Фантазии из склепа, реинкарнация3. Эротические фантазии женщин

Свет луны проникал сквозь треснутое стекло,

В мерцании свечи не было необходимости.

В одежде тоже.

Она сняла с себя чёрное одеяние сестры милосердия,

Стояла теперь в одних чулках, черных трусиках и в обтягивающем корсете.

Она смотрела завораженно на спящего раненого солдата.

Его перебинтованная голова покоилась у изголовья больничной койки.

Его мужественные черты лица напоминали ей отца.

Он тоже был ранен на войне.

У солдата было пробито осколком легкое.

Он с трудом дышал.

Она слышала его шёпот, когда подошла ближе.

Его веки подрагивали, ресницы были влажными от слез.

Посиневшие от потери крови губы, шептали как в бреду:

"Элеонора, дождись меня!... прости, я не могу сейчас быть рядом с тобой... идёт война... мы отступаем... но мы победим, слышешь? Мы обязательно победим!"

Девушка провела дрржащей холодной рукой по его обнаженной груди.

Она чувствовала как сильно, но спокойно бьётся его сердце.

Отвага и воля не покинули сердце солдата.

И любовь.

Теперь девушка завидовала этой Элеоноре.

Она хотела занять ее место в его сердце.

Она хотела обладать этим солдатом полностью.

Отдать ему себя без остатка, подарив ему нежность и ласку.

Солдат схватил ее правой рукой за обнаженное бедро, сжимая так, что кожа под его пальцами покраснела.

Глаза он не открыл.

-Элеонора,-прошептал он.-Ты здесь... со мной.

-Да, я здесь,-прошептала девушка, чувствуя тепло его сильных пальцев на своем бедре.-ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ Я СДЕЛАЛА?

-Поцелуй меня.-Он мучительно сглотнул, будто мучился от жажды.-Дай мне почувствовать вкус твоих губ. Ты прекрасно пахнешь.

-Да, это лаванда.-Ответила она, касаясь губами его губ.

Ее жаркое дыхание пробудило солдата к жизни.

Он прижал ее крепче к себе.

Их губы слились в страстном поцелуе.

Он ощущал гибкость и тепло ее тела.

Аромат лаванды...

Ее шелковистые волосы приятно щекотали лицо.

Мягкие, сладкие губы девушки дарили нежность.

Его язык проник в ее рот.

Ему хотелось большего, но даже целовать ее было настолько приятно, что/не хотелось просыпаться.

Солдат хотел, чтобы этот сон длился вечно.

Элеонора могла быть с ним только во сне.

Он боялся открыть глаза...

Шестнадцатилетняя Мадлен поднималась по каменной лестнице, ведущую в келью святого отца Данкона.

Она волновалась.

Сегодня она должна лишиться девственности в стенах священного монастыря.

Того требует обычай.

Она прошла мимо алтаря с иконами.

Постучала робко в дверь, поправляя свою юбку чуть выше колен.

Дверь отворилось. Отец Данкон стоял с невозмутимым видом учителя.

-Ты опаздываешь, Мадлен.-Строго заявил он.-Современные девушки совсем перестали следовать правилам и обычаями.

-Простите, падре, я виновата.-Она еще больше покраснела, заметив под ччёрной рясой его восставший фаллос.-Простите, я такая дрянь.-Она прошла в беднообставленную комнатушку и присела на край скамьи, рассматривая большое распятие, висевшее на стене.

Падре налил в чашу какой-то красной жидкости и предложил ей выпить это.

-Что это, падре?-спросила она, держа в руках наполненную чашу.

-Выпей этот божественный нектар, дочь моя и страх твой уйдёт.-Он повернулся к распятию и перекрестился.

Девушка послушно отпила из чаши сладковатую, вязкую жидкость.

Сразу почувствовала небывалый прилив сил. По телу волнами разлилось приятное тепло.

Мадлен прикрыла глаза, утопая в своих ощущениях.

Где-то из глубины ее естества росло желание такой необузданной силы, что она чуть не потеряла сознание от захлестнувших ее чувств.

Напряжение нарастало, требуя выхода. Мир окружающий перестал существовать.

Ее девичьи груди располнели, а соски отвердели.

Мадлен хотела, чтоб ласкали ее грудь, ноги, живот...

Она хотела прикосновений и проникновения в храм любви, что таился у нее между ног.

Туда еще никто не проникал...

Мадлен натянула юбку до самых трусиков и стала гладить себя между ног, ощущая через тонкую ткань трусиков то, что называется сосредотечением всех чувств, то, что похоже на утреннюю розу, которая вот-вот распустит свой бутон, распыляя капли росы на нежные лепестки.

Пальцы Мадлен стали влажными, когда она, тихонько постанывая, проникла внутрь себя, наслаждаясь своими ощущениями, она гладила свой клитор, сходя с ума от наслаждения...

Падре обезумев от желания, наблюдал за распутной Мадлен, сжимая в правой руке напряженный член. Фаллос мучительно пульсировал в его руке. Ему хотелось проникнуть в женскую плоть и, излиться в нее своим горячим семенем.

В келью вошла женщина в монашеской одежде.

Наблюдая за падре и Мадлен, так же стала раздеваться, обнажая огромные белые груди с темными сосками и пучок темных волос в паху.

Монахиня провела рукой между своих ног, томно сжав свои большие груди другой рукой.

-О, Божеее, как хорошо,-пискнув, прошептала Мадлен, глубже всовывая пальчики в свое горячее лоно.

Голая монахиня подошла ближе к Мадлен и раздвинула шире ей ноги.

-Ой, что вы делаете, тетенька?-спросила удивленно Мадлен, но сил сопротивляться не было.

Врозлая женщина прижалась губами к вагине девушки, целуя ее и лаская языком.

Перед падре женщина крутила своим задом. Он видел ее бледно-розовые губки вагины между пышных ягодиц, женщина наклонилась еще ниже к Мадлен, стоя на четвереньках и выпячивая свой пышный зад.

Падре затрясся от конвульсий. Его семя вот-вот могло вырваться из темного заточения плоти. Он поспешил вонзить свой член в лоно женщины. Женщина застонала, задвигала бедрами, чувствуя как глубоко проник в нее падре. Его член еще несколько раз сильно и мощно дернулся внутри женщины, извергаясь горячим потоком и замер.

Лицо Мадлен покрыла испарина, она чувствовала внутри язык женщины, который проникал все глубже и нагло иследовал все ее тайные уголки.

Фаллос падре проник ей в рот. Она нежно посасывала головку члена, слыша как рычит он от удовольствия и еще сильнее возбудилась, заглатывая член глубже, наполняя свой рот священной твердой плотью, яйца падре напряглись, он стал двигать х@ем в ее рту, схватив ее за волосы...

Действие напитка кончилось и Мадлен пробудилась. Падре в комнате не было. На полу по всюду белели капли какой-то жидкости около распятья. Глаза Иисуса казались удовлетворенными...

На этот крестный ход с иконой святой Богородицы, собралисьвсе те, для которых вера что-то да значит. Игумен Алексий прочитал проповедь о Царствии Божьем.

Затем жирные бородатые папы, взяв огромную икону, потащили ее по улицам деревни.

Люди дивились такому чуду.

Старики, дети, женщины, все выбегали навстречу процессии, желая прикаснуться к лику святых. Возникла давка. Одна женщина упала. Юбка на ней задралась, обнажив голый целюллитный зад. Кто-то тяжелым сапогом наступил ей на голову, засовывая ее лицом в грязь. Мужики дрались за право первым клебнуть священного кваса из рук попа.

ККто-то пел, играя на гармони:

"Рассея, моя ты Рассея! От Воолги и до Енииисееея! эээяаа!"

В самом конце этой процессии шла молодая монахиня Агриппина и несла святые образы разных религиозных деятелей.

Агриппина свернула на тропинку, ведущую на старое древнее кладбище. Отсуствие Агриппины никто не заметил.

Агриппина шла к могиле своего давно умершего мужа.

Она знала древние магические заклинания.

По дороге она встретила цыганку, та ей сказала, что встреча с ее мужем произойдёт в скором времени.

"Мадлен,-сказала цыганка Агреппине.-Мадлен это твое настоящее имя, у тебя есть дар притягивать к себе души из загробного мира, они приходят к тебе во сне в образах других людей. Души мертвых преследуют тебя, чтобы достигнуть/райского блаженства через твое тело через твое сознание. Береги этот свой дар, Элеонора, это твое очередное имя измножества."

Так сказала цыганка.

Агриппина знала, что это так.

Поэтому она и решилась на встречу с мужем.

Безутешная вдова все еще желала оказаться в мужких обьятиях, уже для самой себя настоящей.

Около могильной оградки она увидела, одетого в рванную куртку, мужчину. В его руках была бутылка водки.

-Эй, крошка, выпить со мной не хочешь?-сказал он, похотливо улыбаясь.

В другой ситуации она бы отказалась, но на миг, ей вдруг показалось, что в этом мужчине есть что-то от ее мужа.

Та же щетина. Тот же наглый взгляд серых глаз. Те же пошлые шутки и тяга к алкоголю.

Агриппина выпила с ним всю бутылку водки и бросила ее возле могилки в траву.

Он стал раздевать ее, повалив на траву возле могильной оградки.

Его член проник в нее сразу. Ее бедра задвигались в такт его движениям. Запах перегара, табака и пота заводил ее почему-то так сильно, что она закричала, испытывая оргазм, когда он сильно дернулся в  ней, извергнув сгустки спермы в ее влажное, липкое лоно.

Его член обмяк в ней и уменьшился в размерах. Незнакомец так и уснул, ллёжа на ней, придавив ее своим телом к траве.

Агриппина тихо зарыдала. Она чувствовала себя униженной, но собравшись с мыслями, сбросила грузную тушу мужчины с себя. Он перекатился на спину, громко храпя. Из его рта потекла пена. Его член покоился маленькой змейкой на болььших волосатых яйцах.

Агриппина отвернулась с отвращением и встала на ноги. Ее ягодицы и груди искусали комары и муравьи. Ее тошнило. Она села поссать в кустах, затем взяла свою одежду и пошла искать могилку своего мужа.

Она нашла могилу среди больших деревьев. Она увидела около могильного креста свежие цветы. Кто-то навещал ее мужа еще. Агриппина знала, что у него были любовницы. Она прощала его, а он продолжал изменять. Она ненавидела его и продолжала любить.

Она села на скамейку около могилки и, в этот момент, кто-то тронул ее за плечо...

The end