Мои женщины 27 мая 1971 Фея сигнальных флажков 2. Глава Женщины заставляют мужиков лизать

Мои женщины. 27 мая 1971 г. Фея сигнальных флажков. Часть 2.

Александр Сергеевич Суворов (Александр Суворый)

Мальчикам и девочкам, юношам и девушкам, отцам и матерям о половом воспитании настоящих мужчин.

Фотоиллюстрация из открытой сети Интернет.

В четверг 27 мая 1971 года в севастопольской Морской школе ДОСААФ занятия в нашей группе рулевых-сигнальщиков начались с темы, которая «напрочь» стёрла все мои ночные видения вчерашней «Феи сигнальных флажков».

Дело в том, что начальник морской школы начал нам объяснять азы управления кораблём, то есть «обязанностей рулевого в несении навигационной вахты на корабле».

- То, что я вам расскажу, - сказал Учитель, - является только начальной информацией. Поэтому постарайтесь эти «азбучные истины» запомнить сразу. Не волнуйтесь, если что-то будет вам непонятно. Всё равно в дальнейшем на службе вы снова и снова будете углублённо готовиться, изучать и тренироваться. Жизнь, практика – самый лучший «учитель». Ясно?

Мы опять дружно, как одна команда, громко ответили нашему Учителю: «Точно так! Ясно! ».

- Вот и молодцы, - сказал Учитель. – Всем сегодня зачёт, почёт и уважение. Свободны, можете разойтись.

Закончилась первая пара занятий, нас ожидал вкусный обед в столовой севастопольской Морской школы ДОСААФ и вторая пара практических занятий по флажной сигнализации и флажному семафору.

Вот тут-то я и вспомнил вчерашний случай общения сигнальными флагами с незнакомкой и ночной визит во сне моей Феи красоты и страсти…

Сердце опять вздрогнуло и забилось сильнее, а мой «дружок-сашок» опять ожил и стал рваться наружу…

После обеда мой товарищ с Севморзавода опять «слинял» по своим делам. Я остался без пары, поэтому опять занял своё вчерашнее место во дворе морской школы и стал вмешиваться в «разговоры» флажками моих друзей по группе.

На балконе второго этажа дома напротив не было никого…

Я вклинивался в разговоры флажками моих друзей и комментировал их, ехидно поправляя, указывая на ошибки, шутил, а в ответ получал только ругательства и требование «отстать». Мне стало скучно…

В тот момент, когда я собрался уйти и сделал первый шаг в сторону, я бросил последний взгляд на тот балкон…

На балконе была та девушка, которая стояла, прижавшись животом к перилам балкона. Она опять была в домашнем цветастом халатике, но теперь её длинные волосы были собраны в красивую, но простую причёску.

Девушка демонстративно не обращала внимания на меня.

Я медленно сделал отмашку флажками, приглашая её к разговору, и сделал «первый шаг навстречу»:

- Привет, девушка на балконе второго этажа дома напротив, - сказал я ей.

Ответом было её молчание и независимое упругое качание из стороны в сторону у перил балкона.

- Вы сегодня удивительно хорошо выглядите, - «сказал» я флажками девушке. – Даже издали и даже в тени вашего дома.

Я хотел поразить её своим умением выражать сложные словесные обороты сигнальными флажками…

Девушка молчала и не реагировала на мои слова. Я подумал, что она не успела их «прочитать».

- Вы меня понимаете? – спросил я девушку и решил чуть-чуть рассердиться. – Вы за одну беспокойную ночь не разучились флажному семафору?

Девушка отвернулась от меня, что-то сделала на балконе, потом опять встала на что-то так, чтобы я видел её в полный рост, и очень быстро отмахала мне флажками свою отповедь…

- Вы сами ничего не умеете, - сказала девушка сигнальными флажками, - даже разговаривать учтиво с девушками.

Я еле-еле успел «прочитать» и кое-как, по наитию, понять сообщение девушки…

- Нет, - сказал я ей, - я не хам, просто вчера вы мне очень понравились.

Дневное солнце уже коснулось края балкона. Постепенно передо мной стала ярко светиться уже не симпатичная, а красивая девушка с чистым светлым строгим лицом, вероятно, подведёнными глазами и ярко накрашенными губами. Издали её макияж выглядел безупречно, но я, по опыту участия в художественной самодеятельности, уже знал, что театральный грим сочнее и пышнее обычной косметики.

«Ага! » – подумал я голосом деда «Календаря». – «Накрасилась! Для меня накрасилась! ».

Фея красоты и страсти во мне только фыркнула и «отвернулась»…

Я почувствовал внутреннюю свободу и с радостным волнением продолжил общение с девушкой на балконе…

- Сегодня вы просто красавица, - сказал я девушке. – Солнце вас любит.

- Меня вообще любят, - ответила девушка. – Почему вы сегодня один?

- Мой товарищ слинял, - ответил я. – Он подрабатывает на заводе. У него семья.

- А у вас нет семьи? – спросила девушка. – Жена, дети?

- Нет, - ответил я, вспомнил мою школьную подругу Валю Антипову и сказал её словами, - Я ещё мальчик.

Девушка от смеха и неожиданности даже покачнулась на своём возвышении и чуть не упала вниз.

- Первый раз вижу будущего моряка, который признаётся, что он мальчик, - сказала она.

- Это правда, - сказал я. – По сравнению с некоторыми я ещё мальчик.

- Вы на кого намекаете, - очень быстро отмахала мне девушка.

- На самого красивого парня в нашей группе – Гарри Напалкова, - ответил я ей.

- Этот тот долговязый, - ответила девушка, - который всё время ругается матом со своим визави?

Я не знал, что такое «визави», но решил, что это касается напарника Гарри Напалкова по флажному семафору.

- Да, - ответил я коротко.

- Понятно, - ответила мне девушка.

Разговор прервался…

- Как вас зовут? – спросил я её.

- А вас? – спросила она в ответ.

- Я Александр, - ответил я ей.

- И только? – спросила девушка. Её манера разговаривать вопросом на вопрос меня начала раздражать…

- Александр Сергеевич, - отчеканил я ей своими сигнальными флажками и поклонился…

- Пушкин? – спросила меня девушка.

- Нет, - гордо ответил я. – Суворов.

- Правда? – переспросила меня девушка.

- Правда, - ответил я ей и дал отмашку - сигнал прекращения разговора.

- Куда ты? – спросила меня девушка.

- Пора, - коротко ответил я.

- Погоди, - сказала девушка. – Ты ещё не узнал, как меня зовут.

- А это так важно? – спросил я её. – Вы же получили то, что хотели.

- Вам не интересно, как меня зовут? – спросила она.

- Мне всё в вас интересно, - ответил я ей, - но вы закрыты, запахнуты в свой плотный халат.

Девушка снова замолчала…

- Вот видите? – сказал я девушке. – Вы вольны делать всё, что вы хотите.

Мне очень понравилось, что я вдруг вспомнил и применил слово «вольны»…

- А что хотите вы? – спросила она меня.

- Увидеть вас такой, какая вы есть, - ответил я и снова во мне разгорелся «пожар» влечения к этой недостижимой девушке на балконе второго этажа дома напротив.

Девушка снова некоторое время стояла неподвижно. Потом она оглянулась по сторонам, взглянула на наш двор, который к этому времени уже опустел, потому что прозвенел звонок. Занятия окончились.

После этого девушка вдруг уронила флажки и медленно, стесняясь и сомневаясь в движениях, развязала поясок своего халатика и распахнула его…

Она оказалась одетой в купальник шортиками: очень короткие шортики красно-оранжевого цвета с поясом на талии и такого же цвета открытый на груди лифчик с лямками на шее.

Девушка повела плечами, и халатик упал с неё вниз…

Передо мной на возвышении, на безопасном для неё расстоянии по дальности и высоте, стояла почти обнажённая красивая юная девушка, вид и поведение которой вызывали бешеную активность моего сердцебиения и пульсирование крови в моих жилах.

Мне показалось, что моё зрение изменилось, и я вижу её как в бинокль, - приближённо…

Я чётко видел её тонкие брови, сошедшиеся в напряжении на переносице, её подведённые тушью глаза и ресницы, которые одновременно были распахнуты и сощурены.

Я видел её вздёрнутый носик и нервно «порхающие» то в улыбке, то в напряжении ярко красные губы.

Я видел её рельефные в ярком солнечном освещении ключицы и напряжённые жилки на тонкой шее.

Видел, как сияют её округлые плечи, как волнуется ложбинка между её грудок, скрытых мягкой тканью лифчика купальника.

Я отчётливо видел её волнующийся плоский животик с пипкой пупка, который пульсировал в такт её судорожного дыхания.

Я видел рельефные складки её «тайного сокровенного места», которое мне показалось чуть-чуть выпуклым, и видел узенькую искорку просвета между её ножками в самой нижней точке её сокровенного тайного места.

У девушки был совсем ещё «детский» гибкий стан в талии и стройные, даже худенькие, ноги с рельефными «детскими» коленками…

Она в волнении чуть согнула руки в локтях и нервно то сжимала пальчики в кулачок, то раскрывала ладошку, пытаясь найти рукам правильное положение.

Девушка почти не смотрела в мою сторону, немного повернула лицо вбок и вниз. Поэтому я никак не мог выразить своё восхищение и смущение её обликом.

Мы оба застыли в немом ожидании…

Руки девушки вдруг нерешительно поднялись к голове, и она каким-то невероятно гибким, замедленным, и в то же время ловким движением, распустила свои волосы. Они пушистым облаком длинных прядей почти закрыли её лицо, покрыли плечи и грудь.

Я ещё сильнее замер, почти перестал дышать…

Девушка ещё и ещё раз нерешительно «вспорхнула» руками, как крыльями, а потом подняла руки к шее и что-то там сделала с завязками лифчика. Чашечки лифчика упали на скрещённые на груди руки девушки, а потом «уронились» вниз - ей под ноги.

Девушка чуть опустила голову и спрятала лицо в волосах, а затем медленно, как бы обречённо, опустила руки…

Сквозь пелену волос я увидел чёткий белый свет её грудок, очертаниями повторяющий форму лифчика.

Чрез несколько мгновений девушка тем же неуловимо ловким и красивым движением головы, плеч, стана и руки откинула свои волосы с левого плеча за спину. Я увидел её грудку с острой коричневой рельефной вершинкой…

После этого руки девушки медленно, как крылья, опустились, оставшись немного расставленными в стороны, и я увидел, как она нервно перебирает своими длинными пальчиками…

У неё была грудка и облик не девушки и не женщины…

Передо мной была юная девочка, ещё школьница, возможно средних или высших классов.

Ещё полминуты она стояла в неподвижности передо мной, а потом мгновенно соскочила с возвышения, присела и исчезла с балкона.

Мне показалось, что от неё на балконе было какое-то сильное сияние, какой-то ореол, который исчез, погас вместе с её исчезновением. Этот эффект сильно поразил меня и кого-то ещё, кто вместе со мной, затаив дыхание, сейчас смотрел на это чудо…

Сердце всё ещё держалось где-то возле горла, замерев в ожидании продолжения, а в моей голове уже возникли вполне реальные, хладнокровные мысли…

«Это же девочка», - сказал мой собственный, а не деда «Календаря», внутренний голос. – «Это юная несовершеннолетняя, но невероятно развитая девочка».

«Ты прав», - поддержал меня дед «Календарь». – Она ещё очень юна и ты не вправе мешать ей быть юной».

«Но она быстро учится», - сказала во мне моя Фея красоты и страсти. – «И нуждается в хорошем учителе».

«Но не в Сашке! » - отпарировал ей мой друг дед «Календарь». – «Ему ещё служить и служить, а там может всякое случиться».

«Да», - печально сказала Фея красоты и страсти. – «Всё может случиться»…

Девушки на балконе не было. Я встрепенулся, судорожно вздохнул и решительно решил идти домой…

В тот момент, когда я переложил из рук в руки свои сигнальные флажки и сделал движение в сторону дверей нашей морской школы, на балкон вновь выпорхнула моя «визави»…

Она сверху уже была одета в белую маечку, вновь поднялась на какое-то возвышение и быстро «отмахала» мне флажками сообщение: «Ты уже уходишь? ».

- Я назову тебя «Моё Сияние», - медленно «отмахал» я ей в ответ.

- Ты уходишь, - снова сообщила она.

- Да, - коротко ответил я. – Ухожу, чтобы вернуться. У меня впереди три года службы на флоте. Всякое может случиться.

Я медленно, чётко и в то же время печально взмахивал флажками и видел, как угасает солнечное сияние на её балконе…

Это солнце клонилось к западу и всё вокруг уже начало выглядеть более контрастно, с глубокими и чёткими тенями.

Девушка молчала, а потом, когда я стал поворачиваться, чтобы уйти, быстро и резко взмахнула флажками…

- Я буду тебя ждать, - слитно передали её флажки, и она вновь исчезла с балкона.

Я ещё чуть-чуть постоял на месте и прислушался к себе. Не услышав никаких звуков своих «внутренних голосов», я пошёл внутрь здания морской школы.

Машинально и молча я сдал вахтёру мои сигнальные флажки, молча и отрешённо ехал в троллейбусе на Корабельную сторону, молча кивками отвечал не неслышимые мной вопросы моих товарищей по комнате в общежитии, молча жевал невкусный бутерброд с колбасой и пил несладкий тёплый чай и молча уткнулся в свою любимую пуховую «мамину» подушку.

Мне было грустно и даже мой неудовлетворённый «дружок-сашок» понимающе молчал и не мешал мне грустить.

«Ничего», - сказал мне перед тем, как я провалился в тенистое сияние сна, дед «Календарь». - «Всё образуется и всё ещё будет. Встречи, влюблённости и расставания – это тоже часть военно-морской службы на флоте. Привыкай, мальчик».

«Всё равно, - это печально», - сказала моя Фея красоты и страсти.

«Зато как красиво! » - возразил ей дед «Календарь».

«Ничего вы не понимаете! » - сказал я им обоим и прижал рукой моего «дружка-сашка», чтобы он не сильно печалился…