Обнаженная душой и телом. Дорога в никуда (Джинни уизли обнаженная)

— Пит. Не сейчас же?

Мне все труднее связывать буквы в слова — от его легких поцелуев в шею идет кругом голова, а из горла предательски вырываются стоны.

— Не вижу причин не провести эту ночь со своей женой.

Жаркий шепот обжигает моё ухо, а его руки скользят вверх по моим ногам, чуть поднимая фланелевое платьице.

Настойчивость Пита выбивает меня из колеи, его губы обрушиваются лавиной на вскруженную голову, целуя губы. Не разбираю, где реальность, а где лишь вымысел. Я обмякаю в его объятиях, слишком громко вздыхая.

Попытки сдерживать себя канут в лету. Если непременно мы не дойдем до нашей спальни, то займемся этим в коридоре, прямо возле перил. А ведь мы стоим напротив комнаты дочери. Не дай Бог, она увидит нас в таком виде.

Мягко отталкиваю Пита от себя, в ответ получаю недоумение. Я беру его ладонь и веду по коридору в нужную комнату. Отпускаю его руку только у порога, а сама дохожу до кровати. Не оборачиваясь, развязываю ленточки на платье, и оно с шуршанием опускается к моим ногам. Перед его взглядом открывается вид на моё обнаженное тело, но он продолжает стоять на своем месте, не предпринимая попыток продолжить затеянную им игру. Руками тянусь за спину, чтобы расстегнуть ненужный элемент одежды.

Ранний холод заменяется теплом его ладоней. Кожа покрывается мурашками, а теплый воздух обдает мою шею. Его неровное дыхание звучит у моего уха, и я перестаю дышать, словно забываю, как это делается. Он подается вперед и кладет ладони на мою грудь, чуть сжимает.

Минутная остановка сердца.

Его тепло окружает мое тело сзади, грубая ткань рубашки трется о мою нагую спину. Я ощущаю, как его руки спускаются с моих плеч. Пит пальцами проводит по позвоночнику, заставляя меня выгнуться. Он доходит до лямок; одно движение — ткань летит в дальний угол. Изнываю от его близости — все это невыносимо долго. Но в этой игре он руководит процессом. Мне остается подчиняться, вслушиваться в его движения, следовать инстинктам, следовать велению сердца.

Его эрекция касается моей спины — штаны стали ему явно маловаты. Спустя столько лет я продолжаю возбуждать его. Мне безусловно это льстит.

Его руки тем временем продолжают исследовать мою спину, они добираются до копчика. Тело бьет мелкая дрожь от накатившего наслаждения. Он очерчивает мою грудь указательными пальцами, и его ладони опускаются на мои бедра. Он прижимает к себе, сокращая расстояние между нами.

Свободной рукой он по очереди сжимает мои груди, отчего соски болезненно набухают, а из горла вырывается стон — я больше не в силах сдерживать себя.

Я вся горю от его прикосновений. Зажжённый фитиль — таково мое состояние. Но и огню нужен кислород.

Пульсация между бедер все усиливается, и она достигнет своего накала, если он немедля не возьмет меня.

Разворачиваюсь к нему лицом. Приближаюсь к его губам, но тут же отбрасываю эту затею, сменив план его игры. Теперь мы будем играть по моим правилам.

Его руки тянутся к рубашке, но я перехватываю их.

"Нет, дорогой, сейчас инициативу на себя беру я. Твоя очередь смотреть".

Медленно расстегиваю пуговицу за пуговицей. Но и мое терпение лопается к чертям. На последней рывком тяну полы рубашки, и несколько пуговиц падают на пол. Перед взором предстает мускульная грудь, покрытая светлыми волосками. Облизываю пересохшие губы. Его заводит мое бесстыдное рассматривание.

Когда мои ладони ложатся на ремень брюк, Пит сжимает их, не позволяя мне продолжить. Недовольно смотрю в его глаза, в которых горит нескрываемый вызов. В голубых глазах, точнее затуманенных страстной дымкой, пробегает искорка. До чего же она мне знакома! Судорожно сглатываю от представления тех предыдущих раз, до чего доводил меня его помутненный взгляд.

Поглаживаю выпяченный бугорок, сминая ткань брюк, и слышу глубокий, гортанный стон. В этот раз Пит не останавливает меня, кладет ладони на талию, просит продолжать. Не напрямую, но достаточно понятно — своей реакцией на мои прикосновения.

Ухитряюсь проскользнуть под ткань штанин, но натыкаюсь на преграду в виде боксеров. И все же добираюсь и до него. Пит издает животный рык, все его мышцы нервно сжимаются. В моих руках его плоть заметно тяжелеет и становится ещё более твёрдой. Он уже готов сорваться…

За его спиной слышу скрип двери, и белая полоска света врывается в спальню, доходит до моих ног. В комнату проскальзывает темная макушка.

Прячу наготу за спиной Пита, смущение накатывает на меня с головой.

— Пап, я не могу уснуть.

Сейчас я больше похожа на пристыженную школьницу, чем на взрослую замужнюю девушку.

— Иди в свою комнату, я сейчас подойду.

Лили также тихо прикрывает за собой дверь.

— Уложу ее спать и приду. Только ты не смей засыпать. Мы еще не закончили, — он заговорщически подмигивает, чем вгоняет меня в краску.

Нас застукал ребенок, а Питу, видите ли, весело!

— Буду ждать. Проследи, чтобы она точно уснула крепким сном.

Он легко целует в губы и скрывается за дверью спальни.

Что было бы, придя она на пару минут позже?

И полчаса не прошло, как Пит с тем же хищным оскалом движется в мое направление. По пути снимает бляшку ремня, отшвыривает ногой штаны. Не успеваю и охнуть, как Пит припечатывает меня своим телом к матрасу.

Охрипшим от возбуждения, он выдавливает еле слышное:

— Кажется, нас прервали на чем-то важном…

Низ живота приятно тянет, и я непроизвольно трусь промежностью об его эрекцию. Ему все труднее сдерживаться. Когда последняя часть гардероба летит к остальным вещам, я завороженно пялюсь на вздувшиеся вены на его члене. Прозрачные капли скользят вниз по всей его величественной длине.

Он внезапно наклоняется вперед, и его горячее дыхание разбивается о мои губы, а эрекция надавливает на чувствительную часть моего тела. Стон ударяется о его в губы и возвращается ко мне.

От его томного взгляда что-то теснит в груди.

Невыносимая пытка продолжается: Пит посасывает мои груди, кусает и потягивает на себя соски. Я кошкой выгибаюсь ему навстречу, моля о большем.

Вижу, ему не терпится, но он продолжает мучить нас обоих. Губы прокладывают мокрую дорожку вниз, останавливаются с поцелуем на внутренней стороне бедер.

— Ты такая узкая, Китнисс… горячая… моя Китнисс, — издаю глубокий грудной стон, стоит его языку пройтись по заветному местечку. Язык вытворяет невероятное там, заставляет затрепетать всем телом, желать большего. Желать его.

— Пит, хочу тебя.

Я промокшая, извиваюсь в его крепкой хватке, содрогаюсь от полученного удовольствия. Кажется, кости расплавились, да и я сама сгорела в собственном пламени.

Он не намеревается останавливаться, поэтому проталкивает свой язык глубже, насколько это возможно. Он нежно расправляет складки, губами водит по клитору, целует половые губы.

Пит теряет самоконтроль, язык резко сменяется членом, входя до предела в меня.

Каждое его прикосновение словно электрический заряд. Каждый его толчок сопровождается ответным движением бедер и стоном, разносящимся по спальне.

Наши покачивания — для меня упоение.

Я захожусь в стонах, не в силах сдерживаться, когда Пит изменяет угол под которым толкался в меня, сменяет порывистый темп до крайне протяжных толчков. Он то неспешно наращивает скорость, то медлительно вторгается и покидает мое тело.

— Подари мне ребенка, Китнисс. Подари мне сына, — шепот уносится порывом ветра, что ворвался в комнату. Его глубокий поцелуй заставляет меня стонать, как я люблю его, Пита.

Я не могу связать и слова, как выкрикиваю нечленораздельное:

— Пит... глубже, Пит... Пит!

И он выполняет мою просьбу, а я не прекращаю стонать под ним. Моя кожа горит там, где бывали его руки, а тело жаждет его прикосновений раз за разом. Никогда не смогу насытиться им в полную силу, мне всегда будет не хватать Пита.

Все мое тело содрогается вновь — судорога проходит от кончиков пальцев и до макушки. Пит любит смотреть на меня, как я кончаю от его проникновений. Следом за мной в пропасть летит и он — Пит изливается во мне, теплая сперма стекает по моим бёдрам. Мы оба бессильны перед нахлынувшей эйфорией.

Пит, выскальзывая из меня и сгребает в охапку, носом утыкаясь мне в шею. Руками притягиваю его к себе ближе, лениво глажу по вихру на светлых волосах. Так мы и засыпаем в объятиях, уставшие и счастливые.

На улице глубокая ночь, лишь звезды крапинками поблескивают на черном полотне. У любой сказки имеется свой счастливый конец. В нашем случае будет множество моментов, связанных с наибольшей долей счастья.

И я теперь знаю, какой подарок преподнесу ему на Рождество. Я знаю, как он будет рад. Не в этом ли состоит счастье? Дать любимому человеку, все, в чем он нуждается. Питу же многого и не надо. Он грезит вторым ребенком. Он планирует его будущее. Да-да именно его — Пит мечтает о маленьком сынишке. Так оно и будет.

Мы познали не только горе и печаль, но и счастье в конце.