Гомоэректус

Вечером раздался стук в дверь, и в мою комнату вошел   мужчина в синем спортивном костюме, высокий, широкоплечий, русоволосый, голубоглазый.

- Я сосед по этажу, моя комната рядом,   - сказал он.  

Я знал, что соседняя комната - это  бывшая миниатюрная рекреация, отделенная от коридора фанерной стеной.

Мы познакомились. Мужчину звали Федей.  

Он сразу стал обращаться ко мне на «ты».   Я охотно последовал его примеру, так как мне импонирует демократическая манера общения.    

- До поездки в Москву я больше года  жил в твоей комнате, - сказал я. – Ты  в ней один живешь?

- Нет. С Виктором.

- А он кто?

- Слесарь.

- А ты?

- Шофер.

Между нами завязался разговор, из которого я почерпнул некоторые сведения о Феде.  

Ему было двадцать восемь лет. Родом он был из Харьковской области. Лет до двадцати трех жил у себя на родине, потом женился на нашей землячке и переехал в Старый Дол, районный центр.   У него родился сын. Но семейная идиллия  длилась недолго. Он оставил семью,   женился на везельчанке, переехал в Везельск и устроился работать шофером в наш в институт. Правда, с везельчанкой жизнь не сложилась. Последовал новый развод. Во время отпуска он ездил в Старый Дол к сыну и бывшей жене, которая полностью простила его.   «Ты хоть и женился на ней (она имела в виду вторую жену Феди),   но ты же все равно приезжал ко мне, ты же все равно спал со мной», - объяснила она свой поступок.

Я сразу заметил, что мой новый знакомый  - существо примитивное. У меня сложилось впечатление, что за всю  свою жизнь он не прочитал ни одной  книги. Но  ему удалось поразить мое воображение: его донжуанский список   включал, по его словам, пять тысяч женщин. Даже если эта цифра была преувеличена в десять раз, то все равно достижения Феди были достойны восхищения.  

С этого дня он стал заходить ко мне  чуть ли не каждый вечер и рассказывать о своих победах над женщинами. В моем лице он нашел благодарного слушателя. В то время у меня не было женщины, и меня волновали его эротические рассказы.  

Каждый раз меня потрясала легкость, с которой он покорял женщин. Особенно сильное впечатление произвел на меня рассказ об экзотическом случае, который произошел еще в родной деревне Феди.  

Выходила замуж его знакомая, видимо бывшая подруга. Когда  невесту «украли» и спрятали в сарае, Федя уже поджидал ее там. Он овладел ею за несколько минут. Только невеста привела себя в порядок, как в сарай ворвались ее «спасители».

Как-то он сказал, что «перепортил» половину студенток общежития, что каждый день у него новая.

- Ну как тебе удается? – сказал я с нескрываемой завистью. - Приведи хоть один пример.

Он привел:

- Идет по коридору студентка с физмата. Несет из кухни  горячий чайник. Я говорю: «Тань, зайди на минуту. Поговорить нужно». Она заходит. Я говорю ей: «Поставь чайник на стол». Она ставит. Я заваливаю ее на кровать, трахаю.   Через десять минут она с  чайником идет дальше.

- Ты не боишься, что тебя обвинят в изнасиловании? Ведь можно срок получить, - сказал я.

Хитрая, нагловатая  улыбка, блуждавшая на его лице, говорила о том, что он не боялся последствий. Я ломал в голову,   почему ему всегда сходило с рук столь дерзкое поведение, почему студентки никогда не жаловались на него.   Я нашел две  причины,   объясняющие этот феномен.   По всей вероятности, он покушался не на всех студенток подряд, а только на тех, кто проявил к нему интерес. Он заранее примечал девушек, которым нравился (наверняка они бросали на него заинтересованные взгляды), и  силой брал  только их.   Кроме того, его спасала профессия. Шоферу прощается то, что никогда не простится преподавателю. Как говорится, что шоферу хорошо, то преподавателю смерть.

Как-то он заметил, что одна студентка положила на него глаз.   Он  проводил  ее до дома, в котором девушка с подругами снимала однокомнатную квартиру.   Она стала прощаться с ним, но он увязался за нею в  жилище. Оказалось, что дома никого нет: ее соседки    уехали на выходные к родителям. Федя провозился с девушкой почти всю ночь. Она упрямилась, не хотела отдаваться. Тогда он пообещал в ближайшее время жениться  на ней. Девушка не выдержала его натиска и перестала сопротивляться. Она оказалась девственницей. Овладев ею, он сказал, что у него есть жена и ребенок. «Зачем же ты меня обманул! » - крикнула обиженная и оскорбленная девушка. Федя только посмеялся.  

- Сразу отстала от меня! - закончил он историю.

Я  критически  относился к донжуанским победам, одержанным с помощью обмана и насилия. Но хотя меня коробили  средства,   с помощью которых Федя достигал своих целей, я  продолжал с ним общаться. Он был интересен мне как объект для наблюдения.

- Ну а преподавательницы у тебя бывают? – спросил я его при очередной встрече.  

Оказалось, что на его  счету десятки преподавательниц.

- И сейчас есть одна с биофака. У нее с мужем отношения плохие.

- А где ты  с нею встречаешься? – спросил я.    

- У  нее в кабинете. Она держится руками за шкаф. Я сзади подхожу, сдергиваю с нее трусы. Как вгоню в нее болт, так  она вся трясется и повизгивает. Говорит: «Федя, приходи в любое время! »

- Долго длится ваша связь? – поинтересовался я.

- С год.

- Кто она? – спросил я. – Признайся. Я никому не скажу.

Он уклонился от ответа.

У меня возникло подозрение, что визгливая любовница – это  Людмила, жена Травкина: она и на биофаке работает, и с Пашей на грани развода.  

Я не сомневался, что своих партнерш по сексу Федя конспирировал не из благородства, а из прагматических соображений: если бы он предавал гласности имена своих любовниц, то женщины, боясь позора,   отказывались  бы вступать с ним в интимную связь.  

- Никаких достоверных фактов ты не приводишь, - сказал я разочарованно. -  Может, все  твои победы — это плод твоего воображения.

Моя скептическая фраза задела его самолюбие. Видимо, она побудила его убедить меня в том, что он не врет.    

Как-то вечером Федя повел меня к  Дворцу культуры «Строитель», куда должна была подойти  женщина лет тридцати, с которой он собирался меня познакомить.    

Когда мы   подошли к перекрестку, освещенному ярким светом фонарей с изогнутыми гусиными шеями, я  увидел, как навстречу нам идет мой приятель Паша Травкин — сутулый мужчина среднего роста, в темном  демисезонном пальто, в очках, с усами, с короткой бородкой, короткими волосами. Его  лицо показалось мне изможденным, измученным.   Он напомнил мне призрак. Увидев Пашу, Федя вдруг резко отвернулся и  шарахнулся в сторону, изображая испуг.    Я не стал окликать Пашу, и он  прошел мимо, не заметив меня.

У Феди не было никаких оснований бояться Паши и спасаться от него бегством. Его выходка имела другую цель – дать мне понять, с чьей женой он занимается сексом, когда захочет.  

Мысль о том, что  мой товарищ - благородный, порядочный человек,   страстный защитник природы - стал рогоносцем, испортила мне настроение. Людмила,   которая на рабочем месте отдавалась недалекому, циничному самцу, вызвала у меня презрение и отвращение.     

Иногда я наносил Феде ответные визиты.  

Когда в очередной раз  я был у него  в гостях, он дал мне фотоальбом, чтобы я посмотрел фотографию его жены, правда, теперь «гражданской».    

Его жена  была  ничем не примечательной  хрупкой девушкой, но, чтобы оправдать ожидания Феди, я выразил восторг ее внешностью. Он сально улыбался и при следующих моих визитах предлагал посмотреть фотографию жены, полагая,    что я получаю от зрелища  эротическое наслаждение.

Листая альбом, я наткнулся на  фотографию, на которой были изображены молодые люди в милицейской форме. Во втором ряду стоял и сам Федя. Я глазам своим не поверил.

- Так ты в милиции служил? – удивился я.

Когда он рассказывал о себе, этот факт он  скрыл.   Меня подмывало посмеяться над ним.    

- Служил, - признался он. – Эта фотка после окончания школы милиции сделана. На память.

- Ну и долго ты проработал в органах?

- Год. Я с собакой работал. У меня хорошо получалось. Бежишь с нею по следу…

- Почему ушел?

- Следователей не хватало - меня стали грузить делами. Я не люблю писанину.   Поругался с начальством и ушел.

Трудно было представить Федю в роли следователя. Такая работа была ему не по зубам, а лучше сказать, не по уму.   Расследования, допросы выходили за рамки его интеллектуальных возможностей. Его стихия –  бегать за преступниками с собакой.   У него, без сомнения, был охотничий талант.

Как-то Федя предложил мне быть свидетелем его разговора по телефону с одной из своих любовниц, сотрудницей нашего института.    По  его словам, он занимался с нею сексом у нее дома, когда муж уходил на работу.

- И как она не боится? - недоумевал я. – Ведь муж случайно может вернуться. И тогда развода не избежать.

- Кто не рискует, тот не пьет шампанского, - сказал Федя, сально улыбаясь.

Меня покоробила эта банальная фраза.  

Конечно,   не мог удержаться от искушения послушать, как Федя разговаривает с женщинами.  

Мы пришли в институт рано утром. В фойе не было ни души. Мы поднялись по ступенькам вверх.   В длинном, похожем на туннель, коридоре уборщица – довольно привлекательная женщина лет тридцати пяти - мыла пол. Федя направился к ней. У него были  мягкая, как у кота, и косолапая, как у медведя, походка,   и  хитрый, нагловатый взгляд. Он молча  обнял ее и начал тискать ее роскошное тело. Несколько секунд она была неподвижна. Видимо, ловила кайф. Затем, бросив на меня стыдливый взгляд, стала отбиваться от него, пыталась освободиться  из ее объятий.   Но Федя не обращал на нее внимания. Его длинные сильные руки крепко сжимали ее тело.  

- Да отойди ты, кобелина! – крикнула женщина  смущенно.

Сально  улыбаясь, Федя разжал кольцо своих рук. Женщина, беззлобно ругаясь, вернулась к своим профессиональным обязанностям, а мы зашли в кабинет, от которого у Феди был ключ.

Федя набрал номер. Трубку взяли. Он поздоровался.    

- Ну что, приходить сегодня? – спросил он.

Ему что-то ответили. До меня донесся из  трубки женский голос.

Федя  начал фантазировать...   Их разговор напомнил мне секс по телефону.

Когда он положил трубку, я спросил:

- Ну и как? Пойдешь к ней сегодня?

- Нет, муж дома. Когда мы разговаривали, он был в соседней комнате.

- Ну и женщины! Ничего не боятся! Ведь он же мог услышать, догадаться, - говорил я с болью в сердце.

Мужья-рогоносцы вызывали у меня сострадание.   Я по собственному опыту знал, как больно бывает мужчине, когда ему изменяет жена.

Федя только нагловато и хитро улыбался. Репутация женщины, ее семейное благополучие, наконец, честь ее мужа его совершенно не волновали.    

- Кто она? – спросил я у него, когда мы возвращались в общежитие.

Федя, улыбаясь, молчал. Он тщательно конспирировал имена соблазненных женщин.

-  Почему ты молчишь? Я понимаю, ты не хочешь компрометировать женщин.   Но без имен твои рассказы не достоверны. Их неинтересно слушать.   Может, ты все это выдумываешь.   Не бойся мне доверять.    Я умею держать язык за зубами, – горячо говорил я. - Обещаю: все, что ты расскажешь мне, не узнает ни одна живая душа.   Иначе век мне свободы не видать.    

Он сдался.

- Это Надька из канцелярии, - сказал он.  

Меня обожгла зависть, и одновременно во мне шевельнулось презрение к его любовнице.

Я  хорошо  знал Надежду Ивановну. Я не раз заходил к ней с документами в ее кабинет, расположенный  на первом этаже института. Это была женщина лет тридцати пяти, невысокого роста, с изумительной  грудью,   с приятным лицом и светло-голубыми глазами. Она давно мне нравилась, но я знал, что она замужем (на безымянном пальце правой руки у нее сверкало золотое кольцо), и мне даже в голову не приходило предложить ей встретиться.  

С тех пор он стал доверять мне. Он подтвердил мои подозрения, что его крикливой любовницей была Люда Травкина.

Как-то я был в гостях  у Феди, когда его сосед по комнате Виктор, невысокий, смуглый парень лет двадцати семи,   симпатичный, но мрачноватый,   привел в гости молодую женщину.   Мы познакомились.

Ее звали Ларисой. У нее была неплохая фигура, но меня отталкивали ее хищные зубки и  нагловатое выражение ее лица.  

Из деликатности  я покинул их комнату.  

Через полчаса я услышал стук в дверь соседней комнаты и возмущенный, злой голос Виктора:

- Открывайте!

Я был в недоумении: «Что там произошло? »

На следующий день Федя рассказал, как  развивались события после моего ухода.

Взгляды Феди и Ларисы встретились,   и Федя сразу понял, что она хочет, чтобы он ее взял. Оставалось как-то удалить из комнаты Виктора. Федя предложил ему сходить в магазин за вином. Виктор отказался. На помощь Феде пришла Лариса. Они стали уговаривать его вдвоем. Виктор сдался. Только он вышел из комнаты, щелкнул шпингалет, и Федя бросился к Ларисе...   Секс был еще  в  разгаре, когда вернулся Виктор. Они попросили его подождать за дверью.   Виктор пришел в ярость и стал  кулаком барабанить в дверь (я сам слышал этот стук). «Влюбленные» не обращали на него внимания, продолжая заниматься своим делом.   Когда они насладились друг другом, они открыли дверь. «Ты не обижайся, - сказала Лариса Виктору. –   Федя мне больше подходит. Он мне больше нравится».

- А кто она? – спросил я Федю.

-  Учится на третьем курсе в кооперативном институте. Двадцать семь лет. Разведенка. Есть ребенок, - сказал Федя. – Я предлагал ей с тобой потрахаться. Она постеснялась.

- Да я бы и не захотел, - буркнул я смущенно.

Недели через две  я встретил Виктора в бане и завел разговор о недавнем происшествии, чтобы убедиться в том, что Федя говорил правду. Виктор помрачнел. Ему  неприятно было вспоминать о своем поражении. Он попытался реабилитироваться.

- Все-таки я получил свое, - сказал он. – Я сказал ей: «Пока я тебя не трахну, сумку не получишь». Она поломалась немного, но потом дала. Я трахнул ее прямо в мастерской.

После этого случая я перестал сомневаться в правдивости рассказов Феди.

- А ты хоть раз участвовал в групповом сексе? – спросил я его в другой раз.  

- Было дело. С одной лаборанткой с биофака. Нас было двое, она – одна. Мне удалось ее уговорить. Хотя у нее был жених.

Мне захотелось посмотреть на эту лаборантку. Дня через два он незаметно показал мне ее. Ее звали Зоей.   Она была невысокого роста, худенькая, с прямым носом, с короткими светло-русыми волосами, симпатичная. Ее тело не имело каких-то особых ярко выраженных сексуальных признаков: она не обладала  ни большой грудью, ни широкими бедрами, ни чувственными губами. Но от нее несло сексом.   Она вызывала желание.

Как-то я подсел к ней  в столовой. Мне хотелось узнать о ней побольше.

- Вы давно в институте работаете? – спросил я.

- Уже десять лет. Пришла сразу после школы, - ответила она.

«Значит, сейчас ей 27 лет», - вычислил я.

- Поступить в институт не пробовали?

- Я учусь на заочном отделении.

- На каком факультете?

- На биофаке.

- Там же, где и работаете?

- Да.

- Трудно совмещать работу и учебу?

- Трудно. Тем  более, мы сейчас квартиру ремонтируем.

- Вы замужем?

- Да.

- Давно?

- Нет, два месяца, - улыбнулась она.  

Недели через две я видел, как она идет под ручку с мужем: это был простой симпатичный парень. Он сиял от счастья. Во мне шевельнулась жалость к этому незнакомому мне человеку.   «Вряд ли он чувствовал бы себя счастливым,   если бы знал, кто на самом деле его жена,   - подумал я с горечью. – Поистине: основа счастья – неведение».

Через две недели  я спросил Федю, как у него развиваются отношениями с Людмилой.

-  Пришел вчера  к ней домой. Она на лестницу выскочила.    «Уходи,   говорит,   скорее. Муж дома».  

- А ты откуда ее адрес знаешь?

- Был у нее пару раз, когда муж уезжал в Ленинград на обсуждение.    

- А дочка не мешала?

- Нет. Она ее к матери отводила.

- У тебя огромный успех у женщин, - сказал я Феде при следующей встрече. - Я одного не пойму: зачем ты женился во второй раз? Неужели ты не мог просто так заниматься с нею сексом?  

Он не дал мне вразумительного ответа на этот вопрос. Он только недоуменно улыбался. Мне стало ясно, что на  второй брак его толкнула любовь. Как ни странно, даже он, пошляк и циник, не имел иммунитета против этой болезни.  

Я обратил внимание на то, что женщины, с которыми Федя имел дело, не были  какими-то шлюхами. Они  были типичными представителями прекрасного пола. Больно было  осознавать, что любую женщину  может соблазнить примитивный мужчина вроде Феди. Как ему удавалось?   Я  сделал потрясающее открытие: Федя не терял время на пустые отвлеченные разговоры, а сразу брал  быка за рога.   Казалось, женщины должны были  возмутиться его действиями и убежать от него. Но этого не происходило. Они попадали в его  ауру и легко шли  на сексуальный контакт с ним. Его примитивная тактика сделала его одним из самых успешных соблазнителей нашего  времени. «Стоит ли метать перед женщиной бисер остро и шуток, пытаясь ее обольстить? » - с горечью думал я.  

Вместе с тем  я с удовлетворением отметил, что  методы  Феди позволяли ему овладевать лишь телом женщины, но не ее душой. Его любовницы расставались с ним легко - без сцен, без истерик. Более того, даже   разрыва как такового не бывало.   Они  просто переставали с ним  встречаться.   Федя им нужен  только как сексуальный партнер. Для них он являлся  своего рода мужским эквивалентом проститутки.

Общество Феди начало меня тяготить. Его рассказы с однообразным сюжетом надоели. Ограниченность его кругозора и примитивизм мышления раздражали (он мог говорить только о сексе  в его примитивных формах).   Кроме того, он отвлекал меня от работы над диссертацией.

Я стал избегать общения с ним. Когда вечером он приходил ко мне, я извинялся и говорил, что мне нужно писать лекцию или готовиться  к практическим занятиям.    Постепенно наша «дружба» пошла на убыль, а когда меня переселили в другое общежитие, вовсе сошла на нет.