Наваждение

Я обычный офисный маньяк. Может быть, я сильно утрирую, просто работа моя не связана с тяжелым физическим трудом, и вокруг меня всегда есть замечательный женский персонал. Конечно, я мог бы стать заурядным женоненавистником и думать совершенно о других вещах, но у меня не выходит. А вся причина в том, что, как мне кажется, я встречаю взаимность в этой своей игре. Вероятность того, что всего лишь «кажется» очень велика, но она мне не мешает.

Всё начинается с самого утра. Нет, не подумайте, что я этим занимаюсь с каждой встречной, что вы. Я привередлив и даже, можно сказать, постоянен, если отбросить тот факт, что жизнь у нас с ней совершенно разная. И начинается она с момента, когда мы выходим за порог офиса в конце рабочего дня. Но предыдущие восемь часов я поглощен мыслями о ней, о чем она абсолютно не подозревает. Это же к лучшему?

Искать ее фигурку глазами я начинаю с автостоянки. Ошибаетесь, не для того, чтобы догнать и заговорить – это было бы банальным. Особое удовольствие в том, что я стараюсь идти чуть позади. Совершенно не имеет значения сезон и то, что на ней надето, ведь она всегда безупречна. Даже если это промозглая осень и извечный ее атрибут – длинное черное пальто, которое она носит с особым шиком. Едва только взгляд скользнет от расправленных плечиков вдоль линии изгиба спины, – дыхание замирает, и чертов воротничок рубашки начинает давить на застрявший на входе кадык. Невыносимо хочется догнать и едва ли по-дружески обхватить за талию, но тут не нужна поспешность, потому что в этом особый привкус – острый, как желание.

В пластике ее движений, ритмике шагов – умение приковать мое внимание намертво. Наверняка чувствуя мой взгляд, она привычным жестом поправляет локон и распахивает зонт от моросящего осеннего дождика. Такая мелочь – открыть зонт, чтобы дойти от машины до офиса не промокшей. Но почему я не могу оторвать глаз от ее ладони, обхватившей ручку зонтика?

Томительно наблюдать за этим, и я плавно перемещаюсь ниже по фигуре. А ведь действительно, вот так же я могу обхватить ладонью изящную лодыжку, а затем и разжать пальцы, перемещаясь вверх по голени… Стоп!

Нельзя торопиться, потому что придется столкнуться с ней раньше, чем запланировано. Она задержится на входе, складывая зонтик и стряхивая с него капли дождя. Правильно, зачем нам в уютном кабинете эта осенняя свинцовая серость? Пусть ее приметой станет только расправленный на полу для просушки зонт.

Желание пойти следом, помочь снять пальто и повесить его в шкафчик почти непреодолимо, но злоупотреблять этим никак нельзя. Что это – просто милая манера воспитанного человека? Да пусть она таковой и остается для людей, несведущих в ее особом ритуале. По мнению гурманов, снять любой предмет одежды с объекта своего внимания – все равно что попробовать особый деликатес. Это не просто вещь, хранящая тепло ее тела и запах духов, – это одна из дверей бесконечного лабиринта. Пусть всего лишь первая, но как же замечательно посредством нее открыть для себя немного больше: поймать взглядом изгиб шеи, увидеть, как плавной волной стекают на нее послушные белокурые локоны, вдохнуть ошеломительно замешанный аромат дождя и знакомых духов. Она даже не догадывается, что я знаю ее шею до самой тонкой детали. Закрыв глаза, могу представить не только цвет кожи и точное расположение маленькой родинки, но даже то, как будет задействована каждая мышца при повороте головы. И если ее обладательница поправит прическу, то я непременно поймаю момент, чтобы насладиться увиденным в подробностях, как мог бы сделать это, будучи допущенным коснуться ее губами.

Есть некая деталь, которой она меня неизменно балует – это вырез блузки или две-три расстегнутых пуговки… Да впрочем, с чего я решил, что она с удовольствием играет со мной в эту игру? Едва ли я имею право пялиться на нее откровенно. Укрыть заинтересованный взгляд – особое умение, да разве его укроешь? Нужно постараться хотя бы не быть навязчивым. Это подобно легкому прикосновению, запрещенному, но непроизвольному – всего лишь внезапный порыв ветерка и мысленная мольба о том, чтобы не сбилось дыхание. Иначе все пропало. Засопеть как паровоз прямо над ее ухом?

Мы почти не пересекаемся по работе. И мне пришлось освоить особый вид охоты – найти повод зайти в ее кабинет.

Иногда сделать это бывает мучительно сложно, потому приходится проявить малодушие и осторожно оставить ручку на краешке ее стола. Главное, чтобы она не заметила этого жеста, иначе моментально вернет. Издевательски…

Да что она может знать? Просто даже не догадывается, что именно я думаю о ее рабочем столе.

Это особый объект моего внимания, интересующий меня не менее, чем все предыдущие. Сколько там важных мелочей: розовые стикеры, скрепки, степлер, придавивший важный документ, папка, пара файлов, лоток для сделанных бумаг… Это уменьшенное подобие рабочего мегаполиса со своей логикой в размещении предметов. Но может ли все это волновать человека, у которого в башке только два самых замечательных для такой обстановки действия: взять ее за обе руки, притягивая к себе, и смахнуть все со стола, проливая кофе из прозрачной чашки на пол. Такой апокалипсис рождается в моем мозгу каждый раз, когда я, как завороженный, смотрю на ее ладони, замершие над клавиатурой.

Обед… Если я застал это мероприятие, то оно оборачивается еще одним мучительно сладким процессом для меня. Разве можно наблюдать, не покрываясь испариной, за ее манерой есть? Нереально. Я даже галстук стал ослаблять, как только она входит в кафе, потому что потом этот жест может выдать меня с головой.

А тем временем она садится за столик, и начинается волшебство: подносить еду ко рту удивительно точно отмеренным малым количеством, чтобы красиво очерченные губы сомкнулись именно таким ошеломительным образом. Я бы каждый раз сопровождал этот жест самым жадным взглядом, если бы мне было позволено делать это, потому что он провоцирует мысли о поцелуе. Надо отметить, что очень сильно провоцирует… С трудом отвожу глаза.

Да разве можно описать все, что творится в моей голове? Нет, мне не дано такого дара, я обычный офисный маньяк. Все, что я могу, – лишь проводить ее взглядом в конце рабочего дня, взмахнув рукой на прощание, и улыбнуться. И на мгновение уловить, как распахнулись полы ее пальто, обнаружив линию идеального бедра под обтягивающей юбкой. И этот ее прощальный «жест», как стон удовольствия…