19. То ли встреча то ли прощание

19.   То ли встреча то ли прощание

Не сразу Луису удается преодолеть невольное изумление, вызванное прозвучавшими из глубины домика в который он так неосторожно вломился словами. Ну еще бы, он-то ожидал застать тут только таинственного парнишку и может быть даже потребовать у него хоть каких-то объяснений происходящему, молоденького и неопасного, а уж никак не того чей голос он сейчас услышал. Замерев на всякий случай там, где он остановился, преодолев коварно распахнувшуюся перед ним дверь, юный гвардеец окидывает быстрым внимательным взглядом помещение, в которое его занесла нелегкая. Что ж, хоть в одном из своих предположений он не ошибся, паренек тут действительно был. Вон у самого окошка застыла тоненькая невысокая фигурка, наверняка это и есть тот самый мальчишка, которого все кто его видел, описывали как точную копию самого Луиса. Правда рассматривать его  особенно пристально, не смотря на все так и не переставшее глодать юношу любопытство, сейчас времени не было. Все его внимание немедленно забирает себе второй обитатель этого жилища. Высокий широкоплечий мужчина, сжимавший в руках готовый к стрельбе арбалет недвусмысленно направленный в грудь пришельцу, так неосторожно потревожившему это бандитское гнездышко. Натан, ну, конечно же! Значит это все-таки он. Старинный знакомый, с улыбкой лучезарности которой, вполне могло позавидовать восходящее солнце и с готовым к немедленному использованию смертоносным оружием. И, как и в прошлую их встречу, ничуть не изменившийся. И внешность и привычки бывшего любовника с годами, похоже, остались совершенно прежними, а если рассказы о сходстве загадочного паренька с Луисом хоть немного правдивы, то видимо так же не поменялись и его вкусы. Посмотрим. Атаман был, как и всегда сногсшибателен, распахнутый чуть не до талии шелковый колет и белейший кружевной ворот тщательно выкрахмаленной и выглаженной рубашки.

- Ну чего застыл на пороге красавчик? - Вновь звучит это неожиданное приветствие. -  Не узнал старого друга или не ожидал увидеть его живым?   Входи уже, хватит там топтаться. – Радушный тон и предельно радостная улыбка на ярких сочных губах очень мало вязались со взведенным и направленным прямо в грудь нежданному гостю арбалетом в руках гостеприимного хозяина. Но указывать бандиту на это прямо сейчас Луис благоразумно посчитал несвоевременным. Решив все-таки не поднимать руки вверх, чтобы не выглядеть совсем уж беспомощной жертвой хотя бы в своих собственных глазах, но все же на всякий случай, избегая резких движений, юный гвардеец послушно сделал несколько осторожных шагов вглубь комнаты и остановился, почти уткнувшись грудью в нацеленную на него стрелу. Совсем молоденький паренек, молча жавшийся у плотно занавешенного окошка, похоже, был безоружен и никакой, по крайней мере, непосредственной угрозы, по-видимому, не представлял. Поэтому все свое внимание Луис решает сосредоточить на куда как более опасном бывшем любовнике. Мальчишка пока подождет.

- Ладно, ты заманил меня куда хотел. – Пауза явно затянулась и пора бы уже и Луису тоже подать голос, а то Натан решит еще чего доброго что он дара речи от страха лишился. –  Ты как всегда умнее и хитрее всех и что дальше Натан? Убьешь меня? – Если постараться и потянуть время, то вполне можно было еще выбраться из этой переделки без потерь.   Вычислить это место Луису помог Мартин, и если юноша в самое ближайшее время не даст о себе знать, друг обязательно поймет что, что-то стряслось и наверняка приведет подмогу. Ага,   приведет, рано или поздно. Как только закончится этот дурацкий парад точнее. Но все же уж лучше такой шанс, чем вообще никакого верно? Правда, Гейви им обоим потом наверняка головы поотрывает. Уж Луису-то точно! За то, что в очередной раз не сдержал слова не высовываться и посидеть в безопасном имении командира,   не выискивая себе приключений. Но это будет только потом, и в любом случае это будет куда лучше арбалетного болта в сердце.   Вот только Натану, идиоту этакому, в этом случае конец. Безвариантный. А может и мальчишке его тоже за компанию с его чересчур мстительным атаманом. Когда-то когда речь шла о жизни Гейви, Луис сам не дрогнувшей рукой едва не прикончил бандита посмевшего похитить его любимого капитана. Ну ладно, может и не такой уж и не дрогнувшей, но все равно, когда пришло время действовать юный гвардеец не колебался ни мгновения, но сейчас… Сейчас мысль о том что человек который когда-то в прошлом был ему симпатичен, и даже более чем симпатичен, человек с которым он когда-то помниться даже собирался связать свою судьбу, пускай это и было очень и очень давно, пускай этот человек и был и остается бандитом, а значит и врагом юному королевскому гвардейцу, все равно мысль о том, что этот человек может быть заживо сварен в котле кипящего масла, которое когда-то так пугало самого Луиса, мысль об этом была очень и очень неприятной и не радовала ну совершенно.   Да и не верилось Луису до конца, ну вот хоть ты тресни, не верилось, что Натан на полном серьезе и в правду собрался его прикончить.   Несмотря на все предыдущие покушения, автором которых в чем теперь уже не было ни малейших сомнений, был именно он. Скорее даже совсем наоборот. Из-за всех этих недопокушений и не верилось. Хотел бы прикончить, давно бы уже сделал это, сколько ведь возможностей уже было. Натан же сумел умудриться подобраться к юному гвардейцу так близко, что ближе уже и не надо. Убивай, не хочу. А он медлил, играл как кот с мышонком. Для чего? Вот сейчас и попробуем это узнать. Тем боле, что чутье не раз предупреждавшее паренька о грозящей ему опасности прежде и к которому он давным-давно научился прислушиваться, сейчас упорно молчало словно уснувшее. А доверять его молчанию Луис научился так же, как и его предупреждениям. Так что стоило попробовать заболтать Натана не только для того что бы потянуть время, но и для того что бы отговорить мужчину от совершения непоправимых глупостей, какие б он там не успел уже задумать тоже. В прошлом они ведь помниться ладили и очень даже неплохо ладили. Это только их последняя встреча вышла такой неудачной и так скверно закончилась. Медленно облизнув непонятно от чего пересохшие губы  и на всякий случай готовясь в любой момент метнуться в сторону, что бы увернуться от болта, если Натан все же решится нажать на спуск, хотя и порядком сомневаясь, что при таком маленьком расстоянии он и в правду сумеет избежать стрелы,   Луис с трудом выдавливает из себя улыбку и повторяет. – Так что Натан? Ты и в правду собрался прикончить своего Луи? Ты именно за этим приперся в нашу столицу? Убить меня?

- Убить тебя малыш? – Мужчина с готовностью возвращает юноше деланно добродушный белозубый оскал. – С чего бы  это мне хотеть тебя убить или вообще желать тебе хоть какого-то зла? – Темно каштановые густые брови взметнулись вверх в злом насмешливом удивлении. – Уж не потому ли что наша с тобой малыш последняя встреча стоила мне отличного замка крепости, великолепного, превосходно укрепленного и оснащенного замка? И что очень многие из моих парней заплатили собственными жизнями за твое предательство, а мне самому ты едва не проломил голову, после того как сам же умудрился убедить меня что для тебя на всем свете нет желания горячее  чем стать моим любовником и получить мое покровительство?   - Рассказать тебе сладкий мой как такое могло произойти или сам вспомнишь? – И Луис вспомнил. Вспомнил скованного по рукам и ногам Гейвина сидевшего в стальной клетке посреди большой пиршественной залы в бандитском замке. Вспомнил довольных разбойников то и дело бросающих презрительно злобные взгляды на своего пленника, отпускающих похабно - насмешливые шуточки в адрес знаменитого гвардейского капитана которого им каким-то неведомым чудом удалось захватить. Вспомнил собственные смертельную тревогу за любимого мужчину, отчаяние от бессилия изменить все это немедля, сей же миг.   Необходимость терпеть подначки разбойников, сдерживать ярость, прикидываться равнодушным, чтобы не дай духи не провалить план спасения.   Собственное: «Натан, я не хочу видеть, как он умрет». Холодно равнодушное: «Ну, раз не хочешь, значит, и не увидишь» в ответ и безразличное пожатие широких плеч бывшего приятеля обрекавшего на смерть любимого капитана.

- Ты сам во всем виноват Натан! – Вырывается раньше чем юноша успевает подумать насколько неразумно вступать в спор с тем кто и без того вот уже долгое время вроде как намеревается тебя прикончить. – Ты сам виноват во всем, что тогда случилось. Мне жаль, что ты так пострадал, мне жаль, что погибли твои люди, но ты сам виноват во всем. Ты хотел убить Гейви!   - Рука помимо воли привычным уже движением тянется к рукояти меча у пояса, и лишь натолкнувшись взглядом на нацеленное прямо ему в сердце острие длинной тяжелой стрелы, юный гвардеец выныривает из прошлого, возвращаясь обратно в настоящее. Здравая мысль, что не слишком-то разумно хвататься за меч, стоя в каком-то пол шаге от целящегося в тебя из арбалета человека окончательно напоминает юноше кто перед ним сейчас и что пришел он сюда, в общем-то, не для драки. Впрочем, Натан к счастью, похоже, тоже не был настроен на бой, по крайней мере, прямо сейчас. Вместо этого он вновь сладко улыбается юноше.

- Гейви? – мужчина старательно изображает недоумение. – ААА, твой капитан! Прости, я как-то не сразу понял, в прошлый раз ты помнится, называл его занудой, причем жуткой занудой, если я только ничего не путаю, занудой, при взгляде на которого ты, бедняга каждый раз вздрагиваешь от ужаса. А теперь он уже вдруг внезапно стал Гейви? Или даже любимым Гейви? Давай малыш, скажи, когда это он успел таким стать? А может он был таким уже тогда? И кем тогда для тебя был я? Ступенькой, что вела тебя к запору на воротах моего замка? Ступенькой, которую ты перешагнул, не раздумывая, и даже не обернулся? А если б на моем месте был кто другой, в его постель ты бы тоже так же с разбегу прыгнул что бы тут же и прикончить, едва потрахавшись ради спасения этого своего любимого королевского душегуба? Ты хоть что-то ко мне тогда и в правду чувствовал?   Что на самом деле ты испытывал ко мне малыш, когда так настойчиво просился в мои любовники? – Луис, было, вновь вскидывается, расслышав презрительно насмешливые нотки в голосе бывшего приятеля, но тут же замечает в светло карих глазах что-то очень похожее на давно и тщательно скрываемую горечь. Желание спорить со старым другом внезапно пропадает. Как ни глянь, а у Натана ведь и в правду есть причина злиться на него. Какими бы ни были мотивы Луиса тогда, а друга он обманул, воспользовавшись его доверием. Друга, который не раз предлагал ему и помощь и защиту, и который и в ту памятную для обоих встречу тоже, не раздумывая долго с готовностью, согласился выручить из беды юного любовника, обвиненного бандитами в помощи королевским солдатам. Вновь предложившего ему и дом, и защиту в своем замке, место в своей постели. И получившего за это бутылью по голове, лишь чудом избежавшего участи куда как более плачевной. Но Луис сделал то, что сделал то, то, что сделали тогда они все, спасли своего командира и вот в этом он  раскаиваться совершенно не собирался. Сглотнув, он твердо посмотрел в глаза держащему его на прицеле человеку.

- Не жди Натан, я не стану извиняться за то, что сделал тогда, но клянусь, мне и в правду жаль, что все вышло именно так как вышло. Но что мне еще оставалось? Жизнь моего капитана, моего любимого капитана, ты верно все понял, висела на волоске и зависела от прихоти твоей и твоих головорезов. Возможно, был другой путь, возможно, мне не стоило лгать тебе и так подставлять, хотел бы я, чтобы мне тогда не пришлось этого делать, но что я мог? Ты хотел убить Гейви, а я не мог позволить тебе этого сделать. Просто не мог, я бы просто-напросто умер вместе с ним. - И хотя голос юноши звучал сейчас очень тихо, бандит отчетливо расслышал в нем искренне сожаление, сожаление целебным бальзамом пролившееся на изрядно изглоданное долгими мечтами о мести сердце атамана. – Зря я обманывал. Нам обоим следовало бы быть откровеннее тогда друг с другом. Может, мне и нужно было не притворяться, а просто сказать тебе, что я не раздумывая, и убью и, если придется, умру ради спасения Гейви. Вот только откуда я мог тогда знать, что ты бы пощадил его, что отпустил бы ради меня?

- Было время сладкий, когда ты гораздо больше доверял мне, мог бы попробовать снова.

- И рискнуть жизнью капитана? А если бы ты отказал? Стало бы только хуже, причем намного. Ты бы уже все знал, и нам бы ни за что не удалось спасти его. Поверь, я действительно сожалею, что мне пришлось  тогда врать и так вредить тебе и твоим парням, но какой у меня был выбор? На кону стояла жизнь капитана. Вот для какого беса тебе тогда понадобилось захватывать его, а?

- Ох, Луис, Луис, а ты почему просто не рассказал всего и  не попросил?

- И что бы ты тогда сделал? Просто позволил бы уйти такому ценному для любой банды пленнику?

- Если бы ты рассказал как он тебе дорог...

- И ты бы отпустил его для меня? Ты же сказал, что не позволишь какому-то там любовнику лезть в серьезные дела.

- А ты утверждал,   что  не любишь и был с ним только по необходимости. Мы оба зря врали друг другу.

Возможно, что я бы и исполнил тогда твою просьбу. Если помнишь, были времена, когда я делал для тебя и большие глупости, даже был готов развязать войну с собственным партнером

- Да ладно, ты просто хотел доказать что ты круче Деймона и способен его обойти, ну плюс обиделся на него за отказ. Я-то тут причем?

- Дурачок ты малыш. Я хотел увести тебя от него, чтобы он больше не мог причинять тебе боль. Я не хотел, чтоб он однажды прикончил тебя случайно или под горячую руку а, в конце концов, так бы и вышло. – Вот теперь Луис был действительно поражен. Сколького же он не знал о мотивах поступков этого, казавшегося когда-то таким понятными и близким, мужчины?

- Ты хотел меня спасти? Но ведь ты же и сам собирался прикончить меня там в своей крепости после того как переспишь. - Пересказ того, как покойный  прошлый помощник бандитского атамана, которого Луис сам же и был вынужден пристрелить, спасая свою жизнь, поведал, что Натан все равно убил бы парня следующим же после совместной ночи утром, вызывает в разбойничьем главаре бурю негодования.

- Вот же мерзавец! Никогда я такого не говорил. Это эта мразь пыталась мне свои умные советы давать, вот только я его послал подальше, зря не удавил, как оказывается. Неужели же он решил все-таки настоять на своем и самому сделать по-своему? Жаль, что ты его прикончил так легко, а то б я научил паскудника не принимать за меня решений,   в прочем хорошо, что он, а не ты! - Внезапно костяшки согнутых пальцев когда-то таким знакомым жестом едва ощутимо скользнули по скуле юноши, вниз к щеке, чуть задержались на подбородке. Луис удивлено распахивает полуночные глаза, невольно поддаваясь этой мимолетной ласке. Черноокий взор почти против воли сцепляется с гипнотизирующим его светло карим взглядом. Вопреки всему, что успело прозвучать сегодня в этой комнате, никакой обиды и тем более злости и близко нет сейчас в этих больших светло карих глазах. Только грусть, только сожаление и тоска по былому, и нежность, застилающая все остальное, целый океан теплой ненавязчивой нежности. На миг Луису кажется, что они каким-то чудом вернулись в прошлое. В далекое прошлое, словно не было этих долгих лет обиды и злости у одного, словно не было ни никакой новой жизни, ни друзей, ни отряда, ни самого на свете любимого мужчины у другого. Словно они снова просто Натан и его Луи, а где-то там снова подстерегает зловещий Деймон, стремясь всеми силами не дать им быть вместе. Может быть, поэтому, когда сильные тонкие пальцы, успев сместиться с лица на затылок юноши, ласково зарылись там в черный шелк густых волос и властно притянули голову юного солдата к лицу мужчины Луис и не подумал сопротивляться. Теплые сочные губы мягко накрыли не успевший даже дрогнуть ни в ответе, ни в протесте рот. Напортив, обвив руками шею бандитского атамана, Луис и сам сделал шаг вперед, прижавшись к тому всем телом, и ответил на этот неожиданный поцелуй. Время замерло для двух обнявшихся, целующихся людей. Словно невидимая стена отгородила этих двоих вновь нашедших друг друга пускай и ненадолго, позволяя им без помех отдаться воспоминаниям, что вихрем кружились сейчас в голове и у одного и у другого. Как трудно, как невыносимо трудно было начавшему опомниваться Луису разомкнуть объятья и выпустить сильную шею когда-то дорого ему мужчины или, хотя бы сделав хоть маленький шаг назад, отлипнуть от знакомого и когда-то желанного тела. Как невыразимо невозможно было Натану хоть на мгновение отпустить эти губы, что снились ему столько ночей, когда разбойник разрывался между желанием и злостью, любовью и обидой даже сам не зная, что же победит, в конце концов, е его душе. Как бесконечно тяжело высвободить, кажется намертво запутавшиеся в черных локонах пальцы. Как за один поцелуй передать все, что чувствовал все эти годы? Невозможно и все же они попытались. Оба прекрасно понимали, что никакого продолжения не будет, что оно невозможно для них обоих, да и не хотят они уже его, как ни крути. Прошлое прошло и его уже не вернуть, его можно только помнить. Оба отчетливо знали, что этот вернувшийся из глубин памяти миг всего лишь прощание, после которого их пути снова разойдутся в разные стороны и теперь уже, скорее всего навсегда оттого и рвались так отчаянно продлить этот, ставший казалось бесконечным миг.

- Знаешь, а  я тот кошель, что ты подарил, до сих пор храню, – ласковое прикосновение согнутых пальцев вновь скользит по скуле гвардейца.

- Я рад, рад, что у тебя есть что-то мое, - улыбка, накрытая ладошкой чужая широкая рука на своем лице…

Внезапно Луис почувствовал как кто-то, схватив его за плечо, довольно резко оттолкнул назад, вырывая из объятий бандитского атамана. Всеми позабытая хрупкая фигурка в углу комнаты слишком долго была безучастным свидетелем нежного воссоединения бывших любовников. Впервые увидев объект мстительных планов его чудесного атамана так близко, Алекс наконец-то понимает, что так беспокоило его во внешности молодого гвардейца. Что казалось таким знакомым и вместе с тем никак не хотело проявляться отчетливо. Он и в правду видел раньше это лицо, и это лицо и эти волосы, в зеркале. Этот парень был просто его точной копией! Невероятно! Не будь они в другой стране, Алекс непременно решил бы, что перед ним один из когда-то бросивших его родичей. Но кто ж потащит пусть и ненужного ребенка через две страны, чтобы выкинуть его в первую же канаву? Слишком дорого и хлопотно, что в своей стране канав, что ли мало? Так что, скорее всего все-таки такое вот невероятное совпадение. Ну, вот, наконец, и ответ как мог могущественный и влиятельный бандит чуть не с первого взгляда увлечься уличным крысенком. Просто крысенок как две капли воды походил на его бывшую, и похоже не такую уж и бывшую любовь!

- Ты!... – от яростной обиды тисками сжавшей горло голос паренька больше походил на злобное шипение рассерженного крысенка. Ну и пусть, он и есть крысенок, всегда был им и всегда им будет! Нахрен все! Он сам виноват, что забыл свое место и размечтался. Спасибо что напомнили! – Ты, - снова повторяет Алекс, обретя, наконец, хоть какой-то контроль над горлом но, похоже, к сожалению, не над мыслями. Тонкий палец сильно ткнулся в широкую грудь мужчины заставив того болезненно поморщиться. - Так вот почему! Вот почему ты подобрал меня! Из-за него! Ты всегда хотел его да Натан? Только его и тут я весь такой похожий? Вот почему «закрой глаза малыш» Да? Тебе же нужны были черные? Вот он ваш кошель драгоценный! – Алекс зло швыряет под ноги не таким уж как оказывается и бывшим влюбленным отданный ему на хранение его чудесным атаманом злополучный кошель, с которого когда-то и началось их знакомство. Тот развязывается, золото с серебром рассыпается, устилая драгоценными кругляшками пол, но до монеток сейчас никому никакого дела.   Яростная обида выплескивалась на каждом слове и, судя по помрачневшему и все сильнее хмурящемуся лицу своего атамана, Алекс внезапно понимает, что сам сейчас каждым произнесенным словом сжигает все мосты, уничтожает всякую надежду на возвращение к прошлому, но сейчас ему было просто плевать. Все равно все уже потеряно, и какая разница днем раньше или позже. Плевать на то, что Натан даже и сам похоже не замечая, угрожающе сжал опушенные пока еще кулаки. Плевать, что гнев в светло карих глазах сверкает такой знакомой угрозой, после которой обычно следовала скорая и не всегда приятная смерть того, кто имел глупость встать на пути бандита. Угрозой, которая никогда еще прежде не бывала направлена на его дорого мальчика, плевать. Только б успеть сказать этому обманщику все, что сейчас так больно кипит в сердце, а после пусть хоть прибьет. Так даже и лучше будет, не придется долго подыхать от тоски, словно верный щенок брошенный любимым хозяином. – Ты и сейчас его хочешь верно? Только его. И, правда, зачем тебе теперь подделка когда можно заполучить настоящего! А он знает, сколько раз я заменял его? Расскажешь ему как…

- ЗАТКНИСЬ! – После первого окрика больше похожего на рык разъяренного тигра продолжил атаман на удивление тихо и спокойно. – Алекс просто заткнись и я сделаю вид, что ничего сейчас не слышал. Заткнись и убирайся, ты знаешь, как добраться отсюда до нашего временного дома. Я поговорю с тобой там, сейчас я просто не могу ни видеть, ни слышать тебя. – Только знакомое подергивание гладковыбритой щеки мужчины выдавало, что это удерживаемое неимоверными усилиями спокойствие именно то самое после которого обычно следует буря. И чем дольше эта буря откладывалась, тем обычно страшнее были ее последствия для ее виновников. Алекс мгновенно притих, поняв, что не досказал мужчина «Убирайся или я тебя сейчас придушу! » - это желание так отчетливо читалось на превратившемся в неподвижную маску ледяного спокойствия лице. Благоразумии вместе с наконец-то проснувшимся инстинктом самосохранения подсказывали, да что там подсказывали, во весь голос требовали немедля исполнить приказ мужчины, но паренек словно прирос к месту. Он вновь жадно рассматривал собственные черты на чужом лице, с каким-то извращенным удовольствием находя все новые подтверждения собственным догадкам. Уставший, похоже, ждать атаман вновь открывает рот, чтоб то ли повторить приказ, то ли высказать, что ждет паренька за непослушание, но не успевает.

- Оставь Натан. Оставь его в покое. – Луис, наконец-то сумел стряхнуть наваждение, внезапно чувствует потребность вступиться за так незаслуженно и больно уязвленного теперешнего любовника бандита. – Натан не рычи на мальчика, прав он или нет, но ты хоть понимаешь, что он сейчас чувствует? У тебя, что совсем сердца нет? – Легкий шаг вперед, мимолетное касание ладошкой гладковыбритой щеки, чуть лукавая улыбка на удивление быстро делают свое дело, заставляя атамана прервать так и не успевшее прозвучать повеление  – Помниться прежде ты никогда  не был совсем уж бессердечным Натан, иначе всей этой нашей истории просто никогда бы не было. Да и сейчас бы мы тут не разговаривали верно? – Еще одно нежное прикосновение каким-то волшебным образом окончательно успокаивает, успевший было уже закипеть гнев бандита. Поймав ласковую теплую ладошку на своей щеке, мужчина, вновь улыбаясь, подносит ее к губам, но миг воспоминаний уже прошел. Луис мягко высвобождает кисть из ласкового захвата. – Хватит Натан, прошлое в прошлом и там ему и быть. Я не жалею о  том, что оно у нас с тобой было, но возвращаться к нему ни одному из нас не нужно. Ты же и сам это уже понял. Я счастлив в той жизни в какой сейчас живу и тебе желаю от всего сердца того же. – Атаман  вновь улыбается, теперь уже с грустью.

- Счастлив малыш? Полностью и бесповоротно? И ни о чем не жалеешь? Ведь сейчас все могло бы быть совсем иначе…

- Нет, Натан не жалею. И доведись мне вернуться каким-нибудь чудом в прошлое, я бы в нем ни единого дня не поменял. Ни единого мига, чтобы однажды снова прийти к тому, что у меня сейчас. Прийти к своему отряду и к Гейви!

- Ты так сильно его любишь?

- Он для меня вся жизнь. –  Короткий но емкий ответ не оставляет ни малейшей лазейки, ни единого шанса истолковать эти слова как-то иначе и Натан понял это. Понял и внезапно окончательно принял то, с чем в глубине души смирился уже давным-давно, смирился, но не желал признавать из-за собственного же упрямства. Что бы ни связывало его когда-то с этим до безумия красивым, до потери пульса желанным, веселым и дерзким юношей все это теперь уже только в прошлом. Сейчас у них остались только воспоминания и от того как они сегодня расстанутся, зависит, будут ли они светлыми или пропитанными горечью взаимных обид. Снова травить свою душу ненавистью разбойный главарь больше не хотел. Эту чашу он испил сполна и вкус ему не нравился совершенно. Ему хотелось не только самому сохранить приятную память о счастливом прошлом, но и знать, что и Луис где бы он ни был если, когда и подумает о нем, то сделает это с теплом, а может быть даже и с нежностью.

- Что ж тогда и я желаю тебе счастья малыш. -  Больше попыток прикоснуться мужчина не делал, хотя кончики пальцев и зудели от невыносимого желания. Сгорбленная, похожая на нахохленного воробьенка фигурка Алекса вновь была забыта увлеченными только собой и друг другом собеседниками. А тот, испуганный яростной вспышкой Натана, больше не делал никаких попыток напомнить о себе, жадно впитывая каждое слово и каждое движение этих двоих, с горечью понимая, что следующим прощанием с чудесным атаманом станет уже его собственное. А впрочем, может быть и нет, кто он такой, чтобы прощаться с ним и тратить еще на это время? Велит убираться, да и с глаз долой из сердца вон. Да и не был он никогда в этом сердце чего уж себе врать-то? В сердце Натана всегда был только этот вот красавчик, чтоб ему. Впрочем, и он ведь тоже ни в чем не виноват, Натан ему не нужен он никогда не хотел вернуться к тому, сам же говорит сейчас. Это чудесный атаман никак не желал его забывать и обманывал и себя и юного любовника, то прося Алекса закрыть глаза, то забывшись, называя его чужим именем... Горькие размышления прерывает голос красавца гвардейца.

- Я не стану докапываться, зачем ты здесь Натан. Ведь не только же чтоб прикончить меня ты приперся в другую страну, - покончив с призраками прошлого, Луис вновь вспоминает, что он королевский гвардеец и что он обязан ловить преступников, а не целоваться с ними. Но может же быть и  небольшое исключение, если никому не будет от этого вреда? – Ни за что не поверю Натан, что ты приперся сюда зная, что тебя тут до сих пор ищут, что рискнул и собственной головой и жизнями своих людей только ради того, чтоб отомстить мне. Три года терпел, а сейчас вот надумал?   Сколько тебя помню, дела всегда были для тебя на самом первом месте, и лишь один раз на моей памяти ты позволил себе пойти на поводу у собственных чувств. Ну, в той истории с вашей ссорой с Деймоном. Вряд ли после такого урока ты бы еще хоть раз когда-нибудь поступил бы так же легкомысленно.   – Красивое лицо мужчины в очередной раз озаряет широкая улыбка

- Думаешь, так уж хорошо изучил меня малыш? Прости, если огорчу, но ты ошибаешься. Не один, к большому для меня сожалению далеко не один раз я вел себя и поступал как распоследний осел, когда это касалось тебя мой сладкий. И когда захватил тогда твоего любимого капитана, между прочим, тоже, увидел отличный шанс освободить одного хорошенького раба от силком навяленного ему вашим добрым королем хозяина, страховидалы каких не каждый год-то и встретишь, силой или угрозами сделавшего красивого беднягу своим любовником.

- Натан! Но все же было совершенно не так!   - Возмущение заставляет голос юноши прозвучать так, что за малым не задрожали стекла в оконных рамах.   – Как ты только мог подумать? Гейви никогда бы не стал принуждать кого-то против воли! И никакой он не…- Хотя с исчезновением проклятия внешность любимого капитана и изменилась самым чудесным образом все равно любое  напоминание о  том, как капитан выглядел когда-то, воспринималось влюбленным юношей  куда как болезненнее чем даже и самим Гейвином. Ведь именно Луису когда-то стоило столько и нервов и сил убедить упрямца, что его обезображенное несколькими десятками вызванных проклятием шрамов лицо не только не отталкивает юного влюбленного, но наоборот, давно уже стало и родным и дорогим и близким.

- Ладно, ладно, я понял. – С веселым смешком прерывает эту более чем возмущенную отповедь бандит,   – Но тогда-то я же этого не знал. Так что когда эти идиоты, которых вы так браво отбили,   сунулись ко мне с рассказом о том, как потрепала их несостоявшаяся добыча, и что надо бы расплатиться я особо не раздумывал. Они же описали мне и «писаного красавца» командовавшего отрядом гвардейской охраны от одного вида, которого,   мухи на лету дохнут, а орлы обделываются, и одного из лучников, чьи стрелы нанесли им больше вреда, чем все остальные криворукие стрелки этого отряда, симпатяжку с черными волосами. И я как последний дурак едва только поняв о ком идет речь, наплевав на то что добычу эти идиоты уже упустили очертя голову рванул в атаку мечтая попасть в спасатели. Даже успел по дороге навоображать как спасенный очаровашка,   преисполнившись благодарностью, тут же и падет в мои заждавшиеся объятия. – Не смотря на показную веселость горькая издевка над сами собой  так и чувствовалась   в насмешливом тоне бандита, и сам поняв это, тот тут же спешит прикрыть ее еще одним беззаботным смешком.   – Да и когда ты так неожиданно свалился ко мне в замок, я ведь тоже думал чем угодно, но только не головой. Так обрадовался, увидев вблизи, наконец, предмет своих мечтаний, что даже не потрудился сложить два и два  и даже ни малейшей мысли не хотел допускать о предательстве. Тебе всегда удавалось свести меня с ума, мой сладкий. Ты и только ты легко мог заставить меня забыть даже о деле. Но сейчас ты все же скорее прав, чем нет. Я устроил все это конечно же не только ради тебя красавчик, не только ради того чтоб вновь полюбоваться на твои прекрасные черные глазки как бы дорог ты мне малыш ни был, только не обижайся – мужчина чуть хитровато ухмыльнулся. Есть у меня тут и еще одно, и не менее важное дело, которое привело меня в ваше замечательное королевство. Вот только Луису – королевскому гвардейцу я о нем рассказывать ну никак не собираюсь.   Так что, если у тебя нет намерения, прямо сейчас арестовывать старого приятеля и, как тебе по рангу, и положено, передавать его в загребущие лапки ваших королевских мясников, то позволь-ка малыш мне,   пожалуй, откланяться, - и бандит насмешливо-самоверенный бандит и в правду отвесил легкий, немного шутовской поклон, словно прощаясь. Однако юный гвардеец не собирается поддерживать дурашливого тона.

- Нет, Натан, я не собираюсь арестовывать тебя сейчас, хотя ты и абсолютно прав, это мой долг. Ты верно сказал, мы были друзьями в прошлом и даже намного больше чем друзьями поэтому я тебе скажу так, уезжай Натан. Уезжай Натан, тот час, не медля, выходи отсюда и убирайся из этого города и из этого королевства. Уезжай сам и забирай всех кого ты сюда собой привез. Какое бы там ни было у тебя дело, забудь о нем! Ты только свернешь себе на этом шею. Я примерно догадываюсь о чем речь и если я прав Натан, то когда тебя поймают, а тебя поймают, не смей ради своего же блага сомневаться, так вот когда тебя поймают, то тебя не просто казнят. Ты получишь то, чего когда-то с таким трудом избежал я сам. И я не имею ни малейшего поверь, желания смотреть, как тебя заживо сварят в кипящем масле. Прошу, одумайся и отступи. Лучшее что ты можешь сделать, это вернуться обратно в свою страну. Я дам тебе время до завтрашнего утра Натан.   Этого вполне хватит, что бы убраться подальше и не хватит, что бы наделать глупостей. Воспользуйся им с умом, потому что первое же что я сделаю завтрашним утром, это все расскажу Гейви! Я расскажу ему все и весь наш отряд, а возможно и не только наш тут же ринется по  вашему  следу. Так что уезжай и даже и не вздумай останавливаться, пока не пересечешь границу.  

-  Щедрое предложение малыш. Я тронут. - Вопреки  мигом посерьезневшему и побледневшему лицу ни веселости, ни насмешливости  в тоне мужчины  вовсе не поубавилось, скорее уж прибавилась. – Щедрое и милое. А ты не боишься, что после него я вовсе не поспешу поскорее унести ноги, а совсем даже наоборот. Просто все же забуду про все наше с тобой красавчик веселое прошлое и все-таки сверну твою хорошенькую шейку, как и положено мне бандиту поступать с вами убийцами в королевской форме?

- Нет, Натан, не боюсь. Я все же знаю тебя, помнишь? Ты меня не убьешь. Сгоряча и со злости мог бы, но не так. – Луис от всего сердца молился, что бы так все и было, и он оказался сейчас прав. Не то что бы юный гвардеец боялся смерти. Нет, иначе он выбрал бы себе занятие  побезопаснее, чем королевская служба, но умирать вот так вот, по собственной же глупости и доверчивости вовсе не хотелось. Демоны! Похоже все-таки зря он приперся сюда в надежде на то, что при виде бывшего любовника сентиментальный бандит все вот прям, бросит и  расчувствуется. Прошлое прошлым, но на угрозы себе лично, а тем более своим людям за чьи жизни атаман считал себя ответственным, он  всегда реагировал крайне плохо. Да и не так уж и похож если честно был этот сегодняшний Натан на того без памяти влюбленного который когда-то так безрассудно рискнул всем, что только имел ради того, чтобы заполучить желанного мальчика. Неужели Луис недооценил произошедших с мужчиной за эти годы перемен, и переоценил собственное очарование? Потерял ты Луис былые навыки, потерял, что ни говори. Вот блин что значит давно не пользоваться, впрочем, оно и не мудрено.   Прошлое давно осталось похороненным далеко в прошлом вместе со всеми прежними хитростями и уловками. Луис уже давным-давно стал гвардейцем, причем не только по надетой на нем почти беспрестанно носимой форме, но и по духу тоже. Он, пожалуй, и сам не заметил когда именно, в какой конкретно миг и как изменились не только его поведение и поступки, но и даже и мысли. Ни хитрости, ни притворству в этой новой жизни места не было, и они просто-напросто отмерли за ненадобностью. Вот только как раз именно сейчас они и могли бы не хило пригодиться, но похоже однажды скинутая маска одеваться обратно никак не желала, хоть ты тресни  Нацепив на лицо самую как ему казалось очаровательную из своих прежних улыбок и широко распахивая  и без того огромные глазищи цвета летней полуночи Луис попытался было привычным прежде движением облизнуть пухлые розовые губки и тут же слышит искренний заливистый смех мужчины.

-  Не трудись красавчик. Ох, Луис, пожалуйста, не надо! – Кое-как справившись с приступом веселья, выдавливает из себя бандитский атаман – Во-первых, ты же не думаешь, в серьез, что я еще хоть раз  когда-нибудь снова попадусь на подобную уловку? А во-вторых, знаешь, невинность на парне в гвардейской форме смотрится как-то нелепо как на мой взгляд. Но не переживай малыш. Хоть я  больше и не верю тебе, но убивать тебя я и в правду совсем не хочу.   Да и никогда,   наверное, не хотел по-настоящему. Сам не знаю для чего я и затеял все это. Может, просто-напросто хотелось увидеть тебя еще раз, а признаваться даже и только самому себе в этом не хотелось. Вот и выдумал предлог такой вот. Но как бы там ни было, а убивать тебя я не стану, можешь быть спокоен и перестать, наконец, корчить из себя тут бесстрашного гвардейца со стальными яйцами. Ни убивать, ни даже просто связывать и запирать  тебя, чтоб ты не поднимал тревогу по случаю прибытия в вашу чудесную столицу вашего расчудесного короля злого и страшного бандита Натана. Ты ж малыш все-таки гвардеец, а значит, тебя очень скоро хватятся твои приятели гвардейцы. И разыскивая свою пропажу, подымут совершенно не нужный мне переполох. Поэтому я лучше, пожалуй, воспользуюсь твоей добротой и свалю по-тихому, по-добру по-здорову.

- А вот этого, ребятки, я, простите, допустить никак не могу! – Раздавшийся от распахнувшейся входной двери громкий и уверенный, такой знакомый голос прозвучал для Луиса, словно гром среди ясного неба. И судя по вытянувшимся от изумления физиономиям бандитского атамана и его юного спутника не только для него одного.    Шагнувший внутрь комнаты с обнаженным мечом в руках Гейвин немного посторонился, давая обойти себя следовавшим за ним по пятам двоим стрелкам,   тут же без промедления уставившим в разбойного главаря свои взведенные арбалеты. Лица черноусого Томаса и молодого Мартина были непроницаемы и сосредоточены.   Не было ни малейших сомнений, сделай бандит хоть малейшее движение, которое можно будет расценить как-то не так и стрелять они начнут без всякого промедления. И, судя  по тому, куда были направлены эти стрелы, конечно же, по ногам отлично знакомому им бандиту. Гвардейцы, как и всегда не забывали заботиться о том, что бы Его Величество мог получить свою возможность показать лишний раз своим  верноподданным, что случается в его королевстве с теми, кто осмеливается преступать закон.

- Гейви, вы же должны быть на параде. - Не самая умная конечно фраза, но это первое что приходит в голову ошарашенному Луису, который изо всех сил пытался сообразить, что же сейчас ему делать, чтобы предотвратить беду, которую он, как ему казалось, совсем уже было сумел отвести и от себя и от, похоже, одумавшегося Натана.

- Парад благополучно и начался и закончился без нас, пока я тут за тобой гоняюсь, хорошо хоть кто-то умудрился исполнить на нем свой долг. Некоторые сумели успеть и  туда и сюда в отличие от нас с тобой малыш. – Многозначительный взгляд на Мартина подсказывает, кого именно имеет сейчас в виду командир. -  А вот мне пришлось отправить на парад своего помощника, а самому поспешить подстраховать одного юного безумца, который, дав слово, просто видимо не может не сделать прямопротивоположного тому, что он обещал.   Мартин в подробностях объяснил мне, как сюда добраться, а уж подслушивать я мог к счастью и без его помощи. А он, как только наш отряд умаршировал с площади тут же бросился сюда, прихватив Томаса и вот, успели. Не представляю что Эдуард с нами, со мной и с тобой сделает за то что мы не явились туда как и обещали и как мы станем ему объяснять почему мой заместитель  и побывать на этом треклятом параде и отрядом моим покомандовать успел а мы вот с тобой нет. «Ну хоть не нужно спрашивать как же они так вовремя тут оказались», молнией проносится в голове изрядно огорошенного Луиса при виде того как друг старательно избегает встречаться с ним немного виноватым взглядом ореховых глаз.

- Не нужно смотреть на Мартина как на предателя малыш, - обращенный к юному солдату голос капитана чуть-чуть смягчается, но только лишь чуть-чуть, ясно давая понять что ни для Луиса любимого, ни уж тем более для Луиса солдата без последствий эта последняя выходка, конечно же, не останется. – Хвала всем богам, что хоть в этот-то раз у этого твоего вечного сообщника мозгов оказалось побольше, чем у тебя. Поняв что, не смотря ни на какие клятвы без глупостей ты как обычно не обойдешься, он со всех ног рванул ко мне едва ли не раньше, чем за тобой захлопнулась дверь. Ну а, узнав о том, что наши следопыты сумели отследить нору, где скрывается этот твой старый знакомец догадаться, куда именно ты направился, и вовсе было не трудно. Так что да, я пришел сюда практически следом за тобой, только не хотел прерывать вашу такую трогательную встречу. – И мужчина сверкнул любимому злой улыбкой тут же впрочем, потеплевшей. Времена капитановой ревности, как и малейшего недоверия, к взаимному счастью обоих влюбленных давным-давно канули в прошлое, смытые годами верности и нескрываемой нежности к друг другу обоих. И уж конечно несколько сказанных на прощанье старыми друзьями, пускай даже и бывшими любовниками  слов, пусть даже и с поцелуем никак не смогли бы поколебать воцарившегося доверия. Капитан без малейшего исключения абсолютно все знал о прошлом своего любимого, так же как и Луис о его, и оно их давно уже не тревожило. Улыбнувшись юноше уже совсем иначе, Гейвин заканчивает – Так что Луис да, я все слышал и давно уже догадался, чем это все закончится. Я не могу этого допустить, прости. Он, прежде всего, преступник и должен получить по заслугам. И получит. А тебе, наконец, уже пора окончательно выбрать сторону, на которой ты стоишь. Ты сам решил когда-то быть гвардейцем, а гвардейцы за мерзавцев не заступаются. – Тон капитана был убежденным и полным собственной правоты.   И, демоны раздери, он ведь действительно был прав! Это Луис понимал, даже не смотря на охватившее его безнадежное отчаяние. Натан бандит и он заслужил наказание. И никогда ведь даже и малейшей попытки раскаяться или измениться разбойник не делал. Луис, по крайней мере, о таких не знал. Наоборот разбойный главарь всегда казался довольным и собой и своей жизнью и своим занятием, а значит все, что говорил сейчас капитан, как и всегда, было абсолютно верно. Но б-дь! Это же был Натан! И пускай когда-то, спасая Гейви, Луис и сам едва не отправил бывшего любовника на тот свет, но сейчас-то никому из них ничего не грозило! Сейчас, когда от этого не зависела ничья дорогая ему жизнь думать о том, что ждет этого, когда-то такого близкого ему человека в случае ареста Луис без содрогания просто не мог. Да, он королевский гвардеец. Да, его долг, как и любого другого гвардейца, ловить преступников и предавать их королевскому суду, и видит небо, он это делал. И не один, далеко не один раз, но ведь это же Натан! Тот самый в кого парень был даже когда-то, как ему тогда казалось, влюблен. Тот самый кто столько оказывается, раз пытался спасти его, рискуя так многим. Тот самый с кем юноша однажды собирался связать свою судьбу, в конце концов! Нет, Луис просто не мог вот так, не дрогнув отправить его в котел с кипящим маслом. Гейвин должен понять. Он же всегда понимал паренька прежде, пусть и не всегда сразу но, в конце концов, понимал. Так неужели же сейчас и в правду так уж и ничего невозможно сделать? И то, что парни тоже тут ведь не такая уж и беда. Мартина он тоже уговорит, если только прежде удастся уговорить самого капитана, то это уже будет намного легче, а Томас, тот и вовсе сделает все как велит ему командир. При всей своей легкомысленности этот усатый насмешник был безоглядно предан и их отряду и его капитану и не моргнув глазом исполнит любой приказ даже  и самый, казалось бы, странный, что на памяти Луиса уже и успел доказать и не единожды.

- Гейви, - нервно облизнув губы, осторожно начинает Луис. Сейчас важнее всего не разозлить капитана с первого же слова и не получить с самого начала непреклонного «нет». Тогда возможно еще и будет шанс.   Если Гейви упрется, то любые доводы станут бесполезными.   Менять свои решения суровый и властный мужчина не любил никогда, но ведь сейчас-то он еще и не отказал. Верно? Заставляя отчаянно колотящееся сердце хоть чуть-чуть успокоиться, Луис тут же привычно поправляется, давненько он уже не путал, как и где называть своего любимого капитана. Волнение сказалось наверное.   – Командир, прости, конечно же, командир, послушай. Только послушай вначале командир, умоляю. Ну, кому будет плохо, если Натан сейчас просто уйдет? Свалит нафиг из нашей страны и ни мы, ни тем более наш король больше никогда его не увидим? Возьмем с него клятву никогда сюда не возвращаться.   Натан всегда держал слово, когда давал его, поверь. Ты же поклянешься Натан? – Почти в мольбе поворачивается юный гвардеец к бандиту. Тот лишь молча, пожимает плечами, что в принципе можно понять и так и этак и Луис по обыкновению предпочитает понимать так, как ему надо.   – Гейви, он, правда, же уедет и никогда не вернется. И все. И никакого никому ведь вреда от этого не будет.   – Второй мужчина, храня молчание, так же как и первый с загадочной полуулыбкой смотрел на искаженное в мольбе и тщетно скрываемом ужасе личико юноши. Понять, что же думает о его словах капитан, Луису никак не удавалось и это заставляло  сердце паренька заходиться от страха, предполагая самое худшее. Пускай лицо любимого и давно уже избавилось от шрамов, но когда мужчина того хотел оно вновь могло становиться абсолютно непроницаемым и тогда даже и Луису далеко не всегда удавалось прочесть по нему мысли его владельца. Вот как, например, сейчас. Счастье еще хоть Мартин с Томасом не вмешивались и не спешили высказывать и свои мысли о происходящем.   Томас-то правда и раньше никогда прежде командира особо умничать не пытался, а вот с Мартина при его стойкой  нелюбви к бандитам, с того станется сейчас выдать все что он думает. Этого допускать было никак нельзя. – Капитан, капитан, я умоляю. Ты прав, ты абсолютно прав, он преступник и заслужил наказание. И если б это был кто-нибудь другой, я бы первым сказал «Давай исполним наш долг мой капитан», но ведь это же Натан, Гейви. Это правда, мы с ним были очень близки когда-то, и он был очень дорог мне, может где-то в глубине души дорог и сейчас. И я не могу, я просто не могу вот так вот взять и обречь его на… - голос юноши против воли прерывается, и он вынужден с досадой прочистить горло. Вот только слез сейчас и не хватало! Он что, пацан малолетний, рехнувшийся от страха? Сколько лет он уже не ощущал себя таким до отвращения беспомощным перед надвигающейся бедой.   – Командир я прошу. Он преступник, да, но ведь это же когда было? Его уже целых несколько лет в нашем королевстве никто не видел! Так что ж его теперь, наказывать за то, что было так давно? А в этот-то раз он ведь и сделать еще ничего же и не успел! Ну, меня только попугал немного, но это ж ведь не серьезно Гейви! Пусть валит, откуда пришел и пускай уже у его собственного короля голова болит, как с ним разбираться.   Ну, Гейви! – Вновь забывается юный гвардеец, чье отчаяние разгорается с новой силой из-за упорного молчания его капитана. – И потом, выдает он уже самый последний из своих доводов, - Ну сам посуди, чего нам Эдуарда в праздники лишний раз волновать-то? У короля что, и без этого забот сейчас мало? Годовщина эта, праздники, веселье у всех, а тут, сметай все нахрен с площади да эшафот воздвигай. Оно ему надо, все портить? А так, Натан уедет,   наш король ни о чем даже и не узнает, ни тебе преступника, ни тебе преступлений, ни хлопот никому лишних, все довольны, а?

- Луис, - наконец подает голос, в котором так и звенит еле сдерживаемый смех капитан, - Ты по-прежнему способен уговорить и мертвого. Я почти забыл, каково это, но только почти. А потому немного подстраховался, как раз на случай если ты как и раньше начнешь умолять за кого-то, а я как и раньше не найду сил тебе отказать. Я предполагал, что так случиться и прежде чем идти сюда успел повидаться с Эдуардом. И повидаться и рассказать ему обо всем. И дать слово, что когда мы с Его Величеством увидимся снова, преступник уже займет свое законное самое почетное место в королевской темнице.   Ты же понимаешь, что после  такого обещания я просто не могу позволить ему взять и вот так уйти. За такое Эдуард не помилует даже и меня. Не смотря ни на что. Ни на старую дружбу ни на верную службу . – Мужчина на мгновение прерывается сам усмехаясь собственному же нечаянному рифмоплетству, - Казнить меня наш король конечно же не казнит, если повезет, может даже и из страны прочь убраться не повелит, но вот капитаном я быть перестану это даже без вариантов. Ни в королевской гвардии, да и ни в армии вообще, ни на любой государственной службе мне, если я так предам доверие короля, места уже не будет никогда. Тебе кстати тоже. Все что нам с тобой останется это вернуться домой, к тебе или ко мне, если мой дом тебе все еще нравиться больше и до конца наших дней не высовывать даже и носа за пределы поместья. Но, Луис – тут же не останавливаясь, продолжает он, видя искаженное едва ли не мукой лицо любимого юноши, который при услышанном побледнел так сильно, что казалось еще немного и он просто упадет, лишившись чувств.   - Но если это так важно для тебя малыш, я все же готов пойти на это. Если ты так уверен, что это для тебя настолько необходимо только скажи снова, и я его отпущу на все четыре стороны нахрен. В конце концов, и в имении ведь тоже можно жить, а при наших с тобой доходах с голоду мы уж точно не умрем. Не думаю, что Эдуард захочет отнять у нас и это. Наш король хоть и был всегда суровым, но справедливым, а вовсе не мстительным, уж тебе ли не знать.   – Слова что произносил Гейвин, доносились до оторопевшего Луиса,   словно откуда-то издалека. Гейви согласен! Он согласился, видя в каком отчаянии любимый мальчик. Если Луис сейчас повторит свою просьбу еще хоть раз, он отпустит Натана. Вот только что же в этом случае ждет уже самого капитана? Разжалованного королем. С позором изгнанного из гвардии. Из гвардии, которая для мужчины не просто вся его жизнь, которая уже давно стала частью его самого, его кровь и плоть точно так же как и он сам часть этой самой гвардии, ее плоть и кровь. Ее символ можно сказать. Капитан Гейвин, самый грозный умелый и удачливый ловец преступников во всем королевстве, а может и за его пределами. И этот вот капитан будет изгнан из гвардии навсегда, без малейшей даже надежды заслужить однажды прощение и вернуться! Небо, но это же немыслимо! Невозможно! Только не это! А отряд? Его отряд? Как же парни останутся без своего прославленного командира? Без капитана, которого они так любят и которому так беззаветно верят? Значит, они с Гейви подведут и их тоже. Впрочем, о чем это он? Их отряд, конечно же, расформируют. Позор командира это позор всего отряда, так же как и наоборот! И несмываемое пятно на репутации одного тут же становится таким же несмываемым пятном на репутации другого. Да парням сильно повезет, если им вообще хоть в армии остаться позволят, предварительно раскидав по разным отрядам, а их собственный, уничтожив их знамя и имя навсегда предадут позорному забвению. И Гейви до конца дней будет помнить, что это его вина! Разве мог Луис обречь своего капитана на подобную судьбу? Нет, не мог. Разве стоил этого Натан? Чувствуя, как рвется на части, наверняка кровоточащее сердце Луис с болью признает, что жизнь преступника, пусть и даже и Натана такого не стоила. Так подвести ни своего капитана, ни своих друзей он не мог. Не мог он принести такую жертву, просто не имел права.

- Нет Гейви, - упавшим еле слышным голосом шепчет он. – Такого я никогда у тебя не попрошу мой капитан. Делай, что должен Гейви, я справлюсь, не сомневайся. Я  хочу спасти его, но не такой ценой. - С трудом найдя в себе силы, он полным вины и муки взглядом заставляет себя посмотреть на Натана, без слов умоляя о прощении человека, от которого только что отступился, обрекая его на смерть.

- Ой, да прекрати ты, наконец, уже эту трагедию капитан! – В громком и задиристом голосе не слышно и малейшего намека на трепет перед ожидающей бандитского атамана неизбежной участью. – Я никогда и не думал, что ваш его наикровожаднейшее Величество мне за все мои художества леденец на палочке выдаст. Знал, на что шел, не маленький уже, так что кончай измываться над своим парнем и веди меня, наконец, куда ты там собрался меня вести. Остохренело тут торчать, да и ноги болят давно уже. Там-то может хотя бы присесть можно будет.

- Сядешь, непременно сядешь не сомневайся тварина бандитская, - наконец подает голос видимо, в конце концов, не выдержавший Мартин, но взглянув на лицо своего командира, тут же умолкает вновь. Тот не подав ни малейшего вида, что слышал слова пленника, словно такая мелочь как какие-то там слова какого-то там бандита не заслуживают ни малейшего внимания королевского капитана предельно мягким и тихим голосом вновь обращается к своему юному гвардейцу.

- Молодец малыш. Молодец. Я рад, что ты сумел все-таки принять правильное решение. Я клянусь, я не лукавил,   когда говорил что отпущу его, наплевав на все последствия, если ты попросишь еще раз, я бы сделал это, но не стану скрывать я рад, что до этого не дошло. Ты гвардеец короля и я рад, что мне удалось научить тебя понимать, что это значит. Ты уже давно стал солдатом, которым может гордиться любой командир. Надеюсь, наконец, ты и сам поверил в это. И к тому же твой любимый мерзавец, - капитан все же снисходит до слабого кивка подбородком в сторону насмешливо - невозмутимо улыбающегося бандита,   который в отличие от Луиса, похоже, уже понял, о чем сейчас поведет речь королевский офицер - К тому же эта мразь не так уж и невиновна, как ты думаешь. Он не сказал тебе? Ну, конечно же, нет. Вчера из обоза с королевскими дарами были выкрадены и угнаны неизвестно куда, а если точнее переправлены куда-то через ближайшую границу, две  повозки из тех пяти что там были. И  как раз именно те, что были  с самыми редкими и дорогими из этих даров. Не догадываешься, чьих это может быть рук дело? – Луис едва окончательно не задыхается от ужаса. Это уже действительно вот теперь был конец всего. Конец даже самой призрачной надежде и конец самому Натану тоже.

- Натан ты же не мог – обычно сильный и звонкий голос юноши сейчас звучит едва слышным хриплым шепотом. - Скажи, что это не ты, скажи, что Гейви ошибается. Не молчи Натан, пожалуйста – в отчаянной надежде на несбыточное молит Луис.

- Никакой ошибки малыш – хоронит эту надежду Гейвин, - никакой ошибки не сомневайся. Эскан хоть и не сумел как следует отбить атаку наглых мерзавцев, но разглядеть и описать их его ребята сумели отлично. И бугая мордоворота, то ли помощника, то ли заместителя этого гаденыша рассмотреть тоже успели превосходно. Несколько парней из тех, что служат на самой границе, с ним уже сталкивались и подтвердили, что тот тип накрепко связан с этим твоим старым знакомцем. Урод-то ведь приметный, один раз увидишь, долго не забудешь. Ума не приложу, как этим выродкам при их то знаменитости удалось к нам незамеченными пробраться. Ну да ничего, Верг его давно заждался,   он будет страшно рад, как следует его расспросить. Пока что только этого, но со временем не сомневаюсь и второго. – Упоминание господина королевского дознавателя вновь едва не заставляет Луиса плакать от безысходности, по юноше видно, что он очень близок к тому, чтобы начать рвать на себе волосы. На себе и вполне возможно на Натане заодно тоже. Потому что в наконец вновь прорезавшемся голосе, наряду с отчаянием и паникой теперь отчетливо слышится и жаркая злость.

- Натан как ты мог? Как ты мать твою мог быть таким дураком? Как мог поступить так безрассудно? Дары это же королевская собственность. Ты посмел наложить руку на то,   что принадлежит Его Величеству. Это же, бесы тебя заешь, означает котел с кипящим маслом придурок ты несчастный! Ты что не знал этого? Или б-дь забыл? Ты же никогда не был жадным идиотом! Неужели алчность так затуманила тебе разум? Неужели урок Деймона ничему тебя не научил? Отвечай мать твою, не молчи, когда я с тобой говорю! Ответь мне, ты, что не понимаешь, что мы может быть, в самый последний раз с тобой разговариваем.

- Я не понимаю о чем вы двое тут сейчас говорите, - ни в отчетливо издевающемся голосе, ни в откровенно насмешливой улыбке на красивых сочных губах, ни во вновь засиявших нагловатым вызывающим огоньком светло карих глазах не найти и тени страха или неуверенности, так же как впрочем и раскаяния. Луис едва не рычит от злости. В своем нахальстве бесстрашный бандит даже и не пытался сделать вид, что он говорит правду. Он нагло врал и прекрасно знал, что все вокруг поняли, что он лжет, но похоже на это ему было просто-напросто наплевать. Как впрочем, и на свою будущую участь тоже. Лгал он, похоже, просто потому, что видимо именно так по представлениям этого идиота было положено вести себя уважающим себя бандитам с королевскими ищейками, ну в данном случае вот с гвардейцами. На что он рассчитывал юноша абсолютно не понимал, но похоже ни по-настоящему юлить, ни постараться хоть как-то смягчить ожидавшую его участь, ни уж тем более молить о пощаде разбойник был не намерен. То ли не верил что это возможно, то ли считал, что все это ниже достоинства гордого атамана и что репутация стоит куда дороже его жизни. Луису до тупой ноющей боли в груди хотелось как следует поколотить безумца, а тот словно ни в чем не бывало, продолжал скалить в дерзкой вызывающей ухмылке крупные белоснежные зубы. – У тебя есть хоть какие-то доказательства капитан? Настоящие, а не этот бред. Кто-то когда-то видел меня с типом, который как вам кажется, ограбил вашего драгоценного короля? Причем поймать этого кого-то умений вам тоже не хватило. И все что у вас есть это слова вашего недостража неудачника, пытающегося любой ценой оправдать свою бездарность, да опять же ничем не подтвержденные слова парочки пьяниц из захолустья. Даже ты при своей знаменитой упертости должен понимать, что для такого серьезного обвинения этого маловато. – Капитан возвращает бандиту улыбку не менее широкую, чем та, которой тот одаривал своих пленителей.

- Не беспокойся подонок. О доказательствах как я уже сказа, Верг позаботится. Я о тебя мараться не собираюсь в любом случае, даже если б и точно не знал, что Луис мне этого никогда не простит, а вот Верг у нас, знаешь ли, спец по их добыванию. Никто не скажет, что наш король осудил кого-то без веских причин.

- А ты так уверен, что я и в правду все расскажу этому вашему заплечных дел мастеру?

- Верг не палач мразь, не обольщайся, что главный королевский дознаватель притронется к тебе сам хоть пальцем. Палачами он только командует, но ты расскажешь ему все. Все рассказывают, душевные беседы с мерзавцами его призвание и его конек. «Я не палач молодой человек, я тот, кто обеспечивает палача работой… Я нахожу препятствия для душевных бесед до крайности раздражительными, а Вы?... » на мгновение Луису показалось, что он наяву слышит мягкий вкрадчивый голос  Адама Верга. И хотя отношения с господином Дженисоном у юного гвардейца дано уже были более чем дружескими полчища ледяных мурашек как когда-то вновь табунами проскакали по буквально вставшей дыбом шкуре. Пытки, а после быть сваренным заживо, вот что ждало этого храброго придурка в самом ближайшем будущем. Что ж спасти его глупую жизнь Луис уже не в силах. После того что тот натворил это не сможет никто в королевстве. Эдуард никогда не помиловал бы и за половину содеянного Натаном, но избавить старого приятеля от хотя бы мук Луис постарается, во что бы то ни стало. И понимая, что то, что он задумал тоже, по сути, будет в какой-то мере преступлением Луис, словно в порыве отчаяния кидается на грудь своему капитану, крепко прижимаясь губами к его уху.

- Гейви прошу, умоляю, умоляю, позволь мне сейчас самому убить его. – Жарко шепчет он в самое ухо мужчине изо всех сил изображая горькие рыдания, от всего сердца наплевав на то, как он будет оправдываться за эту мнимую слабость перед своими друзьями, что с выпученными от изумления глазами наблюдали за тем, что со стороны выглядело как самая обычная жалкая совершенно недостойная гвардейца истерика. – Гейви позволь я сам его убью. Не нужно его в котел, прошу. Не нужно его ни в котел, ни к Вергу. К демонам доказательства, я сам его убью и никакого приговора, для которого они так нужны, не понадобится. Король, так или иначе, избавится от бандита и ему будет не в чем тебя упрекнуть. Правда он не сможет, как и хотел преподать всеобщего урока, но что значит один единственный раз, по сравнению со всеми, что уже  были и что еще будут. Я не прошу пощадить Натану жизнь я лишь умоляю, позволь спасти его от мучений. Эдуард в любом случае избавится от бандита и винить тебя ему будет не за что. Мы просто скажем ему, что ты не сумел вовремя понять, что я задумал и не успел меня остановить вот и все. А меня пускай наказывает, как посчитает нужным. Я готов, хоть к изгнанию хоть к плахе. Хотя я верю, мой капитан, что плахи ты, конечно же, не допустишь, а к остальному я и в правду готов. Я все сделаю очень быстро, он даже ничего не успеет почувствовать, Гейви, пожалуйста, позволь…

- Луис, - капитан с силой сжав плечи юноши отстраняет того от себя и почти с обидой надолго уставляется тому в лицо.- Луис, какой котел, о чем ты говоришь? Какой котел? Ты что? Неужели ты и в правду мог подумать, что я поставлю тебя перед ТАКИМ выбором? Никакого котла и никакой казни, даже притом, что я как впрочем, конечно и Эдуард оба считаем, что мерзавец это заслужил. Но что бы мы ни думали, а эта мразь не умрет. Не сейчас и не в этом королевстве. И даже если Его Величество и отдаст приказ о пытках, то непременно поставит Вергу условие чтоб тот ни в коем случае не калечил негодяя. Чтоб не причинял ему ничего непоправимого, ничего, что не зажило бы со временем. Это обещание мне удалось выпросить у старого друга, прежде чем отправиться от него сюда. Счастье, конечно, что и благоразумие и политическая необходимость подсказывали Эдуарду то же, что и я, иначе демона с два мне бы удалась эта авантюра. Никаких казней, шахты или каменоломни, по ходу приговора разберемся, и то никаких бесконечных или даже хоть сколько-то длительных сроков. Пять лет по приговору и внимательный страж, который присмотрит, что гаденыш сумеет их пережить. А годика через три, если станет себя хорошо вести, придумаем на кого бы его у соседних властей обменять. Он же все-таки иноземный граф и граф далеко не из самых захудалых. Один из немногих с королевской короной на гербе как ни как. Важная птица чтоб его и так и разэтак и еще несколько раз и так и по-другому. А Эдуарду осложнения с соседней державой не нужны, пусть и даже самые легкие. Он сейчас изо всех сил стремиться наладить самые тесные отношения с торгашами и магами юга, и нашей стране как никогда нужна репутация государства стабильного, безопасного и надежного. А с соседнего короля станется вставить нам пару палок в колеса, дай только повод, он ведь сам спит и видит заманить наших новых друзей в союзники уже себе. Так что удачный момент твоя бывшая любовь выбрал, чтобы быть схваченным.

- О Гейви! – Луис был на столько ошарашен, что даже не отреагировал на нарочито язвительное: «Твоя бывшая любовь».   – Ох, Гейви так его не казнят? Ты сумел уговорить короля? Ты сделал это ради меня? – Он вновь в уже самом искреннем порыве бросается на шею мужчине. – Как же я люблю тебя мой Гейви, как же люблю. Спасибо! Прости, что усомнился в тебе. Прости, я должен был знать, что ты никогда не бросишь меня бороться с чем-то или за что-то в одиночку. Спасибо мой капитан. Спасибо – По непроизвольно защипавшим глазам Луис понял, что все-таки заплачет сегодня. Теперь уже от невероятного облегчения. Натана не казнят! – Сильные руки тисками сдавили расчувствовавшегося парня, крепко прижав его к широкой твердой груди.

- Все малыш, все хватит, парни же смотрят. И как назло ведь именно эта пара зубоскалов. Мартин тебя может и пощадит, но Томас потом замучает своими подковырками, ты же знаешь. Давай постарайся успокоиться. И прошу, не говори этому мерзавцу пока о том, что смерть ему не грозит. Пусть еще немного помучается, хотя бы до дворца. Очень хочется посмотреть, надолго ли хватит этой его храбрости.

- Гейви, но это же жестоко! Я даже спустя столько лет помню, что чувствовал думая, что приговорен! А Натан все равно не сломается, поверь. Он е из трусов и намного сильнее, чем я когда-то. Но путь он и не показывает но все равно не может же не переживать считая, что умрет совсем скоро, да еще и как!

-  Я тебя прошу Луис. Я заслужил это выклянчив у короля его поганую жизнь, ты так не считаешь? Несмотря на все разумные доводы, это, поверь, было не так уж и просто. Имею Я право на небольшую награду?

- Имеешь мой капитан, имеешь, конечно. -  Луис вновь от души, не стесняясь, льнет к любимому мужчине. – Имеешь и поверь я докажу это тебе сегодняшней же ночью. Ты сам на утро признаешь, что твоя награда стоила любых усилий мой капитан, – уже и в правду окончательно успокоившись, лукаво и многообещающе улыбается юноша. – И ладно, фиг с тобой, если тебе так хочется по-ребячиться, давай глумись над беспомощным пленником. Хотя я все равно считаю, что это жестоко, но сейчас это действительно твое право. Но обещай, что как только вы прибудете во дворец, он сразу же все и узнает. Ты же не заставишь его мучиться до утра.

- Король решит малыш, но я попробую повлиять на него еще раз, чтоб это произошло как можно раньше. Большего я тебе обещать не могу.

- Большего я от тебя требовать и не посмею мой капитан. – Больше всего юноше сейчас хотелось от души расцеловать своего мужчину, но он не решился, прекрасно понимая, что сейчас не время и не место для подобных проявлений чувств. Оставленный на время в покое бандит замечает, что капитан и его юный возлюбленный на время утратили к нему всякий интерес и полностью заняты только друг другом, а стрелки так же перестали сверлить его взглядами, сосредоточившись на разыгранном перед ними бесплатном представлении. Понимая, что долго такое счастье не продлиться, мужчина, улучив момент, ловит глазами взгляд вновь незаслуженно позабытой тоненькой фигурки замершей в углу комнаты и выразительно, но как можно незаметнее кивает ему в сторону выхода. Получив в ответ почему-то отрицательное качание головой бандит яростно скалит зубы  и вновь уже куда заметнее велит юному придурку убираться пока есть шанс, внятно произнося одними губами – «Убирайся отсюда идиот! » Это срабатывает. Хрупкий силуэт послушно делает несколько осторожных шагов в сторону двери. К несчастью бывалые солдаты даже сквозь увлеченное разглядывание командира замечают это робкое движение и вновь недвусмысленно поднимают свои проклятущие арбалеты. Один из них снова нацеливается в ноги пленному бандитскому главарю, а второй разворачивается в сторону тут же замершего мальчика. Б-дь, вот же невезение! Что ж терять ему все равно нечего, почему бы и не попробовать другой вариант? Хуже чем есть уже все равно не будет.

- Эй, капитан, может, хватит уже облизывать там друг друга, - насмешливо и немного вызывающе протягивает бандит, стараясь все-таки не пересекать черту оскорбления, все же он собирался просить этих людей о снисхождении, хотя и не для себя.

- Чего тебе убогий? – Тут же с готовностью вскидывается королевский офицер. – Ты что, за всю свою разбойную жизнь не сумел выучить, когда стоит и помолчать, чтоб шкура раньше времени не пострадала? Помочь понять?

- Не кипятись командир, - с усилием смирив мигом всколыхнувшуюся злость, примирительно проговаривает плененный мужичина. Сейчас неважно, что чувствует он сам. Казнить его потащат еще не сегодня и свое он еще наверстает. Сейчас важнее спасти хотя бы Алекса. Вот он-то уж точно не заслужил казни, ни за что, а с этих зверей в гвардейской форме станется обречь на нее  мальчишку, когда их останавливала юность осужденного? – Я просто командир вот о чем, отпустите паренька. Отпустите на что он вам? Он совершенно не при делах, я клянусь чем угодно, хоть остатками жизни хоть душой хоть еще чем только скажете. Он даже и не преступник настоящий просто мой любовник. И не из ребят моих даже, я подобрал его на улице. Если станете его пытать он вам конечно во всем, в чем захотите, признается, но это будет в основном ложь. Он толком и не знает ничего, я не посвящаю любовников в свои дела. Клянусь, вам от мальчика никакой пользы. На кой вам его смерть, отпустите парня, будьте хоть раз людьми.

- А ты часто бывал человеком мазь бандитская? – Довольно агрессивно начинает капитан но, ловя умоляющий взгляд полуночных глаз, тут же заставляет себя сбавить тон. В конце концов, судя по абсолютно потерянному и мало что понимающему лицу толку от паренька на допросе и в правду будет очень и очень мало, а казнить этого мальчишку...   Небо как же он и в правду похож на Луиса в тот далекий день, когда капитан с холодеющим сердцем ловил дыхание потерявшего от ужаса сознание мальчика у ступеней эшафота. Жалость невольной гостьей вползла в закаленное сердце. И мысль о том, что он может хотя бы в этом пойти навстречу так и оставшемуся слишком уж мягкосердному любимому непреклонности никак не добавляла. – Хрен с тобой подонок. Не вижу особого смысла тащить с собой еще и мальчишку. Наш король и так будет более чем счастлив, отловив тебя, ведь ты столько лет от нас бегал. Пусть твой щенок убирается пока я добрый, но имей в виду, еще раз его поймают связанным с бандитами и ни на какую пощаду пусть не рассчитывает. Ты понял мальчик? – Кивнуть Алекс не успевает, не ожидавший такого быстрого согласия  Натан спешит воспользоваться им, пока неизвестно от чего вдруг подобревший этот цепной пес Эдуарда не успел передумать.

- Ты помнишь, как попасть домой? – Дождавшись кивка, он торопливо продолжил. Переберись через границу, деньги для этого найдешь в моих вещах в нашем доме. После разыщи, сам знаешь кого, он позаботится о тебе как мы и говорили. Он обещал мне и слово сдержит, просто вернись в свой город и будь на виду он и сам тебя найдет, а после делай все, что он скажет. Ты понял? С тобой все будет в порядке…

- Нет! – звенящий тол ли от страха то ли от напряжения голос мальчишки прерывает бандитского атамана от неожиданности даже на время замолкшего. – Нет, я никуда не уйду – слышат до предела изумленные слушатели, как верные королевские слуги, так и те, кто совсем даже наоборот. – Я не брошу тебя Натан, не смей велеть мне это.   Я останусь с тобой Натан прошу, позволь мне это!

- Ты что идиот малыш? Ты сдохнуть вместе со мной хочешь? Убирайся на хрен, пока эти выродки не передумали.

- Да хоть бы и сдохнуть, только бы с тобой я люблю тебя Натан и ни за что не брошу. Что бы ни случилось, я хочу остаться с тобой, я же тебя люблю.– Алекс и сам понимал, насколько не своевременно сейчас его признание, но больше скрывать это в своем сердце мальчик не мог. Очень похоже, что сейчас уже самый последний шанс признаться своему чудесному атаману, однако как он когда-то и боялся, его слова лишь только злят никогда не желавшего и уж точно не чувствовавшего ничего подобного мужчину.

- Но я не люблю тебя идиот. Не люблю и никогда не любил, разве мы уже не говорили об этом? Ты дурачок Алекс? Ты же и сам понял, что всегда был только заменой.

- Неправда!

- Правда! Это Луиса я всегда любил и всегда хотел. Это Луиса я всегда видел и хотел в тебе видеть. Да если б ты не был так невероятно похож на него ты бы ведь даже и не выжил. Тебя бы просто не было сейчас ни здесь и вообще нигде в этом мире. Я ж не собирался щадить воришку, но стоило увидеть твое лицо, как я тут же и увидел в тебе его. Каждый раз трахая тебя, каждый раз целуя или обнимая, я представлял его. Ты ж и сам все понял верно? Так к чему сейчас этот цирк? Ты просто маленький воришка прихотью судьбы похожий на того кого я люблю, любил и буду любить всегда, до самой смерти. Вали отсюда не мозоль мне глаза. Мне сейчас почти стыдно, что я позволил какому-то ничтожеству вроде тебя заменять его. Сам не видишь кто он и кто ты? – По смертельно бледному личику Алекса в семь ручьев стекали горячие слезы, но мальчик был не в состоянии даже и просто тряхнуть головой, чтобы хоть на время стряхнуть раздражавшие кожу горячие соленые ручейки. Все, чего он когда-то боялся, все, что старался гнать от себя, надеясь на невозможное чудо, сейчас подтверждалось. Никогда он не был нужен своему чудесному атаману, никогда даже и на волосок. Он был готов сердце вырвать из собственной груди и сложить к ногам этого мужчины, а тому всегда был нужен только другой. Другой так похожий на Алекса и все же не он. Другой которого атаман, похоже, за малым не боготворил, но которому чудесный атаман был совершенно не нужен. А Алекса, который с радостью отдал бы жизнь за одно только такое вот признание Натан всегда только презирал, пользовался им, но никогда, похоже, не считал хоть кем-то более ценным, чем обычная шлюха.

- Нет, не смей. Как ты мог? Как ты мог спать со мной и так меня презирать? Как же я ненавижу тебя! Ненавижу, слышишь?! Это не ты меня прогоняешь Натан, это я от тебя ухожу, будь ты проклят атаман! – За яростным замахом последовала показавшаяся оглушительной в наступившей после злобных выкриков парнишки тишине пощечина. Так и не успевший толком научиться кого-то бить Алекс непроизвольно затряс отбитой ладошкой, обреченно ожидая, когда вспыльчивый и гордый мужчина стократно вернет удар посмевшему поднять на него руку подлецу, но тот бледный, словно мертвец даже и не пошевелился. Казалось, он даже и не моргнул.

- Все малыш? Этого довольно для успокоения твоей гордости? Если так, то пошел, наконец, вон. Твои вопли только головной боли всем добавляют. Я понимаю, что в твоей канаве, тебе неоткуда было научиться хоть какому-то достоинству, но ты уж постарайся не смешить народ ладно? Это представление лишь подтверждает что ты просто тень того на кого похож так безнадежно. Это единственная твоя ценность, других нет, и никогда не было. А сейчас вали уже, наконец, я устал от тебя.

- Я ненавижу тебя – уже истерически взвизгивает Алекс – Ни когда больше не хочу тебя видеть подонок! И ведь к счастью не увижу верно? Они – судорожный кивок в сторону гвардейцев, - и без меня об этом позаботятся! Надеюсь, Натан ты попадешь прямиком в ад! – И, развернувшись на пятках, мальчик опрометью выскакивает из комнатенки. Никто из гвардейцев даже и не думает его останавливать. Никто кроме одного.

- Я догоню его – Луис ловит упрямый застывший взгляд бандита. – Он не убежит далеко, не переживай.   – Юноша говорит то, в чем сам чувствует потребность, стараясь не думать, что этому вот новому и похоже совершенно незнакомому Натану вроде бы абсолютно все равно, что чувствует его явно бывший любовник. И что чувствует и что с ним будет. Этого Натана Луис принимать не желал, за этого юный гвардеец ни за что не стал бы заступаться, а потому он просто откладывает анализ поступков и слов бывшего друга на потом, сосредоточившись на том, на  что, в отличие от этого, он сейчас был в состоянии повлиять. – Я догоню его капитан, разберешься тут без меня ладно? – Заставив себя забыть о бандите, Луис поворачивается к командиру, - Догоню, а то один, да еще в чужом городе, да еще в таком настроении, как бы он куда-нибудь не влип, -  и, дождавшись разрешающего кивка, тут же срывается с места и в свою очередь скрывается за дверью.

Слушая  признания мерзавца в любви к Луису, Гейвин из последних сил удерживал желание придушить проклятого мерзавца. И за то, что тот смеет с такой страстью говорить о его любимом юноше, и за эту невероятную боль в глазах так на него похожего незнакомого мальчика. За что парнишка заслужил такое пренебрежение? За то, что имел глупость влюбиться в этого мерзавца и позволил своему сердцу повести себя на поводу этой влюбленности? Как можно так обращаться даже и с проплаченной шлюхой? А ведь мальчик, похоже, таким вовсе не был. Как можно настолько не уважать того кто любит тебя, пусть даже он и не нужен тебе больше чем на одну только ночь? Лишь тщательно укрытая горечь в голосе бандита удержала мужчину от того, чтобы наплевав на все правила и все достоинство королевского офицера набросится на негодяя с кулаками и избить того до полусмерти, а может быть и сильнее. Королевский капитан отлично знал людей и умел их понимать. Этому разбойнику удалось обмануть всех, но не его. Спорил тот не только с парнишкой, но и с самим собой тоже. Отталкивая от себя мальчика, он не просто стремился спасти его, заставив убраться подальше от гвардейцев, которые, по мнению мужчины, могли в любой миг передумать и не позволять этому юному бандиту уйти безнаказанно. Он боролся и с самим собой, убеждая себя, что мальчишка ничего не значит для него, боролся тем яростнее, что уже начал понимать насколько это не правда. Тем больнее он хлестал по пареньку, чем сильнее понимал, что черту уже переступил и возврата к прошлому не будет. Что как бы ни цеплялся бандит за воспоминания, а Луис для него прошлое и именно это мальчик может стать и будущим и настоящим. Правда сейчас атаман уверен, что будущего у него нет, от того и сжигает так безоглядно все мосты. Как же это было знакомо королевскому капитану. Разве не был он таким же непроходимым идиотом когда-то? Вот только разум упорно твердил, что сочувствия мерзавец не достоин ничуточки, жаль было только мальчика, умудрившегося влюбиться в не заслуживавшего этого негодяя. Размышляя об этом, Гейвин с досадой изо всех сил рванул веревку, которой стягивал запястья пленника за его спиной, сорвав непроизвольный вскрик с губ бандита.

- Полегче! Ты ж вроде говорил, что не готов мараться в пытках. Или твоя капитан кровожадность не позволяет тебе просто так…

- Заткнись. Заткнись во имя всех богов, каких ты только знаешь! – Все-таки не выдерживает и этот закаленный в боях капитан. Идиот, какой же ты идиот атаман. Ты так упорно не желаешь видеть того, что у тебя под самым носом? Изо всех сил отталкиваешь то, что само идет к тебе в руки и упрямо разеваешь свою пасть на то, что твоим никогда не было и не будет? – Наверно мысли крутившиеся сейчас в головах бравого капитана и отчаянного бандита совпадали иначе как объяснить, что второму не понадобилось дополнительно растолковывать, что именно имеет в виду сейчас первый?

- Луис стал твоим только по недоразумению мясник ты королевский – озлобленно с безоглядным бесстрашием обреченного огрызается бандит. – Если б парень хоть на волосок меньше боялся этой твари Деймона, если бы не струсил и согласился бежать со мной, сейчас бы он был моим. Только моим и мы были бы счастливы, жили бы лучше всех и знать бы не знали ни о тебе королевский выродок, ни о вашей поганой гвардии. А ты бы и дальше жил бы со своим «красивым» личиком. А что это правда, что именно парень снял с тебя проклятие? Кого ж кроме меня ты еще умудрился так достать? Я прям просто жалею, что не колдун. – Издевательская улыбка вновь исказила красивые губы бандита и Гейвину понадобилась вся его выдержка, что бы сдержаться и от души не врезать по зубам наглой твари. Бить связанных и беспомощных бравый капитан не привык, и начинать не собирался и не важно как сильно самоуверенная мразь его бесит.

- Говорю же идиот. Причем идиот неизлечимый. Уверен даже и не каждый маг возьмется избавлять такого как ты от слабоумия. – Распускать руки с беззащитным и в правду было бы подло, но языки-то были свободны у обоих и высказать все, что думал о подонке, капитану никто не мешал. – Твое счастье идиот что Луис, не смотря на свою молодость, оказался куда как умнее тебя полудурка. Согласись он с тобой бежать и сейчас ни его, ни тебя в живых бы уже не было. Как ты только сам этого не понимаешь? Этот ваш мерзавец Деймон нашел бы вас и на морском дне, и под землей, и на горных вершинах. Нашел бы и прикончил. Так что парень спас жизнь вам обоим своим отказом. Вместе вы тогда могли быть только на том свете и хвала небесам, что малыш, в отличие от тебя, это понимал. Так что можешь сколько угодно обманывать себя, отрицая очевидное, но будущего у вас не было ни тогда, ни тем более сейчас. А вот парнишка твой тебя, похоже, всем сердцем любит. Хотя такой как ты и даже и на миг не заслуживает ничего подобного. А ты придурок вместо того чтоб ценить настоящее, предпочитаешь гоняться за призраками прошлого. Рискуешь и своей и чужими шкурами, охотясь на того, кто никогда не будет твоим.

- А может вы все-таки, позволите мне самому решить, с кем я хочу быть, и перестанете, наконец, меряться тут сейчас х-ми, выясняя у кого же из вас длиннее? – Сердитый молодой голос прерывает тираду Гейвина и на корню предотвращает уже заготовленную отповедь Натана. Вид у вернувшегося юноши рассерженный и обиженный и он, как и обычно не затягивает с разъяснениями, чем же вызваны эти далеко не ласковые слова. – Может, перестанете уже решать с кем из вас я должен быть даже не б-дь потрудившись спросить моего мнения? Я что, вдруг стал снова рабом? Или несмышленым мальчишкой? Ну ладно он, - Луис раздраженно мотает головой в сторону связанного бывшего приятеля – Но от тебя-то Гейви я подобного никак не ожидал.

- Прости малыш. Ты прав. Прости, правда, -  тут же с готовностью соглашается бравый капитан.

- Ладно, не важно. Это ты прости Гейви, не хотел так рычать на тебя. Просто паренька поймать не успел, вот и злюсь. Хоть бы не влип ни во что, надо бы сказать патрулям, чтоб были повнимательнее. Жаль мальчугана будет, если пропадет тут у нас. Психую, малость вот и срываюсь на первое же слово. - Снова обнимать своего капитана на глазах и без того уже увидевших сегодня слишком много того что им совершенно не предназначалось парней юноша не решился, но взглядом он сумел дать понять своему мужчине что и не сердится на того и сам тоже просит прощения за грубость. Быстрая улыбка любимого дала понять, что ни о какой обиде не могло быть и речи.

Сопровождаемый бдительными конвоирами пленник, наконец-то, уходит прочь. Оставшись в одиночестве, юный гвардеец  в последний раз обводит взглядом прибежище бывшего любовника. Опустив взгляд на пол, он натыкается на валяющийся у ног богато изукрашенный кошель, в окружении груды рассыпаны белых и желтых монет. Медленно наклоняется и, сам не зная для чего, поднимает с пола давным-давно позабытую, а сейчас вот снова припомненную вещицу и в свою очередь выходит вон.