поблагодарила я Макса и открыла дверь автомобиля.

— Спасибо и все!— возмутился фотограф.— И даже чаю не предложишь? Между прочим,   тебя сегодня спас,   и домой мне ехать еще часа два без пробок!

Мне стало неловко. А ведь в правду надо предложить чай.

— Хорошо, — мило улыбнулась я.— Пойдем я тебя накормлю, да и сама поем! Только никаких дурацких шуточек!

— Я все понял! Больше  не буду обсуждать с друзьями твои кружевные трусики!

— Что!— закричала я.

— Поверила!— улыбнулся Макс и закрыл дверь автомобиля на ключ.— Я пошутил.

Мы прошли в гостиную. Дома явно никого не было. Никита останется сегодня в городе, а Анна Витальевна вернется не раньше завтрашнего обеда. Женщина решила навестить подругу юности.

— Проходи на кухню!— указала я направление Максу, а сама поднялась наверх, чтобы переодеться.

Скинув тяжелое платье, я  быстро накинула на себя легкий халат.

— Ты прекрасно готовишь!— похвалил меня Макс, когда я спустилась на кухню.— Просто объедение!

Я засмеялась.

— Это не я! Это, все Анна Витальевна, моя экономка! Она просто чудо!

— Тогда передай Анне Витальевна, что она прекрасно готовит!

Я быстро приготовила запоздалый обед или ранний ужин на стол.

— Вика, сейчас, наверное, настало то самое время, чтобы ты мне рассказало ту историю, о которой ты вспоминала сегодня, когда мы лежали на столе.— Макс внимательно посмотрел на меня своими бездонными глазами.

— Ты действительно хочешь знать?— спросила я у него.

— Да!— шепотом ответил парень.

Я налила только, что сваренный кофе в чашки и подала одну Максу.

— А там нечего рассказывать!— на моих глазах стали появляться слезы.— Папа бросил нас с мамой, когда мне было четырнадцать. Он ушел к своей секретарше, которая была старше меня на семь лет. Он кидал нам с мамой жалкие подачки, которые мы всегда возвращали обратно.   Отец не хотел больше ничего знать о нас: никак мы живем, нигде я учусь, ничего. Он просто удалил нас из своей жизни, скомкал прошлое и выкинул в мусорное ведро, прикрыв железкой крышкой.

Я стала плакать. По моим щекам потекли слезы.

— Потом я немного подросла. Два года, что я училась в школе, были для меня худшими. Мама работала не покладая рук, брала лишние часы, нагрузку. Она уходила из дома в семь утра, а приходила в десять вечера. Мы считали каждую копейку,   а папа вместе со свое новой женой ездил на курорты и катался по городу на новом автомобиле. Моя жизнь была адом!

Я снова замолчала. Я не могла больше вспоминать, мне было больно. Неожиданно я почувствовала тепло. Максим сжал мою руку.

— Когда окончила школу, мне исполнилось семнадцать. Тогда  я поступила  в институт на филолога. Мне с детства очень нравилось писать и сочинять истории. Жила я тоже не очень хорошо. Грязное общежитие, комната на четверых, вечно не хватало денег, поэтому я подрабатывала. Но маме всегда говорила, что у меня все хорошо, потому что знала, она мне ничем не поможет. А потом я встретила его.— Внутри меня все горело.— Тогда мне показалось, что это моя судьба, моя жизнь! Он был для меня всем! Наконец—то, я смогла вылезти из этого ада! Я думала, что я попала в рай, но, увы, я упала на самое дно бездны! Прямо вниз, в пустоту!

Я сделала небольшую паузу, чтобы перевести дыхание. Максим не отрываясь, смотрел на меня.

— Его звали Костей! Милый, красивы парень, который все получил в этой жизни вот так на золотом блюдечке. Мама депутат, папа предприниматель, живи и радуйся, так нет, надо испоганить кому—то жизнь! Костя приметил меня в институте, стал ухаживать, говорить красивые слова. А я, дура наивная, верила. Через месяц мы расписались. Родители Кости были в шоке от выбора своего сына, но ничего уже поделать было нельзя! Я думала, что моя жизнь теперь будет похожа на сказку, но глубоко ошибалась!— я хлебнула кофе и продолжила. — Каждый день я отрывала новое и новое. Я стала понимать, что Костя не ангел, а черт! Парень стал пить, каждый день, приходя домой, обзывал, бил меня, угрожал, что убьет! Дальше хуже, Костя стал распускать свои руки, и вскоре я получала синяки и ссадины. Я прятала их под длинными свитерами, но в институте все равно спрашивали, а я отвечала, что упала. Этот человек, которого я полюбила, был не тем милый и заботливым, нет, он был жестоким и грубым! Однажды, вернувшись, домой пьяным, Костя заставил меня раздеться и пробежать вокруг дома. На улице была зима, и лежал снег. Я ночью, в мороз, бегала по снегу босиком! Поверь мне это неприятно!— Глаза Макса налились злобой, а я продолжила.— Денег он мне никогда не давал, поэтому я так и жила в нищете. Но однажды все изменилось. Говорят, нужно почувствовать, как это умирать, чтобы захотеть жить! В очередной раз, когда Костя упрекал меня за мою убогость, я не выдержала и толкнула его. Парень разозлился, что его посмели тронуть, поэтому он схватил нож с кухонного стола и со всей силы ударил в живот.— Я встала и подошла к Максу. Подняв халат, я показала на огромный шрам в правой части живота.— Тогда меня спасли! Костя сам вызвал скорую помощь, врачи оперировали меня почти сутки, я потеряла много крови. Вот в тот момент я поняла, что должна сама бороться за свое счастье!   Когда я выписалась из больницы, тоже сразу же подала на развод. Я не знала, что мне теперь делать, но знала одно, что я теперь свободна! Я долго бродила в тот день по городу, у меня осталось всего сто рублей в кошельке, а до стипендии был почти месяц. И знаешь что!

— Что?— спросил Максим.

— Я брела по городу и наткнулась на огромный рекламный щит. Информация на нем гласила, что каждый может изменить судьбу, нужно только захотеть! И я захотела! Я стала делать то, что умела! Я стала писать! Конечно, слава ко мне пришла не сразу! Мой самый первый роман я написала за неделю, но все издательства, в которых я только не была, отказывали мне! Говорили, что не формат, нет имени! Никто не хотел рисковать своими деньгами! Но потом мне все—таки позвонили и предложили контракт! И мне повезло! Мои книги стали раскупаться огромными тиражами! И вот сейчас я перед тобой!

— Нет, Вика, это тебе не повезло, это люди просто увидели твой талант!— Максим до сих пор держал мою руку. Мне было тепло от его прикосновения.

— Может быть, но я не так уверенна в себе, чтобы говорить о своем таланте!— пожала я плечами.

Я встала и подошла к кухонному столу, чтобы налить еще кофе.

— Вика, нельзя быть такой неуверенной!— Максим подошел ко мне вплотную.— Надо верить, что ты уникальная, ты одна такая!

Его глаз горели бешеными огоньками. Он стоял так близко, что я чувствовала его дыхание. Мне  так хотелось поцеловать его пухлые губы, дотронуться до его шелковистых волос, ощутить тепло его тела.

— Вика, прости!— прошептал Макс.

— За что?— спросила я.

— За это!

Я не успела ничего понять, как Максим накрыл своим ртом мой рот.   Его зубы впились в мои губы. Я не стала сопротивляться, и вскоре его мокрый язык соединился с моим.

Максим схватил меня за бедра и приподнял немного. Я обхватила своими ногами его талию.

— Мне нравиться, как ты целуешься!— простонал Макс.

Я впилась только сильнее в его сладкие губы. Они были такими мягкими и желанными. Я протянула свои пальцы к его волосам и зарылась в них.

Максим посадил меня на кухонный стол и раздвинул своим бедром мои ноги.

Аккуратно спустив руку вниз, он дотронулся до моего сокровенного местечка.

— Давай не здесь!— простонала я.

Максим схватил меня и понес в спальню.