Искушение

16+

Когда он ехал в метро и смотрел на сытые и довольные лица людей, у него сосало под ложечкой. Свой завтрак в два яйца и кусок хлеба он отдал детям. Жена даже не соизволила его поцеловать, но он привык к  ее поведению, оправдывая это беременностью. Да он сам виноват, что в семье закончились деньги, да жизнь наказала его за гордость, и теперь он курьер, разъезжающий по столице с утра до позднего вечера ради сомнительного заработка. Сегодня вот только один заказ, а, значит, денег едва хватит на молоко и хлеб. И это он, молодой и красивый, с двумя высшими образованиями и даже с некогда успешным бизнесом, и если бы не пару кредитов и не его вера в людей, он бы был сейчас на коне, возможно даже в провинции Бордо на своем собственном винограднике, попивая свой собственный Мерло пятилетней выдержки. О, как он мечтал о винограднике все эти годы… Он вдруг представил себя южное французское солнце и где-то вдали синеву теплого моря, легкий ветер едва раскачивал спелые грозди, а он босой и счастливый с соломенной шляпой и в свободной белой рубахе пробовал ягоды на вкус и, жмурясь от удовольствия, считал будущую прибыль…

- Следующая станция Чеховская… - прозвучал металлический голос, и он выпрыгнул в самый последний момент, чуть не пропустив свою станцию.

На улице курьера встретили снег и слякоть, он тщетно кутался в свою тонкую ветровку, на новую куртку просто не находилось денег, благо под ней был еще теплый вязаный свитер, который связала ему жена в первый год брака. Сейчас она ему не только не вязала вещи, но исключила и секс, и горечь и обида на супругу вдруг захлестнули его озябшую душу, и ему хотелось пойти в кабак и напиться, но и эта маленькая радость была невозможной. Денег не было.

- Эх… – грустно выдохнул он и зашел на проходную элитного дома. Два охранника встретили его недоверчивым взглядом и, кажется, нахамили, приняв за какого-то бомжа, но он не обратил внимания. Поскорее бы отдать товар и уехать. После унизительного объяснения, что он курьер и что его ждут, они все же пропустили его, записав паспортные данные и согласовав с клиенткой его приход.

Он зашел в очень технологичный лифт, и лифт, сообщив его вес, спросил, на какой этаж ему надо. Он нажал «тридцать второй», и лифт ответил «Спасибо». Кабина была просторная, пожалуй, с его детскую комнату, но и сейчас курьер не предал этой несправедливости значения. Побыстрей отдать товар и уехать. Лишь в зеркале он невольно увидел свой изнуренный и подавленный образ, растрепанные волосы, дешевую ветровку и мятый, ужасно неприличный пакет в руках, в котором был товар. Больше всего его смущали ботинки, грязные от слякоти, и рвущиеся уже в нескольких местах, а ведь впереди еще зима. Полет был плавный, именно полет, потому что ощущение было как в невесомости.

Наконец, лифт привез курьера на нужный этаж, и он вышел. Вокруг все было чистенько, отделано мрамором и каким-то другим природным камнем, на полу стояли керамические вазы с декоративными комнатными растениями, напоминающими целый дендрарий. Ему даже показалось, что где-то журчит фонтан. Пройдя немного по коридору и найдя нужную квартиру, он нажал на звонок, пытаясь настроиться на веселый лад и думая, какую шутку или фразу сказать, в зависимости от ситуации. От этого зависело, дадут ли ему чаевые. Черт возьми, сегодня он очень сильно рассчитывал на чаевые, такой крутой дом, такая дорогая бронебойная дверь…. Ждать пришлось недолго.

Абсолютно голая женщина лет тридцати встретила его на пороге. На ней лишь были пушистые белые тапочки и золотая цепочка на шее. Бритый лобок. Мокрые длинные волосы спадали с плеч закрученными кудряшками, возможно, она только что вышла из ванны. Хорошенькая аккуратная грудь выступала вперед, а розовые набухшие соски торчали, будто она хотела накормить его молоком, и он даже сглотнул слюну. И все же он сделал шаг назад и еще раз посмотрел на номер квартиры.

- Нет, Вы не ошиблись, - ухмыльнулась женщина, - сколько с меня?

Курьер только сейчас заметил во рту у нее дымящийся мундштук с сигареткой и, стараясь не замечать соблазнительное обнаженное женское тело, вынул из пакета товар и счет-фактуру:

- Семьсот сорок рублей, - и в доказательство показал ей счет.

Женщина еще раз ухмыльнулась и пошла внутрь комнаты, виляя бедрами, словно на подиуме.

- Закройте дверь, а то сквозит, - бросила она небрежно.

Курьер замер на какое-то мгновенье, думая закрыть дверь за собой или перед собой. В глубине комнаты, довольно просторной, вмещающей, наверно, всю его лачужку вместе с той пресловутой кухонькой, он увидел антиквариат - журнальный столик на кривых ножках, пожалуй, единственную мебель здесь, не считая велотренажера и вешалки в прихожей с норковой шубкой. На этом чудном столике стояла бутылка шампанского, видны были фрукты, легкая закуска и два пустых фужера. Также до его голодного желудка дошел запах свежей красной икры, и он снова сглотнул слюну.

- Прошу прощения за бардак,   у нас тут ремонт, - сказала она, выдохнув кольцо сигаретного дыма. Затем она открыла свою маленькую кожаную сумочку и стала в ней рыться. Несколько мыслей пронеслось в голове курьера, включая даже то, что сейчас эта дамочка достанет револьвер и разнесет ему мозги, и все же одна самая главная мысль превалировала у него и мучила своей непристойностью. «Но что скажет жена? », - она сразу все поймет, ему не скрыть это событие, нет, нет, он должен бороться и показать, что он настоящий мужчина, верный муж, примерный семьянин, он не такой как все.

- Черт возьми, что за наваждение! – еле слышно промолвил он, расстегивая ворот душной рубашки.

- Закройте, пожалуйста, дверь, сквозит! – повторила она свою просьбу и в ее голосе, удивительно звонком как колокольчик, улавливалась капризность и эгоистичность.

И он закрыл дверь и закрыл почему-то за собой, то есть, оставшись стоять в ее прихожей на коврике.   Женщина, наконец, подошла к нему с красной наглаженной купюрой.

- У Вас есть сдача с 5000?

Он рефлекторно взял купюру, но немного растерялся. Она поняла это по его хаотичным движением и победоносно выпустила еще кольцо сигаретного дыма.

- Что с Вами? – спросила она, как ни в чем не бывало. – Вы никогда не видели обнаженных женщин?

- Я немного смущен, если честно… - вымолвил он, спешно передал товар и отсчитал сдачу.

- Шестьдесят рублей за мной, - добавил он.

- Бог с ними,.. – махнула она рукой. - Выпить хотите?

Он снова задумался, сердце его заколотилось, что-то шептало ему «уходи, уходи! », но голова сама предательски кивнула.

Он вдруг вспомнил, что на нем рваные и далеко не первой свежести носки, что он всего лишь курьер, но клиентка как будто прочитала его мысли.

- Вот и отлично. Составите мне компанию. Можете не разуваться, скоро все равно придет домработница.

Он мягкой поступью, так что слышно было, как скрипит паркет под его подошвами, прошел к журнальному столику и остановился, глядя в окно.

Шикарная панорама столицы с высоты птичьего полета заворожила его. Он даже увидел на горизонте дымящиеся трубы, рыжие башенные краны, где-то за ними, за стройкой затерялась его хрущовка-пятиэтажка, где в скромной норе ютилась семья из пяти человек, голодных человек…

- Я тоже люблю любоваться пейзажем, - женщина подошла к окну, слегка облокотилась на подоконник и всмотрелась вдаль. Он отметил несколько родинок на ее загорелой спине, сильные ягодицы, очевидно накаченные на велотренажере. Также на левой лопатке незнакомки он заметил наколку в виде крыла ангела. Пожалуй, перед ним и был ангел.

Не прошло и двух минут, как он почувствовал себя хозяином положения, он откупорил бутылку и разлил по бокалам, сказал пару шуток. Они чокнулись за встречу, за чудесный вид за окном. Пили, в основном, молча, закусывая бутербродами с красной икрой. Шампанское было великолепным, какого-то элитного micro-cuvee разлива. Он опять почему-то погрузился в свои виноградники, где по-прежнему светило южное солнце, вдалеке была видна глазурь моря и спелые грозди завораживали и манили, и он опять считал прибыль.

- Одна бутылка с куста… - промолвил он, - не более.

- Что Вы сказали, Павел? – переспросила она, и он даже не вспомнил, как за такое короткое время, он уже успел сказать ей свое имя, он вдруг взял женщину за руку, другой рукой вынул из ее эротичных губ мундштук, убрал волосы с ее милого лица, посмотрел ей в глаза…

- Вы мне очень нравитесь, Алиса…

У Алисы были большие черные глаза, в которых угадывалось одиночество. Будто ее кто-то покинул, покинул внезапно, подло, и она нуждалась в утешении. И он увидел в ее больших черных глазах себя, того кто утешит ее.

«Господи!   Если ты есть на Земле, - взмолилась вдруг его заблудшая душа, - спаси меня от соблазна, а если нет, прости».

Их губы соприкоснулись, долгий хмельной поцелуй двух одиночеств слился в экстазе. Все было в каком-то тумане. Он обнимал ее, целовал ее грудь и плечи. Ее остренькие коготки впились ему в спину, вызывая жгучую боль. Женщина слегка кусала его, то прижимая к себе, то отталкивая. Она была похоже на змею, пойманную коршуном. И вся эта любовная игра с ее стороны сильно возбуждала его. Он повернул ее к себе спиной, примкнул губами к ее татуировке на левом плече. Женщина смеялась, говорила ему какие-то дерзости, а он целовал ее и целовал, пока вдруг не зазвонил телефон в кармане, и он понял, что это супруга звонит ему, напоминая о реальности, о том, что пора домой.

Он вздрогнул и хотел было взять трубку по привычке, по своей нехитрой натуре, сказать, что скоро приедет, что скучает, спросить про детей… Но телефон умолк, и он понял, что заряд батарейки кончился и что уже невозможно будет перезвонить и что супруга наверно будет очень сильно нервничать.

- Прости! – отстранился он и виновато посмотрел на белые тапочки прекрасной незнакомки. - Мне пора, у меня дети, жена на последних сроках, прости, простите…

Он даже для убеждения своих слов перекрестился, хотя ему мало это когда-либо помогало.

Женщина подошла к столику и небрежно налила себе бокал шампанского, затем она горько ухмыльнулась, сказав по-французски:

- Са ne fait rien! (это не беда, ничего страшного)

Он понял ее слова, хотя никогда прежде так близко не слышал живую французскую речь, и виновато пошел к выходу. Перед уходом он еще раз оглянулся, увидел ее смотрящую в окно с бокалом шампанского.

Щелкнул замок, и он вышел. Лифт, мраморная лестница, недовольные взгляды охраны, жуткий ветер, снег, спасительное метро, давка, переполненная маршрутка, заход в магазин, чтобы купить молока, звонок в дверь, и на обшарканном пороге беременная жена с красными от слез глазами и куча детей, веселящихся вокруг.

- Я думала, что-то случилось! Уже хотела в милицию звонить, - сказала она.

- Прости, просто сел телефон, - оправдывался он, уводя взгляд и переключая внимания на детей.

- Папа, ты купил молока? – повисли они на нем. - Папа, а ты обещал шоколадку.

- Папа, а мама думала, что ты попал под поезд… Там так скользко.

- Нет, нет. Все хорошо, я Вас люблю… - отвечал он им.

Он спешно обнимал каждого малыша, обнимал пополневшую от беременности жену и целовал ее почему-то в макушку. Слезы текли по небритым щекам, не в силах сдержаться. Он даже не смущался, что от него пахнет дорогими духами и, возможно, на шее остался след от губной помады. Его утешала мысль, что он купил молока, что еще один день прожит не зря. И в эти мгновенья ему казалось, что за окном южное солнце и в его драгоценных лучах зреют спелые лозы на фоне синевы теплого моря.