04 Гермафродит. Роман. Глава 45. Окончание. Глава Слушать читать эротические секс рассказы романы измены бесплатно без регистрации

Страсть, вкладываемая Тропосом в проект «чары» имела и ещё одну подоплеку. В её основе лежало застарелое противостояние. Не обожаемый гарем, а возлюбленный враг – Августейший. Ревность.

Вот Троп, к примеру, он не «августейший» ни в каком приближении... Не «царственный», не «сиятельный», кто бы назвал его так? Все только шарахаются, ухи зажимают.

А эта, плешивая фитюлька, видите ли – особа королевских кровей!

Троп честолюбив. Августейший насмешлив.

Силы их несравнимы. Козырь Августейшего – меч дискрет. Козырь этот невелик, так, между десяткой и семёркой бубновой. Побить гаера нетрудно, одолеть нельзя. Почему?

В скорости они равны, но... Равны, когда обмениваются известными боевыми связками. При внезапной атаке Тропоса, шут успевает ускользнуть. Он как-то связан с хаосом, с непрогнозируемым азимутом ойкумены. Этот азимут по-сути пустые слова, образное выражение, синонимичное имени Фортуны.

А что если его неуязвимость обусловлена дополнительной функцией эксклюзивного порядка?

Статус «господствующего над первой расой» доставался людям через Августейшего.

Именно он утверждал вслух факт создания человеком «нового, не бывшего прежде». Именно слово Августейшего сближало человека с первой расой. Он клал тепло и холод непосредственно человеку в ладони. Находили господствующих над первой расой всякие дроиды, обсуждали четыре трона, но утверждал – он. Почему?

Со стороны автономного дроида шуточки в таком важном деле абсолютно исключены. Он не выбирал, не судил, он именно видел, что вот этой идеи либо материальной конструкции прежде не существовало.

«Благодаря чему?! – допытывался Троп у коваля. – Почему он, а не ты?! »

Гелиотроп не давал ответа на вопрос.

Дракону не оставалось ничего другого, кроме как развернуть собственное исследование.

Когда из песен, добытых чарами, он механически добудет некий «абсолют» новизны, то дух, эфирное масло этого цветка, подобно монаде, расцветающего в непредсказуемом месте и времени, он предъявит шуту. Внезапно. В бою. Без какого бы то ни было предупреждения. Какая орбита откликнется в нём, какой азимут дрогнет?..

Туда и надо целиться, чтобы лишить соперника уникальной интуиции.

Галактика Си кружит песни, добытые чарами. Волнующая загадка: когда исчезнут все повторы, останется крупинка, монада неповторимого... Или мозаика, сложная схема...

Чисто технически... Будет это добавка, капля живой воды, одушевляющая любое? Или горнило, преображающее что угодно до принципиальной, полной новизны?

Предвкушая, дракон не замечал очевидного парадокса: чтобы то ни было, он мыслил результат, как универсальный Лал... Подходящий ко всему.

Универсальная схема уникальности? Законсервированная новизна?

Косатка минует днеш. Земную. А как на счёт той, что больше её, как на счёт галактической днеш?

Удар грандиозной волны, преобразивший континент, аукнулся галактике Си.

Созвездие днеш, вечно юное, где танец звёзд неповторимо свеж каждый новый миг, затмилось Пухом Рассеяния и прояснилось, умытым. Хранилище Тропа разбито, перемешано до состояния первозданного хаоса. Песни, привязанные метками к векторам, освободились. Шель созвездия согнал их в плотное облако, в новую звезду. Прибывшему Тропу оставалось лишь констатировать: судя по плотности, не вычтено ничего. Всё пошло в дело. Звезда играла внутри себя маленькой копией галактики Си. Если это и схема, то схемы такой сложности ни к чему не применимы. Эссенция? Капнешь, скатиться по любому материалу. Горнило? Но где же вход? Слишком высокая плотность, слишком непредсказуем контур-азимут.

Проект Тропоса потерпел крах.

Суеверный человек решил бы, что видит морок, подобный огням святого эльма перед бурей, ослепительное и страшное знамение, благоразумный рванул бы со всех ног от Чудовища Моря, прикинувшегося пенной девой...

Когда-то пещера была тайничком Злотого. С тех пор лишь пустяки хранил, борцовские регалии, перерос их уже, масла для Трека... Последнее время в пещере ночевал. Может, тень выйдет из моря, да и сожрёт его, наконец. На возвышенности пещера, берег недалеко, то захлёстывают серые ночные туманы, а то лишь огоньки в Туманном Море дроидов играют, перемигиваются, перекликаются...

Проснулся, глазам не поверил.

Злотого подбросило на месте. Глухой колотушкой сердце ударило в барабан груди. Оглушило и не спеша затихало, пока язык отлипал от гортани.

Нагая альбиноска, с головы до ног увешанная жемчугом, ручьями, потоками, водопадами жёмчужных бус. Крупные жемчужины с вишню, с яблочко. Мелкие, как зёрна набраны в отдельные нити, сдвоенные большими жемчужинами, перекрученные. Весь жемчуг сияющий, белый...

Распахнутые светлые глаза девы отражали вход в пещеру, луну, орлиный профиль, над профилем сложены два беспредельных крыла. Тихий клёкот проникал сквозь камень, рёбра, череп... Собеседник дракона не виден в ночи.

– Тссс... – прошептала Ярь. – Давай за дроидами подслушивать... Интересно... Ничего не разберёшь, но интересно, жуть!

У входа в пещеру негромко, эмоционально беседовали дроиды.

– Красивая девушка! – дразнил, хрипло смеялся невидимый собеседник.

– Ну, поймал ты меня на горяченьком, и что? Побежишь ковалю докладывать?

– Расскажи про Си. Подробно!

Тропос вздохнул и подчинился. Это проще и быстрей, чем катать шута не хребте до самой галактики.

... Галактика Си – пристанище всего когда-либо происходившего на свете.

... Пух Рассеяния не складывается в связные Впечатления. Но каждая пушинка сохраняет свою маленькую память...

... Веет морем от чёрных звёзд в белых коронах.

... Звёзды танцуют галактику Си, танцуют шель-да-да, без перерывов и повторов. Сколько не любуйся, не насытишься.

... Да, хотел кое-что от чар и созвездия Си, да, кое-что не сложилось...

Августейший обогнал его мыслью.

«Великий Тропос, наивный дракон... Не видать тебе ни эссенции, ни схемы. Причина, отнюдь не удар Косатки, причина в том, что всё, абсолютно всё – неповторимо. Днеш навсегда».

Наскучило, смысл понятен. Гаер, кинув, подытожил вопросом:

– Получается, галактика Си – наиплотнейший вариант паутины из циркульных векторов? Ежесекундно возникающий...

– ... и ткёт её паук, подобный монаде. Отсутствующий паук, которого нет во времени, – скороговоркой подтвердил Троп. – Как ты выбираешь господствующего над первой расой?

Ни с того, ни с сего! Он-то вроде не подписывался на встречные вопросы!

– Произвольно! – расхохотался паяц.

– Я тебе не дроид желания из шутовского гарема!

– А я тебе не чара из пухового гнёздышка!

– Поговорим вблизи него?!

– Была охота! Меня в гареме заждались. Тропос... Серьёзно... Как тут выберешь?.. Каждым шагом, словом и бездействием любой человек создаёт новое, не существовавшее прежде. Технические дроиды не отслеживают это и не докладывают об этом, просто потому что докладывали бы непрерывно. Технический коллапс. Выбор мне его делегировали остальные три трона.

– Ясно... И поскольку мы отнюдь не друзья, странно допытываться, на чём ты основываешься...

– ... но поскольку мы старые турнирные враги, и ты возлагал, как я понял, большие надежды на этот секрет, скажу, что возлагал ты их совершенно напрасно. Секрет не поможет в турнирах. Тут бесконечное множество сравнивается с таковым же. Поступок человека – неповторимая галактика Си, но и бездействие – тоже!

– И в чём суть? Как рационально бесконечность соотнести с бесконечностью?

– Очень просто, дракон! Элементарно сложить друг относительно друга! Поглядеть на просвет! Этим методом ты хотел суммировать песни чар?

– Да. И что ты видишь, делая так? Монолит?

– Разумеется, сито! Тропос, активность и пассивность человека очень мало свободы имеют, образуют стабильную, крупноячеистую сеть. Верёвки – поступки, это неисчислимое множество. Ячейки – праздность, это неподвластная счёту монада, точка предела. Две бесконечности... Я смотрю на просвет и вижу сквозь них галактику Си, неповторимую сквозь неповторимое. Её ничто не может заслонить. Кроме... Ну?..

– Более яркого света!

– Ди! Когда воспламеняется сама сеть! Будто ячейка устроена так: пуста – воск, а верёвка – фитиль. Тропос, нечасто, но и не редко, человеку диктует что-то неуловимое. Импульс краткий настолько, что его не продлить силой дроидов желания, поскольку – не уловить...

– Днеш-вектор, который сразу за ноль-тоном.

– Да! И человек совершает поступок ему не свойственный, не просчитанный. Без выгоды. Ты замечал, что создание нового и личная выгода – противоположные вектора? Возможно это пустяшный поступок... Но днеш-вектор – громадная сила! Если продолжать аналогию, ведь пустота всех ячеек по-сути, одна пустота – бездействие, праздность, точка предела. Значит, возникая в любой, днеш-вектор возникает в каждой, и он – неисчислимое множество. Разворот на месте, ага, праздность приносит крутые повороты судьбы. Такой человек... Такому я даю азимуты первой расы. По-свойки, дуракам! И знаешь, Троп, даже в случае хищников этот критерий меня ни разу не подвёл. К примеру, основатель их турнирной школы Фазан стал господствующим над первой расой за кратчайший проблеск доброты. Разве не он усмирил, не успокоил тысячи злодеев после этого?

– Всё что могу, четвёртый трон, поклониться тебе.

– Брось. За спасение Фортуны-Августы я никогда не смогу отплатить. Секрет? Бери: днеш-удар, вот мой секрет. Я не знаю, что сделаю в следующий момент! Как говорилось: ката – это смерть? Ты отличный боевой дроид, ты аккумулировал все доступные навыки, а я... создан пугать! Мой выигрыш изначален, предопределён!

– Эй! А что было на Южном перекрёсточке? Кто-то плешивый попался мне на зуб... Ты прикидываешься или уже забыл?

– А чем закончилось? Эй, прикидываешься или не соотнёс?!

Действительно не соотнёс.

Троп клекотнул задумчиво, ишь какой поворот:

– О, Тррроп в бахвальстве твоём не совсем чтобы уверен, но если, то... Увы, мне!

– Увы!

– Ярь... – прошептал Злотый, – куда ты пропала?

– Делаться чарой. На цокки летала...

Холодное лезвие бесстрастно прошлось по сердцу Злотого сверху вниз, разрезав напополам.

Он сглотнул:

– Вот как... То есть чары, правда, не днеш... И кто таинственный покровитель вашего племени... Кто счастливчик?..

– Пачему – вашего? – дёрнула бровью Ярь, когда начинала сердиться, акала страшно. – Дракон, если тебе интересно. Грамадный дракон.

– Не понял...

– Дроид, Златый! Ящерица с крыльями!

– Не понял...

– Чего?! Тааак... Славами не вышло... Решено, я тебя стукну, кумпол стряхнётся, и ты паймёшь!

Злотый схватился за голову, словно Ярь это сделала, а не сказала.

– Ярь!!!

– Что!!!

– Ты чара или нет!!!

– Нет!!!

– Почему...

– Я не хочу с драконом... – пожала плечами Ярь.

Жемчуг встряхнулся, засиял, заиграл на ней, распадаясь вокруг скакнувших полнолуний груди, украшенных от природы розоватой жемчужиной каждое, смотрящих на Злотого, нацеленных в него.

– Пачему должна хотеть? Что я драконов не видела? Ну, бальшой, ну, эффектный... Чарушки от него без ума.

С шеи, промеж грудей, круглое колено охватывая, другое минуя, нить самого крупного жемчуга стекала в устье беспечно раздвинутых ног. Трек. Взгляд Злотого мчался по нему, скатывался. Взлетал, ловил взгляд, и снова...

– ... и ты, в смысле, – рассеянно бормотал он, обращаясь не всегда к лицу.

– ... я так думаю, – рубила ладонью Ярь, – уж если с кем, то пусть он будет друг. Правильно? Приятель, такой же, как я. Который вместе и заодно... Ну, на гонках, на ринге... Согласен?