04 Гермафродит. Роман. Глава 42. Из книги Читать онлайн бесплатно короткие любовные романы

«С меня хватит. Пусть гермафродиты заканчивают историю, начатую ими».

Биг-Буро отдал бывший мир Лючии Араване и возле рамы не остался. Его личный интерес иссяк накануне решающего сражения.

Второй раз с того дня, как твёрдая земля качалась под ватными ногами, как, ища человеческой жизни, он тяжело шагал вглубь континента, разбавленная глубоководной стужей кровь позвала Буро на свидание.

Рифы, островок вблизи континента.

Светло, как днём... Око Фортуны взирает на Морскую Звезду и облачные миры.

Луна исходит ртутным светом. Штормящее море – жидкая сталь, разметало туман дроидов. Бурные волны плещут между клыками скал, как пена в ощеренной пасти. Мелководные тени сбежали на глубину, опасаясь толкучки волн.

Биг-Буро годится такое место, посидеть, побыть с океанским шумом наедине.

Тяжко сидел, уперев ладони в колени. Смотрел на раскрытый ларец Лючии, цельно обсидиановый, утонувший в тонком песке. Зарево гуляло внутри него.

Это ларец с памятками. Унёс, вспомнил.

Памятка оказалась всего одна.

Сахарный шарик под глазурной сеткой паутины. Марципановый паук сидит, как живой...

Буро накрыл ладонью памятку-Впечатление, и его накрыла совершеннейшая иллюзия холодной сырой руки поверх его, тоже не тёплой. На подробное удивление времени не оказалось...

– Косатка!

Буро вскочил на валун.

«Океан стал горой! »

Он никогда не встречал этой волны, а она, по слухам, никогда не направлялась к суше.

Узкий гребень пены, встречный ветром сметаемый... Отчего кажется горой с кнутом в руке. Кнут щёлкает. Вытягивается на всю длину, пропадает...

Косатка рушится неотвратимо, а идёт тягуче, по-всякому идёт, может и стоять. Провалится, исчезнуть. Сменить направление.

Пропала.

Под утёсом разверзлась бездна. На миг.

В следующий миг...

... донный песок зашипел под скалой...

... стеклянная, бутылочно-зелёная стена заслонила величие лунного диска...

... Луна – насквозь. Перламутровое пятно в сине-зелёном мраке...

... перекликается с заревом из пустого ларца Лючии...

... Буро мог дотронуться рукой...

Вместо этого замедленно, как во сне, он отправил в рот сахарную памятку Лючии, закрыл глаза и увидел, дорогое ей Впечатление во всей его горько-сладкой красоте.

Мечты её оказались просты. От грёз всякого гермафродита они отличались лишь степенью. Мечта энке утратить ту или эту половину себя? Лючии хотелось утратить обе.

«В какую же тягость было милому созданию его пленительное тело! »

Впечатление фантазийное насквозь. Красоты запредельной, внушающей ужас.

Две юные девушки стоят лицом к лицу. Плащи с капюшонами.

Ошибка... Одна из них – статуя на плоском постаменте, в пурпурном, как лал, красном, как кровь, плаще.

Это храм, подношение в храме. Живая девушка протягивает огненно-алый букет. Шары цветов, словно из крупных языков пламени. Девушка склоняется, чтобы положить его к ногам статуи, но она шагает навстречу...

Плащ падает, цветы сыплются на него. Под плащом – обведённые сиянием кости. Лицо скелета, неспособное потерять улыбку.

Скелет целует пришедшую.

Белые костяные руки снимают капюшон с её головы, кудрявой, черноволосой. Расстёгивают на горле брошку...

Скелет ласкает девушку, неторопливо раздевает её, и она отвечает на поцелуи... Юбки, корсеты. Сорочка... Всё.

Распускает собранные наверх волосы. Любуется. Проводит костяными руками с макушки до бёдер и тогда спрашивает: «Ты – хочешь? »

Покрасневшая щеками, грудью, всем телом, она кивает. Девушка смотрит в пустые глазницы, как в самые прекрасные на свете глаза.

Скелет запускает руку себе под рёбра, вытаскивает широкий кривой нож и начинает освобождать её от плоти...

Последним ударом, скелет разрубает напополам склонившийся перед ним череп. Там плещется яркий голубой свет. Скелет выпивает его, как из двух чаш разом. Соединяет череп и ставит обратно.

Вокруг них вьётся розоватый туман крови, рассеивается голубоватым сиянием от костей.

Благословение. Скелет проводит руками как прежде, сгоняет туман от макушки до стоп, и наделяет днеш окончательной чистотой... Буро уверен, что это была днеш, он просто знает.

Кивком статуя приказывает взять плащи...

Одевшись, они целуются и смеются, как две девчонки. Днеш навсегда...

Смазанный, явно не имевший большого значения для Лючии, конец Впечатления показал, как отступает в тень статуя, как врывается массовка.

Толпа мужчин. Они плохо видны в хаосе эмоций, плоти, одежды, оружия. Шумно.

Первый добежавший срывает капюшон... Отшагивает, заслоняется руками, страшно кричит. Толпа откатывается назад...

Невесть откуда взявшаяся, громадная крыса идёт на них, неживая крыса. Величиной с собаку. Поводит носом. Глаза – дырки, ногти – цок-цок... Ветер дует от неё на людей гнилым ветром...

Следующая толпа вооружённых мужчин настигает первую... Завязывается драка.

На постаменте скелет в чёрном плаще сидит у ног прямо стоящего скелета в красном. Обе с ослепительными улыбками, с кротостью чуть склонённых лиц.

«Днеш навсегда... – пробормотал Буро. – Удавшийся побег от смерти к смерти».

Косатка минует днеш. Она не накрыла Буро.

Перекинулась через рифовый островок пылью, по сторонам обошла и рухнула на Морскую Звезду двумя кулаками с размаха. В пыль, в мелкое крошево Косатка раздробила прибрежные валуны. С шипящим грохотом, с тучей брызг. Морская Звезда утонула в облаке водной пыли. Луна заиграла в ней радугами.

Побережья стали песчаным, треть континента – изрытой руслами отходивших потоков воды. Глубина оврагов – до чёрного обсидиана.

Буро стоял невредим. Оглохший. Онемевший. По колено в крючковатых обломках монад: они успели возникнуть, иссохнуть и быть разбиты. Их переломанные остовы белели подобно грудам костей.

«О, дроиды светлые... Похоже на последнюю её атаку».

С пожара всё началось пожаром и закончилось.

Удар Косатки почти не задел Архи-Сада, зато открыл родники, превратив северную его часть в склон, разрезанный оврагами. Некоторые оживлены ручейками, а некоторые полноводными речками.

Весь следующий день и ночь изгнанники жгли костры. Уничтожали остатки метаморфоз.

На склонах и косогорах лизали ночное небо языки бездымного пламени, оглашали полумрак треском. Цикады прощания, музыка завтрашнего дня.