На что жалуетесь?

– На что жалуетесь?

Доктор был спокоен, сух и деловит, и Анна вдруг неожиданно для самой себя выпалила:

– Муж бьёт.

– Ясно. – он поморщился, но, казалось, ничуть не удивился. – Стало быть, непослушна, дерзка и строптива. Что ещё?

– А ещё слишком много себе позволяю, не умею толком делать минет и постоянно разгибается поясница.

Доктор одобрительно кивнул:

– Хорошо. Вот как раз с поясницы мы и начнём. Наклонитесь.

Анна добросовестно наклонилась вперёд, и в ту же секунду бёдра ожгло прямо сквозь юбку.

– Ай! – подскочив, она не смогла сдержать негромкого вскрика.

– Именно так разгибается поясница? Наклонитесь ещё раз, нужно проверить.

– Ай! Доктор, что это Вы со мной делаете?

– Вопросы здесь задаю я. – Кажется, это из другой оперы, но на его лице не мелькнуло и тени улыбки. – Снимайте туфли и на кушетку. Будем фиксировать поясницу в согнутом положении.

С помощью доктора Анна приняла нужную позу. Руки вытянуты вперёд и стянуты вместе, грудь расплющена по кушетке, колени немного раздвинуты и вместе с бёдрами образуют устойчивый, основательный треугольник. Доктор не жалеет верёвок, привязывает так, что не шелохнуться.

– Спину прогнуть. Ещё. Ещё! Напоминаю, мы занимаемся поясницей. Будешь плохо стараться – пришпандорю к кушетке за пирсинг в пупке.

– А у меня нет пирсинга в пупке!

– Будет.

Поразмыслив в течение двух или даже трёх сотых секунды, женщина сочла за лучшее постараться. Доктор ещё раз одобрительно кивнул и окончательно зафиксировал пациентку.

– Ведь можете же, когда захотите. – он несколько раз задумчиво провёл рукой по изогнутой, как у кошки, спине и вдруг чётким, уверенным движением задрал к талии подол узкой аниной юбки.

– Доктор?!

– Какой болван купил Вам эти трусы?

– М-муж…

– Ха. Скажите ещё, что он же приказал их надеть.

– Д-да…

– Вот придурок! Он бы ещё свои семейники заставил напялить. Прямо хочется вызвать его сюда и дать полюбоваться, как это всё выглядит. – с этими словами доктор стащил с женской попы трусы и оставил их болтаться между ногами, ничуть не прикрывающими то, для чего предназначены. Не ограничившись этим, он бесцеремонно пропихнул сквозь половые губы что-то ощутимое, но тем не менее, легко скользнувшее внутрь.

– Д-доктор… Вы… Вы хотите, чтобы мой муж приехал сюда? Увидел меня здесь, такой?! – от смеси возмущения и ужаса Анна преодолела стыдливость и перестала запинаться.

– Почему же только муж? Пусть все видят. – Доктор отошёл от кушетки и вдруг, приоткрыв дверь кабинета, выкрикнул: «Следующий! »

У женщины перехватило дыхание. Следующим в очереди был вальяжный представительный кавказец с борсеткой, о котором Аня, сидя в очереди, самую малость пофантазировала. Даже максимально вывернув шею, с её кушетки было не разобрать: заслоняет ли её доктор или, распахнув дверь, светит на весь коридор её прелестями.

– Вы следующий? Что у Вас? А у Вас? Так, понятно. Я Вас попрошу: будьте так любезны вернуться на ресепшн и сказать им, что у меня сложный случай, часа примерно на два, а то и на три. Чтобы вам не ждать, пусть сейчас переназначат Вас и вот этого молодого человека к другому врачу. А вот Вас, Маргарита Павловна, я приму прямо сейчас, Вам ведь только проверить, что всё в порядке, как раз успеем, пока есть несколько минут. Заходите. Доктор ловко распахнул вокруг кушетки передвижную ширму, и Анна лишилась последней возможности видеть происходящее. Судя по звукам, он хлопотал вокруг воспитанной и милой старушки. Женщина подняла глаза и снова похолодела: на улице темнело, и в оконном стекле уже неплохо отражалось происходящее с другой стороны ширмы. К счастью, Маргарита Павловна сидела спиной к окну.

Тем временем, там, куда доктор засунул ощутимый предмет, разгорался настоящий пожар – похоже, предмет был в изобилии снабжён какой-то разогревающей, даже жгучей смазкой. Женщина сначала терпела, затем попыталась ёрзать, но от этого всё только разрасталось сильнее; в конце концов, чтобы не застонать, пришлось вцепиться зубами себе в плечо. И тут предмет завибрировал, сначала еле ощутимо, потом, потихоньку, заметнее.

Проводив старушку, мучитель вернулся за ширму уже без штанов. «Теперь займёмся минетом», – провозгласил он, отодвигая кушетку от стены, и, нелепо раскорячившись, сел прямо на вытянутые руки Анны лицом, так сказать, к ней. К этому моменту жжение поутихло, вибрация доводила до кипения, и женщина с благодарностью набросилась на мужской орган, торчавший из-под белого халата прямо в лицо.

– Действительно, – сказал он через несколько минут. – не умеешь. Прорва старания, море энтузиазма, а выхлоп на троечку.

Анна даже расстроилась, но тут же набросилась на неподатливую мишень с удвоенным рвением. Однако, не прошло и минуты, как доктор остановил её, грубо придержав за волосы:

– Следи за моими руками. – он достал откуда-то флакон взбитых сливок и не торопясь провёл им полоску у самого основания члена. – Я хочу, чтобы это оказалось у тебя во рту. Приступай.

Усиливающаяся вибрация подталкивала вперёд, и женщина пошла на штурм заданной крепости. Она пробовала подобраться то сверху, то снизу, по-разному изгибая шею и изо всех сил вытягивая губы, но каждый раз приходилось останавливаться, а проклятая полоска оставалась нетронутой. Анна начала злиться. Привязанная, она не могла принять более удобное положение, к тому же доктор продолжал мешать ей, придерживая за волосы, и каждый раз, бросая голову вперёд, она была вынуждена преодолевать его сопротивление.

– Больше! – командовал доктор, и Анна старательно выполняла приказания. – Лучше! Глубже! Быстрее! Ты должна хотеть его! Ты должна ласкать его, ласкать собой, ласкать весь и вся! Да! Вот так! Ты должна мечтать о нём! Проглотить его! – теперь он тянул её за волосы обеими руками, и боль вспыхивала с обеих сторон головы. Анна утробно рычала, прорываясь к чёртовым сливкам, она уже была готова откусить их нахрен вместе с членом и яйцами, а он всё сильнее тянул, останавливая её в последний момент, в каких-то миллиметрах от цели, заставляя вернуть голову назад, а она снова и снова рвалась к белой полоске.

– Да! Ещё! Лучше! Лучше! Ласкай его вся! Ты должна хотеть его! Хотеть, чтобы он заполнил тебя! Прошёл тебя всю! И вышел из задницы! – на этих словах он чуть приподнялся, Анна бросила голову вниз и оттуда, со стоном, выдирая свои волосы из цепких пальцев и не жалея остающихся прядей, полностью насадила себя глоткой на проклятый отросток. Грёбаные сливки размазались по губам, и это стало последней каплей для того, чтобы женщина выпустила член изо рта и забилась в оргазме. В этот момент она даже не думала, насколько смешно и нелепо выглядит доктор – высокий, почтенный, благообразный, в хорошей рубашке, с шёлковым галстуком, в белоснежном халате – и без штанов, как сумоист, растопырившийся над кушеткой, брызгающий ей в лицо и вокруг спермой из дёргающегося члена, и с покрасневшим, перекошенным лицом выкрикивающий: «Дрянь! Мерзавка! Стерва! Как! Ты! Посмела! Кончить! Без! Разрешения! » – и с каждым выкриком обрушивающий на её задницу широкий ремень. Она тоже кричала, а он всё порол и продолжал выкрикивать:

– За строптивость!

– Ай-й!

– За непослушание!

– Ай-й!

– За дерзость!

– Ай-й!

– Ай-й!

– Ай-й!

– Будешь ещё так делать?!

– Ай-й!

– Будешь?!

– Ай-й!

– Будешь?!

– Ай-й! Нет…

– Что нет?!

– Ай-й! Не буду.

– Что не будешь?!

– Всё… Ай-й-й-й-й-й-й! Всё не буду!

– И приходить не будешь?

– Буду!

– И минет не будешь?

– Буду!

– И дерзить не будешь?

– Буду!

– Ай-й! Не буду!

– Ай-й! Не буду же!

– Ай-й-й!

– А что будешь?

– Ай-й! Всё!

– Ай-й! Что скажешь!

– Ай-й-й! Что скажете, то и буду!

– А что не скажу?

– Не буду!

– Ай-й-й! Ай-й-й! Ай-й-й!

И так продолжалось и продолжалось, до тех пор, пока Аня не обнаружила, что, уже отвязанная, лежит на той же кушетке, и блаженно улыбается, уткнувшись залитым слезами лицом в грудь своего палача, а он гладит её по волосам и всё повторяет, какая она замечательная и как он её любит.

– Правда?

– А я буду тебе врать?

– Можешь. Если хочешь, можешь мне врать... ты можешь делать со мной всё, что хочешь... пока мне это настолько нравится.

– А ты?

– А я буду твоя. Послушная. Покорная. Любящая.

– Скажи ещё, не будешь дерзить.

– Как скажешь, любимый.

– Вот сучка!

– Как скажешь, любимый.

– Немедленно прекрати!

– Слушаюсь и повинуюсь.

– Ты меня бесишь.

– Я в отчаянии, мой повелитель. Я изо всех сил стараюсь Вам угодить.

– Я не буду на тебя реагировать.

– А я тогда обижусь и устрою скандал.

– Сколько хочешь. Всё равно здесь отличная звукоизоляция.

– Это кстати. Иначе бы я, наверное, орала на всю поликлинику.

– Мы бережём нервы клиентов. Спокойные, они лучше платят.

– У тебя не будет проблем из-за этого сложного случая?

– Какие могут быть проблемы?

– Ну не знаю… на ресепшне что-нибудь заподозрят. Тебя вызовут и накажут.

– Ха! Пусть попробуют. Я их сам вызову и накажу. Прямо в этом же кабинете! Сразу обеих! Будут ползать голыми, вылизывать мне ботинки и умолять о прощении! Стоп... родная, что такое? Ты обиделась? Ты ревнуешь? Ну не дуйся, ты же знаешь, я люблю только тебя. Ну не дуйся, в конце-то концов!

– Ха, купился! Ты правда поверил, что я ревную?

– Да я скорее поверю кобре, которой дважды наступили на хвост!

– И я тоже люблю тебя, милый.

Повисло неловкое молчание. Шуточка вышла немного за гранью, и она решила разрядить обстановку.

– Сегодня ты был настоящий зверь. – она благодарно потёрлась щекой о его плечо. Он вздохнул и принял предложенный тон:

– Будешь знать, как без спроса приходить с такими проблемами к стоматологу.

(c) Softwarer

июль 2016