Балтус. глава шестая

6.

Сначала он наложил на палитру желтую краску. Потом добавил туда немного красной, и размешал. Дальше, краешком кисти взял немного синей краски и равномерно смешал с уже полученными, затем опять  добавил красной.   Только после этого, рядом с полученной смесью оранжевого оттенка, густо положил белую краску, и  понемногу начал добавлять в оранжевую. Еще, еще и еще, пока смесь не приобрела нежный розоватый оттенок.   Теперь все готово к рисованию человеческой плоти.

Я наблюдала это его священнодействие с нескрываемым восхищением. Столько манипуляций, и все это для того, чтобы получить нужный оттенок.

Знали бы зрители, « знатоки», на суд которым предоставлен уже конечный «продукт», сколько тяжелого труда кроется за этим, таким простым, на первый взгляд, сюжетом.

Странную музыку он поставил сегодня, - подумала я.

Как будто прочитав мои мысли, он сказал:

- «Тин хат трио». Называется «Старый мир».

Музыка была тревожно-прекрасна, похоже, эпохи Ренессанса, флейта, лютня и скрипка.

- Я наткнулся на эту мелодию случайно, блуждая по интернету в поисках биографии Бруно Шульца. Вы слышали о нем? Польский художник. Во время войны был застрелен гестаповским офицером, которому он принадлежал, как вещь. Тонкий, талантливый художник и чудесный писатель. Меня поразил тот факт, что жил он, почти никогда не покидая свой городок. И, тем не менее, каким богатым был его мир! Кому-то он может показаться странным, многие из его картин пронизаны духом садомазохизма. Мужчины его всегда валяются под ногами женщин, в сладостных, извращенно-порабощенных позах и конвульсиях.

Там то и услышал я впервые удивительную мелодию, похожую на старинный фолиант, или экслибрис.. Уму непостижимо, как , порой, сочитание красивого и ужасного, в данном случае, этой мелодии и сюжетов Бруно, могут создавать удивительный эффект - тоски по недостижимому царственному цветку смерти. Я просто чувствую его манящий аромат.

Томас не мог себе не признаться, что присутствие женщины-подростка ( а именно это так притягивало его к ней),   уже волновало его  больше, чем он этого хотел.

Мне же он сегодня казался необыкновенным. Он был - дирижером оркестра красок, а его кисти, соответственно, были дирижерскими палочками. На моих глазах частички моего тела плавно переносились, переползали, переплавлялись,( в зависимости от длины мазка) на поверхность абсолютно невинного белого холста.

Тин хат трио продолжали нанизывать, как бусы на нитку, свои изящно-скрипучие мелодии, в которых легкое треньканье колокольчика, а может, детского велосипедного звонка, начинали действовать на меня усырляюще…

Коричнево-папирусная нереальность…

Или это уже сон?

Ах, какая разница…

Глазные яблоки мои замерли под нахлобученными веками.